Глава 10

А время шло. Дни шли за днями, вечера становились все прохладнее, дожди — более затяжными, ветер промозглым и пронизывающим до костей. И, если столь неуютно становилось здесь, в благодатном крае возле берегов Синей реки, то, как же должно быть тяжко там, средь мрачных и опасных ущелий? Наши разведчики находились в пути уже два месяца — а если считать не новыми днями, а теми, прошлыми! — еще больше. Хотя, что мы должны считать настоящим? По прерии уже разошлись охотники, несущие в становища радостную новость об открытии индейца, потянулись страждущие к источнику с целебной водой, в поселке заметили бродяг, торгующих красноватым песком, как солью. Сова слегка ошибся — пресловутый песок, на самом деле, можно было назвать песком лишь с большой натяжкой. На шестьдесят-семьдесят процентов он состоял как раз из соли, но соли необычной. И именно ей мы приписывали те загадочные свойства, столь благотворно действующие на заболевших. Сам индеец вновь отправился в прерии — сидеть в Форте, ему, вольному охотнику и страннику, было невмоготу. В озерный поселок ушла и Чайка — я поручил ей присмотреть за самыми тяжелыми больными, которые нисколько не интересовали монаха. Все силы он отдавал своему «ордену», и Озерный существовал практически сам по себе. Тот, и без того едва поддерживаемый ранее порядок, был полностью утерян — в селении, ради других, давно никто и ничего не делал, кроме самых насущных нужд. Дикие звери осмелели и стали подходить так близко, что люди боялись даже выходить из своих землянок по ночам. Я понимал — Святоша очень скоро должен услышать о загадочном источнике возле Пустоши и соляных озер. Вряд ли он оставит такую возможность приписать это своим молитвам…

Власта, лихорадочно исписывающая свитки из кожи, столь неосторожно обещанные мною на ее нужды, слово в слово переписала весь наш разговор с Совой — Ната сама пересказала ей его, когда узнала о желании сестры мрачной предсказательницы стать добровольной хранительницей нашего настоящего, недавнего прошлого и неизведанного будущего… Более того — имея немалый талант к рисованию, даже изобразила на коже фигуру самого индейца, во всем праздничном наряде. Ната посчитала, что шаман долины имеет право быть нарисован как раз, так — гордым и величественным спасителем прерий, чья заслуга в этом деле уже не могла оспариваться никем. И она лишь пожала плечами, услышав о сомнениях в этот адрес — пусть монах и болтает, что хочет — истина будет сохранена в рукописи Власты, и каждый, кто изъявит на то желание, сможет увидеть ее собственными глазами!

Теперь причина отправки отряда в горы перестала быть так насущна — лекарство нашлось в самой долине. Но, несмотря на это, возвращения разведчиков ждали везде, откуда пришли добровольцы, пожелавшие участвовать в рискованном и длительном предприятии.

И мы их дождались! Дозорные, караулившие на скале, так отчаянно стали махать руками, так свистеть и кричать, привлекая наше внимание, что, через несколько секунд, уже ни у кого не осталось и тени сомнения — это связано именно с нашими товарищами! В мановение ока, все жители форта, а также, гости, которые в тот момент в нем находились, высыпали на стены.

Я практически бегом поднялся на смотровую площадку. Бен, дежуривший вместе с Ладой, радостно указал мне рукой на юго-восток. В степи виднелись несколько точек, тянущихся друг за другом гуськом…

— Это они!

Я, сдерживая себя, молча, сосчитал количество бредущих вдалеке людей. — Один, два… семь, …двенадцать, двадцать… двадцать восемь? Все! Даже больше!? Все возвращались домой — отряд, посланный в горы на поиски, никого из своего состава не потерял! Теперь и я сам не мог сдержать улыбки на лице — нашли ли они, то, что искали, или нет, главное, все живы! И тяжесть, долгое время висевшая камнем на сердце, словно опустилась вниз…

— Туча! Готовь праздничный обед! Стопарь! Салли! Колибри… А, вообще, все, кто свободен — вперед, доставайте все, что у нас есть! Череп! Собери самых сильных — идите навстречу! Я вижу большие мешки на их спинах — нужно помочь им дотащить их до форта!

Череп со всех ног бросился исполнять мое указание — через пару минут около десяти человек уже выбегало за ворота форта… Туча, заполошно металась по всему двору, отдавая указания девушкам — принести, порезать, приготовить… Стопарь, разогнав всех, мешающихся у него под ногами, сам взялся за растопку бани — путников, уставших и натерпевшихся в походе, следовало, конечно, встречать именно теплой водой, и лишь потом, сытным ужином в кругу любящих их друзей!

Но, прошла еще почти половина дня, прежде чем ликующие крики возвестили о том, что долгожданные разведчики, и, посланные им на подмогу, подходят к воротам нашей крепости. По моему знаку, ворота открылись настежь — и я, протянув руки, летящей мне в объятия Элине, едва не задохнулся от избытка заполонивших меня чувств…

…Вечером, после того, как прошли первые расспросы и волнения, мы сидели возле общего костра — на этот раз я позволил разжечь его чуть ли не до небес — и слушали захватывающую повесть о скитаниях среди мрачных ущелий и холодных ледников. Рассказ вел Леший, изредка его дополняли своими замечаниями Ульдэ, или Чер…

— … В самом начале мы углубились в холмы, возвышающиеся между скалистым озером и степью, которая тянется до реки. До знакомых мест дошли быстро. Серпантинка, по-прежнему, несет свои воды по камням, ревя и прыгая по кручам, как дикий зверь. Там набрали орехов — роща стоит на месте, и отказываться от такого дара природы, конечно же, расточительно! Кроме того, орехи могли приходиться в походе, где надеяться на постоянную добычу не стоит.

