Глава 12

Наконец-то, в долине наступила относительная тишина... Никто не пытался нападать на наших женщин, никто не угрожал и не подстерегал охотников в прерии. Никто, если не считать уже привычных опасностей, в виде огромных волков, редких и опасных Бурых, свирепых крыс или стай диких собак. Но это враги уже известные, и их коварство, не шло ни в какое сравнение, с хитростью и злобой людей... Святоша, по-прежнему поносивший форт при каждом удобном случае, как-то притих и не выказывал прежней злобы. Возможно, потому, что память у жителей прерий оказалось не столь короткой, и его роль в прошедшей войне все хорошо знали…

Ящеры, подобные тем, которых мы уничтожили на берегу Синей реки, больше не объявлялись, словно их и не было. Хорошо это, или плохо - кто знает? Теперь мы знали, что они могут быть… Пожалуй, это было единственное, что омрачало нашу, внешне безмятежную жизнь.

Постепенно все входило в свою колею - мы жили уже установившимся, сплоченным родом, где и беды, и радости, делились на всех поровну. Сова, появившийся в форте после своих блужданий по долине, говорил, что очень скоро наш поселок станет тем местом, из которого и будет исходить возрождение для всех людей прерий, а может быть - и не только... Но у него имелось свое видение будущего, основанное на стремлении превратить оставшихся жителей долины в племя, где преобладали бы обычаи и быт индейцев. Лишь мое равнодушие не позволяло ему полностью утвердиться в форте и тех становищах, которые находились по соседству. Сова сердился - а я встречал его негодование смешками, и каждый раз разбивал все доводы иронией, заставлявшей индейца кипеть от негодования. Но у нас были не времена пионеров-покорителей запада... И мы все - далеко не белые поселенцы, а всего лишь люди, волею судьбы, оказавшиеся в схожих, но все-таки, совершенно иных условиях. К тому же, еще существовал Святоша. Своими речами о божьей каре он уже многим задурил головы. В этом мы сходились - Сова хоть никого не заставлял следовать своим убеждениям, а вот монах... Тот мог и пригрозить, и запугать. Мне это не нравилось. Не нравилось настолько, что я чувствовал - стычка, между мной и этим «пастырем», уже неизбежна…

Дом для гостей должен был быть готов всегда - и для любого количества. Я прекрасно понимал, что завоевывать друзей трудно, а приобрести недругов - легко. Те, кто, случалось, жили у нас по нескольку дней, уходили, уверенные в том, что форт - лучший пример для подражания. А таковых насчитывалось уже немало...

Как-то раз, когда Элина, ставшая, после последнего похода раздражительной и скрытной, ушла к Туче, сославшись на неотложные дела, мы остались вдвоем с Натой. Угар - пес вообще не считал нужным ночевать в землянке и подолгу пропадал в прерии, сам по себе - тоже отсутствовал.

Ната покрутилась у очага, приготавливая ужин, потом накрыла на стол. Мы поели...

Глядя на ее задумчивые глаза, я не мог отделаться от мысли, что мне знакомо такое выражение... и не ошибся. Она внезапно отложила чашку с отваром и спросила:

- Дар! Ты отпускаешь ее, уже в который раз. И она всегда говорит, что ей надо. А ты даже не спрашиваешь - зачем?

- Интересно... Ты ревнуешь?

- Я?

- Ну... Раз ты об этом заговорила.

Ната поджала губы и сухо бросила:

- Нет. Не я - ты должен ревновать.

- Есть повод?

Она пожала плечами... и склонила голову.

- Наверное, нет. Просто я навыдумывала себе... Но, согласись - разве не странно это? Или, не так?

- Ната, Ната... Если Элина захочет уйти - разве мне ее удержать? Нет. Кроме этого… Я не позволил ей одержать верх над Ульдэ - могу ли теперь ее останавливать? Но я не верю, что у нее мог появиться...

- Почему? Ты замолчал - боишься произнести это слово? У молодой и самой красивой девушки прерий не может завестись любовника? Да возле нее охотники крутятся, как мухи возле меда!

- Не надо, Ната. Ты сама в это не веришь... Мне кажется, дело тут в чем-то ином. Я не знаю! - предупредил я ее вопрос. - Не знаю. Но здесь все не так просто. Мне так кажется, что Элина...

Я умолк, внезапно подумав, что Ната куда ближе к истине, чем я. В конце концов, женщина женщину знает и понимает куда лучше, чем мужчина, пусть даже настолько близкий, как мы с Элиной...

- Ты считаешь, что она способна что-то скрыть? Ната, ты что-то знаешь, и не хочешь мне говорить? Или же, это все только твои предположения? Я не боюсь истины...

На этот раз она отрицательно тряхнула своими отросшими волосами - они у Наты уже давно спустились до талии и стали едва ли не такими же густыми и даже более волнистыми, чем у Огненного Цветка.

- Нет. Ты прав, конечно. Элина и измена? Нет… я ей верю!

- Вот и я - верю. А уходит... что ж, пусть уходит. Если ей там лучше - это минус, для нас тобой. Для меня. Когда соскучится - вернется.

- Боишься ее потерять, да?

- Боюсь... - я был откровенен. - И ее боюсь потерять, и тебя. Если это случится - жизнь потеряет всякий смысл...

Ната подсела поближе к очагу и протянула к нему ладони...

- Льстит самолюбию, конечно... Что-то сыро у нас. Хоть и дом, не землянка - а все равно, сыро. Почему бы, нам не строить на высоком фундаменте? И для обороны каменные стены надежнее этих стволов. Когда-нибудь, сгниют они... Баню же мы сделали?

- А сколько это потребовало труда? Представь себе, какое количество валунов придется сюда принести, сколько раствора замешать! Баня ведь - из кирпича. А кирпичи - из глины. Не камень... Да и перекрытия для крыш все землей закиданы, вместе с илом и глиной. Нет, эти постройки всех устраивают, а что в них отопления не предусмотрено... ну, знаешь, хорошо хоть такие есть. Вон, в других поселениях, вообще, живут, чуть ли не в шалашах! Очаг пристроить всегда успеем. Не зима. И знаешь - обращайся-ка, ты с этими вопросами, к Бену. Он у нас главный по строительству.

- То же и услышу...- Ната скорчила гримасу. - Шуток ты не понимаешь. Конечно, я рада нашим домам. Просто тебя позлить захотелось - а то ты уж больно всем довольный... Эх, скорее бы Чер лошадей приручил, что ли? А то поглядывает на них, как Бугай на мясо... представляешь, как бы здорово стало? Через все прерии - и верхом!

- Ага. А еще, какие пожелания будут? Пхая оседлать - самому себе могилу приготовить. Это не те лошадки, какие ты в кино раньше видела. Со спины сбросит и тобой же и позавтракает...

- Ну, тогда, хоть Стопарь самодвижущуюся телегу изобрел, что ли?..

- Неплохо бы и такую, - серьезно ответил я. - Во всяком случае, в его способностях я не сомневаюсь. Надеюсь, дойдет и до этого.

Ната улыбнулась и взъерошила мне волосы пятерней.

- Оброс, словно Леший... Постричь тебя, что ли?

- Зачем? Мне так нравится. Вон, Сова носит свои косы, и ничего... И остальные, на него глядя - тоже стали. Чем же я хуже?

- Да уж... Будете потом все, как дикари. Еще перья в них вставь - и полное сходство!

- Перья не вставлю. Не бойся.

Она рассмеялась:

- Нет, Дар, ну серьезно! Лучше так не носи - хватит с нас одного индейца! Ты с короткими, намного сексуальнее!

- Как, как?

- Ну... мне так больше нравиться!

Она увернулись от моих рук, и, зачерпнув воды из глиняного горшка, окатила меня ею.

- Остынь!

- Я тебе!

Ната взвизгнула и попыталась спрятаться под шкурами - но я уже вытягивал ее за лодыжку на себя... а потом мы сплели свои руки и губы в одном жарком, продолжительном объятии!

- ...Ты такой нежный... Дар, ты всегда такой был?

- Нет, наверное. А может... не знаю. Как тебе ответить?

- Как всегда - правду. Что, тебе никогда не говорили, что ты очень ласковый?

- Говорили... Иногда. Только редко. И я тоже - редко.

- Ответные ласки были иными? Странно…

Я сделал недоумевающие глаза.

- Вероятно, ты ждал большего... А, я? А мы, с Элиной - мы ласковые?

- Честно?

- Да.

- Ты... Только без обид - более… нет, не грубая! Совсем нет! Ну, не знаю, как сказать. Более закрытая, наверное. Элина - другая. Но ты...

- Я поняла, - она приложила мне палец к губам. - Не объясняй. Элина - она как кошка. Мне иногда завидно, когда я вижу, как она ластится к тебе... Сама чуть не ревную, от досады. Но потом успокаиваюсь - ты не делаешь между нами различий.

- Конечно. Иначе бы мы не смогли жить вместе.

- А в постели? - глаза у Наты чуть сузились, и было непонятно, смеется она, или настроена серьезно... - Она ведь лучше меня, так? Не смущайся... Я знаю - она кажется тебе более желанной. Девочкой… Это потому, что она - вернее ты! - у нее первый. И единственный... Пока. Только не думай, что я на что-то намекаю! А я... Сам знаешь. Скажи - ты никогда не думал, что, когда я тебя ласкаю, я могла так поступать с кем-то другим? Тебе это не коробит?

- У меня была семья, Ната. И жена, которая тоже никого не знала, кроме меня. Элина мне немного напоминает ее... Нет, не внешне - они совсем разные. Но она, как и Элина... или скорее Элина, как и она, узнала мужчину именно со мной. И, как ты сказала - единственным. Пока... А разница - Элина может и Хочет делать для меня Все. А моя... на это была не способна. Но я уже говорил с тобой об этом. Что до твоего вопроса... Я забыл об этом. Не хочу вспоминать.

