– Успокойтесь все! – отрезал Хэдли. – Сумасшедший дом какой-то… Вы уверены, миссис Биттон?

Женщина наконец-то сумела оторвать взгляд от острой стали. Она вернулась к своему креслу, присела и судорожно затянулась.

– Я… Ну как… Конечно, я не могу утверждать это с полной уверенностью. В Каркасоне такие сувениры продают на многих лотках, их покупают сотни людей.

– Верно, – сухо согласился Хэдли. – Но вы купили точно такой же. Где вы его хранили?

– Не знаю, честно. Я его уже много месяцев не видела. Помню, когда мы вернулись из поездки, я наткнулась на этот арбалетный болт в сумке и подумала: «О господи, зачем я купила эту дурацкую штуку?» По-моему, я его куда-то спрятала и позабыла о нем.

Хэдли покрутил оружие в руках, взвесил на ладони, потрогал острие наконечника и торец.

– Миссис Биттон, наконечник острее ножа. Вы его таким купили?

– О боже, нет, конечно! Он был очень тупым, чтобы им случайно не поцарапались.

– Собственно говоря, – старший инспектор внимательно присмотрелся к болту, – по-моему, его тщательно заточили. И кое-что еще… У кого-нибудь есть увеличительное стекло? О, спасибо, Хампер. – Он взял у сержанта лупу и принялся осматривать гравировку. – Кто-то пытался свести надпись «Souvenir de Carcassonne» надфилем. Хм… И непохоже, чтобы он отказался от своей мысли. Буквы s, o и u частично стерты. Похоже, его просто оторвали от работы, вот он и не успел закончить. – Хэдли мрачно отложил болт в сторону.

Доктор Ватсон, явно довольный тем, что никто не стал посмеиваться над его именем, повеселел. Он достал из кармана упаковку жевательной резинки, аккуратно снял обертку и отправил жвачку себе в рот.

– Что ж, я, пожалуй, пойду, – заявил он. – Может, у вас есть ко мне какие-то вопросы? Я не стану рассказывать вам о характере повреждений, зачем вам все эти медицинские подробности… Ненавижу педантов. Точный удар. Очень сильный. После ранения юноша оставался в живых с полминуты. Гхм. Ах да. Рана от дробящего повреждения на затылке. То ли его кто-то ударил, то ли он сам ударился о ступени у Ворот Изменников. Определить это – уже ваша задача.

– А что насчет времени смерти, Ватсон? Местный врач утверждает, что Дрисколл умер между половиной второго и без четверти два.

– Вот как? – удивился судмедэксперт. Он достал из кармана бронзовые часы, поднес их к уху и удовлетворенно кивнул. – Гхм. Нет, он умер позже. Впрочем, ваш доктор почти угадал. Дрисколл умер без десяти два. Может, парой минут раньше или парой минут позже. Я заберу тело в морг и после вскрытия сообщу вам результат. Что ж, всего доброго. Гхм.

Он, прихрамывая, направился к выходу, размахивая портфелем.

– Но послушайте! – возмутился сэр Уильям. – Как он может так точно назвать время смерти? Я думал, разброс по времени должен быть больше.

– Только не у доктора Ватсона, – ответил Хэдли. – За это мы его и ценим. За двадцать лет он ни разу не ошибся в определении времени смерти больше, чем на десять минут. Говорит, главное правильно осмотреть тело… Как бы то ни было, он рисуется. Мы можем считать, что Дрисколла убили без четверти два или чуть позже.

Он повернулся к Лоре.

– Продолжим, миссис Биттон. Предположим, это арбалетный болт из вашего дома. Кто знал, что он там?

– Все, полагаю. Я не помню, но, скорее всего, показывала всем знакомым сувениры, которые мы привезли из поездки.

– Вы видели его раньше, сэр Уильям?

– Не уверен, – медленно ответил старик. – Может быть. Но я не помню, чтобы видел его. Ах да. Ха! Теперь я понял, Лора. Вы с Лестером вернулись из путешествия, когда я был в Штатах. Наверное, мне-то вы его и не показывали.