Поиск начали с восточного рубежа — где воды Бешеной речки падают на острые камни, не давая возможности перейти на другой, покрытый льдом, берег. Первые дни просто поднимались в горы — так, как нам нарисовал Сова.

Солнце светило так сильно, что приходилось раздеваться до пояса — так его лучи отражались от снега на вершинах! Часть наших припасов мы решили оставить в лагере, который устроили возле скал. Звери не тревожили — такое количество вооруженных людей отпугивало любого хищника гор. Два раза попадались следы громадного медведя, — Чер утвердительно поднял большой палец. — Но самого великана никто не видел. Зато прочей мелкой живности хватало. Охотники устраивали засады на горных тропках, добывая пропитание. Так, как там, в изобилии водились горные козлы и почти не пуганые олени — отряд не знал нужды в свежем мясе. Но все изменилось, едва подошли к подножию ледника…

Я, молча, кивнул. Следовало ожидать, что основные трудности начнутся как раз по достижении настоящих высот.

— …Пологий подъем сменился более крутым, идти по снегу стало намного сложнее, чем по земле, очень досаждал постоянный ветер и холод. Там мы вышли на ледяное плато, очень суровое и длящееся на такую длину, какая только доступна глазу.

— Вы достигли ледника?

— Можно сказать и так. Хотя, до самых высоких точек никто не поднимался. Эти хребты лишь отсюда кажутся доступными. На самом деле, там такие горы, сорвавшись с которых, можно лететь, несколько минут… Ледник весь изрезан трещинами и провалами — любой, неосторожный шаг, мог привести к падению в пропасть. Приходилось идти в связке. Короче, он простирается очень далеко…

Леший передохнул и продолжил дальше:

— На всем видимом протяжении, с запада и на восток, выше — только острые вершины. Следуя первоначальному плану, мы попытались достичь его западного края. И мы нашли место, где ледник питает воды Синей реки.

— Не только нашли, но и посмотрели! — Элина не удержалась. — Там обрыв! Неимоверной высоты, гораздо больше провала! Дна вообще не видно — все скрыто туманом!

— Да, мы попытались спустить туда двоих, из наших — посмотреть… — Чер тоже вставил слово. — Но ничего не получилось. Веревок не хватило, кроме того, там очень холодно. Пришлось поднять обратно.

— И кто эти смельчаки?

Он указал на потупившуюся девушку.

— Она.

Элина отмахнулась от наших взоров, коротко бросив:

— Пустое… Давай, Леший. Рассказывай…

Я сгреб ее в охапку:

— Кто обещал?

— Я с Зорькой была! — Элина лукаво улыбалась, пытаясь защититься от моих рук. Все засмеялись.

— Твоя жена, это чертенок в юбке, — Леший вздохнул, многозначительно посматривая на девушек. — Вечно лезла, куда не просят.

Хвост с усмешкой посмотрел на Элину, и кивнул ей. Она оторвалась от меня и Наты, выпрямившись, звонко стала продолжать повествование:

— С обрыва можно было увидеть, как от ледяной стены отрываются большие куски, и падают в пропасть! Там, внизу, только пустота… Мы едва разглядели что-то, похожее на воду. Возможно, это одно из тех мест, откуда начинается Бешеная, или, какая-нибудь, другая горная речка. И все они впадают в Синюю. Но этот обрыв — не единственный, кто питает ее! Мы видели и другие речки, падающие со скал. Возле ледника их так много, что мы даже устали считать.

— После запада, — Леший подождал, пока все утихнут. — Мы повернули обратно. По пути несколько раз пытались подняться выше. Искали перевал. Но все тщетно… Дорога туда закрыта. У вершин постоянно дует страшный ветер, сбивающий с ног. Каждые полчаса его направление меняется, вдруг, может засветить солнце, а через минуту — уже опять падает град, или срывается пурга. В горах погода очень изменчива — сейчас ты все с себя снимаешь от жары, а через полчаса все застилает черная туча. Два-три часа идет все сметающий град — а к вечеру склоны просыхают, и разведчики вновь собираются в дорогу. Ночью выпадает снег — а утром, идя по свежим сугробам, мы видели, как он уменьшается прямо под ногами, стремительно тая под лучами жаркого светила. Мы перепробовали различное множество мест, пытались сделать это в связке. Горы непреодолимы…

На какое-то время воцарилось молчание… Стопарь тихо кашлянул:

— А лекарство. Вы нашли, что-нибудь?

— Вождь… Путь на восток занял большую часть того времени, которое мы отсутствовали… Приходилось осматривать все, более или менее похожее на то, что указала Стара. Я нанес их на карту, вы можете посмотреть! — Леший потупился от вопроса. Я кивнул. Он протянул мне тонко выделанную шкуру, с нарисованными на ней знаками…

— По прошествии трех недель, после того как мы ушли с западной оконечности, начались самые сложные участки. Те, громадные скалы, которые преградили нам путь вначале, даже не шли ни в какое сравнение с тем, что мы видели там. Если не считать это полным бредом… Дар, они достигают неба!

