Глава 9

Король сдержал слово. Снабдил нас всем необходимым, дал тройку замечательных коней, а главное – конечно же, грамота с королевской печатью, открывавшая перед нами почти все двери на землях Зараса. Благодаря драгоценному, аккуратно свёрнутому в цилиндрическом деревянном футляре свитку, мы без происшествий в течение шести дней достигли границы королевства. Дорога привела нас к глубокой, протянувшейся через вездесущие хвойные леса Зараса в горах, пропасти, на дне которой бурлил и грохотал стремительный поток. Через неё, в самой узкой части, в длину примерно сто шагов перекинулся крытый деревянный мост, способный выдержать, на взгляд, пару груженых повозок. Ну а трёх коней с двумя всадниками – тем более.

Талгас присоединился к нам – возник в седле третьего коня, стоило нам пересечь границу. Животное, было, возмутилось, недовольно всхрапнув, из-за появления неожиданного седока, но даркан успокоил его лёгкими похлопываниями и мягкими поглаживаниями по шее.

– Долго же тебя не было, – произнёс я вместо приветствия. – Но спасибо, что помог в беседе с королём.

– Только не привыкай. Помни, я не всегда буду рядом. Кто знает. Может, завтра погибну, или может, мы станем врагами. Учись самостоятельности, пока есть возможность и время. Она тебе только пригодится. В случае ошибок тебе некого будет упрекнуть, кроме самого себя, ибо всё, что происходит в нашей жизни – создаём мы сами. Ежели поймёшь это, то упрекать себя не станешь, а начнёшь действовать и попытаешься исправить ошибки. И, возможно, приблизишься к цели в отличие от того, если бы ты жаловался и обвинял кого-то в собственных промахах. А тебе, как предводителю, надо быть мудрым, ибо ты держишь ответ за всех. Это пока вас всего двое. Не смотри на меня так – я не в счёт. Может, уже сегодня, у тебя появится ещё один или два верных союзника?

– Почему я должен отвечать за весь отряд? У каждого своя голова на плечах, и как ты сказал: ею надо пользоваться.

– Ты прав, – согласился Талгас и кивнул в ответ. – Но ты предводитель и должен понимать, что отвечаешь не только за себя, но и за тех, кто доверяет тебе. В отличие от остальных ты принимаешь ключевые решения. Последнее слово всегда за тобой.

– Но никто не защищён от ошибок!

– И в этом ты прав, поэтому мудрый и опытный предводитель сделает так, чтобы те, кто следует за ним, не совершали промахов.

– Хорошо, я понял. Но не понимаю, почему мы вдруг можем оказаться врагами?

Талгас пожал плечами и туманно ответил:

– Всякое бывает.

– Нужно зайти в первую попавшуюся харчевню, корчму или трактир, – сменил я неприятную тему. – Послушаем местных, чтобы получше разобраться в обстановке.

– Как скажешь, – ответил Дэнджен.

Дорога, петляя среди скал, вела вглубь горной гряды. Повсюду на испещрённых временем и водой склонах росли старые сосны, которые на своём веку повидали многое. У некоторых деревьев из-под земли, будто змеи, торчали толстые кривые корни. Несмотря на ясную погоду, жара не ощущалась – прохладный горный воздух бодрил. Справа, ниже дороги, на дне ущелья грохотала стремнина реки. Маленькие пичужки, весело щебеча, поодиночке или стайками проносились над головой. Иногда средь вышины белоснежных облаков появлялся гордый силуэт парящего орла, хищный клёкот которого эхом разносился над горными вершинами. Мерно покачиваясь в седле коня, я наслаждался окружающей природой, красотой нашего мира. Хорошо! Не нужно думать, что надо с кем-то сражаться, кого-то побеждать. И чего Гэргэрэту не сиделось на месте? Войны бессмысленны, когда вокруг такая красота. Или владыка хаоса не умеет наслаждаться безграничным многообразием?

– В хаосе нет гармонии, – произнёс Талгас, словно прочитав мои мысли. – Она рождается в совместном творчестве великих начал.