- Спасибо. Зато я - помню. Мне это кажется странным... хотя я могу ее понять. Далеко не каждая сможет пересилить себя настолько, чтобы отдаваться полностью. Так, как это происходит с нами. Со мной, с тобой и с Элиной.

Я слегка закусил губу - этот разговор был мне чем-то неприятен...

- Я уже неплохо тебя знаю... Ната, к чему ты меня готовишь? Мне кажется, что ты так и хочешь сказать о какой-то проблеме?

Ната тихо ответила:

- Надеюсь, что этого не случится. Как и ты. Элина мне больше, чем подруга. Ты нам… мне позволил такое, за что иные мужья могли бы и убить.

- Я не такой, как все.

Она уклонилась от моего вопрошающего взгляда и опустила головку вниз.

- Наверное, ты просто больше ее любишь...

- Если бы не любил - не смог бы, и... Может, хватит? Я и так кусаю себе руку, вспоминая, что вам пришлось вынести, когда мы притирались друг к другу, в городе. И чувство ревности мне тоже знакомо. Конечно, рано или поздно, проходит даже самое сильное чувство - когда угасает первое, самое сильное влечение. Потом остается либо уважение и привычка - и тогда семья остается! Либо - полное нежелание видеть этого человека рядом. А это - «развод, галоши врозь и нам не пути». Вы обе очень юные… по сравнению со мной. Замужем за стариком.

- Поясни... - Ната пропустила мое замечание мимо ушей. - Ведь я не знаю, что такое - быть замужем?

- Резонно... - я усмехнулся. - Наша связь не очень-то похожа на традиционную.

- И все? Это я и сама понимаю. Думала - ты скажешь, что ни будь более интересное...

- А что я могу сказать? Спроси любого, кто старше тебя лет на десять. Или, любую - и всякий раз услышишь мнение, отличное от предыдущего. Да только зачем тебе это? Мы, благодаря... или, постольку так случилось, стали намного свободнее в своих поступках. Некому у нас ни запрещать, ни разрешать.

- Если не считать тебя самого...

- Не подначивай. Я не самодур, и никого не заставляю гнуться перед собой. А то, что я требую от других... это не более чем норма, от выполнения которой зависит - как мы будем жить? Я не принуждаю к жизни по указке...

Ната вздохнула:

- Вот ты и стал вождем... Хорошо, что нашим, а не чужим. Это тебе так кажется, что все вокруг довольны и такой порядок всех устраивает. А если присмотреться - далеко не так. Сова тянет на себя, Святоша в поселке - в свою сторону. В долине разброд, каждое поселение все больше отдаляется от других. Люди словно забыли, что с ними случилось... Везде вожди, главари, диктаторы - называй, как хочешь. И не очень-то они рвутся под твою власть.

- И слава небесам за это... Мне и в форте дел по горло - а не то, что чужие проблемы решать.

- Неправда...- Ната подняла глаза от пола. - Не лги сам себе. И мне не надо. Их проблемы очень скоро станут нашими. Это пока все равно - кто, с кем и как? А вот Святоше - не все равно. И некоторым удельным князькам - тоже. Весь Озерный поселок стараниями бесноватого монаха настроен против форта - не знаешь разве? Мало нам одной войны, с бандитами, еще и между собой теперь будем выяснять - кто круче?

- Ты сегодня что-то странная... То об Элине говоришь, то о долине. С чего бы?

- Сова завтра придет, с тобой беседовать - о будущем. Мне Ульдэ передала - а он ей.

- Вот как? - я слегка удивился. - С каких пор индеец стал предупреждать о своем появлении? Или, это не простой визит? Между друзьями так не принято...

- С тех пор, как ты стал вождем, он старается бывать здесь пореже. Ты не замечаешь за собой, как изменился...

Мы надолго умолкли. Слова Наты запали в душу - я и в самом деле стал более резок с людьми, нетерпелив и скор в принятии решений. И, возможно, не всегда верных...

- От часу не легче... Сначала Элина. Потом Сова. А теперь еще и все остальное... Нет, пожалуй, я начинаю жалеть о том, что, когда-то принял решение здесь поселиться.

- Это ничего не меняет. Не здесь - так в ином месте. Люди потянулись бы именно к нам. Сова прав - долине нужен вождь! Плох ты, или хорош, но я предпочитаю, чтобы этим вождем был именно ты. Это не из тщеславия - мой муж самый-самый! Нет, просто элементарный расчет. Нам проще слушать тебя, чем, кого-либо, другого.

- Что все-таки происходит, Ната? Раньше ты не перескакивала с темы на тему... а сегодня, словно тебя кто за ниточки дергает! И слушать приходиться, кстати, самому-самому!

- Не скажу, чтобы у меня имелся большой выбор! - Ната засмеялась. - Один единственный мужчина на сотни километров вокруг! И полная уверенность в том, что он - последний! Что оставалось делать бедной девчонке? Только, что и ложиться в постель этому суровому дяденьке!

- Ну, знаешь!

Я сгреб ее в объятия и немилосердно сжал.

- Отпусти! - она задыхалась от смеха. - Больно ведь! Ну, отпусти же!

- Будешь еще?

- Нет! Честное слово!

- То-то.

Ната привела себя в порядок и вновь прильнула ко мне:

- Ты все такой же... Откровенный, до предела. Можешь говорить со мной, о чем угодно, и не покраснеешь.

- А зачем мне краснеть? Я не в том возрасте, чтобы быть похожим на желторотого мальчишку, млеющего при виде оголенных женских ножек!

- Да?.. - Ната лукаво приподняла подол свой юбки, показав точеные линии бедра... Я ухватился за него ладонью и опять прижал ее к себе:

- Будешь так делать - сама знаешь... разговор прервется!

- Ну и кто не мальчишка? Да ты загораешься быстрее любого парня - стоит только тебе увидеть голые ягодицы!

- А это плохо? По крайней мере, реагирую на женские, не на мужские!

- Бррр... - Ната откровенно поморщилась. - Не представляю, что ты мог бы быть способен на такое.

- И хорошо. Твои ножки, или ножки Элины, меня возбуждают куда больше, чем самые стройные - но иного пола.

- Не надо, - она отодвинулась от меня и вытянула вперед руки. - Не смей! Ты опять все сводишь к постели - а я просто хочу с тобой поболтать... Мы и так стали редко общаться. Ты весь в заботах и делах - а я скучаю...

- Ну, извини... Иди ко мне!

Она доверчиво подсунула свою головку мне на колени и устроилась на постели, свернувшись в клубок, как кошка.

- Теперь ты опять добрый. Если бы я сама не видела, как ты можешь бить - ни в жизнь не поверила, что ты на такое способен.

- Когда исходит угроза мне, или, моим близким... Я вообще, впервые поднял руку на человека всерьез, - всякие драки юности не в счет! - только сейчас. А раньше и не подозревал, что смогу убивать...

Она вздохнула:

- А я всегда знала - что смогу.

- У тебя была иная жизнь...

Мы постепенно перешли на шепот, словно нас мог кто-то подслушать, а затем и уснули, под мирное потрескивание сгорающих дров, в очаге...

Элина ночевать не пришла. Я, проснувшийся первым, сразу ощутил пустоту с одного бока - и непроизвольно коснулся подушки из трав, рукой. Нет, девушка, не захотевшая провести с нами вечер, не захотела вернуться и на ночь. Это было нечто…

Не став будить Нату, раскинувшуюся на постели после моего подъема, я тихонько оделся и вышел наружу. Было очень рано - холодный туман, пришедший с реки, еще клубился на внутреннем дворе форта, а утренняя свежесть заставляла ежиться привыкшее за ночь к теплу, тело.

Свистун, дежуривший на скале, перегнулся через перила ограждения и посмотрел на меня. Я махнул рукой - «Не шуми...» Кроме меня, возле столба, ставшего, с легкой руки Совы, тотемным, еще никого не было. Даже Туча, обычно поднимающаяся раньше всех, не суетилась возле кладовой. С недавних пор, приняв во внимание, сильно увеличившееся население, я отдал распоряжение в каждом доме готовить самостоятельно - по желанию, конечно. С одной стороны, старухе стало намного легче, с другой - нечем заняться... Она проводила время, пересчитывая и приводя в порядок все то, что мы добывали и приносили из прерий или леса. Не то, что бы Туча совсем отошла от кухни - она, по-прежнему, кормила и частых гостей, и просто тех, кому не хватало времени сварить себе обед.

Я поднялся к Свистуну.

- Ничего?

Он пожал плечами:

- А что должно случиться? Еще и не рассвело толком - вон, на севере, едва-едва береговые холмы проглядывать стали. А что? Ждем кого-то?

- Вроде того... Белая Сова придет.

- Ну и? - Свистун несколько удивился. - И что с того? В первый раз, что ли?

- Не первый. Но - особенный.

- ?

Я отмахнулся от сторожевого, сам не зная, как реагировать на неожиданное сообщение Наты. Да еще и отсутствие Элины выбивало меня из колеи - позабытое чувство ревности, змеей вкралось в грудь и не давало думать ни о чем ином...

Индеец и Ясная Зорька появились через час. Они шли по песчано-глинистой круче, высоко вздыбившейся на нашей стороне берега, и по их виду нельзя сказать, что они проделали далекий и утомительный путь - а ведь от типи Совы и до форта не близко. Он был облачен в удобный и красивый наряд, и, если не заплечный мешок да переброшенная за спину, тушка подстреленного крола - индеец выглядел как вождь, идущий на переговоры к белым. Видимо, наш жевгжг друг, действительно готовился к серьезному разговору, и хотел появиться в селении у реки не усталым путником, но полным сил и энергии духовным лидером прерий... Я представил его сидящим в седле - наверное, далеко не каждый из жителей долины смог бы быть так же важен и представителен. Но о том, чтобы оседлать пхая, оставалось только мечтать...