Все дружно выдохнули…

— Да! — Элина вновь вклинилась в рассказ Лешего. — Там отвесные скалы, прямо из ледника. Они настолько высоки, что приходилось задирать голову, чтобы увидеть их окончание. Возможно, они достигают семи или восьми километров, если не больше! Ни обойти их, ни, тем более, подняться, нет никакой возможности…

— Мы решили спуститься вниз. В Предгорья… — Леший старался не смотреть на Стопаря. Я уже понял — ответ кузнецу будет неутешительным… Но, разведчики еще не знали, о находке Совы!

Вместо Лешего заговорил Утес. По обрывкам фраз, мы уже знали, что свободолюбивый охотник вел себя в походе очень мужественно, не раз помогая, а то и спасая тех, кто оказывался в беде. Впрочем, иначе и не могло быть — весь отряд подобран из людей, знакомых друг другу и уже испытанных в самых сложных ситуациях.

— Мы поднимались до самых вершин. И уперлись в лед, на котором уже не встретилось ничего живого. Только гигантские орлы внимательно следили за нами — пришлось даже прятаться под снегом, когда они спускались ниже. Вы знаете, что может представлять собой нападение такой махины…

— Что-то, необычное, видели?

— Следов, от проникновения в предгорья и горные леса, ваших оборотней? — Леший усмехнулся. — Нет, не было. А если и был кто — затеряться на таких просторах не составит труда. Но ты и сам представляешь, как сложно обнаружить того, кто не хочет стать увиденным. К тому же — имея в виду это существо…

Они прошли несколько ущелий — все они заканчивались одинаково. Сплошной стеной камня, по которому невозможно подняться. Чер пытался несколько раз взобраться, но все это заканчивалось ничем. Горы не пропускали через себя никого. Отряд метался из стороны в сторону — задача, которая оставалась главной, оставалась нерешенной… Даже он — признанный, среди следопытов прерий, ничего не мог сказать по этому поводу. Не мог помочь и Угар. Хоть преданный пес всегда находился рядом с Элиной, при всех своих талантах, он все же был лишен дара речи, и не мог указать разведчикам, что и где искать.

Еще один вопрос — откуда в долину проникают животные и звери — тоже остался открытым. Уже мало кто сомневался, что он существует — в прерии иной раз встречались такие существа, что их появление невозможно объяснить лишь одним перерождением. Памятуя о мгновенной мутации Угара, мы допускали такую возможность, но, по прошествии столь долгого времени, после Катастрофы, подобное становилось все реже. А странных зверей — больше. И лишь по счастливой случайности, среди них почти не встречалось хищников, способных нанести вред людям. Никто из отряда не заметил и малейшего знака, указывающего о подобном проходе сквозь горы. Хотя все понимали, что он должен быть! Они нанесли на карту множество высот и лугов, все встречавшиеся по пути реки и мало-мальски приметные места.

Во многих ущельях произрастали диковинные растения и деревья. Гигантов, подобных тем, на которые взбирались мы с индейцем, в памятные дни борьбы с врагом, они не встретили. Похоже, что подходящие условия для их роста оказались только там, в непосредственной близости от Скалистого озера. Но, хоть таких высоких и не росло, необычных деревьев хватало. И, хоть по логике вещей, в горах должны преобладать хвойные породы — в реальности, они заметили множество иных, от вечнозеленых, до просто — зеленых… а также — красных, черных, синих, желтых и прочая, и прочая… Здесь нашлось место для такого количества фауны, что наша долина показалась им даже несколько скудной. Путники видели остроконечные кипарисы, раскидистые каштаны, могучие дубы — все, что узнавал глаз, выбирая едва заметные очертания в густых и диких лесах. Среди деревьев попадались и такие, которым они не могли дать названия — их никто и никогда раньше не видел. Некоторыми они пользовались, вроде приземистых, даже низких, но с обширной кроной. Под их сенью весь отряд мог укрыться от дождя — сплошная листва не пропускала самый мощный ливень! Были деревья с очень резким запахом, находиться возле них становилось невмоготу уже через несколько минут пребывания. Другие, растущие возле странных, покрытых мхом и плесенью, валунов, становились по-настоящему, опасны — корни, толщиной в руку, стремительно выбрасывались из каменистой почвы и хватали неосторожных животных. Но, в основном, лес оставался дружелюбным для путешественников, и давал им и приют, и пропитание. Временами они охотились — чтобы обеспечить себя продовольствием. Чер и Утес тщетно исследовали желудки убитых ими животных — в них не было обнаружено ничего такого, что было бы неизвестно двум опытным охотникам прерий. Животные питались уже знакомыми растениями, встречающимися как в долине, так и на залитых солнцем, горных лугах. Встречались грибные лужайки, заросли с земляникой или малиной, ягоды которых достигали величины прежних яблок. А если попадались яблони — такой плод осилить могли только толпой, настолько громаден он был для одного. Подобный гигантизм встречался везде и всюду, как в прерии, так в предгорьях. Но в глубине горных ущелий рост растений поражал еще больше!