Я промолчал, но слово вставил Дэнджен:

– О чём это ты?

– Посмотри вокруг и прислушайся к миру.

– Зачем? – недоумённо спросил тот.

Талгас вздохнул:

– Давно, когда Райнор не был разрушен хаосом, мы – дарканы – любили слушать мир. Так мы учились понимать его, чувствовать, постигать и приобщаться к мудрости нашей матери – Райшенис.

– Похоже, дарканам это не помогло.

На Дэна из-под капюшона сердито сверкнула пара дарканских глаз:

– Ты не понимаешь! И вряд ли поймёшь, пока не научишься слушать мир. Ты часть его! И каждая часть мира должна сосуществовать в гармонии со всем целым. У нас дарканов это было, у вас – людей – когда-то давно – тоже. Пока ваше понимание не исказил хаос. Люди медитируют и сосредотачиваются, чтобы вернуть былую силу, но на это готовы пойти немногие, ибо приходится менять привычный образ жизни. Да и то, прикасаются лишь к крупицам былого величия человеческой расы. А вы уже владеете ваирагией, поэтому слушайте мир – это вторая ступень силы.

– Ты можешь пояснить?

– Нет здесь пояснений! – отрезал даркан. – Просто смотри и слушай. Ты всё сам поймёшь или не поймёшь никогда.

Слушать мир. Созерцать его. Я занимаюсь этим с детства, сколько себя помню. Похоже, в медитации я научился слушать мир, так как не владел магией. Сосредотачиваться на пламени души не имело смысла, и я созерцал образы, прислушивался к звукам, вдыхал ароматы. И наслаждался всем этим: игрой света и тени, облаками, горными вершинами, деревьями, шумом ветра, колеблющимися языками пламени… даже трескотнёй Свирка по ночам, от которой обычный человек, наверно, вышел бы из себя.

«Продолжай, и ты преуспеешь», – послышалось мне.

– Что? – вслух спросил я и от неожиданности приостановил коня, вслушавшись в окружающие звуки.

– Ты в порядке, напарник? – спросил Дэн, обернувшись.

– Да… да, всё в порядке, наверно почудилось. Едем дальше, – произнёс я и двинул коня дальше.

– Почудилось? – удивился Дэнджен, уставившись на меня недоумённым взглядом.

Я не ответил, а Талгас, лишь покачал головой. И что он опять хочет сказать?

– В чём дело, Талгас?

– Ты делаешь успехи, Райсэн, но по-прежнему невнимательный болван!

Убью этого даркана!!!

К закату мы так и не встретили ни одного поселения или придорожного трактира. Пришлось заночевать в лесу. Ничего, мы привычные. Стоянку разбили в относительно небольшом, свободном от деревьев, пространстве в две сотни шагов от дороги. Кони, временами пофыркивая, мирно пощипывали невысокую траву, будучи привязанные к одной из сосен возле собранного из срубленных ветвей шалаша.

В горах темнело ещё быстрее, и Талгас был ещё с нами. Собственно, когда я спросил, не пора ли ему исчезнуть, на что он ответил с усмешкой:

– Сперва завершу некоторые дела с одним невнимательным болваном.

Ярость, слившись с ваирагией, вспыхнула во мне. Ещё одна проверка? Что ж, не разочарую же наставника. Дэнджен хотел что-то сказать, но я уже был в нескольких шагах от самоуверенного даркана с занесённым кулаком… Точнее, самоуверенным оказался я. Талгас с лёгкостью перехватил удар, и в следующее мгновение я полетел в обратном направлении.

– Ты же не думал, что тёмная ярость единственное оружие против даркана? – спросил наставник, когда я, скрипя зубами от боли из-за неудачного падения, поднялся на ноги. – Если думал, то я разочарован. Хотя тебе это простительно. Ты ещё неопытен.

Дэнджен сидел возле костра и внимал словам даркана.

– И каков урок в этот раз? – отряхиваясь от грязи, спросил я.

