Глава 39

– Забыли, что вместе посещали школу? – спросил Виктор у жены Никиты.

Елизавета кокетливо улыбнулась.

– Да.

– Удивительно, – протянула я.

– Верится с трудом, – покачал головой Макс.

Елизавета поправила пышные локоны.

– Лампа, а вы всех, с кем в один класс бегали, помните?

– Вообще-то я большую часть учебного года находилась дома, – призналась я. – Мне досталась невероятно тревожная мама, которая при одном «апчхи» оставляла меня в кровати. Ну а я, конечно, этим пользовалась. Кому охота зимой, в холод и темень, в семь утра на уроки топать? С октября по апрель я сидела дома.

– А моя мама отличалась вздорным характером, – вздохнула Елизавета, – вы, вижу, большие мастера по поиску информации, так поройтесь в закромах еще, и увидите, что меня из-за скандалов моей матери больше трех месяцев нигде не держали. Когда мне исполнилось одиннадцать, мать наконец-то вышла замуж, перевела меня в гимназию имени Щедрина, там я аттестат получила. Если у бабы нет мужика, она истеричка. Моя мать лучший тому пример. Возможно, мы с Натальей и очутились вместе в первом классе, но я там надолго не задержалась, даже познакомиться со всеми не успела, оказалась в другой школе. Повторяю: не помню Якименко.

– Мы уже раздобыли нужные сведения, – кивнул Глебов. – Девочка Валькова действительно часто меняла гимназии. Но причиной тому было не поведение матери, а проблемы, которые создавала сама Лиза. Например, воровство денег у детей и учителей. С первого класса Валькова любила пошарить по чужим сумкам и карманам. И – вот незадача! – обязательно попадалась. Юную «тырщицу» отводили к директору, тот вызывал мать. Вера Михайловна упрашивала школьное начальство не сообщать о происшествии в милицию, не портить дочке жизнь, ничего не записывать в личное дело, а потом быстро забирала Лизу. Администрация школы шла у старшей Вальковой на поводу, потому что не хотела получить темное пятно на репутации. Если в детском коллективе завелся воришка, это ведь минус и педагогам, которые не смогли привить школьнику принципы морали. Итак, посмотрим на подвиги девочки. В семь лет Лиза обчищала карманы в гардеробе, в восемь утащила деньги, которые собрали на покупку подарка к юбилею директрисы, а будучи в другой школе, обокрала квартиру одноклассницы. Валькову позвали на день рождения, она заглянула в спальню родителей именинницы и прибрала к рукам шкатулку с драгоценностями ее матери. Вот это могло закончиться очень плохо. В разгар праздника явилась хозяйка, обнаружила исчезновение золотого запаса, устроила обыск в рюкзачках гостей и нашла украденное… в сумке одного мальчика, который клялся, что впервые видит эти вещи. Да, да, Лиза была не глупа, она поняла, что взрослая женщина начнет осматривать детей, и избавилась от добычи, подсунув ее совершенно невинному гостю. Можно и дальше перечислять совершенное Вальковой, но, полагаю, все уже поняли, что она была проблемным ребенком.

– Ну ваще… – протянул Никита, изумленно глядя на жену.

Елизавета не дрогнула.

– Вранье! Откуда вы можете знать, что я барахло украла и другому подсунула, а? На потолке висели и видели?

– Нет, – ответил Макс, – у нас есть свидетель. Чуть позднее мы представим вам этого человека.

– Сви-де-тель? – пропела Лиза. – Не лгите, в спальне у той дуры никого не было. Кто мог меня видеть?

Виктор усмехнулся. А Юрий Михайлович многозначительно кашлянул:

– Лучше прикуси язык.

– Чего? – топнула ногой невестка. – Мать той девчонки небось сама брюлики продала, а потом их исчезновение на гостей дочери свалила. В спальне у козы никого не было, нет у вас свидетелей.

Никита ткнул супругу кулаком в бок.

– Тебе отец что сказал? Молчи.

– Почему? – взвилась та. – Меня оговаривают, а я должна заткнуться? Нет у них свидетеля! Брехня! Никого в комнате не было!

– Откуда знаете, что никого в комнате не было? – спросила я. – Если вы ни при чем, откуда такая уверенность?

Волкова схватила бутылку с водой.

– Иногда лучше пить, чем говорить, – хмыкнул Юрий Михайлович.

– И вы хорошо знали Наташу, – продолжал Макс.

– Конечно, нет, – зашипела Лиза, – в классе училось сорок человек.

– Двадцать четыре, – поправил Витя.

– Все равно рота, – отмахнулась Елизавета, – и меня через месяц забрали.

– Нет, в той школе вы до конца четвертого класса продержались, первый рекорд по длительности пребывания поставили, – снова возразил Глебов.

– В школе я училась сто лет назад, – разозлилась Елизавета, – не помню ничего. И какое отношение все это имеет к смерти Рыльских?

– Самое непосредственное, – ответила я. – Давайте опять посмотрим на экран. Теперь перед нами пойдет запись, которую давным-давно добыл Сергей Бурков, сын Ларисы Шляпиной от первого брака. Ох, простите, мы вас не познакомили. Здесь присутствует господин Бурков, владелец сети медцентров.

Сергей поднял руку.

– Это я.

– Кто такая Лариса? – продолжала я. – Это супруга Евгения Олеговича Шляпина, красавца, поэта, учителя русского языка в школе, где грызли бетон знаний Лиза и Наташа. Кстати, по словам классной руководительницы Варвары Филипповны, Валькова и Якименко сидели за одной партой и вечно болтали. Когда я встретилась с Нерлиной первый раз, речь о подругах Натальи не заходила. Но я вторично съездила к бывшей преподавательнице и конкретно спросила: «Помните Елизавету Валькову?» Учительница мигом ответила: «Ох, она у меня цистерну крови выпила. С виду паинька, воды не замутит, вежливая, скромная, а на самом деле сборище пороков».

– Да мне десять лет всего было! Какие такие пороки у ребенка? – заорала Лиза.

Я сделала вид, что не слышала ее возгласа.

– Прежде чем все полюбуются видео, надо рассказать о коробке конфет, смерти Евгения Шляпина и других людей. Виктор, вам слово…