Идти стало еще тяжелее. Постоянные спуски и подъемы, длительные переходы. Отряд попадал дважды под землетрясение, и только осторожность проводников — Чера и Лешего, чующего беду нутром, спасала их от гибели. В конце концов, они достигли самого дальнего восточного края, где уперлись в каменистый склон, и увидели циклопическое сооружение из нескольких горных пластов, наползших друг на друга. Чер не рискнул вести людей дальше — погода становилась все более непредсказуемой, а обрывистая местность не располагала к преодолению подобного препятствия. После длительного и весьма сурового спора, большинство высказалось за возвращение. Как бы там ни было, такое решение далось всем нелегко. Поставленной перед ними задачи отряд так и не выполнил — ни лекарства, ни прохода через перевалы, обнаружено не было. Но и идти далее, наобум, вожаки разведчиков не хотели. Назад шли, сразу спустившись к Предгорью, где было и теплее и где встречались людские поселения. Кое-кто, из живущих в них, присоединился к отряду, рассчитывая остаться в долине, или даже в форте. Так, не потеряв никого, они возвращались домой. И, хоть на усталых и обветренных лицах виделась печать неудовлетворенности путешествием, мы рады были их видеть и такими.

— Чума отступает…

Док встрепенулся и широко раскрыл глаза. Ната повторила, весело улыбаясь и крепко прижимая к себе Элину:

— Сова нашел средство от черных пятен. Не спрашивай — я все равно не знаю, что это такое! Но помогает!

— Ты хочешь сказать… Вы нашли лекарство? — Леший осторожно посмотрел ей в лицо. Ната повторила, взяв его могучую ладонь своей рукой:

— Нашли! Не мы. Сова. Да… Леший, не надо!

Тот сгреб ее в охапку и высоко приподнял над собой:

— Они! Нашли! В долине! Черт бы вас всех побрал! Пока мы там шлялись и мерзли — они сами со всем управились! А, ты!..

Крики, вопросы, горящие глаза — не мы, теперь сами разведчики стали буквально пытать всех о событиях недавних дней. Все искали главного виновника, но индеец еще не вернулся из трав. Многие обернулись к Зорьке — та, как-то незаметно исчезла, и тоже упорно не попадалась на глаза. Тем не менее, сам собой начавшийся праздник продолжался весь вечер и всю ночь — и те, кто уходил, и те, кто оставался, обменивались впечатлениями и дружно запивали их приготовленным напитком Стопаря.

…А потом, когда самые упорные, в сотый раз переспрашивали разведчиков об их странствиях, мы с Элиной и Натой лежали в нашей общей постели — и, стоит ли говорить, сколько нежных слов, поцелуев и ласк получила, так долго отсутствовавшая девочка-женщина от меня, и от соскучившейся подруги!

Она смущенно позволяла нашим рукам гладить свое тело — она словно отвыкла от них, и даже чуточку стеснялась обнаженной Наты, меня, и самой себя… а когда я навис над ней, готовый овладеть столь долго отсутствовавшей девушкой, даже закрыла глаза, будто это все происходило впервые! Но желание близости, трепет и жар, у нее были такими, что я распалился настолько, что успокоится, мы смогли не ранее, чем ближе к утру.

Много позже, когда мы все насладились друг другом, она встала и налила себе свежей воды. Я видел, что ее что-то гнетет, тоже заметила и Ната.

— Ты так вздыхаешь… Что-то случилось, такое, что ты не решается нам сказать?

Она вздрогнула, потом ответила:

— Да… Ты прав, к сожалению.

— И что же?

— Я не уверена, стоит ли об этом говорить… Хотя, выбора нет. Ты должен это знать.

— Что-то меня пугает… такой тон? Что-то случилось с тобой?

Я приподнялся на локте и с тревогой посмотрел ей в лицо. Она отвела взгляд в сторону:

— Нет, только не со мной! Не со мной… Все это так тяжело, Дар.

Нам стало не по себе. Видимо, в походе произошло нечто, действительно, серьезное.

— Мы ждем.

Ната тоже приподнялась. Уловив в тоне подруги грустные нотки, она села рядом. Элина прислонилась к краешку настила — я взял ее за руку и усадил на свои колени.

— Ну?

Она закрыла глаза, собираясь с духом, потом начала говорить…

…Приняв решение, отряд спустился с гибельных высот вниз, и стал возвращаться по тропам, пробитыми животными в середине Предгорий — путь, известный нам со времени схваток с уголовниками. Они уже миновали скалистые отроги у южного края озера, и даже решили сократить путь через степи, но резкая непогода заставила отряд вновь спрятаться под защиту скал и деревьев. Пользуясь, случаем, Чер предложил сделать крюк, решив навестить ореховую рощу. Крюк серьезный, но и причина была уважительная. Столько охотников могло не опасаться встречи с медведем — и Чер хотел еще раз набрать столь чудодейственных и питательных плодов в мешки, порядком опустошенные за время странствий.

Они стояли на берегу Серпантинки и смотрели на бешено скачущую по острым камням, воду. Красота окружающего мира потрясала путников настолько, что любые слова, могущие прозвучать в этом изумительном по чистоте и свежести, воздухе предгорий, показались бы кощунственными, а любое сравнение — пошлым. Величественные пики снежных гор, громадные деревья, чьи вершины терялись в небе, почти торжественная тишина, нарушаемая разве только неугомонными криками птиц. И скала-обрыв «Медвежья» — жуткая и печальная память о брате Чера, впервые приведшего нас сюда. Сквозь стройные сосны и ели виднелись небольшие прогалины и опушки, освещаемые щедрыми солнечными лучами. Над противоположным берегом нависали кусты орешника и барбариса, ставшие по прихоти природы едва ли не впятеро выше прежних, в самой реке мелькали стремительные тени форелей, размером с человека, над пенными барашками роились стрекозы, вылавливая над водой зазевавшуюся мошкару. Отсюда было видно и россыпь изумительных горных лугов, покрытых цветами, различными по размерам и цвету — от багровых, словно с капельками крови на листьях, до ослепительно желтых, спорящих с самим солнцем, от сиреневых, чье благоухание доносилось даже сюда, до ярко-белых, спорящих своей белизной с девственно чистым снегом. Медвежья скала отражалась в воде слегка расплывчато, играя бликами белого и серого, и все это причудливо сливалось с падающими наискось лучами, превращая отражение в фантастическую по своей красоте, картину…

— Ради этого стоило жить…

Элина на секунду запнулась, а я вспомнил, как Сова говорил мне нечто подобное, когда мы поднялись по стволу гигантского дерева, идя навстречу Клану… а совсем недавно — и Чайка-Нина, когда мы поднимались на скалу дозора.

