Потом Рэмпол часто думал, что еще никогда ему не приходилось смотреть в истинный лик человека, и только в тот краткий миг, когда он увидел глаза Лестера Биттона в зеркале, он узрел его душу без прикрас. Все мы носим личины и маски, и, едва мы пытаемся сбросить их, в голове неизменно звучит сигнал тревоги. Но боль обнажила душу Лестера Биттона, и он ослеп от мучений, застыл, бессильный, как его рука на маленькой гипсовой статуэтке.

Странно, но в этот момент Рэмполу подумалось, каким бы он увидел этого человека в повседневной жизни: в автобусе, едущим в центр города, или в загородном клубе, читающим газету. Лестер Биттон был воплощением образа практичного и уверенного в себе английского дельца: склонный к полноте, отлично одетый, чисто выбритый, морщинки вокруг глаз и рта, суровое, но приятное лицо, густые черные волосы, уже посеребренные сединой, аромат лосьона для бритья…

Он был похож на своего брата, хотя морщины на его лице были глубже, а цвет кожи – темнее.

Но сейчас это сходство едва ли можно было подметить. Из зеркала на Рэмпола смотрел потерянный, обреченный человек. Рука Биттона дрогнула, статуэтка чуть не выскользнула у него из пальцев. Он перехватил ее второй рукой и, осторожно поставив на каминную полку, повернулся. Было слышно его тяжелое дыхание. Одна рука сама собой потянулась к галстуку поправить узел, вторая – огладила темный плащ.

– Кто, черт побери, вы такие?! – Его хриплый голос дрогнул, но мужчина попытался взять себя в руки. – И какое, черт побери, право вы имеете вламываться…

Рэмпол не мог этого больше терпеть. Нельзя было сейчас смотреть на этого человека. Это было недостойно. Американец почувствовал себя мерзко от собственной низости и подлости и отвернулся. Он жалел, что вообще вошел сюда.

– Так, стоп, – тихо сказал Хэдли. – Боюсь, это вам придется объясниться. Эта квартира сейчас занята полицией, мы проводим расследование. К сожалению, мы не можем считаться с вашими личными чувствами, когда речь идет об убийстве. Вы ведь действительно Лестер Биттон, не так ли?

Дыхание Биттона немного успокоилось, гнев в его глазах угас, и в них осталась только пустота. И бесконечная усталость.

– Да, именно так, – понизил голос мужчина. – А вы кто?

– Меня зовут Хэдли…

– Понимаю. – Биттон попятился и, дойдя до тяжелого кожаного кресла, опустился на подлокотник. Затем он широко повел рукой. – Ну, вот он я, – сказал он так, словно это все объясняло.

– Что вы тут делали, мистер Биттон?

– Неужели вы не знаете? – горько спросил Лестер. Оглянувшись, он через плечо посмотрел на разбитую фигурку у камина и вновь перевел взгляд на старшего инспектора.

Хэдли воспользовался преимуществом. Он спокойно, почти равнодушно смерил Биттона взглядом, медленно открыл портфель и достал оттуда какие-то бумаги – Рэмпол увидел, что это всего лишь отчет констебля Сомерса.

– Безусловно, нам известно, что вы обратились к частным сыщикам, чтобы проследить за женой. И, – он взглянул на отчет, – миссис Ларкин, сотрудница той сыскной конторы, живет в квартире напротив.

– Умники же вы там, в Скотланд-Ярде, – равнодушно ответил Лестер. – Что ж, вы правы. Но в этом нет ничего противозаконного, я полагаю. Также вам известно, что теперь мне не придется больше тратить деньги на сыщиков.

– Нам известно, что мистер Дрисколл мертв.

Биттон кивнул. Его красное лицо с крупными чертами уже приобрело нормальный вид, глаза потускнели, в них не осталось того безумного блеска, и только жилка на левой руке все еще дрожала.

– Да. – Он задумчиво обвел взглядом комнату. – Этот ублюдок мертв. Я узнал об этом, вернувшись домой на ужин. Но, боюсь, не это лишило сыскную контору заработка. Я собирался заплатить им завтра и отозвать заказ. Учитывая мое финансовое положение, сейчас я не могу позволить себе пустые траты.

– Простите, мистер Биттон, но ваши слова можно трактовать по-разному. Что именно вы имеете в виду?