Хэдли вздохнул.

– Ну, не будем гадать, – сказал он. – Нам придется расспросить ваших домочадцев. Что ж, миссис Биттон, думаю, мы не станем вас больше задерживать. Стражник проведет вас до кэба. Или, может быть, сэр Уильям? Послушайте, дружище, – он опустил старику руку на плечо, – вы можете остаться с нами, если хотите. По крайней мере, я вас гнать не стану. Но у вас был тяжелый день. Вам не кажется, что лучше отправиться домой с миссис Биттон?

– Нет, – упрямо ответил сэр Уильям. – Я хочу дождаться вашего разговора с Арбором.

– Но вам нельзя присутствовать при этой беседе, понимаете? Вы его спугнете. Не хочу вам приказывать, но…

– Знаете, Биттон, вы можете подняться в мою комнату, – предложил генерал. – Паркер угостит вас сигарой и бренди, а когда появятся какие-то новости, мы дадим вам знать. Записи о Девере лежат в папке у меня на столе, просмотрите их.

Сэр Уильям встал, и, когда он повернулся к Лоре, Рэмпол заметил странное выражение, промелькнувшее на ее лице. Выражение ужаса. И дело было не в том, что она только что услышала или увидела. Женщина о чем-то вспомнила, и ее глаза широко распахнулись. Она мгновенно взяла себя в руки, и Рэмпол не знал, обратил ли старший инспектор на это внимание.

– Полагаю, мне вы не предлагаете остаться? – холодно спросила она.

Миссис Биттон говорила спокойно, но ее ноздри подрагивали, словно она задержала дыхание.

– Я могла бы вам помочь…

Хэдли, улыбнувшись, покачал головой, и женщина о чем-то задумалась. Потом она пожала плечами.

– Что ж, простите мое любопытство. Я, пожалуй, действительно поеду домой в кэбе. Сейчас мне не до прогулок. Всего доброго, джентльмены.

Вежливо кивнув, она в сопровождении деверя вышла из комнаты.

– Хм… – пробормотал генерал Мейсон, помолчав.

Огонь в камине догорал, и Мейсон поворошил угли кочергой. Затем он заметил сержанта Хампера, терпеливо дожидавшегося своей очереди. После прихода доктора Ватсона о бедняге все позабыли.

– Ах да. – Старший инспектор кашлянул. Похоже, он тоже не помнил о присутствии в комнате сержанта. – Простите, что задержали вас тут, Хампер. Значит, это содержимое карманов жертвы, да? Превосходно. Положите все на стол и проверьте, нет ли у главы стражи новостей.

– Будет сделано, сэр.

– А перед этим найдите миссис Аманду Ларкин. Пришлите ее сюда через пять минут.

Отдав честь, сержант удалился. Хэдли осмотрел небольшой сверток, но пока что не стал его разворачивать. Он покосился на доктора Фелла. Гидеон благодушно взирал на него, сунув в рот трубку. Его пиджак весь был покрыт шерстью эрделя. Старший инспектор неодобрительно покачал головой.

– Скажите, мистер Хэдли… – Генерал замялся, переступив с ноги на ногу. – Что вы думаете об этой женщине?

– Миссис Биттон? Любопытная особа… Она великолепно уходит от неприятных вопросов. Ее так просто не поймать на слове: она подмечает уловку, не успеешь ее придумать. Вместо того чтобы оправдываться, сама напускается на собеседника. Либо она пытается кого-то разозлить и запутать следствие, либо все это пустая болтовня. Вот только на болтушку она не похожа. Хм. Что вы о ней знаете?

– Я ее раньше не встречал. По-моему, она приняла меня за полицейского. Но я немного знаком с ее мужем, благодаря сэру Уильяму.

– Какой он человек, этот Лестер Биттон?