— Это сказала Зорька…

Она взяла меня за руку. Глаза ее ярко лучились, она порывисто дышала, захваченная воспоминаниями от увиденного, всем своим существом. Мы с Натой были зачарованы ее видом…

— Продолжай.

…Чер, Зорька, Зейнаб и Бугай спустились ниже по течению — они должны были искать хворост для костра. Я, Док, Травник и Угар остались их ждать, готовя место для лагеря. Зорька еще позвала меня с собой — такими словами, совсем, как ее муж!

… - Моя сестра может присоединиться к нам… Или она не хочет отрываться от природы?

Я вздохнула и повернулась к своим спутникам:

— Красиво… очень. А тебя уже ничто не способно удивить?

— Ясная Зорька не меньше каждого из вас потрясена тем, что видят ее глаза. Но моя сестра забыла, зачем мы здесь! Если она станет предаваться созерцанию здешних пейзажей — кому-то внизу не увидеть их никогда…

Я смутилась — слова Зорьки не содержали в себе обиды, но прямо указывали на нашу оплошность — время дорого! И мне, как одной из старших над всеми, это должно было быть понятно, более прочих…

— Ты права. Веди нас.

Она кивнула и махнула рукой на восток, туда, где начиналась Серпантинка.

— Там, выше по ущелью, есть липовая роща. Сова показывал мне ее издали. Выше мы не поднимались. Дикие пчелы, которые живут в ней, способны убить каждого неосторожного путника. Но дорога к верховьям лежит через рощу — иного пути нет. Если мы будем искать обход, потеряем не меньше трех дней.

Чер согласно кивнул:

— Это так. Чага тоже мне об этом говорил. Но про пчел мы не знали…

— Мой муж был около рощи вечером, когда они спят. Но даже тогда он едва уцелел — кто-то спугнул ульи, и он своими глазами видел, как целая туча скрыла в себе какое-то большое животное. По словам Совы, жужжание пчел заглушило рев зверя…

— Тогда как мы пройдем?

— С помощью полыни.

Мы все повернулись к Доку. Он повторил:

— Здесь хватает этой травы. Нужно только слегка высушить ее на солнце, пока есть такая возможность. Потом сделаем множество факелов и будем жечь их всю дорогу, пока не пройдем сквозь этих летающих монстров. Я делал так, когда искал травы в Низинах. Там много мошкары, да и пчелы встречались… Про размеры говорить не надо? А мне хотелось меду. Попробовал — получилось. Все знают — дым от тлеющего растения они не выносят.

Наскоро перекусив, мы загасили костры, возле которых сушились связки полыни, и стали готовиться к переходу в ущелье. Твои соображения насчет лечебных трав не выходили у меня из головы… И я поделилась ими с Чером. Прости, но мне пришлось быть откровенной до конца — иначе бы как я смогла ему пояснить, чего мы ищем? Но он не удивился — тайна нашего друга для него давно уже не является секретом. Чер и сам странник прерий… Правда, он купался в том озере один — и очень жалел об этом после…

Я привлек ее к себе:

— Говори, Линка. Рассказывай все.

… Ближе к вечеру мы стояли возле входа в ущелье. Можешь не верить — но всем нам казалось, что эти пчелы словно чувствовали наше присутствие! Они так долго не успокаивались, что мы уже отчаялись ждать, когда среди деревьев станет тихо. Но Чер всех сдерживал — и Зорька тоже. Она сказала, что если мы пойдет слишком рано, то некому будет даже вернуться, чтобы рассказать остальным о том, что с нами случилось… Наконец, пчелы угомонились, это страшное жужжание стихло — мы пошли!

Она отпила глоток воды, поблагодарила Нату и продолжила:

— Зорька все время следила за скалой у входа. Когда тень от верхушки полностью стала неразличима в изгибах Серпантинки, она встала первой у входа, взяла факел и поднесла к нему огонь. Вторым шел Чер, потом Док, Зейнаб, я и Травник. Бугай замыкал отряд. Он самый неуклюжий из всех — но шел так, что даже шороха не было слышно от его шагов! Там очень опасно, Дар… Драться с бандитами, по-моему, легче, чем почти час идти в полном молчании, стараясь не наступить на веточку под ногами, или камешек, способный издать хруст — а любой шум мог нас выдать этим крылатым убийцам с головой!

Едва мы вырвались из рощи, Зорька попросила об отдыхе — она всю дорогу шла босой, потому что умудрилась в самом начале потерять мокасин. Ее правая ступня была в крови, вся изрезанная об острые камни в темноте рощи. Но мы прошли…

— Здесь обитель великанов!