Лестер Биттон уже пришел в себя – сильный, умный, проницательный. В точности, как его брат, только выше и упитаннее. Он развел руками.

– Будем откровенны, мистер… эм… Хэдли. Я выставил себя дураком. Вы знаете, что я нанял людей следить за моей женой. Мне придется извиниться перед ней за это. То, что я выяснил, лишь подтверждает ее доброе имя.

Хэдли слабо улыбнулся, точно собираясь сказать: «Неплохо сыграно!»

– Мистер Биттон, я собирался поговорить с вами сегодня вечером, так почему бы нам не сделать это здесь. Мне нужно задать вам пару вопросов…

– Как вам будет угодно.

Старший инспектор взглянул на своих товарищей. Доктор Фелл не обращал на этот разговор ни малейшего внимания. Он тщательно осмотрел маленькую уютную комнату с коричневыми обоями, снимками спортивных команд и обтянутыми кожей креслами. Один из стульев перевернулся, ящики стола были выдвинуты, один валялся на полу, вокруг разлетелось его содержимое. Нагнувшись, доктор Фелл присмотрелся к бумагам.

– Театральные программки, журналы, старые приглашения, счета… – пробормотал он. – Хм… Ничего из того, что мне нужно. Наверное, рабочий стол и пишущая машинка в другой комнате. Простите, джентльмены. Прошу, продолжайте допрос, не обращайте на меня внимания.

С этими словами он скрылся за дверью в глубине комнаты.

Хэдли снял шляпу, указал Рэмполу на кресло и уселся сам.

– Мистер Биттон, – жестко сказал он. – Я думаю, нам с вами лучше поговорить откровенно. Меня не интересует моральный облик вашей жены или ваш, если уж на то пошло. По крайней мере, до тех пор, пока это не касается убийства. Вы признали, что установили за своей супругой слежку. Зачем же вы отрицаете тот факт, что у Филиппа Дрисколла и вашей жены был роман?

– Это наглая ложь! Если вы намекаете, что…

– Я ни на что не намекаю. Я вам говорю. Вы сами предполагали подобное, когда обратились к частным детективам, не так ли? Поэтому давайте не будем тратить время. Письма «Мэри» у нас, мистер Биттон.

– Мэри? Какой еще Мэри?

– Вам это прекрасно известно, мистер Биттон. Вы как раз собирались разбить ее статуэтку, когда мы вошли в эту комнату. – Хэдли подался вперед, в его голосе зазвенел металл. – Предупреждаю вас, я не могу сейчас тратить время. Не в ваших привычках входить в чужие дома и разбивать украшения на каминных полках просто потому, что вам не нравится интерьер комнаты. Если вам кажется, что нам неизвестно значение этих двух статуэток, вы ошибаетесь. Мы все знаем. Вы разбили фигурку мужчины и собирались разбить фигурку женщины. Ни один здравый человек, видевший ваше лицо в этот момент, не усомнится в вашем душевном состоянии. Я ясно выражаюсь?

Биттон прикрыл глаза руками, на лбу у него вздулась вена.

– Какое вам дело до того, что…

– Что вам известно об убийстве Дрисколла?

– Что?

– Вы слышали об убийстве Дрисколла?

– Немного. Я… я говорил с братом, когда он вернулся из Тауэра. Лора… Лора пришла домой и заперлась в своей комнате. Когда… когда я вернулся домой, то постучал к ней в дверь, но она мне не открыла. Я подумал, мол, безумие какое-то. Я же тогда ничего не знал об этом… убийстве. Шейла сказала, что Лора вбежала в дом белая как снег и бросилась в свою комнату, не сказав ни слова. – Его рука судорожно сжалась. – Потом, около половины восьмого, домой пришел Уилл и рассказал мне о случившемся…

– Тогда вы понимаете, что у нас есть все причины выдвинуть обвинения в убийстве Филиппа Дрисколла вашей жене?

Хэдли проявил себя во всей красе. Рэмпол восхищенно посмотрел на него. Словно беззащитное грузовое судно внезапно ощетинилось орудийными батареями – пушки к бою! Американец знал, что у Хэдли нет главной улики по этому делу, и Биттон ее предоставил. Теперь в старшем инспекторе не осталось и следа той обходительности, с которой он опрашивал свидетелей сегодня днем: перед Рэмполом сидел суровый и непреклонный человек, с горящими глазами и глубокими морщинами вокруг рта.