– Сложно сказать, – с сомнением протянул Мейсон. – Я его почти не знаю. Старше нее, намного. Мне сложно представить, чтобы он наслаждался ее пристрастием к походам. Кажется, он заработал много денег на какой-то финансовой операции. Еще он не курит и не пьет. Пф! – Генерал Мейсон презрительно фыркнул.

Хэдли хотел что-то ответить на это, но передумал и сосредоточился на завязанном в узелок носовом платке, в котором лежали вещи убитого.

– Итак, что тут у нас? Наручные часы, стекло разбилось, но они идут. Связка ключей. Перьевая ручка. Стилограф. Банкноты, серебряные и медные монеты, целая пригоршня мелочи. Письмо… О господи, какая пошлятина. Розовый конверт, еще и надушен. Почерк женский.

Он достал из конверта письмо, и Рэмпол с генералом подались вперед, рассматривая находку. Лист был всего один, без даты и заголовка, послание написали в центре листа: «Будь осторожен. Встретимся в Тауэре в половине второго. Он подозревает. Важно! Мэри».

Хэдли нахмурил брови.

– Мэри? Теперь нам придется искать какую-то Мэри. Так, посмотрим. Судя по почтовому штампу, отправлено из западной части Лондона в десять тридцать вчера вечером. Такие вещи действуют мне на нервы. – Старший инспектор отодвинул от себя письмо и вновь принялся перебирать содержимое свертка. – Должен сказать, наш сержант дотошно подошел к своему заданию. Он принес нам даже его кольцо и булавку для галстука. О, вот она, наша надежда. Отрывной блокнот в кожаном переплете.

Открыв книжицу, он пробежал глазами строки на первой странице и досадливо поморщился.

– Вы только послушайте! Тут какие-то заметки, слова написаны через косую черту. Почерк, похоже, Дрисколла. «Какое место лучше? / Тауэр? / Найти шляпу / Трафальгар – неудачно / Не прибить / 10 / Деревянная / Забор? Стража? / Выяснить».

В комнате воцарилась тишина.

– Но это же чушь какая-то! – возмутился генерал Мейсон. – Это ничего не значит. То есть, наверное, что-то значило, но…

– Но он записал только отдельные слова, – подытожил Хэдли. – Я и сам так иногда пишу. И все же, даже если бы он записывал предложения полностью, тут без дешифровальщика не обойтись. Похоже, Дрисколл искал зацепку в деле о шляпном воре. Но что это за зацепка – непонятно.

– Прочитайте еще раз! – вдруг буркнул доктор Фелл. Он выпрямился в кресле, потрясая трубкой.

Недоумение на его лице сменилось восхищением, когда старший инспектор прочел запись еще раз.

– Миссис Ларкин пришла, сэр. – В комнату заглянул сержант Хампер.

Из угла, где сидел доктор Фелл, доносилось утробное хихиканье. Глаза у Гидеона заблестели, пепел из трубки разлетелся по пиджаку. Сейчас доктор напоминал Дух Вулкана, красное лицо блестело. Но когда сержант ввел в комнату их следующего гостя, Гидеон взял себя в руки. Хэдли поспешно закрыл блокнот, а генерал Мейсон опять отошел к камину.

Прежде чем войти, миссис Аманда Жоржета Ларкин внимательно осмотрелась, точно думала увидеть над дверью ведро с водой, готовое окатить любого, кто не проявит достаточных мер предосторожности. Затем она гордо проследовала в комнату и без особых церемоний уселась в свободное кресло рядом с Хэдли: высокая, плотная, с квадратным лицом и проницательными черными глазами. Одежда у нее была темной, как говорится, «практичной», на самом же деле такой крой, как правило, не предполагает и толики женственности. Ларкин опустила руки на подлокотники кресла, словно ожидая, что ее привяжут.

Хэдли развернул к ней кресло.

– Миссис Ларкин, я старший инспектор Хэдли. Как вы понимаете, мы не хотели доставить вам какие-либо неудобства…

– Да неужели? – насмешливо осведомилась женщина.

– Именно так. Но вы, возможно, сумеете предоставить нам важную информацию.