Док так засмотрелся на скалы, что чуть было, не упал в пропасть, прямо в воду. Пока мы шли через рощу, приходилось все время подниматься, и вода, возле берега которой мы стояли в начале, теперь была где-то далеко внизу. Я велела Бугаю присматривать за ним, он подчинился, но… — она запнулась.

— Ну?

— С неохотой. Может быть, я зря тебя отговорила тогда, перед походом… Все, что случилось потом, уже не его вина, Дар.

— Случилось?

— Случилось.

Элина приподнялась с постели и села ровно.

— Ты обратил внимание, на него и на Зорьку?

— Да не то, чтобы очень… А что? — Мы с Натой переглянулись. Замечание красавицы про странное поведение сына кузнеца, напомнило о неприятной ухмылке Хвоста, когда он встречался глазами со Стопарем или Тучей…

— Ну, он почему-то не стал сидеть вместе со всеми. И что из того?

— А Зорька вообще, как вы пришли, заперлась в своем доме и не выходила. Мы не слепые, Линка… Что все это значит?

Она вздохнула, оглянулась на вход, словно кто-то мог нас подслушивать, и негромко произнесла:

— Хорошо… Правда, ничего хорошего, как раз и нет…

Она долго молчала, не отрывая взора от тлеющих поленьев, изредка потрескивающих в очаге.

— Ладно. Слушайте дальше…

Она старалась не смотреть нам в лицо…

…- До спуска с Предгорий оставалось уже немного. Орехи мы набрали. Идти обратно через пустоту в скале никто не хотел, решили возвращаться по тому же пути, по которому вы недавно преследовали нелюдя. Но… Понимаешь, лекарство обнаружено не было — все шли подавленные… Мы думали, что эпидемия уже опустошила прерии, и наш поход прошел впустую. Ближе к вечеру, Чер заметил ту взгорку, на которой, по твоим рассказам, находится то самое озеро…

Элина чуть заметно покраснела, а я улыбнулся. Но она отрицательно покачала головой:

— То, что я скажу дальше, не смешно… Леший решил устроить стоянку — все равно, торопиться вроде как некуда. Кто-то пошел за хворостом, кто-то принялся разделывать мясо — а мы, с Зейнаб, отошли в сторонку — решили искупаться в ручье. Когда вернулись — многие уже поели и легли отдыхать. Мы тоже сели к костру. Леший выставил охрану — и первыми заступили Бугай и Зорька.

— Зорька?

— В походе все делили обязанности поровну. Так было условлено, независимо от того, кто ты… Ну, а ночью…

Элина запнулась. Я привлек ее к себе:

— Продолжай…

— Ночью начался какой-то жуткий концерт. Если бы мы точно не знали, что в этих лесах нет обезьян, то подумали бы именно на них. Сплошные крики, рев, уханье… Словно кошачья свадьба. Собственно, это и была свадьба — невероятная по своему разгулу. И мы очень скоро выяснили причину.

Элина вновь вздохнула, потом посмотрела на нас с Натой — по ее лицу даже потекли слезы…

— Лина? Что с тобой?

— Не со мной… Спать так и не пришлось — все ничего не понимали, боялись нападения и сидели возле костра. Когда стало рассветать, хватились сторожей. Они пропали! Леший решил искать — мы разделились на несколько групп, и пошли в разные стороны. В одной была я, Джен и Утес. Мы вышли на круглую лужайку, сплошь усеянную очень пахучими цветами… этот запах будет меня преследовать очень долго! Рядом с ней тек небольшой ручей, а за ним — больше сотни кролов, ланей, еще каких-то животных… И все они оказались заняты одним!

— Чем же? — Тихо выдохнула Ната.

— Они… — У Элины вдруг осип голос. — Совокуплялись… Все сразу! Мы вначале решили, что нам мерещится… от этого запаха. А потом я почувствовала, как меня саму раздирает… от желания. Это стало невыносимо! Джен и Утес стояли рядом — и они испытывали тоже самое. Мы теряли голову, от этого запаха!

Я побледнел… Ната, увидев, как я сжался, сразу взяла мое лицо в ладони:

— Нет!

Она испуганно смотрела на меня, в ее глазах появился настоящий страх. Я с усилием выдохнул:

— Говори… дальше…

— Я смогла уйти! Выбежала прочь, зажимая нос и стараясь не дышать. Утес и Джен… они остались. Я нашла Лешего, и мы вместе вернулись назад. Там мы увидели, что они оба занимаются любовью… Занимаются неистово, словно оголодавшие звери! Издалека могло показаться, что Утес насилует Джен — но это было не так. Она сама этого хотела…

Мы с Натой некоторое время не могли прийти в себя.

— Ты думаешь, эти цветы обладают таким эффектом? Или, тот ручей?

— Дар! Вода из него течет дальше, и через пару сотен метров теряется в расщелине среди камней. А знаешь, где она потом выходит? Ниже того места, где вы с Совой купались! А ты помнишь, что было после…

— Значит, это потому в том озере…

— Да. Но это еще не все. Пусть, Джен с Утесом — никто бы и не заметил. Она… ну, она любит мужчин, и все это знают. Мы, едва оторвали их, друг от друга… представляешь? А когда шли назад — увидели, как в кустах, тоже рядом с этим лугом, кто-то стонет. Леший чуть было не выстрелил — я остановила. Мне показался знакомым этот голос…

— Нет… — теперь уже я, догадываясь, что нам сейчас предстоит услышать, ощутил страшную сухость во рту…

— Да. Бугай… и она. Мы не могли пройти мимо — Утес уже подошел вплотную, и раздвинул кусты. Он и сам был почти не в себе, еле соображал, что делал на лугу. А они и вовсе сошли с ума. Мне, вначале, показалось, что он хочет ее задушить — так крепки были их объятия.