– А ты не догадался? Бездумная атака, глупая самоуверенность, недооценка противника, – Талгас замолчал на мгновение. – Как ты думаешь, в чём состоит урок?

– Эмоции? – ответил я.

– Хороший и правильный ответ. Но не полный.

– Контроль эмоций, – сказал Дэнджен, – точнее полное отсутствие оного.

– Верно, – заключил Талгас.

– И каким образом использовать тёмную ярость, не поддаваясь эмоциям? – поинтересовался я.

– Сам поймёшь со временем, – ответил Талгас. – Не забывай, что ваирагия тьмы постигается на собственном опыте, с помощью чутья.

– Зачем нужно контролировать эмоции? Я и так могу пользоваться силой, – я пожал плечами.

– Есть ли толк в силе, если она бесполезна? – спросил Дэнджен.

Прекрасно. Похоже, Дэн полностью переметнулся на сторону даркана. Будет не до самообладания, если они оба начнут надо мной издеваться.

– Дело не в том, чтобы пользоваться силой, – не обращая внимания на мою недовольную физиономию, продолжил Талгас. – Важно знать, когда и как обращаться к ней. Эмоции мешают видеть, слышать, и превращают тебя в беспомощного щенка, которым противник вертит, как ему вздумается. Одного язвительного словечка достаточно, чтобы заставить тебя делать то, что мне хочется. Стоит только задеть твою гордость, твоё самомнение, и ты превращаешься в мою послушную марионетку. Эмоции – твой враг.

– Но, как же, сила…, – начал я, но Талгас меня резко прервал: – Забудь о силе!

Как забыть? Разве не для этого он издевался надо мной, чтобы пробудить во мне тёнмую ярость?

– По крайней мере пока не научишься управлять эмоциями, – добавил даркан. – А до тех пор тёмная ярость для тебя под запретом. Тебе дали острый нож, но не он должен владеть тобой, а ты им, иначе это тебя погубит.

Дэнджен вздохнул. Похоже, и он понял что-то для себя из слов даркана.

– Допустим, я научился управлять эмоциями. И как тогда использовать тёмную ярость?

– Ты поймёшь. Поэтому не будем сотрясать воздух бессмысленными словами, которые не приблизят тебя к понимаю, ибо всё, что нужно было сказать – сказано. Теперь надо делать, – заключил даркан и растворился в воздухе.

Я побрёл к костру и тяжело опустился на землю. Вздохнул от безысходности. Настроение испортилось.

– Талгас прав, – наконец, нарушил тишину Дэнджен.

– И ты туда же? – вспылил я. – Думаешь, я не знаю, что он прав?

– Поэтому вновь даёшь волю эмоциям?

Я, пытаясь успокоиться, затих. Дэнджен тоже прав. Отказавшись это принять, лишь поведу себя, как малое дитя.

– Тебе повезло, – продолжил Дэнджен.

– О чём это ты? – я оторвался от мыслей.

– У тебя мудрый наставник. У меня такого не было, но я рад, что отправился с тобой и учусь вместе с тобой.

– У меня был мудрый наставник… – я запнулся. – Магистр Радений. Он заменил мне отца, но, к сожалению, его более нет в живых.

– Не сомневаюсь в его мудрости. Для человека он был действительно мудр, если воспитал такого воина, как ты. Но он был всего лишь человеком. И он не знал того, что знает даркан.

Всего лишь человеком! Я чуть было вновь не поддался новой волне гнева, но, несмотря на то, что слова друга были неприятны, удержался, напомнив себе, чему посвящён урок и, вообще, весь этот разговор. Я стал лучшим по боевой подготовке среди учеников храма именно потому, что занимался тем, что было неприятно: постоянные изнуряющие тренировки и многочасовые медитации. А если быть точнее – занимался этим усерднее других, пусть медитации и не приносили никакой пользы. Почти никакой. Я мысленно усмехнулся. Они научили меня слушать мир.