– Возможно. – Миссис Ларкин пожала плечами. – Этого не знаю. Но, прежде чем задавать мне какие-либо вопросы, либо выдвигайте обвинения, либо дайте слово, что все, сказанное мной, останется между нами. – Говоря это, женщина склоняла голову то к правому, то к левому плечу.

Хэдли мрачно взглянул на нее.

– Вы знаете, как выдвигаются обвинения подозреваемым, миссис Ларкин?

– Может, знаю, может, нет. Но я знаю закон. И стою на своем.

– Тогда я лишь повторю то, что вам и так известно. Я не могу дать вам слово. Если что-то из ваших показаний имеет непосредственное отношение к расследованию, я не смогу сохранить ваши слова в тайне. Это вам ясно? Кроме того, миссис Ларкин, я уверен, что уже видел вас где-то.

– Может, видели, может, нет. – Она опять пожала плечами. – Все может быть. Но у вас, копов, на меня ничего нет. Я почтенная вдова. Живу на вклады, оставшиеся мне от мужа. Все доходы белые. И найдется десяток свидетелей, которые за меня поручатся. Я ничего не знаю о вашем расследовании, и мне вам сказать нечего. Так-то!

Все это время миссис Ларкин теребила манжет на левой руке. Под темным плащом на ней, похоже, был костюм с белыми манжетами. То ли левый манжет почему-то сползал, то ли у миссис Ларкин просто была привычка его постоянно поправлять, Рэмпол так и не понял. Если Хэдли и заметил это, то виду не подал.

– Вы знаете, что случилось, миссис Ларкин?

– Конечно же, знаю. Сегодня об этом много болтали.

– Прекрасно. Тогда вам, должно быть, известно, что убит мистер Филипп Дрисколл, проживавший по адресу Тависток-сквер, 34. В анкете, которую вы сегодня заполняли, вы указали, что тоже проживаете в этом доме.

– Так и есть. И что?

– Какой номер вашей квартиры?

Женщина замялась.

– Один.

– Квартира номер один… Вы живете на первом этаже, я правильно понимаю? Давно в этом доме, миссис Ларкин?

– Да какая вам, к черту, разница? – Она вспыхнула от гнева. – Вас не касается, давно я там живу или нет. Я за квартиру плачу. Если у вас есть жалобы, обратитесь к домовладельцу.

И вновь Хэдли молча выслушал ее, сложив руки на столе.

– И домовладелец расскажет мне, как давно вы живете по указанному адресу, миссис Ларкин. Так почему бы вам не помочь нам? Как знать, может быть, эта помощь вам когда-нибудь зачтется.

И вновь женщина помедлила.

– Я не собиралась вам грубить, – угрюмо сказала она. – Если уж вам так нужно знать, я прожила там около пары недель.

– Вот, так-то лучше. Сколько квартир на каждом этаже?

– Две. Вернее, по две в каждом подъезде, это большой дом.

– Итак, – задумчиво продолжил Хэдли, – вы, должно быть, жили в квартире напротив мистера Дрисколла. Вы с ним знакомы?

– Нет. Видела, наверное, вот и все.

– Да, это неизбежно. А не заметили ли вы случайно, кто приходил к нему в гости?

– Какой смысл отпираться? Заметила. Как уж тут не заметить. Гости у него частенько бывали.

– Я имел в виду в первую очередь женщин, миссис Ларкин.

Она смерила его неприязненным взглядом.

– Женщины к нему тоже захаживали. И что с того? Я не моралистка какая-то. Живи и дай жить другому – вот мой девиз. Меня это не касалось. Они мне не мешали, а я не мешала им. Но, если вы хотите спросить, что это были за женщины, умерьте пыл. Я не знаю.

– Например, – Хэдли покосился на розовато-лиловый лист бумаги у себя на столе, – вы не слышали, чтобы мистер Дрисколл называл какую-то свою гостью Мэри?

Миссис Ларкин напряглась. Она не сводила глаз с письма и даже перестала теребить манжет.