— Силы у Бугая много… — Ната робко вставила замечание, еще не веря услышанному… — Может быть, она не хотела?

— Не хотела? Нет, она — хотела! Сильнее, чем Джен! Это невозможно представить… но это так. Так не любят — так убивают! Эта страсть сильнее всего, что мне доводилось видеть… Они впивались друг в друга, словно от этого зависела их жизнь! И, знаешь — настоящее желание я могу отличить от поддельного, или, испытанного по принуждению. Она отдавалась ему, Дар! Сама! Извивалась всем телом, кричала, рычала даже… А Бугай… Ты должен понимать, что может мужчина такой силы, да еще не имеющий постоянной связи!

— Я не могу поверить… И от Риты он сторонился…

— Это так, — Элина опустила голову вниз. — Мне самой страшно… Хоть я и догадываюсь о причине.

— Все-таки — цветы?

— Да. Те животные ели их, и пили ту воду, в ручье. Потом, начинали прыгать, метаться… и дальше. Я не знаю, что может быть заключено в этих растениях. Док тоже потом ходил туда и сорвал несколько цветков. Он лучше меня сможет объяснить их природу и такую силу.

— Белая Сова… Он не простит, — Ната округлила глаза. — Он убьет ее! Убьет обоих!

— Кто еще знает? — я взял себя в руки. Что бы ни произошло в предгорье, последствия Ната предугадала точно…

— Все, кто там был. Я успела сказать Джен, но…

— Утес?

— Да. Он рассказывал каждому, что видел. Те, кто был в горах, знают все. Вернее, все участвовали… даже люди Святоши!

— Светлый? Трясун!? С ума сойти… А Зорька?

— Мы с трудом оттащили ее от Бугая. Они оба были невменяемыми… Наверное, это не нужно — говорить подробности? Но, пока он не закончил… понимаете? Мы вообще не могли его отодвинуть. А потом он и на меня хотел… Даже пришлось ударить — только тогда в себя пришел!

— Насколько это вообще, возможно? Всего лишь, запах?

— Да, возможно… — Элина опустила голову. — В это трудно поверить. Я понимаю… Но это было, было! И все — на моих глазах…

— А что Зорька?

— Все плохо. Только через несколько часов она пришла в себя — а до этого пыталась вырваться, кусалась и кричала, как одержимая. И лезла ко всем мужчинам, которые оказывались рядом. Мы ее связали… Но они все помнят — и Зорька, и Бугай! Как и Джен с Утесом. Только Джен, всего лишь нанюхалась — а эти двое, уйдя в дозор, решили набрать свежей воды, и еще искупаться. Вот и набрали… искупались.

— Теперь понятно, почему она практически сразу скрылась и не показывается наружу.

Ната кивнула:

— Это страшно… Она понимает, что случилось, и что это не по их вине — но как это объяснить Сове?

Я растерялся. Произошедшее просто не вписывалось в то, к чему мы привыкли, не могло быть таким непоправимым… и, тем не менее, было.

— Они общались между собой? После?

— Нет. Бугай всю оставшуюся дорогу шел так, словно его тащат на убой… А Зорька была возле меня. И я еле смогла ее успокоить. Когда мы подходили к Форту — она смотрела, нет ли здесь ее мужа. Такого ужаса и боли в глазах я еще не встречала…

— Значит, предупреждать уже поздно… Скоро весь форт, да что там! Все прерии будут знать об ее измене. И я не знаю, что можно придумать, чтобы не пролилась кровь… Сова станет мстить.

Элина вскинула на меня дрожащие ресницы:

— За что? Разве ты не понял — это оказалось сильнее ее! Я шла последней — и только поэтому смогла… убежать. В ту ночь многие прятались по кустам — там, наверное, весь воздух пропитан этим ароматом…

— А если бы не смогла?.. — Тихий, еле слышный вопрос Наты, прозвучал, как удар пощечины… Элина, побледнев, обернулась к ней:

— За что ты меня так?

Я успел подхватить ее обмякшее тело. Девушка отяжелела и повисла на моих руках.

— Воды.

Ната, сама испугавшись, бросилась к деревянному ковшу. Я уложил Элину и смочил ткань, после чего приложил ее ко лбу девушки. Она открыла глаза — ее взор блуждал по закопченным стенам, и мне пришлось несколько раз окликнуть по имени, пока она не пришла в себя полностью.

— Я не виновата…

— Я знаю. Успокойся.

— Я не виновата перед тобой. Дар, родной мой, я ни в чем не виновата!

Ната схватила ее холодные руки и, покрывая их поцелуями, всхлипывая и сбиваясь, быстро произнесла:

— Линка! Солнышко! Прости меня! Прости, слышишь? Я дура, дура полная! Прости!

Нам стоило большого труда успокоить ее… Элина залилась слезами, а вскоре заплакала и Ната, вновь переживающая свою оплошность, и, услышанную нами, сцену…

Я мрачно ходил по комнате, нервно сжимая кулаки. Что бы мы ни говорили индейцу, какие доводы не приводили — убедить Сову, что это роковая случайность, не смог бы никто. И я не был уверен, что он, вообще, станет слушать. А раз так — за жизнь Бугая… да и Зорьки тоже, следовало опасаться. Не это ли имела в виду Стара, когда просила меня помочь подруге шамана? Но как она могла предвидеть такое?