– Ты что-то понял? – внимательно посмотрев на меня, заинтересовался Дэнджен.

Он точно умеет читать души!

– Да, но это надо проверить. Предлагаю тебе отдохнуть первым, а я помедитирую.

– Главное не усни, – усмехнулся Дэн и полез в шалаш.

Я, скрестив ноги, сидел перед костром и слушал мир. Ветер, тихо шелестя листьями, шумел в кронах деревьев. Потрескивали в огне поленья, и возносились к небу, угасая на лету, жёлтые искорки. Закрыв глаза, я старался уделить внимание всему, что слышал: глухому уханью совы, беспрерывной трескотне ночных насекомых, тихому шороху мышей и ящериц в траве. Сосредоточившись, я слушал себя и окружающий лес – внутренний и внешний миры.

Закружившие вокруг потоки силы, заставили меня открыть глаза. Зрение, слух и обоняние резко обострились. Более того, я узрел то, что раньше не видел, а если точнее, посмотрел на привычные вещи иным зрением.

Стоило только взглянуть на костёр, как языки пламени, облизывающие дрова, извиваясь и танцуя, сплетались в замысловатые, причудливые узоры. Поленья вспыхнули ярче, и над ними в воздухе расцвёл шестилистный огненный цветок.

– Райсэн, – женский голос странного растения эхом отдался в ушах. Я не видел, чтобы цветок как то говорил со мной – признаков тому не было, но точно знал, что голос принадлежит ему.

– Госпожа Риданис?

Цветок заколыхался, а в воздухе многократным эхом раздался звонкий смех.

– Я – Агисиран – пламя Ардана – высший огненный элементаль, созданный госпожой Риданис. Ваирагия огня, которую ты используешь, существует благодаря мне, – голос гипнотизировал, и я с трудом сохранял ясность ума.

– Есть и другие элементали?

– Есть, но ты используешь стихию огня, поэтому тебе не нужно разговаривать с ними. Однако ты сможешь передать опыт и знания своему спутнику, чтобы и он вышел на вторую ступень силы.

– А как же первая ступень?

– Дэнджен уже на первой ступени. Ты знаешь, как её преодолеть.

– Сколько их всего? – перед глазами засверкали шестилучевые искорки. Я часто заморгал, чтоб избавиться от наваждения, но усилия оказались тщетны.

– Пять. Чтобы сражаться с дарканом или анареном на равных, тебе нужно постичь первые три. Остальные две выведут тебя на уровень предельных возможностей. Но будь осторожен. Среди дарканов есть те, кто находятся на четвёртой ступени.

– Лайдана?

– И не только.

– Значит, в любом случае придётся постигать все пять ступеней, чтобы победить лорда Хаоса.

Вновь округу наполнил звонкий смех.

– Боюсь, тебе это не поможет в битве против Гэргэрэта. Но ты прав, тебе нужно постичь все пять ступеней.

– Но как тогда победить главного врага?

Цветок вспыхнул ярким светом и его голос зазвучал сильнее, эхом отдавшись внутри головы:

– Тебе стоит заняться тем, что важно!

Я почувствовал, что Агисиран не пыталась меня запугать.

– Ты права, тороплюсь что-то. До конечной цели ещё идти да идти, – искры перед глазами начали закручиваться в спирали.

– Вот именно. Решай проблемы по мере их поступления, а не пытайся охватить всё разом. Знать конечную цель – хорошо, но продвигаться к ней нужно постепенно. А теперь…

Цветок вспыхнул ещё сильней, затем стал стремительно терять формы, превращаясь в огненную струю, которая в следующее мгновение атаковала меня. Я, поддавшись страху, протянул руки и принял удар. Пламя остановилось, столкнувшись с невидимым барьером.

– Ты думаешь, что сможешь сопротивляться силе высшего огненного элементаля?

– У меня нет иного пути.

– Всегда есть иной путь.

– Сдаться?

– Чтобы познать силу, надо стать силой.

– Тогда уничтожь барьер, ведь тебе это не составит труда.