Под стать мужу, была облачена и его молодая жена. Зорька, после гибели Дины - Тихой Реки - осталась единственной подругой индейца. И что-то не похоже, что он собирался завести себе вторую. Возможно, прошлый пример был скорее исключением из правил - если только Сова не думал о своем возрасте. Зорька моложе него даже более чем Ната, по сравнению со мной - почти на тридцать лет...

Рядом с ними я увидел и возвращающегося из прерий, Дока. Наш целитель частенько пропадал в разнотравье, собирая и примечая все, что могло пригодиться ему в таком сложном деле, как врачевание людей, для которых он оставался единственным «Доком» во всей долине. Что-то умела и могла Ната, многое знала Стара - но, по настоящему, разбирался в медицине именно он. Док, хоть и считался ветеринаром, волею судьбы стал главным целителем для людей. Вот и сейчас, о чем-то беседуя с Совой, он наверняка выпытывал секреты старой цыганки - а та, как мне было известно, крайне неохотно делилась ими с кем бы то ни было, исключая разве что Дину... но пепел женщины уже давно развеял ветер прерий.

После обмена приветствиями, я пригласил Сову и Зорьку к нам в дом. Ната была права - индеец держался несколько отчужденно, словно мы не знали друг друга уже столько времени и не дрались спина к спине против общего врага. Что-то изменилось в отношениях меж нами...

Ната угощала и развлекала Зорьку, я рассказывал Сове о делах форта - он слушал внимательно, делая порой дельные замечания. Через полчаса вошел Док, затем Стопарь и Чер - и мы вместе стали обсуждать план предстоящей охоты, в которую хотели вовлечь и охотников из поселка у озера. Идея общей облавы, когда-то так сплотившей нас всех, пришла в голову Нате - она желала дать шанс Озерным и прочим селениям отбросить взаимное недоверие…

... - Не придут. - Стопарь был непреклонен. - Не придут, и точка. Святоша, что б ему хрен в печенку, скажет сидеть дома - и они будут сидеть! Даже если у них шаром покати, в шалашах. Не придут...

Чер согласно кивнул. Он нередко заходил в поселок - по моему приказу! - и видел, что монах забрал почти всех оставшихся мужчин в свою «братию», или «орден», как он велел их называть. Это было бы смешно - если бы не было грустно... Очередной Наполеон, в сутане и с крестом в руках, решил подмять под себя свободных жителей долины. И остановить его уговорами, пожалуй, что поздно.

- Убить, - Стопарь кинул в очаг полено, которое крутил в руках, пытаясь вырезать из него какую-то фигуру. - Если бы мы покончили с ним еще тогда - сейчас проблем не было. Дар, тебе следует прислушиваться к мнению Совы... Начни мы войну сразу, не дожидаясь, пока Сыч начнет зверствовать - жертв, среди людей, было меньше. А повесь, после битвы в Клане, Святошу - и сейчас говорить о нем не нужно...

- Начни вы первыми - и, в решающий момент, у вас бы не появилось помощников. Как не прискорбно - но, если бы эти отморозки не жгли, не насиловали и не убивали - никто бы и не стал вам помогать. - Док пожал плечами. - Так что, Дар не так уж и не прав…

- А сильно помогали? - с неприязнью спросил у Дока Чер.

- Не сильно. Но, и почти не мешали. А могли... И, не забудь - вы не одни сражались в предгорье. Многие женщины и охотники прерий ушли с вами.

- Ну, не так уж и многие... - я вмешался, видя, как мрачнеет лицо Чера, видимо, вспомнившего, по чьей вине удалось скрыться части бандитов. - Леший со своими, парни с болот, женщины... Воинов, а особенно, мужчин из поселка - не было. Ты сам стоял там, когда мы уговаривали их присоединиться - и что же? Никто не пошел вслед. Зато теперь, они в «ордене» монашка.

- Патриарх Святой Братии новой церкви земли обетованной...

- Что-что?

Док развел руками:

- Так он теперь велит себя называть.

Сова, молча слушавший наш разговор, не вмешивался... Но, по его лицу, и, мелькавшим в глазах искрам, я видел, что он воспринимает все происходящее, как свои собственные проблемы. Собственно, так оно и было. Все громы и молнии, которые щедро раздавал Святоша, в первую очередь были направлены даже не на форт, или меня, а в сторону индейца. Это вполне объяснимо: тут шла непримиримая война убеждений, язычества, которому следовал наш общий друг, и религии, которую хотел возродить - в своем, естественно, понимании - самозваный монах. И все бы ничего, но последний не хотел мириться с первым. Не хотел до такой степени, что призывал не только проклинать, но и убивать... Еретики пугали Святошу больше, чем просто отступники - к коим он причислял меня и моих товарищей.

Чуть слышно скрипнула дверь. Бочком, стараясь остаться незамеченной, в помещение вошла Элина. Она чуть стушевалась, заметив, что мы не одни, быстро прошла в уголок и уже оттуда, скороговоркой заметила:

- Я была у Тучи... Травы перебирали, говорили...

Она увидела среди гостей Стопаря, и запнулась... Старик удивленно поднял брови, но, заметив мой предостерегающий взгляд, проглотил готовое вырваться слово. Ната косо посмотрела в ее сторону, но Элина, спрятав глаза, промолчала. Я решил перевести разговор в другую плоскость:

- Ты сегодня, как никогда, узнаваем...- Сова еле заметно улыбнулся... - Брат мой, Белая Сова. Вряд ли можно спутать индейца, с кем-либо, иным!

- Так думали и белые на земле моих предков. Но индейцы - не все на одно лицо.

- Твое лицо известно в травах всем. - Стопарь, наконец, повернулся к нам. - И не грех бы его иногда и прикрыть... брат наш, шаман прерий!

Сова оценил иронию кузнеца:

- Шаман не боится ядовитых слов монаха. И ножей его дружков - тоже. А если кто захочет испытать, какова на крепость шкура индейца - мой томагавк готов поспорить в этом с любым желающим!

- Ты такой же воинствующий шаман, как Святоша - монах.

Я усадил приподнявшегося Дока на место:

- Хватит... Не за этим мы собрались. А если за этим - то говорить о вражде с поселком следует всем вместе. Неужели вы думаете, что я хочу новой крови? После того, что пришлось вынести долине от бандитов? Да пусть Святоша хоть папой себя назовет - нам то, что с того? Пока он болтает - пусть болтает... А, если решит показать клыки - встретит наш оскал!

- Вот, вот...- Стопарь вздохнул, огорченно отставив в сторону чашку, предложенную ему Натой. - Ты снова хочешь дождаться, пока ударят нас. А вождю следует предвидеть и нападать первым!

- Да не вождь я! Что с того, что я старший здесь, в форте? В долине, в каждом становище, в каждом селении, есть свой командир! И пока еще никто не изъявил желания подчиниться форту! И не будет такого желания - не дождетесь. Вы что хотите - чтобы мы уподобились Сычу? Чего тогда стоило все наше сопротивление? Чем мы лучше него? Нет... Нападать на поселок и убивать Святошу только за то, что он - Святоша! - не вижу смысла.

- Будем ждать ножа в спину...- Чер тоже отставил чашку.

- Сговорились? - я обвел их взглядом - И когда только успели...

Неловкое молчание нарушила, как ни странно, Элина. Она вдруг выпорхнула из своего закутка и подсела рядом с Совой.

- Ну, на самом деле, ты бы объяснил нам, что означают все вот эти веревочки, косички, перышки... Конечно, Зорька твоя это знает - но, мы-то - нет!

Ошалевший слегка от такого неожиданного вмешательства, Сова перевел глаза на меня, на Дока, а потом махнул рукой:

- Огненный Цветок всегда вмешивается в дела мужчин...

- Огненный Цветок и оружие держит в руках как мужчина! - она парировала его негодование обезоруживающей улыбкой, от которой индеец вконец растаял. Зорька, глядевшая на это издалека, сухо заметила:

- Дар, я очень люблю своих подруг... И если твоя скво решит уйти к моему мужу, то не буду против.

Элина вспыхнула, но смолчала. Зато Ната, как бы вскользь, отметила:

- Ты, может, и не будешь... А, вот нас, спросить не мешало.

Она так посмотрела на Элину, что та спрятала лицо за широкой спиной кузнеца. Тот, увидев, что в нашем доме что-то явно не как всегда, обратился к Сове:

- Ну, если о делах поговорить не получается... Давай, хоть, о своих расскажи. В смысле - что там у тебя девушка попросила?

Сова чуть заметно усмехнулся и, уже вполне серьезно ответил:

- Хорошо... Мой брат желает знать - для чего это, это и это? - он сопровождал слова, указывая рукой на некоторые детали своего убранства. - Белая Сова будет только рад объяснить вам об этом! Слушайте...

Он коснулся своих волос:

- Принадлежность индейца, к тому или иному племени, а также роду или тотему внутри племени, всегда можно определить по его украшениям на одежде, прическе, татуировке, и даже особым шрамам на лице или руках... Это - как паспорт, или водительские права для вас. Но, если документы можно выбросить или поменять - изменение любого атрибута у индейца могло сразу сказаться на отношении к этому человеку. Нельзя носить прическу ирокеза и одновременно, татуировку тэва, или чероки...

Ната заметила широко раскрытые глаза Стопаря и пояснила:

- Это названия индейских племен.

- Ага... Я понял, давай дальше.

Сова кивнул:

- По этим признакам, воин и охотник, да просто любой бродяга прерий, всегда мог определить, свой ли перед ним, или чужой. Это давало и преимущества, и определенные неудобства. Но индеец скорее предпочел быть убитым в неравном бою, чем прятаться под вражеской личиной!