– Нет, – выпалила она. – Я же уже сказала вам, что не знаю его. Однажды я услышала одно имя, но то была вполне приличная женщина. Даже, можно сказать, девчушка. Хорошенькая блондиночка. Она приходила туда с парнем, худощавым таким и долговязым, в очках. Она как-то заговорила со мной, спросила, как найти управдома, чтобы попасть в ту квартиру. Вахтера в подъезде у нас нет, и лифт без лифтера, поэтому она искала управдома. Сказала, ее зовут Шейла. Мол, она его двоюродная сестра. Вот и все, что я знаю.

Хэдли помолчал, глядя на стол.

– Что ж, перейдем к событиям сегодняшнего дня, миссис Ларкин. Как так вышло, что вы пришли в Тауэр?

– У меня есть право приходить сюда, когда вздумается. Мне не нужно объяснять, почему я пришла в общественное место. Пришла – и все.

– Когда вы пришли?

– После двух. И помните, я не под присягой! Я не уверена. Но мне кажется, что было уже после двух.

– Вы осмотрели… здешние достопримечательности? Прослушали экскурсию?

– Я побывала в Оружейной палате и в Кровавой башне. И все. Потом я устала и пошла к выходу. Меня остановили.

Хэдли продолжил задавать ей стандартные вопросы, но никаких ответов не получил. Миссис Ларкин, казалось, оглохла и ослепла. Да, были какие-то люди. Она вспомнила, как какой-то американец проклинал здешний туман. Но она не обратила внимания. Так ничего и не добившись, старший инспектор отпустил ее, предупредив, что, возможно, к ней будут еще вопросы. Поправив плащ, миссис Ларкин с вызовом посмотрела на всех присутствующих и вышла из комнаты.

Стоило ей закрыть за собой дверь, как Хэдли вскочил и бросился за ней.

– Найдите сержанта Хампера и велите ему установить слежку за женщиной, которая только что вышла отсюда. Поторопитесь! Туман все гуще, мы можем упустить ее… Затем велите Хамперу подойти к нам.

Он неторопливо вернулся к столу, потирая ладони.

– К черту! – взорвался генерал Мейсон. – Что вы с ней церемонитесь? Она что-то знает, это точно. Надавили бы на нее – она все и рассказала бы. Я же вижу – она преступница. Или была ею.

– Несомненно, она что-то знает, генерал. Но мне нечего ей предъявить, к тому же так она намного ценнее. Поиграем с ней немного. Я думаю, мы обнаружим кое-что крайне любопытное. Полагаю, сейчас у Скотланд-Ярда на нее ничего нет. И почти уверен, что она окажется частным детективом.

– Ха! – Генерал подкрутил усы. – Частным детективом? Но почему?

Хэдли вновь обвел взглядом стол.

– О, я не стану таиться, как мой друг доктор Фелл. Видите ли, есть ряд фактов, которые указывают именно на это. Она явно не боится полиции – она выказывала это каждым своим жестом. Она живет на Тависток-сквер. Если от мужа ей досталось богатое наследство, как она утверждает, то зачем жить в таком квартале? Он не из престижных. А вот если у нее денег меньше, то она и вовсе не смогла бы позволить себе такое жилье. Я подобных дамочек насквозь вижу. Она прожила на Тависток-сквер всего пару недель. Напротив Дрисколла. И явно обращала внимание на его гостей. Она назвала нам только его сестру Шейлу, зная, что нам это не поможет. Но по выражению ее лица было понятно, что ей известны кое-какие пикантные подробности. И к тому же… Вы заметили, как она все время дотрагивалась до манжета? Она занимается частным сыском недавно и боялась, что все заметят этот манжет. Потому-то она и не сняла плащ, хотя в Уордерс-Холле тепло. Она боялась вызвать подозрения.

– Манжет?

Хэдли кивнул.

– Она из тех частных детективов, которые следят за неверными супругами. Им приходится делать пометки, записывая время и место встречи. Это нужно делать быстро, иногда даже в темноте. Вот в чем дело. Сегодня днем она следила за кем-то.