Агисиран залилась смехом:

– Как тебе угодно. Путь боли – тоже путь.

Барьер не выдержал и лопнул, издав звенящий звук бьющегося стекла. Пламя ринулось в брешь, а затем… я сгорел, познав боль, которой никогда не испытывал.

К счастью, моя смерть оказалась лишь медитативным сном. Я облегчённо вздохнул. Затем, разбудив Дэнджена, рассказал ему, что следует делать и как.

– Тебе было больно?

– Нет, никакой боли, – ответил, ехавший рядом, Дэнджен. – Меня охватило пламя, и я просто растворился в нём. Было даже приятно.

– Понятно, – вспомнив вчерашние ощущения, произнёс я.

После того, как Агисиран испепелила меня, я очнулся, не веря, что остался жив. Путь боли. Что бы это значило?

– Но было интересно разговаривать с огненным драконом.

– Мне она предстала в образе огненного цветка. Наверно каждый человек воспринимает высших элементалей по-своему.

Талгас присоединился к нам, и путь мы продолжили в полном составе. Даркан молчал и не мешал нам слушать мир.

В тишине мы ехали довольно долго, пока не добрались до первой деревни под названием Марит, стоящей в одиночестве посреди леса и гор. Дома здесь, сделанные в основном из дерева, реже из камня – были одноэтажными. Иногда попадались и двухэтажные. Местные смотрели на нас с интересом, если отвлекались от дел, что почти не происходило.

Добравшись до центральной площади, если её так можно назвать, ибо для площади маловата, мы спешились. Но то, что это центр деревни – можно не сомневаться. Торговые лавки, таверна, кузница и постоялый двор с конюшней тому свидетельствовали.

– Стоит разделиться. Дэнджен, сходи на постоялый двор. Узнай, что слышно в округе, и есть ли какие новости из столицы. Талгас, наведайся в таверну – с той же целью и, может, пополнишь наши припасы.

– Решил, что у тебя есть даркан на побегушках? – прошипел Талгас.

– Сделай доброе дело. Чего тебе стоит? Как-никак – мы все запряжены в одну телегу, мы один отряд и зависим друг от друга. А я в кузницу лошадей свожу, подковы бы им заменить.

– Ну, я пойду, – отмахнулся от разговора Дэнджен.

Я повёл наших скакунов к кузнице. Оглянувшись, заметил, как Талгас, постояв ещё немного, всё же направился в таверну. Прекрасно. Может ведь, когда хочет.

Из кузницы, открытой с трёх сторон и накрытой навесом с деревянной кровлей, веяло жаром. Над наковальней орудовал дюжий кузнец, молот которого с каждым ударом, высекая искры, отзывался стальным звоном.

– Здравия тебе, мастер, – начал я. – Не подкуёшь коней?

– Хранитель, – произнёс кузнец, отвлёкшись от дела. – Далековато ты забрался. Серебряная за каждого коня.

– Добро, – ответил я, положив на стол в качестве предоплаты одну серебряную монету.

Кузнец удовлетворительно кивнул:

– Оставь их тут у коновязи, завтра утром заберёшь.

Значит, у нас полдня и вся ночь свободны. Надо найти, чем бы себя занять.

– Прости, мастер, что отвлекаю. Но, может, ты знаешь, какие новости из столицы?

– Паршивые новости, – изрёк кузнец. Молот снова застучал по ярко-красному расколённому стальному, зажатаму в щипцах бруску. – В Трасоте беспорядки, хаос и беззаконие. И чем ты ближе к столице, тем это яснее. Нам повезло, что живём на отшибе, хоть и у нас свои проблемы.

– А что в Трасоте случилось? И что у вас за проблемы?

– В столице короля убили, наследник пропал без вести, как сквозь землю провалился, но это даже хорошо, что он исчез. По всему королевству объявлена за его голову награда, и раз его ищут, значит, он всё ещё жив, и у королевства ещё есть надежда. Хоть и слабая. Новый король плевать хотел на подданных и на королевство. Вот и творят бандиты и беззаконники, что хотят. При старом-то короле так не было. А насчёт наших бед, обратись к старейшине деревни: он больше знает.