- Добавь - настоящий индеец! - с некоторой иронией подтвердил Чер.

Сова метнул на него молниеносный взгляд - Чер невозмутимо и даже несколько невинно выдержал его... Я улыбнулся про себя - если уж наш признанный следопыт позволяет себе подтрунивать над Совой - что тогда следует думать о других? Ох, вряд ли получится бедному шаману обрести себе последователей... Но уж лучше он, чем Святоша. Или же - лучше вообще без веры?

Сова между тем справился с собой и продолжил:

- Отличительные знаки моего рода - рода Белых Сов! - он указал на несколько свободно падающих прядей на виске. - Выражены в прическе. Мои волосы лежат на правой стороне, без украшений, не связанные ничем. Зато, с левой - разделены на несколько косичек. Сами по себе они ничего не означают - смысл имеет то, какого цвета ленты вплетены или перевязаны на них. Но уже это разделение на две части - тоже, один из признаков моего рода. Позже я расскажу, почему так... А, теперь - о том, что именно говорят эти шнурки и их цвет.

На первой косичке - белая перевязь. Она символизирует, что у меня есть любимая, она же жена. Будь это невеста, или девушка, с которой воин только собирается разделить свое ложе - перевязь была наполовину белой, наполовину - зеленой.

- Догадываюсь... - мне стало интересно. - Зеленый - цвет надежды? В смысле - эта девушка в будущем, все-таки должна стать женой воина?

- Да! - Сова улыбнулся. - Ты прав, брат мой. Таких косичек может быть несколько - по числу скво, в типи моего брата.

Он вдруг нахмурился и, прогнав смутную тень на лице, заметил:

- Ты видишь рядом еще одну? Ее перевязь - черная... Это - знак того, что у меня была еще одна жена - и она умерла. А о том, что они были одновременно, говорит то, что обе эти косички переплетены вместе вверху. Будь они по отдельности - всем ясно, что каждая из них...

- Жила с тобой одна, поочередно. Это действительно, очень просто. - Ната присела рядом и взяла индейца за руку. Тот благодарно кивнул ей, но сразу обратил внимание на третью косичку:

- После женщин - о детях, которые у меня могли быть, или есть. Если есть - в эти же косички, чуть ниже, вплетается голубой шнурок, а закончить следует белым - на случай, когда речь идет о девочке, или красным - будущий охотник и воин. Но их нет... И потому, сразу после скво, идут главные - по которым видят, что из себя представляет этот воин!

- Постой... - я криво усмехнулся. - Если я все верно понял... Мне следует носить три таких, да? Первая должна быть черной, и с последующей голубой, а затем красной нитью? А затем - две с белыми и вместе?

- Да...

Ната посмотрела на меня, но ничего не сказала. А Чер добавил:

- А если ты думаешь, что это не так - черную ленту замени зеленой… Символ надежды должен быть и у других.

- Решать Дару, - Сова говорил твердо, не делая скидок. - Но так будет верно...

Я молча кивнул - продолжай…

- Хао. Дальше - число красных ленточек-колечек на этой пряди. Их должно насчитываться от одной до девяти, или одна, в которой черная переплетена, с красной, по всей длине. Число девять - священное число моего племени. Все победы над врагом, будь то особо опасный хищный зверь, или человек, обозначены цветом пролитой крови. Любая, после этого числа - уже не имеет значения. Воин доказал свою значимость и после девяти они не указываются. Тогда можно делать переплетение обоих цветов. А вот взять в типи жену, воин мог только после пяти колечек - и никак не раньше!

- И почему именно пять?

- Количество пальцев на руках. В данном случае - то, что воин сумел сжать кулак. Это сопутствующее выражение... Типа вашего - собаку съел в своем деле. Значит - имеет право привести жену в свой дом.

- Да уж... специалист по убийству.

Сова покачал головой:

- Чем медали и ордена белых лучше? Не все так просто... Не забывай - те времена были недружественны человеку. И вражда меж племенами, существовала очень даже серьезная. Как у нас - с Кланом. И грядущая - со Святошей.

Ухмылка прорезала лицо Стопаря, а я только вздохнул...

- Ладно вам... Давай, рассказывай, про все остальное.

Сова чуть помедлил и дотронулся до последней пряди - вернее, двух, сплетенных вместе косичках, в которых вплетены серые, черные и красные нити.

- После скво, детей и подвигов, никаких украшений на волосах воину не полагается... Но иногда - в силу самых чрезвычайных обстоятельств, допускаются. Такие, как эти. Серый - цвет пережитой серьезной опасности, а вместе с черным - символ того, что смерть долго шла рядом. Ну а красная...

- Не объясняй - я попробую сам. - Я нахмурил брови, прерывая Сову. - Серый - Тот День. Черный - это понятно всем, красный - война с бандой. Так? То, что они вместе - ты считаешь их не разделенными друг от друга, в силу известных причин...

- Хао. Мой брат все рассказал за меня. Перейдем ниже... - он прикоснулся к ожерелью из обрубленных клыков и бисера, свободно лежащих на его груди.

- ... Носить его не обязательно. Волосы на голове говорят обо всем, и это - лишь лишнее подтверждение заслуг. Но и здесь есть ограничения... Убьешь волка - носишь клыки волка. Убьешь медведя - волчьи когти отдаешь на украшение женщине, когти мохнатого и клок скальпа с его головы нашиваются на одежду воина. Место более слабого противника занимает более сильный. Это просто...

Он принял из рук Элины чашу с напитком и сделал несколько глотков. Мы молчали, давая индейцу время передохнуть и продолжить свой, в чем-то даже интересный рассказ.

- Дальше. После общих - знаки отличия тебя, как человека. Они символизируют твое положение в роду и племени, и их носят на голове и руках. Повязка через лоб - причем, завязь должна находиться на правой стороне, чтобы не мешала видеть твоих кос. И здесь, уже ее цвет говорит сразу обо всем. Белый - ты еще неопытный и молодой воин или охотник. Этого цвета, в отличие от лент на косичках, сам понимаешь, не любят и стремятся поскорее сменить на другой. Он может быть зеленый - воин участвовал в походе и дал другим надежду увидеть его смелым бойцом. Красным - отважен и неистов в сражении, черный - свиреп и беспощаден к врагу. А теперь - попробуй объяснить за меня, что означает мой цвет…

Ната вопросительно посмотрела на меня - я махнул рукой, пытаясь угадать, о чем говорит повязка нашего друга.

- Так... Цвет синий. Ты не раз говорил, что вся мудрость земли заключена в ее небесах, в вершинах гор и бегущей волне - а если этот цвет носит человек... Он хочет, или имеет право считать себя мудрым? И, разумеется - его обладатель не имел бы право на такую повязку, не будь он учителем, или...

- Великим шаманом. Моему брату не нужно много объяснять - его ум видит также хорошо, как и его глаза.

- Хорошо! А вот как раз о том, что он - шаман - говорит, скорее всего, вот это, вышитое изображение совы. Или оно означает имя?

- Нет. Имя человека не носится на одежде - это считается опасным для его обладателя. Но со знаком шаманства ты угадал - летящая, вернее, парящая сова - символ человека, близкого к небу. А кто может быть ближе, как не человек, предназначенный духами для разговоров с ними?

- Но ведь это могла быть и иная птица?

- Могла. У каждого племени свой тотем - и именно его изображение должно находиться на груди шамана. В данном случае - это имя и знак моего рода.

- А посох, который она держит в когтях? - Элина указала пальцами на грудь Совы.

- Она не простая птица - Сова ведет за собой свой народ.

- Ясно... - прогудел Стопарь, уважительно посматривая на нашего общего друга. - А вести может либо шаман, либо вождь. Что уж тут сложного?

- Либо вождь, либо шаман. Тот, кто отвечает за душу и предания своего народа. А также за его обычаи, его память, его традиции. Но у вождя на рисунке обязательно присутствовал бы еще один знак - диск.

- И что говорит этот диск? - Ната подалась вперед, неожиданно заинтересовавшись словами индейца. - Что он символизирует?

- Вечность... То, что все приходит, и уходит. Вращение жизни на земле. Саму землю. Видимый нами горизонт - ведь, куда не обрати свой взор, то получается, что мы наблюдаем, опять же, видимый нами круг. Небо - и оно тоже похоже на перевернутую чашу, из которой на нас льются дары солнца.

- А вождь?..

- Он ведет свой народ по кругу жизни - не важно, где началась и когда закончится его дорога. Кто-то подхватит его дело - и путь продолжится дальше. Кроме того, обозначение круга, еще символизирует щит. Вождь - защита племени.

- Значит, я должна буду вышить Дару повязку с узором летящей птицы, но в лапах у нее будет не посох, а диск?

Все улыбнулись. Сова покачал головой:

- Вы избрали Дара своим вождем, а скоро и вся долина признает его... Это нелепый смех. Нет, Маленький Ветерок, это будет уже не птица. Род Белой Совы угасает... Племя, которое возглавит твой муж, должно носить другое имя. И пока я еще не знаю - какое.

- Но почему? Разве не справедливо было бы нам всем продолжить то, что когда-то, стало твоим? Ведь в прерии многие живут, или пытаются жить, руководствуясь твоими понятиями и обычаями. Я видел своими глазами, как некоторые мужчины, после удачной охоты, приносят жертву духам трав! Хотя, по правде говоря, для меня, это все-таки, слишком...

Сова обернулся к Стопарю:

- Подражать - не значит, верить... Понимание придет позже. Да и не нужно. Каждый должен прийти к этому сам - через свое сердце. А имя для рода не сохранить искусственным путем... Последний, из настоящих Тле-ско-туан, умер двадцать лет назад... Время показало, что я - всего лишь носитель памяти того народа.

- Тле-ско... Что?