– Хм… – Генерал задумчиво переступил с ноги на ногу. – Это как-то связано с Дрисколлом?

Хэдли подпер кулаком подбородок.

– Да. Вы же видели, как она вздрогнула, заметив письмо у меня на столе. Она стояла довольно близко и могла прочитать его, но одного цвета этого послания было достаточно, чтобы опознать адресанта… Если она уже видела такие письма. Хм, да. Но не в этом дело. Я подозреваю, что сегодня днем она следила… Как вы думаете, за кем она следила, доктор Фелл?

– За миссис Биттон, конечно. – Гидеон вновь закурил трубку. – Боюсь, она себя выдала, если вы внимательно ее слушали.

– Но… – Генерал поспешно оглянулся. – Слава богу. Я уж было подумал, что Биттон тут. Вы хотите сказать, между Дрисколлом и миссис Биттон что-то было? Хм… Да. Все сходится, мне кажется. Но где ваши доказательства?

– Доказательств у меня нет. Как я и сказал, это всего лишь подозрение. – Хэдли потер подбородок. – И все же, давайте пока что примем эту гипотезу как рабочую. Предположим, что Ларкин следила за миссис Биттон. Я думаю о Белой башне, генерал. Это самое крупное и самое важное строение в Тауэре, не так ли? И оно находится довольно далеко от Кровавой башни.

– Ну… да. Белая башня стоит особняком, в окружении первого, внутреннего ряда крепостных стен, неподалеку от плаца.

– И, помнится, вы сказали, что сокровища британской короны хранятся в Оружейной палате, рядом с Кровавой башней?

– Да… Погодите-ка! – распалился Мейсон. – Я все понял. Миссис Биттон осматривала музей с драгоценностями. Как и Ларкин. Миссис Биттон сказала, что прошла под аркой Кровавой башни, зашла за первый ряд крепостных стен и поднялась к плацу… Ларкин же отправилась в Кровавую башню. Она не могла ходить за миссис Биттон по пятам. Но если она поднялась по ступенькам Кровавой башни к Проходу Рэли, то оттуда ей было видно, что делает миссис Биттон.

– Об этом-то я и хотел вас спросить, – сказал Хэдли, прижимая ладони к вискам. – Ларкин не могла держаться вдалеке от миссис Биттон из-за тумана. Скорее всего, она пошла в Кровавую башню – если, конечно, она вообще туда ходила, – чтобы притвориться обычной туристкой. Или же она подумала, что и сама миссис Биттон направляется в Кровавую башню. Все это домыслы. Но ни одна, ни другая не побывали в Белой башне, понимаете… Может быть, это всего лишь совпадение, но если учесть их присутствие тут и показания миссис Биттон и Ларкин, то такое объяснение кажется вполне правдоподобным.

– Вы предполагаете, что это письмо написала миссис Биттон? – Генерал указал на стол.

– Все это время она догадывалась, что за ней следят, – задумчиво продолжил Хэдли. – Помните, что тут говорится: «Будь осторожен. Он подозревает. Важно!» Та женщина использовала весьма примечательную бумагу. Как вы помните, Ларкин вздрогнула, только завидев письмо. Его отправили в десять тридцать прошлой ночью из части города, в которой проживает миссис Биттон. Уже после того, как Дрисколл наведался к ним домой. Миссис Биттон только что вернулась из похода по Корнуоллу. И зачем, ради всего святого, отправляться в поход по Корнуоллу в марте, в ненастье? Полагаю, кто-то хотел на время убрать миссис Биттон из города, чтобы она позабыла о своем безрассудном увлечении.

Встав, старший инспектор принялся расхаживать по комнате. Генерал Мейсон молча протянул ему портсигар, и Хэдли, достав сигару, сунул ее в рот, но курить не стал.

– Возможно, я тороплюсь с выводами. И все же если мы примем эту гипотезу, то увлечение миссис Биттон действительно было опасно: кто-то поселил частного сыщика в квартиру напротив Дрисколла на несколько недель, даже на то время, когда миссис Биттон уехала в поход со своим мужем! Что это значит? Кто мог нанять частного детектива? Кроме мужа, очевидно.