– А почему люди не возьмутся за оружие? Свергнуть такого короля и всё.

Кузнец грустно усмехнулся:

– Люди пытались, да не получилось. Всякие слухи ходили. Говорят, какая-то жуткая сила стоит за королём. А восставших и недовольных всех поголовно казнили.

Значит, жуткая сила. Похоже, я знаю, о чём речь. И Калдан, пользуясь защищённостью, всеми способами пытается привести Эриос к упадку. Пока что, у него получается.

– Где можно найти старейшину?

– Посмотри в таверне. Поспрашай там. Может, у себя дома, может, по делам куда-то отлучился.

– Что ж, спасибо.

– Не за что, – ответил кузнец и вернулся к наковальне.

Зито жив и это хорошо. То, что в королевстве дела плохи – это надо исправить, но в первую очередь нужно найти Зито, ибо без него положение в Эриосе вряд ли изменится.

Вернулся хмурый Дэнджен.

– Ничего нового, чего бы мы уже не знали. Кроме этого, – сказал он, протягивая лист пергамента. – Висело на доске объявлений.

– Триста золотых, – прочитал я вслух и присвистнул. – За голову принца Зито Дан-Альнайда.

Скомкав объявление, я бросил его на пыльную землю и подпалил.

– Наш друг явно не по нраву прихвостням Калдана, – заключил Дэнджен.

Подошёл Талгас и сходу начал с проблем:

– Тебе понравится, парень. Тут местные травят байки о проклятии. Мёртвые оживают и бродят по землям королевства. И бывает, что нападают на живых.

– Чушь какая-то, – сказал я, но Талгас покачал головой: – Не сказал бы. Для ваирагии хаоса такое вполне возможно.

– Только этого нам и не хватало для полного счастья, – заметил Дэн.

Даркан зло усмехнулся:

– Для полного счастья этого будет маловато. Если ничего не предпринять, то дальше будет только хуже.

– Тогда готовьтесь выдвигаться, а я пока схожу, поговорю со старостой деревни.

Вновь мы движемся через лес навстречу неизвестной опасности. Староста – невысокий, полный, но крепкий, лет семидесяти на вид, дед рассказал, что шесть дней назад пропали несколько жителей деревни. Сначала пара охотников не вернулась, затем ещё двое лесорубов, решившие их поискать, исчезли с концами. А потом, за два дня до нашего приезда, в деревне объявился незнакомец, одетый в лохмотья, с закутанным в тряпки лицом, капюшоном на голове и обмотанным в такое же тряпьё двуручным мечом за спиной. Тот согласился за небольшую плату поискать пропавших и вернуть их, если те всё ещё живы, но тоже так и не вернулся. Предоплаты незнакомец не потребовал. Что касается пропавших, то все жители деревни, которых мы расспрашивали, отвечали одинаково: скорее всего, их убило изголодавшееся дикое зверьё – может волки или медведь. Только мне почему-то казалось, что звери тут ни при чём. Ибо чем дальше мы погружались в лес, тем меньше звуков становилось вокруг. Постепенно исчезла вездесущая трель птиц. Вслед за ней, погрузив нас в липкую тишину, смолкло и жужжание насекомых. Только листва да хвоя шумели на ветру. Ко всему прочему, нарастало странное чувство, будто меня кто-то звал. Каким-то образом я знал, что то же самое чувствовал и Дэнджен.

– Не нравится мне это, – голос Дэна в вязкой тишине прозвучал особенно громко.

– Дальше идите без меня, – заявил Талгас. – Но я буду рядом, за вуалью тьмы и приду на помощь, если что.

– Опять сбегаешь? – уставившись на даркана, спросил я. – Или это очередная тренировка?