- В дословном переводе - Те, которые ночью следят за луной... Оно же означает и летящую птицу, которая охраняет землю. Это и есть настоящее имя ушедшего народа. Я знаю всего несколько слов на наречии племени - и выучил их самыми первыми, как и его правильное наименование.

- И то, что луна ночью - белая, поясняет и твое имя...

- Да, - Сова улыбнулся Элине - Шаман всегда носит имя своего рода. В отличие от вождя, который ведет его, но не направляет.

Он протянул свою руку вперед и указал на кожаную повязку, закрывающую ее почти до локтя:

- На первый взгляд - тут ничего нет. Но для внимательного глаза и здесь открыты некоторые тайны обладателя этого защитного приспособления. Нужно смотреть на шипы или линии швов. Если швы идут крест-накрест - их владелец прямолинеен и не любит лишних слов. Косые, непересекающиеся линии - предпочитает походы и путешествия...

- Это твои!

- Кружками или неровными краями из маленьких кусочков - владелец мирный человек и не любит уходить из дома. Но если это ровные круги, и, кроме того, как бы сцепленные меж собой - это отличительные знаки вождей. Может быть - старейших и уважаемых членов племени.

Он сложил руки на груди и умолк.

- Да... Вроде бы - все на виду. А, поди, же - разберись сразу! - Стопарь шумно вздохнул и тоже попросил у Элины напиток. - Эх, забористо... На квас похоже. Из чего варите?

- Спроси у Дока - он напротив тебя сидит. Мои девочки у него опыт перенимают, по травам.

Ната кивнула и добавила к моим словам:

- Это дикий барбарис. Или - то, во что он превратился. Только каждый плод нужно вычистить от внутренностей и лишь потом замочить в холодной воде, на ночь. После несколько часов варить на медленном огне. После этого смешать с цветками красной липучки, и земельной огневицы - и еще подержать с пару часов. Остудить и подавать не очень горячим. Вот и все.

Стопарь только широко раскрыл глаза:

- Ну и названия... Кроме барбариса - ничего не понял! Это что - новые растения?

- Не новые... - Док почел своим долгом вмешаться. - Старые, но ставшие иными. Липу ты знаешь, только внимания не обращал, какая она теперь стала. Есть и черная, и серая, и даже сиреневая. И у каждой свои свойства. Некоторые лечат, а другие и уложить могут - если, не зная, в рот пихать.

- А ты откуда узнал, что можно и что нельзя?

- За животными наблюдать надо. Они все покажут - если иметь терпение.

Сова кивнул:

- Это так. Лучше Дока о травах и растениях долины никто не скажет. Кроме Стары - но древняя уже давно больше молчит и предпочитает общаться с тенями прошлого.

- А жаль. Она много чем могла помочь мне... - Док развел руки в сторону. - И не пришлось бы столько времени проводить в траве, наблюдая за тем, что едят и чем предпочитают лечиться животные.

- Ты закончил, Сова? Или, у тебя есть еще, что ни будь, в запасе?

- Почти. Основные понятия вам известны - оставшиеся не так важны. Есть некоторые различия в нашей одежде - но они говорят скорее о предпочтениях и вкусах, и о практичности, чем о самом владельце.

- И что ты можешь сказать, увидев мой наряд?

- Белая Сова пояснит вам, как отличается одежда индейца, от вашей.

Он посмотрел на меня и неожиданно сказал:

- Так. Во что ты обут... Ты носишь на ногах мокасины. Молчи - дай мне сказать!

Я закрыл рот, так и не успев возразить - то, что я называл и считал «мокасинами», на самом деле не было похоже на них ни в коей мере. Приблизиться к искусству их выделки настолько, чтобы наша обувь не отличалась от настоящих мокасин индейца, пока еще никому не удавалось.

- У твоих, жесткая и грубая подошва - значит, ты больше рассчитываешь ходить по твердой почве или камням. Те, кто живет на мягкой земле - берегут свои ноги и шьют обувь иначе. Она легче и удобнее, и в ней ступня не устает так, как устает твоя... Ты обращал внимание, почему я могу так долго идти и не замечать дороги? Тебя же спасает только выносливость - но в нашей жизни не должно быть мелочей. Когда-нибудь, твоя обувь может тебе помочь выжить... На твоих мокасинах нет украшений - это говорит, что их владелец не имеет отличительных знаков своего рода, либо он вообще не вхож ни в чей род. В вашем случае - вы еще просто не определились с этим и делаете свою обувь, как попало.

- Это точно...- Стопарь покосился на свои обмотки, сравнивая их с удобными и легкими тапочками Совы.

- Вы перевязываете их тугими веревками, которые натирают кожу при ходьбе. А мои - держаться на ноге, благодаря обхватывающему чулку. Мне легче их снять, легче одеть. Они не промокают в воде и быстро сохнут, и я не нуждаюсь в носках. А кто из вас не натирал ног, пока не привык ходить без защитной ткани?

- Не спорю...

- Кроме того, вы забыли, что в прерии давно уже тепло. Док, ты много говоришь о здоровье людей - и упускаешь, что многие болезни приходят с земли, от плохой обуви.

- Вот и научил бы нас шить так, как твоя Зорька...

- Теперь - штаны. Вы носите, что попало, остатки от прежних одежд, шкуры, с которых содрали мех, и все это самым нелепым образом держится на ваших телах с помощью шнурков и ремней. Я не имею в виду Дара и его скво - их умению шить многим не мешало бы научиться. Но остальным следует больше уделять внимания своей одежде - она должна стать удобнее и легче. Как носит свою Дар? Штаны и рубашка, чаще всего заправленная внутрь, или перехваченная ремнем по поясу. Я не ношу стягивающего мой живот, ремня. Он находится на бедрах, и в нем нож висит в ножнах на боку. А вы носите оружие на животе - это просто опасно. Моя рубаха почти достигает колен, но в ней легко как бежать, так и ползти по траве. Кроме того - нашитая сзади, часть шкуры свинорыла, позволяет мне садиться даже на камни - что вам делать без нее не следует...

- Естественно... Чтобы не остудить то место, которое для мужчины не менее важно...

- Чем для девушки! - прыснула, не выдержав, Элина.

Сова деланно улыбнулся:

- Именно так. А простужать его я тебе не советую... - если хочешь и дальше иметь двух таких несдержанных в кругу мужчин, скво.

- Сова, опять ты о правилах, принятых в своем кругу...

Ната так насмешливо протянула это, что мы все рассмеялись...

Он махнул рукой, а я заметил:

- Не обращай внимания, друг мой. Они такие - и уже не станут иными. И меня они этим вполне устраивают. Я не хочу жить с безмолвными и покорными женщинами индейцев.

- Возможно, ты станешь сожалеть об этом...

- Может быть... - я кинул быстрый взгляд на Элину. Та потупила взор и снова спряталась за спину кузнеца.

- Ты ничего еще не сказал про татуировки! - она быстро выглянула и снова скрылась, старательно не глядя в мою сторону.

- У меня их нет. На лице и на руках. Но есть на груди. У моего племени не принято иметь рисунков на открытых частях тела - это считалось бы неприличным.

Сова сопровождал свои слова, спокойно развязывая тесемки на вороте рубашки и снимая ее через голову. Нам открылась рельефная мускулатура, подчеркивающая силу их владельца.

- Физическая сила всегда находилась в большом почете у моего рода - слабый мужчина просто не имел права присутствовать на совете, тем более, сидеть на равных среди старейшин, ответственных за судьбу племени...

Он прислонил ладонь к татуировке - та вся была выполнена в одном, сплошном синем цвете, и изображала собой распростертые крылья совы, в свою очередь, на груди которой был очень искусно изображен шатер кочевника и сложенные возле него связки стрел.

- Полагаю, это тоже говорит, что ты - человек не простого ума?

Сова с достоинством склонил голову:

- Индейцы умели наносить рисунки на тело различного цвета - так же, как и европейцы, позабывшие это искусство после того, как перестали быть свободными... Но ты правильно заметил! - он обернулся к Стопарю. - Цвет играет свою роль и здесь. И он означает тоже, что и перевязь в волосах. Будь татуировка красной - ты бы видел, что перед тобой умелый и грозный воин, ну а если она коричневая - то это более охотник, которому по душе мир, а не война. Но, если это желтая - то это непременно самый главный человек в племени. Желтую или золотую татуировку право носить имели только верховные сахемы... Если, по-вашему - правители целой страны.

- Не напрасно у инков существовал ритуал посыпания своих императоров золотой пылью... - Элина протянула за спиной кузнеца, восторженно глядя на индейца.

- Желтый - самый главный цвет. Цвет солнца. Он наносится по контуру прежнего рисунка - ведь никто не рождается вождем. Им можно только стать. Мой синий - это лишь то, что я подвергся этой процедуре в зрелом возрасте, миновав предыдущие ступени. Иначе бы он был тоже контуром по другому цвету.

- Здесь все ясно, - Чер, предпочитавший помалкивать после своего замечания, не удержался. - И эти крылья, символ того, что их обладатель распростер свою опеку над родом. Ну а то, что этот род может за себя постоять - стрелы на земле, возле входа в жилище!

Я заметил, что индеец устал...

- Может, хватит? А то мы здесь, словно кино смотрим.

- Ага. И Сова в роли экрана и заодно - сурдоперевода!

Все засмеялись. Лишь Элина, слегка поджав губы, обиженно бросила Стопарю, наконец, выйдя из-за его спины на свет:

- Вам бы только грохотать, как лошадям... Ручаюсь, что Сова не рассказал нам и сотой доли того, что знает! Ведь так?

- А что хочет услышать Огненный Цветок? Поселок у форта живет сегодняшним днем и не любит внимать прошлому - разве Сова не прав?