– Подождите, мистер Биттон. – Хэдли сцепил пальцы. – Ничего не говорите. Я не стану выдвигать какие-либо теории. Я просто изложу вам факты. У вашей жены был роман с Филиппом Дрисколлом. Она прислала ему письмо, в котором назначила встречу на час тридцать в Тауэре. Мы знаем, что письмо Дрисколл получил, поскольку нашли его в кармане убитого. Также в письме говорилось, что за ними следят. Дрисколл, напоминаю вам, жил на довольствии своего дяди, человека вспыльчивого и не склонного прощать. Не стану говорить, что если бы дядя узнал о таком скандале, он вычеркнул бы племянника из завещания. Это лишь теория. Но мы знаем, что Дрисколл позвонил Роберту Далри сразу после получения этого письма. Он просил Далри помочь ему выпутаться из неприятностей. После этого кто-то говорил с Далри по телефону высоким голосом и выманил юношу из Тауэра, направив его в эту квартиру. Вы можете не принимать во внимание следующие умозаключения, поскольку и они – лишь теория. Но умозаключения эти таковы. Первое: Дрисколл всегда обращался к Далри за помощью, когда попадал в неприятности; второе: вся семья Дрисколла знала об этом; третье: Далри, как человек благоразумный, убедил бы впечатлительного Дрисколла разорвать эти опасные отношения; четвертое: Дрисколл и сам намеревался разорвать эти отношения, поскольку не видел свою возлюбленную уже несколько недель, а в любовных связях был человеком крайне непостоянным; пятое: его возлюбленная верила в то, что сможет сохранить отношения, если сумеет увидеться с Дрисколлом наедине, без присутствия кого-то третьего, уравновешенного и спокойного; шестое: возлюбленная Дрисколла узнала о его телефонном звонке от Шейлы Биттон, которая успела этим утром пообщаться с Далри; седьмое: голос возлюбленной Дрисколла, как для женщины, необычайно низкий; восьмое: если говорить по телефону достаточно быстро и почти неразборчиво, то можно сойти за кого угодно.

Хэдли оставался абсолютно бесстрастным. Он произнес эту речь так, словно зачитал ее с бумажки, его сцепленные пальцы не шелохнулись. Лестер Биттон открыл лицо и вцепился руками в подлокотники кресла.

– Я уже сказал вам, что это лишь умозаключения. Теперь к фактам, – продолжил инспектор. – В письме указано время встречи – час тридцать. Именно в час тридцать Дрисколла в последний раз видели живым. Он стоял рядом с Воротами Изменников. Кто-то подошел к нему и дотронулся до его руки. Ровно в без двадцати пяти два женщину, подходящую под описание вашей жены, видели неподалеку от Ворот Изменников, и она очень спешила. Настолько, что чуть не сбила с ног свидетеля, увидевшего ее на дороге. И наконец, когда тело Дрисколла обнаружили на ступеньках у Ворот Изменников, оказалось, что его закололи арбалетным болтом. Болтом, который ваша жена купила год назад на юге Франции. Болтом, находившимся все это время у нее дома. – Старший инспектор помолчал, не сводя взгляда с Биттона. – Вы представляете себе, как умный юрист сможет обыграть все эти факты, мистер Биттон? А ведь я всего лишь полицейский.

Лестер вскочил с кресла. Руки у него дрожали, глаза покраснели.

– Будьте вы прокляты! – взорвался он. – Так значит, вот что вы думаете? Что ж, я рад, что вы сразу же обратились ко мне. Рад, что не выставили из себя идиота, арестовав ее и заявив, что все улики против нее. Знаете, что я сделаю? Я вам скажу, что я сделаю! Я разнесу все ваше дело в пух и прах, не выходя из этого дома! Потому что у меня есть свидетель, следовавший за Лорой все время, пока она была в Тауэре. Этот свидетель под присягой может заявить, что, когда она рассталась с Дрисколлом, тот был еще жив.

Хэдли молниеносно очутился на ногах – движение было столь стремительным, будто мастер фехтования обнажил клинок.

– Да, я так и думал. – Он повысил голос. – Я думал, что именно поэтому вы пришли на Тависток-сквер сегодня днем. Услышав об убийстве, вы не смогли дождаться положенного отчета от ваших частных сыщиков. Вам нужно было самому пойти к своему детективу… Если она что-то знает, приведите ее сюда, и пусть даст свидетельские показания. Иначе, видит Бог, я выпишу ордер на арест миссис Биттон в течение часа.