– Ты уже должен был понять, что твоя тренировка – всегда и везде, – невозмутимо ответил Талгас. – Но ухожу по другой причине. Мы приближаемся к источнику хаоса. А мне стоит держаться от него подальше. Ты знаешь почему.

Я кивнул. Талгас, более ничего не говоря, исчез.

– Боится силы хаоса? – удивился напарник.

– Нет. Боится не совладать с собой в истинной форме даркана, и тогда может убить даже нас.

– Так это он ещё не в истинной форме?

Я улыбнулся в ответ:

– И хорошо, что нет. Ладно, идём дальше. Главное не шуметь.

Соблюдая тишину, мы приближались к горному склону. Опять в пещеры лезть? Но, похоже, не в этот раз. Лес расступился, а мы, так и не достигнув подножия скал, оказались на опушке, поросшей невысокой травой и редкими кустами. И тут же залегли за ближайшим из них, ибо в середине открытого пространства творилось что-то непонятное. Несколько людей в чёрных балахонах возились вокруг клеток, в которых лежали связанные пленники. Рядом с ними возвышался тёмно-серого цвета каменный обелиск. Вокруг странного изваяния на двадцать шагов не росло ни единой травинки, а земля, словно выжженая огнём, закоптилась и обуглилась.

Зов усилился. Он явно шёл от одного из пленных. Дэнджен тоже это почувствовал и произнёс:

– Надо бы им помочь.

– Знаю. Но давай осмотримся. Что эти в балахонах намерены делать с пленниками. В случае опасности для их жизни – ударим.

– Главное самих пленных не сжечь.

Один из балахонов подтащил к подножию обелиска труп, в груди которого торчал обломок древка копья. Зашевелились остальные, вытаскивая тела из ямы, вырытой недалеко от клеток. Мертвецов стали сваливать в общую кучу.

– Что за мерзость они собираются делать? – пальцы Дэна, стиснув рукояти мечей, побелели. – Надо им помешать!

– Нет. Сейчас нельзя. Надо понять, что они собираются делать с убитыми и в чём предназначение обелиска.

– Ни для чего хорошего он не предназначен! – злобно процедил сквозь зубы Дэн.

– Всё равно – надо ждать.

Тем временем балахоны, выстроившись вокруг обелиска и подняв руки, монотонно запели. Что за слова они произносили, было непонятно. Но от их песни по спине пробежал холодок. Обелиск окутало тёмное облако, из которого вытянулись противные, покрытые чем-то вроде смолы, щупальца. Я с замиранием сердца смотрел, как они опутывали тела мертвецов, а затем трупы, подёргавшись в конвульсиях, оживали.

– Всё ясно! – прорычал Дэнджен, вышел из укрытия и ринулся в атаку.

Вот вроде он понимает Талгаса лучше, чем я. Говорит про контроль эмоций и всё равно сорвался. Хотя как тут не сорваться при виде мерзкого ритуала? Ничего другого не оставалось, как последовать за Дэндженом. Помня наставления даркана о запрете на использование тёмной ярости, я успокоил накатившую волну гнева и ударил огненными шарами. Когда Дэнджен подскочил к одному из балахонов, огонь испепелил нескольких оживших и остальных, пока ещё не воскресших, мертвецов. Дэн взмахом меча отсёк первому колдуну голову, но далее всё наше везение исчерпалось.

Оставшиеся пятеро колдунов отскочили, взвив в воздух, словно птицы. Они протянули в нашу сторону руки, и далее мы, застыв на месте, уже не могли пошевелиться. Невидимая сила опутала и сковала нас незримыми цепями.

«Прости, Райсэн. Было глупо с моей стороны рваться в бой, ничего не зная о противнике», – к моему удивлению я услышал мысли Дэнджена. Похоже, за всё время путешествия связь между нами только окрепла.

«Если воин отряда ошибается, то это не только его просчёт, но и промах предводителя», – вспомнив наставления Талгаса, ответил я.

«Надо же. Перешли на такой уровень связи, и вот так глупо проиграли».

«Не забывай про Талгаса. Думаю, он вмешается, если будет слишком плохо».