- Наше прошлое уже никому не интересно. Лучше, поведай о своем. Не в смысле - свою историю, а предания индейцев. Ты ведь должен знать много легенд о тех людях, к которым себя относишь...

Сова внимательно посмотрел на Элину, перевел взгляд на меня, потом Дока, и, чуть усмехнувшись, простер свою руку к огню...

- Было время... Нет тех, прежних, кто все видел, как глазами. Сохранилось лишь преданье, о деяниях далеких, о героях и сраженьях, и об имени народа... Шли скитальцы: - Этциль-Эоль, звездный странник, дружный с ветрами прибоя; Бар-О-Меру, мрачно-черный - тот, кто ходит под луною, и еще два неразлучных - мхом покрытых и травою, тех, кого все называли Тлеското и Тау-Ахи, что их приближало к небу... И еще немало разных - тех, кого никто не видел, но внимал и слышал часто, как шептание трав закатных, как волну и шум озерный. Было время - и под небом, что не знало кровь сражений, жило племя, славя солнце, жизнь дарующее людям. Но нагрянули вдруг тучи, из краев далеких, страшных, где умершие скитались, не нашедшие покоя... Злые тучи, с ликом гнева, сокрушить хотели землю, вызывая духов смерти и на племя насылая! И бежать решило племя - сил не стало вдруг бороться, сохранить леса и горы, край, что даровало солнце... Но скитальцы, что бродили, и ни с кем не знали склоки, встали на пути у старших, повернув их на сраженье! Много споров было разных, много лишних слов и мнений - но достал свой посох Эоль, распростер его над миром - и поверило им племя, защищать решив ту землю... Стар и млад, юнцы и дети - все готовились к последней, к той, великой битве неба, где сошлись все воедино силы ночи с силой света! Долго шла меж ними битва... Дни сменялись незаметно, ночи длились как теченье, той реки, что вечно плачет - это слезы вдов погибших, матерей, что вдруг остались, без сынов своих ушедших... Этциль-Эоль окрыленный, распростер над ними руки, и они закрыли землю, как птенцов скрывают в стуже. Бар-О-Меру, мрачно-черный, клял врага в безумье нервном, топорща от гнева брови, а все вечные скитальцы бок о бок с людьми сражалась - все спасали эту землю! И прогнали они волны, что излились из усталой, мхом и осокой проросшей преисподней на болотах! Стал народ их славословить, песни петь в честь воскрешенья, стал подарки им готовить, предлагая дев прекрасных, самых нежных, самых ясных! Но не стали они с ними дым курить из трубки мира - и напрасно ждал в печали вождь людей вечерних, тихих. Этциль-Эоль благородный, отказался от подарков... Он сказал - «Живите в мире! И не бойтесь больше ночи - зло ушло в свои владенья! А устанете и злоба вдруг проникнет в ваши лица - посмотрите вы на небо, где дорога всех скитальцев, посмотрите вы на звезды, чтобы истина открылась, и очистился ваш разум! Мы туда ведь все уходим - кто-то сразу, кто-то - позже... Вам же - оставляем землю!» Бар-О-Меру дланью сильной зачерпнул в своей котомке - и оставил людям меру их поступков и деяний. Он оставил меру людям, чтобы каждому стал виден смысл его речей и дела. Ночью звезды вдруг затихли - было ясно, как при солнце, а затем огонь гремящий навсегда унес скитальцев, тех, чьи имена все знали. Но остались и иные - что хранителями стали, чье дыхание мы слышим, если есть на то желанье... И тогда, решив отныне, быть не просто лишь народом, взять решили люди имя, в память улетевших к звездам. Тлеското, погибший битве, был носителем их крыльев... Брат его, покрытый кровью, знак носил и в честь победы он его оставил людям - знак, в котором говорилось, что его владелец - Вещий. Это имя взяли люди, и отныне они стали звать себя Тлескотуане - Те, кто смотрят в даль ночную, на суровый глаз межзвездный, охраняя эту землю. Но просты были те люди - и решили в дополненье, взять себе второе имя, в честь старейшего скитальца. Эциль-Эоль, что с каноэ, прилетевшего на землю, был седым как лунь, и страстным, как олень во время гона. Взгляд его был мудро-смелым, взмах руки разил как громом... Предложил тогда из старших, тот, кто выжил после битвы - пусть на память о скитальце нам тотемом станут совы! Но не те, что рыщут ночью в поисках своей добычи - а летящие в буране, где страна великой стужи! С ним никто не стал и спорить - все и сами так считали. И с тех пор шаманы рода взяли имя вещей птицы - и несли его веками, что прошли, с времен тех дальних... Было время - год за годом, сохранялось то преданье... Было время...

Мы потрясенно молчали... Сова устало отчеканил последнюю фразу и сел на скамью, опустив руку вниз.

- С ума сойти!.. - Элина смотрела на него во все глаза. Она встала и обняла индейца, поцеловав затем того в губы. Сова словно окаменел, ни единым жестом не выдавая своих чувств... Ната, закусила губу, но не произнесла ни слова. Наступившую тишину прервал звонкий голос Зорьки:

- Огненный Цветок впервые услышала песнь памяти предков... На меня это тоже произвело впечатление - в свое время. Ой, Дар, смотри! Увлечется твоя скво песнями моего мужа - останешься без жены!

Сова сердито посмотрел на нее и Зорька сразу оборвалась. Зато Элина, увидев, какое впечатление произвел ее поступок, заметила, оправдываясь:

- Я люблю Дара… Но такие песни согласна слушать часами! Это так красиво! Ты хранишь в памяти целый эпос?

- Белая Сова поклялся передать память предков своему преемнику, как получил ее когда-то от Тлен-Са-Ро - Следящего за огнем. Это был последний шаман племени, умерший на моих руках. Он, на самом деле, был последним из своего народа. Я его нашел, и разговаривал с умирающим. Тлен-Са-Ро пояснил, откуда у меня память предков…. Сидящий Бык и Косматый только подозревали об этом.

- Потрясающе... - вновь за всех произнесла общее мнение Ната. - Но ведь это нужно записать! Невозможно помнить только наизусть! И признайся - ты ведь не все рассказал... Так? Откуда пришли эти скитальцы, последующие события...

Сова коротко и быстро кивнул.

- Ты никогда раньше не упоминал про такое... Почему?

Он повернулся ко мне:

- Мой брат интересовался этим? Нет... Он, прежде всего, думает о том, что нужно форту сегодня - а это совсем иная история. Обязанность хранить память принадлежит не ему - а мне, единственному шаману прерий.

- А какую еще память ты знаешь? После услышанного - я уже ничему не удивлюсь!

- У Совы нет памяти для развлечения...

Элина вспыхнула и сразу отсела от индейца назад. Он невозмутимо достал трубку и принялся набивать ее смесью пряно пахнущей травы.

- А города у вас были? - Ната решила вмешаться, незаметно заслоняя подругу от моего взора. Я, на некоторое время, позабыв про ее ночную отлучку, все еще не мог решить, как себя вести в этой ситуации...

- Да какие города? - вмешался Чер. - Он же относит себя и своих предков к племенам Северной Америки, а там ничего похожего на империи центральной или южной и в помине не было!

Индеец спокойно молчал, слушая, как Чер и Ната выясняют меж собой сведения о культуре и государствах обоих Америк... Неожиданно подала голос Элина, почему-то всерьез обидевшаяся на Сову за его отказ:

- Да, государств в Северной Америке, индейцам создать не удалось. И что, по сравнению с цивилизацией может означать какой-то узор и вышивка на одежде или тряпочка в волосах? Это все - как и у наших предков. Ведь никто не станет отрицать, что и в Европе - только очень давно! - первобытные племена любили украшать себя и перьями и зубами убитых зверей. Кстати - это и к вам относится! - она пренебрежительно посмотрела на Чера, на груди которого висело подобное ожерелье. - И это - скорее впадение в детство, чем шаг вперед. А следующий - принесение в жертву зверей, а затем и людей, на каком-нибудь, священном огне!

Белая Сова выслушал ее тираду и взмахнул рукой, словно сбрасывая с себя чужое прикосновение:

- Хоу... Огненный Цветок слишком цивилизован - а прерии слишком дикие для нее? Но почему-то, Огненный Цветок очень любит свой лук и не стесняется хвастаться убитыми из него животными. И пляски возле костра ее заводят не меньше, чем других девушек форта... Она делает вид, что равнодушна к тому, что носит - а глаза Белой Совы видят, как тщательно подогнана ее одежда и как умело подчеркивает эта девушка свою красоту и стройность. И, если украшения индейца и его скво, ей безразличны - то почему украшения Огненного Цветка более приличны? На ее шее висят бусинки - это дань, какому богу? А краска на лице - пусть, самую малость! - считать ли ее боевой раскраской? Сова наносит ее на лицо, когда ему нужно скрыть свою кожу от взора животного или, в военное время - дабы испугать врага. На какую охоту собирается женщина, когда сидит дома?

- Ну уж, это и так ясно... Охота всегда одна - на нашего брата. Уел он тебя, красавица... - негромко произнес, усмехаясь в бороду, Стопарь.

Я положил руку на плечо рассердившейся Элины:

- Довольно... Мы, на самом деле, скоро станем похожи на наших предков - и тут даже вся наша память и наши знания мало смогут помочь. Пройдет совсем немного - и наши дети будут слушать рассказы о прошлом, как, какую-то, сказочную историю.

- Наши дети?

Я запнулся... Док вздохнул и поворошил угли в очаге, пряча глаза от вопросительного взора Наты.

- Да не ждите вы от меня ответа... Не знаю я, почему. Не знаю. Никто в долине не понес ребенка от мужчины, и объяснить это мне не по силам. А гадать, что и как - это можно хоть целыми днями...