Голова шла кругом. Я не мог ничего придумать, любые слова казались лишними. Я представлял себя на его месте — и сразу ощущал полную, совершенную пустоту… До сих пор я был уверен в своих девочках, зная, что они обе связывают свою жизнь только со мной. Сейчас в сердце вошла совершенно новая тревога — и ревность… Тот, неведомый луг и незнакомые цветы, пропитанная их запахом, вода, могли помочь даже самому слабому мужчине, давно потерявшему интерес к противоположному полу. Даже Трясуну! Вот уж кого мало кто считал мужчиной… Браво, Святоша — твои посланники в полной мере нарушили все твои заповеди. Только отчего так горько? Вода… Цветы. С одной стороны — небывалая польза! С другой — страшное средство. Вместо помощи, они грозили стать средством совершенно иным — любой, пожелавший овладеть кем либо, мог просто опоить того и воспользоваться этим… Или, уже воспользовался?

— Бугай раньше не был возле озера? Он знал о его свойствах?

— Ты ведь запретил говорить о нем. Он был… да. Но знал, или нет… не знаю.

Я мрачно кивнул. Конечно, мы бывали в том ущелье, когда преследовали нелюдя, возможно, что и до того. Та местность, хоть и пугала присутствием грозных хищников, но влекла к себе ореховой рощей. О ней могли знать не только мы с Совой…

— Док… Ты заметила, он набрал тех цветов?

Элина вытерла слезы.

— Набрал, целую охапку. А потом полез к Зейнаб…

— ?

— Ну да… Я же говорила — в ту ночь все вели себя… не, как всегда. И почти никто не стеснялся. Мы только втроем остались трезвыми.

— Кто?

Лина вытерла лицо.

— Я, Ульдэ и Леший. На него, по-моему, вообще не подействовало. Ульдэ туда не ходила — она отлучалась на охоту и пришла, когда все закончилось. Подул сильный ветер и все запахи исчезли.

Я вздохнул. Поверить в такое практически невозможно…

— Зейнаб? Турчанке нет и двадцати, а Доку — давно за пятьдесят! Возможно ли?

— Ты не видела ее глаза… и глаза самого Дока! Какой возраст, Ната? Никто ни о чем не думал — даже посты не выставляли! И все пили… да она на ходу с себя одежды срывала!

Услышав ответ, Ната неожиданно успокоилась и теперь вопросительно смотрела на красавицу. Та просто добавила:

— Да. Он налил ей воды из ручья… и они скоро ушли в лес.

— С ума сойти…

— Док тоже так сказал… утром. А Зейнаб прятала лицо. Он дал мне несколько растений — они и сейчас лежат у меня в походном мешке, завернутые в шкуру. Я боюсь их доставать…

— Сейчас?

— Ну да! — Элина поняла вопрос Наты по-своему… — Они сохраняют свой запах очень долго, даже сорванные! Док еще два раза уединялся с Зейнаб — и все время, они вдыхали и ели эти цветы! А потом возвращались такие, словно пробежали, каждый, по десятку километров…

— Похоже, так и было. Цветы, о которых ты рассказываешь, по-видимому, самый сильнейший афродизиак, про какой мне только приходилось слышать. И Док сильно рисковал… не каждое сердце выдержит. А у него, насколько я в курсе, оно давно побаливает.

— Это все? — Мой вопрос прозвучал так напряженно, что Элина испуганно вздрогнула.

— Нн-ет… Я ведь видела почти всех. Видела тех девушек, которых прислала Рада, видела Светлого, с Трясуном. И Шельму. Они были втроем… Без своих ряс, а Шельма… она… сразу с обоими.

— Хватит. Я понял! — Мне больше не хотелось узнавать подробности. Похоже, действие этого наркотического запаха свело с ума практически всех участников отряда, во всяком случае, именно об этом Элина и говорила.

— Что будем делать, Дар? — Ната вернула нас к действительности. Я пожал плечами — ответ неясен самому…

— Говоришь, вы трое… А Чер? Травник? Шейла, наконец?

— Травник был с новенькими. Шейлу и Чера я потеряла. В тот раз никто не охранял лагерь, и собираться, все вместе, стали лишь под утро следующего дня. И все старались не встречаться глазами…

— Одна вода, найденная индейцем, спасла прерии от гибели, другая — может уничтожить все, что было ему дорого. И не только у него…

Элина молча, кивнула. Я с тоской посмотрел на двери. На этом празднике не хватало именно его… но само провидение не позволило индейцу присутствовать при полунамеках и усмешках, только теперь ставших понятными мне до конца.

Своими руками я отправил его подругу в этот поход. Что теперь сказать Сове, когда он услышит повтор рассказа Элины, способный погубить не одну жизнь?

— Он не должен узнать!

— Он имеет право — знать.

Мы с Натой посмотрели друг на друга.

— Но тогда все пропало… и в форте будет пролита кровь.

— Возможно.

Я угрюмо опустился на край настила. Совы не было сейчас — но завтра он мог прийти и увидеть свою жену, чей испуг выдал бы ему все и сразу. После гибели Дины, только Зорька оставалась самым родным человеком для моего названного брата. Сможет ли он простить такое? А смог бы я сам? Вся радость от возвращения Элины исчезла — в душе страшной занозой засела одна сумрачная мысль. Мы не пропустили ни слова, из ее повествования… Но, Все ли нам рассказала наша красавица?