«Куда уж хуже?»

«Не спеши отчаиваться».

Один из колдунов, отделившись от остальных, стянул с головы капюшон. Распущенные длинные волосы чёрного цвета ниспадали на плечи, карие глаза задорно поблёскивали ехидными искринками, изящные губы изогнулись в довольной ухмылке, прямой нос подчёркивал утончённость лица – красивая девушка смотрела на меня немигающим взглядом. Встреть я её в обычной жизни, никогда бы не поверил, что она злодейка.

– Вот так подарок преподнесла мне судьба, – произнесла она. Голос её прозвучал нежно, оттого и более зловеще. – Позволь представиться, главный враг, раз уж ты никуда не спешишь.

Ну да. Главный враг. Так меня прозвала Лайдана. Значит и Калдан с приспешниками знают обо мне. Ибо кто ещё из хранителей мог здесь оказаться, если не главный враг?

«Ещё и издевается», – произнёс Дэнджен.

– Меня зовут Минай. Я одна из старших жриц смерти Калдана и одна из тех, кто создаёт для госпожи армию живых мертвецов. Впечатляет, не правда ли? Что? Ах, прости. Забыла. Ты же не можешь говорить.

Она небрежно махнула рукой, и я почувствовал, что дар речи вернулся ко мне.

– Совсем не впечатляет. Двух огненных шаров для одного отряда оказалось достаточно, – огрызнулся я.

– Ну, это поправимо, – она хищно улыбнулась. – Пленники ещё есть, да и ваши трупы тоже сгодятся.

Минай достала из рукава балахона кривой золочёный кинжал.

«Будь готов, Дэнджен, – произнёс я. – Мы выкрутимся из этой передряги. Как только я прокричу, закрой глаза».

«Хорошо. Верю тебе».

– Есть последние слова на прощание? – подойдя ко мне и занеся клинок для удара, ласково спросила она.

– Только одно, – произнёс я и, стянув к себе как можно больше силы пространства, прокричал: – СЭН!

Яркая вспышка у меня над головой озарила округу. Минай вскрикнула, прикрывая глаза. Колдуны оказались ослеплены, а их невидимая хватка исчезла. Я, не медля, ударил кулаком в солнечное сплетение колдуньи, а Дэнджен в три прыжка подскочил к стоявшим в отдалении балахонам. Пока Минай хватала ртом воздух, я ударил рукоятью кинжала ей в затылок, и жрица смерти мешком повалилась наземь. Дэнджен к тому времени успел покончить с остальными.

– Осталось дело за малым, – приблизившись, произнёс он и занёс меч над бессознательной колдуньей.

– Нет! – я остановил его на миг раньше, чем Дэн успел ударить. – Свяжем её.

– Ты чего, Райсэн?! – он дёрнулся, попытавшись вырвать руку из захвата, но я крепко его держал. – Такие, как она, не достойны жить! Ты разве не видел, что они творили?

– Видел. Возможно, она действительно заслуживает смерти, но с этим разберёмся позже. Поэтому свяжем её.

– Но…

– Довольно! Не забывайся! – отрезал я, но затем примирительно добавил: – Всему своё время, Дэн. Мне она нужна для допроса. Не ты ли вчера твердил мне о контроле эмоций, коими сейчас сам ослеплён?

– Я понял, Райсэн. Прости, – Дэн расслабился, и я выпустил его руки из захвата.

«Может, вы прекратите спор и вытащите нас из клеток?» – ворвались в мой разум чьи-то мысли. Мы с Дэндженом удивлённо переглянулись.

«Вы были ещё далеко, когда я вас почувствовал. Надеялся, что вы услышите зов о помощи, и придёте. Рад, что не ошибся».

Взмахом руки я отправил в обелиск огненный шар. Всполох, взрыв и вспышка произошли почти одновременно, развалив орудие воскрешения мертвецов на теперь уже бесполезные каменные обломки.

– Свяжи её, – настоятельно повторил я и зашагал к клеткам.