- Зато они были хорошими воинами... - ни к кому не обращаясь, произнес Чер. - И покорить их, а вернее, почти истребить, смогли только за два с лишним века непрерывного геноцида... Это не империи юга, упавшие от одного удара.

- Да... - я кивнул Черу, соглашаясь. - Что имели захватчики Кортеса вначале? Ну, сто-двести человек. Пусть пушки, огнестрельное оружие... Но ведь против - десятки тысяч! Целая страна! И раздавить их могли буквально за считанные недели.

- Если бы не боги, за которые их принимали... Помните? Вернутся белые люди с бородами, и вновь засияет звезда над империей инков!

- Ерунда. Можно ошибаться раз, другой - но не все же время? Сгнила империя - вот и все...

- Как наша? - невинно наметила Ната. Я отвесил ей легкий поклон:

- Именно! Только и разницы, что ту завоевали, а наша сама рассыпалась!

- Сова... - примирительно произнесла Элина. - Оставим, ладно?

Индеец кивнул, сопроводив жест словами:

- Огненный Цветок так юн...

Он больше ничего не сказал, но и этого оказалось достаточно, чтобы Элина сразу перестала хмуриться и вновь подсела поближе.

- А письменность в твоем племени имелась? - Стопарь неожиданно всерьез заинтересовался рассказом индейца. - А то все разговоры, да разговоры... Говорят, если есть письменность - есть и будущее. А так - это лишь сказки, которые передают из уст в уста.

- Нет. Говорящие знаки придумали южнее... Но зато у нас люди умели читать узелковое письмо, тайну которого никто так и не сумел разгадать.

- А ты? Ты тоже умеешь? - у Элины вновь загорелись глаза.

- Увы... - Сова развел руки в сторону. - Это умение ушло еще до меня. Но люди племени знали про вампум, и даже пытались прочесть некоторые из сохранившихся веревочек. К сожалению, ни у кого так и не получилось. Впрочем, в прерии все знали другой язык - жестов. Каждый из кочующих родов мог объясниться с чужаками, даже не зная языка иного племени.

- А его ты знаешь?

- Немного. Он очень прост, и мой брат Дар тоже знаком с ним.

Я кивнул, молча подтверждая слова Совы. Кое в чем мне помогли книги, что-то показал сам индеец - когда мы вместе с ним сражались против банды, и нужно было общаться и понимать друг друга в полной тишине.

- Покажи!

Сова несколько небрежно провел сжатыми пальцами ладони по лбу, как бы беря под козырек.

- ?

- Это белый человек. Если я хочу сказать, что вижу не индейца - то делаю так. В сочетании с другими жестами он подчеркивает и все последующие знаки. То есть, если я сначала делаю так, а потом вот так, - он свел пальцы обеих ладоней, как гребенку, и выставил перед собой. - То это уже будет означать, что я вижу или говорю о доме белого человека.

- И все? Так просто?

- Просто. Если их знать.

Элина попробовала повторить жесты Совы, начав сразу со знака дома.

- Так. Но теперь это уже не дом или форт, а жилье индейца. Это может быть типи, вигвам, или иглу эскимоса.

- А, что-нибудь, посложнее?

Сова прислонил обе руки к груди, после чего медленно вывел правую, из-под левой, и вытянул вперед, раскрытой ладонью как бы упираясь в невидимую преграду.

- Я знаю, - вмешалась Ната. - Это означает - я пришел с миром!

Сова кивнул:

- Да. Маленький Ветерок умеет читать язык жестов. Ее кто-то уже учил?

- Мой муж.

Индеец одобрительно посмотрел в мою сторону:

- В прерии нет нужды знать иной язык - все говорят на одном. Но иногда нужно говорить молча...

- Да... - Док тоже кивнул. - Слава богу, у нас все друг друга понимают. Представляю, если бы в долине сошлись люди нескольких национальностей, вроде Будды и Бена. Но наш инженер хоть немного понимал язык, а теперь и вовсе говорит на нем, как с детства. А если бы, таких было много? И все из разных стран? Мы и так, со своими, не всегда можем понять, что кому надо...

- Это если вникать в наши разногласия... Но тут не языковой барьер, а скорее, нравственный. И язык жестов не поможет нам понять намерения Святоши, или амбиции Кремня.

На замечание Наты, Док пожал плечами. Разговор вновь грозил вернуться к обсуждению старых проблем - а я вовсе не хотел этого, так и не решив, что следует делать форту в такой ситуации... Возможно, Сова и все остальные были правы, торопя события - но я уже считал себя слишком ответственным за судьбы людей... и, может быть, не только людей форта.

В открывшуюся дверь негромко постучали. Показалось заинтересованное лицо Свистуна - и я жестом пригласил его войти.

- Гляжу, у вас свет в окошко падает... И разговор интересный. Разрешите?

- Садись. Мог бы не спрашивать.

Ната, быстро сориентировавшись, поднесла гостю чашку с бульоном.

- Спасибо. Угощение вождя славиться в прерии… и, Свистун запомнит его вкус и передаст остальным. Пусть все охотники долины стремятся в форт, где Маленький Ветерок и Огненноволосая скво рады любым гостям, кто приходит с миром! Я так сказал, Сова?

- Хао.

Мы рассмеялись.

- Так, так... Скоро все станем говорить длинными фразами, как наш общий друг. Или, витиеватыми - как монах. Ты то, что предпочитаешь?

Свистун улыбнулся:

- А мне, если честно, все едино. Ты уж не обижайся, Сова, да только мне ваши споры до одной большой лампочки. Хорошо, что повезло живым остаться, да что зимы в помине нет, несмотря на сроки. Что еще надо?

- Дело не в том, кто прав... - Стопарь погладил бороду. - А кому править. Понимаешь суть?

- Вполне, - Свистун посерьезнел. - В долине все говорят о том, что Дар метит в вожди. Да только кто позволит? Там везде каждый, сам по себе. И не нам, ни Святоше, да и никому другому остальных под себя не подмять. У Сыча не вышло - со всей его сворой, а с нашим количеством и пытаться не стоит.

- Сыч не сам ушел - ты знаешь, кто его остановил! - Сова нахмурился.

- Это, если с оружием... можно и иначе. - Стопарь благодушно похлопал соседа по плечу и знаком попросил Нату подлить содержимое в чашку.

Свистун оглядел нас и прищурился:

- И куда я попал?.. Новые планы покорения мира? Ну и дела...

- Да не слушай ты их! - я в сердцах привстал с места. - У моих друзей каша в голове... Сова себя духовным лидером видит, Стопарь - мнит в премьеры… А на бойню меня подбивают. А я не хочу вражды со Святошей, даже, несмотря на все его подлости. Худой мир лучше доброй ссоры! Достаточно одной войны - и так, половина населения после нее в землю… полегла.

Воцарилось неловкое молчание...

- Нет... Так мы ни о чем не договоримся. - Стопарь приподнялся. - И слушать ты нас не хочешь, и слышать не желаешь. Прав вон, Свистун - хорошо, хоть лето длинное. А если вдруг зима нагрянет? Или, враг новый объявиться? Люди долины должны вместе удар держать - а для этого их объединять надо. Не так, как Сыч - огнем да страхом, но надо. По-другому. А как - тебе виднее должно быть. Ты у нас голова над всеми - вот и думай сам, раз с нами не собираешься.

Он встал и сделал шаг по направлению к дверям. Ната взяла его за рукав:

- Останься... Не надо ссориться в своем доме. Форт - для всех один дом.

Он сердито посмотрел на меня, но послушал девушку и вернулся на скамью.

- Ты бы пояснил нам, как астроном, почему так? Отчего столько времени лето длиться, когда по всем параметрам, мы уже несколько сезонов времен года поменять должны?

Док устало посмотрел на Чера:

- Вы от меня на все случаи жизни, будете ответы спрашивать? Что случилось, да как произошло? А мне, откуда знать? Астроном... У меня ни приборов, ни опыта нет, для таких пояснений.

- Не прибедняйся, - Чер не отступал. - Ты только вид делаешь, что своей теории нет, а так, давно уже что-то решил... Может, наша планета орбиту поменяла, и мы ближе к солнцу стали?

У Дока от возмущения даже волосы стали дыбом на голове...

- Ну, знаешь! Вы что тут, совсем одичали, за эти месяцы? Нет, в самом деле, правду говорил один умный господин об эволюции человека. Помести людей в ограниченное пространство, дай им самые первобытные орудия - и они сами станут первобытными... Слетела с вас шелуха цивилизации, будто и не родились вы в эпоху электричества да компьютеров. Совсем с ума сошел? С орбиты ушли... Да от нас давно бы и мокрого места не осталось! Сгорели на солнце, или разлетелись в куски, как десятая планета!

- Вот и поясни, неразумным детям своим... - Чер усмехнулся, ничуть не обидевшись на отповедь Дока. Тот негодующе взглянул на него, на нас, но, встречая везде насмешливые и веселые глаза, только отмахнулся и буркнул под нос:

- Да ну вас... Сказки собрались слушать, что ли? Пусть, вон Сова продолжает… у него складнее получится.

- А все же? - я решил обратить внимание собравшихся, на что угодно, лишь бы не возвращаться к теме, которую упорно не хотел покидать Стопарь.

Док вздохнул:

- Черт с вами... Ладно, попробую. Если совсем честно - меня такая перспектива - жить в постоянном тепле! - как раз не очень радует... Что-то тут не так складно, как хотелось бы. Мы не в тропических широтах родились, да и там, зимой сезон длительных и страшных дождей лютует. А здесь - как рай обетованный... Так не бывает. А вот почему так - это еще тот вопрос.

- Ну и? Твое мнение?