Биттон с ума сходил от волнения, и обычное для него благоразумие изменило ему. Распахнув дверь с взломанным замком, он выбежал в коридор. Дверь захлопнулась, но даже тут были слышны его поспешные шаги по плиткам пола и настойчивый звонок в соседнюю квартиру.

Рэмпол провел ладонью по лбу. В горле у него пересохло, сердце бешено стучало в груди.

– Я не знал… – пробормотал он. – Не знал, что вы так уверены в виновности миссис Биттон…

Хэдли безмятежно улыбнулся. Усевшись, он скрестил руки на груди.

– Т-с-с… Не так громко, прошу вас. Он вас услышит. Ну как вам? Актер из меня никудышный, но я привык к таким небольшим эскападам. Я хорошо сыграл свою роль? – Он увидел, каким у Рэмпола стало выражение лица. – Ну же, мой мальчик, не сдерживайтесь. Можете выругаться. Я восприму это как комплимент моему актерскому таланту.

– Так значит, вы не верите, что…

– И никогда не верил, – весело кивнул Хэдли. – Слишком уж тут много неувязок. Если миссис Биттон убила Дрисколла, откуда у него на голове взялся этот цилиндр? Чушь какая-то. Если она убила его у Ворот Изменников, нанеся точный удар в сердце, как он дожил до без десяти два? Почему она не ушла из Тауэра сразу после убийства? Зачем задержалась там еще на час, втянув себя в неприятности? Кроме того, мое объяснение ложного телефонного звонка Далри не выдерживает никакой критики. Если бы Биттон не был столь взбудоражен, он сам бы это понял. Далри, безусловно, не говорил с Шейлой Биттон сегодня утром. Она не знала, что Далри встретится с Дрисколлом. Но мне нужно было сразить Биттона моими аргументами, пока он не мог защищаться. Такая маленькая драма еще никому не вредила.

– Но бога ради… Да, согласен, вышло хорошо. – Рэмпол посмотрел на разбитую фигурку у камина. – Вам пришлось это сделать. Иначе мы никогда не получили бы показания миссис Ларкин. Если она шла за миссис Биттон, Ларкин известны все ее перемещения, но…

Старший инспектор оглянулся.

– Именно, – убедившись, что дверь закрыта, сказал он. – Но она ни за что не рассказала бы об этом полиции. Сегодня днем Ларкин заявила, что ничего не видела. Такая уж у нее работа, пришлось пойти на риск. Она не могла сказать нам, что следила за миссис Биттон, не выдав все подробности своего расследования. Иначе она нарушила бы профессиональную тайну и потеряла бы работу. Более того, и, я уверен, этот аргумент стал для Ларкин главным, она собиралась шантажировать миссис Биттон… А тут мы со своим убийством… Конечно, она уже все рассказала Биттону. Если она не заговорит – заговорит он, чтобы очистить имя своей жены. Но я пообещаю забыть о ее сегодняшних свидетельских показаниях в Тауэре, если Ларкин подпишет все бумаги. Биттон сам уговорит ее. Пускай надавит на нее, раз уж нам нельзя.

Рэмпол покрутил шляпу в руках.

– Точно сработано, сэр. Теперь если и ваш план с Арбором сработает…

– Арбор… – Старший инспектор вскочил. – Я совсем забыл. Сижу тут, излагаю вам свой хитроумный план, а сам совсем позабыл об Арборе. Нужно позвонить в Голдерс-Грин, и поскорее. Где, черт побери, телефон? И, скажите на милость, где полицейский, который должен был охранять эту квартиру? Как Биттон сюда вообще попал? И, кстати, где Фелл?

Ответ на последний вопрос они получили незамедлительно. Из-за закрытой двери, откуда-то изнутри квартиры, раздался скрежет, глухой удар и громкий металлический звон.

– Все в порядке! – донесся до них приглушенный голос. – Никаких разбитых гипсовых статуэток. Я просто уронил коробку с инструментами с полки на кухне.

Хэдли и Рэмпол пошли на голос. За дверью, в которую вышел доктор, оказался длинный узкий коридор. Из коридора двери вели в другие помещения: двери в стене слева – в спальню и кабинет, справа – в ванную и обеденный зал, впереди – на кухню.