– Но как же имя Мэри? – удивился генерал Мейсон.

– Я слышал прозвища и помудренее… Знаете, как говорят… речь влюбленных, – мрачно отметил Хэдли. – И почерк явно пытались изменить. Даже если бы письма украли, их нельзя было бы использовать как доказательство против нее. Миссис Биттон – умная женщина, это уж точно. Но подумайте вот о чем… – Он чиркнул спичкой, пытаясь подкурить сигару. – Вы понимаете, насколько теперь все усложнилось? Вот вы, мистер Рэмпол. – Он так резко повернулся к американцу, что тот вздрогнул от неожиданности. – Вы видите, как все запуталось?

Рэмпол замялся.

– Я вижу вот что. Это письмо доставили Дрисколлу сегодня рано утром. Мы все это время полагали, что Дрисколл позвонил мистеру Далри по поводу шляпного вора и расследования для газеты. Но Дрисколл ничего об этом не говорил. Если я правильно помню, Далри в шутку спросил, уж не опасается ли Дрисколл за свою шляпу. И тот ответил: «Я не за шляпу свою боюсь. А за голову». Далри подумал, что речь идет о Безумном Шляпнике, но вдруг это не так? – Юноша смущенно взглянул на старшего инспектора.

– Не знаю, – проворчал Хэдли. – Как бы то ни было, Дрисколл договаривается с Далри о встрече на час. Он получил письмо утром, он испуган, ему нужна помощь Далри. А что потом? Потом кто-то другой отправляет Далри в квартиру Дрисколла, зная, что тот не застанет там своего друга. Дрисколл приходит в Тауэр. Он расстроен. Паркер видит, как он смотрит в окно. Потом кто-то касается его руки у Ворот Изменников. И что же? – Старший инспектор сломал пару спичек, прежде чем ему все же удалось закурить. После первой затяжки он немного успокоился. – Что же это за карусель такая: Дрисколл, миссис Биттон, Ларкин, кто-то четвертый? Убийство на почве ревности? Но если так, может кто-то здраво объяснить мне, как на голове Дрисколла оказался цилиндр сэра Уильяма? Как раз связь с Безумным Шляпником и вносит путаницу в наше расследование, но шляпный вор должен быть во всем этом как-то замешан. Надеюсь, вы можете объяснить, как именно. Потому что я не могу.

Все помолчали.

– Знаете, Хэдли, – грустно сказал доктор Фелл, доставая трубку изо рта. – Вы принимаете это дело слишком уж близко к сердцу. Оно выводит вас из душевного равновесия. Сохраняйте спокойствие. Постарайтесь смотреть на все философски, в духе Марка Аврелия. Ваши рассуждения сохраняли стройность и логичность, но – позволю себе выразиться метафорически, – выиграв забег на сто метров, не стоит тут же бежать марафон. Мы всё узнаем в свое время. Зачем торопиться с расследованием? Пусть все идет своим чередом.

Старший инспектор неодобрительно посмотрел на него.

– Если рутинный опрос свидетелей ничего не дал, то нам остался всего один человек, которого мы должны допросить лично. И слава богу. Так, мне нужно выпить. Стаканчик бренди, а то и пару. Знаете, пожалуй, я воспользуюсь вашим советом и взгляну на все философски. Пусть вы будете старшим инспектором. Следующий свидетель – ваш. На ближайшие пару минут возьмите расследование на себя. Иными словами, доктор, вам предстоит допрашивать Джулиуса Арбора.

– С удовольствием. – Гидеон, кряхтя, поднялся на ноги. – Только кресло мне уступите.

Хэдли позвал стражника и отдал распоряжения.

– Собственно, я и так бы попросил вас об этом, Хэдли. А почему? Потому что это направление расследования… Сказать вам, с чем оно связано?

– Вы ведь все равно скажете, верно?

– Оно связано с украденной рукописью.