- Мнение плохое. Врать не буду - тревожно... С орбиты сошли - это, конечно, чушь собачья. Но вот длительное пребывание в одном сезоне - признак того, что и грядущая осень, а также зима, может оказаться такой же длительной, как это лето. Что это означает, думаю, пояснять не надо? Ни у кого нет таких запасов, чтобы подобную зиму пережить... А, вот объяснить, почему?.. Ну... Детский пример сгодится? Хотя бы, вот… Юлу все видели? Детская игрушка, такая! Нажмешь на рычажок - она и вертится, пока завод действует. А как кончился - сразу и на бок. Вот как бы у нас с вами на земле, такой завод и не действовал.

- Откуда он мог взяться?

- От кометы... Не скалься Чер, а то сам будешь теории предлагать! Это единственное решение для всего, что я могу представить!

Я подумал, что объяснения Трясоголова, насчет смещения земной коры как-то более подходят… но смолчал.

- Если у нее нашлось столько силы, что она такие разрушения и земляные волны, высотой с десятиэтажные дома подымала - то и на все другое могло хватить. А может и волны эти - как следствие этих перемен. Орбиту мы не поменяли, а вот наклон всей земной оси - очень даже возможно. Иначе ничем другим объяснить такое тепло не могу. Если только не вулкан, про который Дар рассказывал. Тогда тоже не сладко - жить на вершине такого подарка. Тоже, и тепло объясняет и разнообразие жизни... Да только кончиться может все очень плохо - таким взрывом, после которого вся эта долина в воздух взлетит, как пыль от метлы Тучи, во дворе во время уборки!

- Если твое предположение верно... Мы сейчас как бы на том боку, который ближе к солнцу? В смысле - волчок крутиться и мы с ним? А потом? В другую сторону? И тогда - зима?

У всех резко пропало настроение... Перспектива долгой и голодной зимы никого не радовала. А замечание Дока о припасах, которых не могло хватить на такие долгие месяцы, вызвало грозные представления о жутком голоде, в сравнении с которым голод первых недель, не мог и сравниться...

- И никто не знает, когда наступит этот новый виток... - задумчиво произнесла Ната.

- Это лишь предположение… - Док успокаивающе погладил ее по руке.

- Если бы мы тебя не знали... Твои предположения уж очень похожи на правду. Нет Док, всем известна твоя привычка, говорить, о чем либо, как о событии не вполне реальном - и, тем не менее, существующим.

Он страдальчески посмотрел на меня, а потом на всех остальных:

- Я действительно не знаю... И вероятности того, что все обстоит именно так - никакой.

- Ой, ли... - Элина с подозрением взглянула ему в лицо.

- Белая Сова будет танцевать танец духов, чтобы спросить у них о будущем прерий…

На это раз никто не решился подшутить над индейцем - все это становилось слишком серьезным...

- Неужели такое возможно? - Зорька, до того стоявшая за спиной мужа, подняла полные слез глаза. - Неужели нам снова угрожает такая катастрофа?

Сова привлек ее к себе, а Док задумчиво ответил:

- Голландский ученый, Йоганн ван Хлубе, в одна тысяча семьсот двадцать втором году обосновал свою теорию движения планет... Он писал, что всякое небесное тело может и должно иметь не только постоянную, но и изменяющуюся орбиту. Чер, это не совсем одно и то же! Так вот… дальше. Именно этим он объяснял исчезновение цивилизаций в прошлом земли, а также легенды о всемирном потопе. Но такие явления, по его утверждениям, должны случаться не чаще, чем один раз в миллион лет. Правда, по масштабам вселенной, этот срок довольно ничтожен.

- О! А говорил - никакого смещения с орбиты!

Он искоса посмотрел на Чера:

- Смейся...

- Любой волчок рано или поздно падает. Завод, данный планете кометой, кончиться - и мы, или вернемся на свое место, и вместе с этим - вернется и нормальное время смен сезонов года, - я раздумывал вслух. - Или - что мне кажется более верным, именно такая осень и зима... И что тогда? Сугробы, величиной с трехэтажные дома, метели, не дающие высунуть нос из жилья, несколько месяцев кряду... И к следующему лету - в долине не останется никого, чтобы порадоваться наступившему теплу!

- Если только мы не найдем силы, чтобы пережить такую зиму.

Стопарь в упор смотрел на меня, и я не выдержал...

- Ну, хорошо... Что вы предлагаете? Заставить всех признать власть форта? А зачем? Что это даст нам, кроме лишних хлопот? Решать судьбу и будущее жителей долины, когда мы и свою предугадать не в силах?

- А согнуть шею под крестом Святоши - лучше?

- Есть иные мнения?

Свистун негромко кашлянул...

- Я у вас недавно... Но, если позволите?

- Валяй...- я сердито отмахнулся.

- Нужно объединяться. Нужно. Пусть, не для того, чтобы остановить Святошу - в конце концов, и без него дела такие придется решать, что он вам слишком мелким покажется... Если Док наше будущее показал верно - выход из долины искать надо! И искать других! Мы здесь заперты - значит, и к нам тоже пробиться никто не может! Что, если там, за перевалом, люди живут как раньше? Ну, пусть не совсем… но, хоть что-то от прошлой жизни осталось!

- Сова дважды пытался... Да ничего не нашел. А насчет других людей - будь там все по-прежнему, нас бы давно нашли.

Свистун обернулся к индейцу:

- Давно? Давно. А с тех пор и землю не раз трясло, и много чего могло в горах да желтых песках случиться. Откуда к нам всякие разные звери жалуют? Молчите? Неужели, только те, кто на момент Катастрофы здесь находился? Много, что-то…

- Что с природой случилось, мы не знаем. Но, это излучение - а иного объяснения нет! - действует избирательно и быстро. Нам, людям, оставила практически один шанс… то, что женщины бесплодны, тому факт. Умрет последний человек - и Земля забудет об его существовании. Зато, животным и растениям она дала возможность расти и воспроизводится очень даже быстро. Это сложно понять… но у меня такое ощущение, что любое разумное существо должно было погибнуть. Освободить место, если хотите. И то, что мы еще до сих пор живы - случайное упущение…

Все потрясенно замолкли. Резкие слова Дока, словно выбили почву из-под ног - а ответить нечем. Слишком многое в эти месяцы стало подтверждением подобной гипотезы, и все меньше оставалось в долине тех, кто уцелел в первые дни…

Свистун глухо буркнул:

- Перевал… Сложно, но можно. Реку переплыть. Плот можем построить? Даже, если с болот тропка в Провал есть - и ее не мешало бы пройти. Через каньон… нет. Там точно, не пройти. Но знать надо! Хотя бы для того, чтобы таких вот, как Сыч, на подходе отлавливать. Теперь - про монашка... Ты войны не хочешь. Ясно. Ну а он? Люди, в Озерном, не сошли с ума. И никто его новым мессией не видит - дураков нет. Но ведь он, гад, по самым больным точкам метит - и потому всегда в цель! Нервы у людей рвутся в клочья, после того, что им видеть да пережить пришлось! А церковь наша, что и говорить, была не глупа, не пользуйся моментом. И неважно - настоящий он монах, или самозванец. Он Слово несет - понимаешь? Как Сова - свое, так и он - свое. Только его слова, людям понятнее и ближе.

- Я не верю никакому богу. Не языческому, ни другому! - Чер спокойно вставил реплику.

- И не надо. Не каменный век, в самом-то, деле... Но они - хотят верить! Будь на его месте кто-то, поспокойнее, без запросов - это бы и смотрелось иначе. Но это - Святоша! Он не только власти над душами, он власти для себя хочет. Как Сыч. Я скажу - с тем даже проще драться было. Враг виден... А, этот - скрытен, коварен и упрям. Хочешь ты того, или нет - а столкнуться придется... Стало быть - решать эти дела надо. Пока за них они сами не взялись.

- Успокойтесь... - Ната пригладила меня по волосам. - Весь горишь. Слово женщины в этом доме еще что-то значит? Тогда - хватит на сегодня. Давайте разойдемся, пока все не переругались, и завтра снова соберемся - у общего костра. Это не только наше дело - всех касается.

Гости покинули наш дом. Сова, задержавшись у порога, сказал:

- Мы уходим.

- Сейчас? Вы только что из долины! Куда?

- Леший ждет. Мы встретились с ним в травах - он хотел обратиться к тебе, по поводу Дока.

- Кто-то болен? - я поискал глазами Дока. Сова, заметив мое движение, сделал успокаивающий жест рукой:

- Зорька многому научилась у Стары. Не нужно тревожить старика. Все не столь серьезно.

- Но…

- Я обещал. За нас не волнуйся. Прерии - мой дом.

За ними попыталась выскользнуть и Элина, но Ната встала на ее пути:

- Ну?

Тон девушки не предвещал ничего хорошего...

- Ната, не держи меня… И не спрашивай ни о чем - я сама не знаю. Только не подозревайте меня! - Элина поджала губы и, отодвинув Нату в сторону, вышла прочь.

- Оставь ее... - я смотрел на очаг, и, странное дело, вовсе не думал ни о ночном отсутствии Элины, ни о словах и предупреждениях Дока. Усталость и опустошение вдруг накатило волной, стерев желание, о чем-либо беспокоится, кроме как бесцельно сидеть и смотреть на язычки пламени, рвущиеся среди раскаленных докрасна камней...

- ?

- Оставь. Пусть идет. Пришло время...

Элина молча выскользнула прочь. Ната подошла ко мне:

- Что с тобой?

- Не знаю... Устал. И не хочу быть вождем... Не хочу нести такую ответственность, к которой меня никто и никогда не готовил. Почему я? Чем плох Сова, или Стопарь?

- Потому что ты - это ты. Стара говорила мне - а она предвидит будущее, ты же знаешь! - что нас ждут новые испытания. И именно ты поведешь людей, а не кто-либо, другой.

- И ты поверила?

Ната устремила взгляд на огонь...

- И верю... Прав Док, нет, а жить надо. Людей вести надо. Тебе вести.