В кабинете царил страшный беспорядок – и дело было не только в обыске. По-видимому, Филипп Дрисколл никогда не отличался особой аккуратностью. Пол усеивали бумаги, в книжных полках зияли темные провалы, откуда сбросили книги, ящики стола были открыты, их содержимое валялось вокруг. Пишущую машинку на столе обвивал телефонный шнур, на бумаге среди карандашей валялись выпавшие из нескольких пепельниц окурки, чернильница была перевернута. Даже зеленый абажур лампы, заливавшей тусклым светом стол, перекосился. Каминная решетка – и та была сдвинута в сторону. Очевидно, вломившийся в квартиру человек все свое внимание сосредоточил на кабинете.

Пока доктор Фелл возился в кухне, Хэдли осмотрел остальные помещения. Кровать в спальне была не застелена. На ветхом подзеркальнике стояли в рамочках фотографии разных женщин, в основном с пылкими подписями. Этому Дрисколлу, понял Рэмпол, можно было позавидовать, хотя многие его избранницы, судя по всему, были горничными. Тут обыск проводили уже не так тщательно, беспорядок ограничивался только письменным столом. А вот в обеденный зал и вовсе не заходили. Тут, впрочем, никто и не обедал, а если и обедал, то очень редко. Но им, безусловно, пользовались, хотя и для других целей. На буфете тянулись два длинных ряда пустых сифонов из-под содовой. Под роскошной люстрой громоздились пустые бутылки, немытые стаканы, шейкер, пепельницы и несколько ярких апельсиновых корок. Хмыкнув, Хэдли выключил свет.

– Судя по кухне, готовили тут в основном выпивку, – заметил доктор Фелл. – И мое мнение о покойном мистере Дрисколле было бы намного выше, если бы я не заметил на полке банку с мерзостным порошком под названием какао. – Он широко повел рукой. – Видите? В гостиной порядок, там он принимал, например, своего дядю. А тут жил на самом деле. Гхм. – Запыхавшись, Гидеон остановился в дверном проеме. В руках у него была большая коробка, в которой что-то позвякивало.

– Инструменты? Их вы искали? – спросил Хэдли. – Вы сказали, что дверь вскрыли зубилом или большой отверткой?

– О господи, нет! – Доктор фыркнул, и коробка затряслась у него в руках. – Дорогой мой Хэдли, не думаете же вы, что та женина забралась в квартиру, вышла на кухню, взяла зубило и вскрыла дверь просто смеха ради, верно?

– Может быть, именно так она и поступила, – спокойно ответил старший инспектор. – Чтобы создать видимость взлома и ограбления.

– Да, это вполне возможно, не стану спорить. Но, собственно говоря, меня интересовал вовсе не взлом. Я искал совсем другой инструмент.

– Вероятно, вам будет интересно узнать, – раздраженно продолжил Хэдли, – что пока вы тут возились на кухне, мы многое узнали от Биттона.

Доктор энергично кивнул, и черный шнурок его очков дрогнул. Широкополая шляпа закрывала лицо, и сейчас Фелл чем-то напоминал толстого бандита с большой дороги.

– Да, я так и думал, – согласился он. – Он пришел сюда, чтобы поговорить со своим частным детективом, а вы так запугали его, что Биттон согласился убедить миссис Ларкин дать показания, только бы вы не завели дело на его жену. Я подумал, что вполне могу предоставить все это вам на откуп. В моем присутствии там не было необходимости. Гхм. – Доктор Фелл обвел взглядом коридор. – Я знаю, что вам хочется все изложить в отчете, чтобы все было по закону. Но с моей точки зрения это не обязательно. Я думаю, что и сам мог бы рассказать вам все, что знает эта Ларкин… Лучше зайдите-ка в кабинет Дрисколла. Полагаю, это прольет свет на некоторые особенности его характера.

– Ах вы подлый напыщенный старик! Как вы могли так блефовать?! – начал Хэдли, точно произнося заранее заготовленную речь. – Вы…

– Ах, ну же, – доктор Фелл сделал вид, словно обиделся, – право, право… Я, может быть, и впавший в детство старый дурак. Признаю. Но я не блефовал, дружище. Не блефовал. Так, о чем мы говорили? Ах да, о характере Дрисколла. В его кабинете я нашел кое-какие весьма любопытные фотографии. На одной из них он…

И тут, взрезав тишину коридора, в кабинете взорвался звоном телефон.