– Я не думаю, что он мертв, – сказал Рэмпол, опускаясь на колени перед распростертым телом дворецкого. – Отойдите, пожалуйста! Опустите ваши фонари вниз, пока я его переверну. Где этот чертов, как его там, сэр Бенджамин?

Бадж лежал на боку, с рукой, откинутой в сторону. Шляпа была сдвинута набекрень, из-за чего он выглядел немного по-щегольски. Его пальто респектабельного человека лишилось пуговицы. Почувствовав на себе весь вес обмякшего тела, Рэмпол еле сдвинул его. Лицо Баджа напоминало ком теста, глаза были закрыты, но он дышал. Рана была выше левой груди, кровь уже начинала пропитывать одежду.

– Эй! – закричал Рэмпол. – Эй, где вы?

Он поднял голову и уставился на Дороти. Хорошо разглядеть ее не получалось, так как она смотрела в другую сторону, но фонарь держала в руке крепко.

Послышался треск в кустах. Это был сэр Бенджамин, в кепке он напоминал гангстера из кинофильмов. Его рукава были закатаны, при свете фонаря можно было увидеть веснушки на его бледном лице.

– Он… он ушел, – констатировал шеф полиции. – Я не знаю, кто это был. Я даже не знаю, что произошло. Кто это?

– Посмотрите на него, – сказал Рэмпол. – Бадж, должно быть, пытался остановить его. Вы слышали выстрел? Боже мой, давайте положим его в машину и срочно отвезем в деревню. Берите его за ноги. Я возьмусь сверху. Старайтесь его не трясти.

Это была тяжелая ноша. Тело все время провисало между ними, словно они несли матрас. Рэмполу было тяжело дышать, мышцы напряглись. Кусты царапали им руки, но они взобрались-таки на склон, где сэр Бенджамин оставил свой «даймлер».

– Вам лучше побыть здесь на страже, – сказал констебль, когда они погрузили Баджа в машину. – Мисс Старберт, не могли бы вы проехать со мной к доктору Маркли? Кому-то надо побыть с раненым. Спасибо. Оставайтесь здесь, пока я не вернусь.

Последнее, что увидел Рэмпол, – это то, как она придерживает голову Баджа. Потом завелся мотор, вспыхнули фары.

Когда Рэмпол собрался вернуться к тюрьме, то почувствовал себя настолько слабым, что ему пришлось опереться о забор. В его усталом сознании все вертелось, словно на чертовом колесе. Так он и стоял, опершись о забор при свете луны и держа в одной руке шляпу Баджа.

Он тупо посмотрел на нее и выпустил из рук. Герберт Старберт…

Огонь был уже ближе. Грузный мистер Фелл спешил к нему через серый луг.

– Здравствуйте, – прогремел доктор, выпятив подбородок.

Он подошел ближе и положил руку Рэмполу на плечо.

– Вы молодец, – сказал он после паузы. – Что случилось? Кого ранили?

Доктор старался говорить тише, но голос его явно не слушался. Он продолжал:

– Большую часть произошедшего я видел с балкона. Я заметил, как он бежал, затем услышал хлопок и подумал, что он выстрелил в кого-то…

Рэмпол почесал затылок.

– Это был дворецкий. Как же его имя… Бадж. Он наблюдал за нами из лесу. Одному Богу известно зачем. Я только успел перевернуть его, ну, вы поняли, мертвеца, потом услышал ваш крик, и кто-то побежал. Бадж оказался на его пути и получил пулю в грудь.

– Он мертв?

– Я не знаю, – ответил американец. – Он был еще жив, когда мы укладывали его в машину. Они должны отвезти его в Четтерхэм.

Оба стояли молча, слушая сверчков. Доктор достал флягу и открыл ее. Шерри-бренди прошло через горло Рэмпола, разлилось по венам и заставило его вздрогнуть.

– У вас есть предположения, что это был за мужчина? – спросил доктор Фелл.

– К черту этого мужчину, я даже не разглядел его, только услышал бег. Я думал о том, что увидел там, внизу… Послушайте, нам лучше вернуться к тому покойнику.

– Я смотрю, вы дрожите. Постарайтесь успокоиться…

Рэмпол сглотнул. Ему казалось, что его ноздри никогда не избавятся от запаха этого колодца и того, что по нему ползало. Он вновь почувствовал, как веревку спускают с балкона, и ощутил камень стен, как тогда, когда карабкался по нему…

– Это было здесь, – продолжил он. – Мне не пришлось опускать веревку слишком глубоко, может на пять или шесть футов вниз, потому как там начинаются по бокам углубления, как полочки. Я решил, что это место не может быть слишком глубоким, так как во время дождей поток воды просто смыл бы тайник Энтони. Следовало быть крайне аккуратным, так как там очень скользко. Но один камень выглядел очень уж чистым. На нем я увидел надписи ego и me, чем-то нацарапанные. Все остальное практически стерлось. Поначалу я подумал, что смогу сдвинуть этот камень, но тот не поддался. Тогда я сильнее уперся в камень, обвязал себя потуже веревкой и задействовал топор, просунув его в щель. Вы можете достаточно легко толкнуть камень вперед, но, чтобы выдвинуть его обратно, надо несколько пальцев засунуть в расщелину и потянуть на себя… В этом месте полно водяных пауков и крыс…

Он вздрогнул.

– Я не нашел никакой комнаты или чего-то подобного. Это просто ниша, облицованная ровным камнем, да еще и частично заполненная водой. Тело Герберта попросту вдавили в эту нишу. Первое, до чего я дотронулся, была его рука, затем я увидел отверстие в его голове. К тому времени, как начал его вытаскивать оттуда, я был таким же мокрым, как он. Он очень маленький, знаете ли, я просто опоясался веревкой и взвалил его себе на плечо. Его одежда была полна отъевшихся мух, они посыпались и на мое тело, что касается остального…

Он похлопал себя по карманам, и доктор схватил его за руку.

– Там не было больше ничего, кроме… ах да, я нашел носовой платок. Он хорошего качества и принадлежал старому Тимоти. «Т. С.» – надпись с краю, он весь в крови и скручен с одного угла. Ну, по крайней мере, мне кажется, что это кровь. Было еще несколько огарков свечей, они выглядят, как спаленные спички. Но никаких сокровищ или коробки там нет. Это все. Так холодно! Позвольте мне вернуться и взять пальто. Что-то мешает мне под воротником.

Доктор дал ему еще глоток бренди, и они, еле волоча ноги, пошли через Ведьмино Логово. Труп Герберта Старберта лежал там, где его оставил Рэмпол, – перед колодцем. Когда они осматривали труп, освещенный фонарем доктора, Рэмпол без конца вытирал руки о штаны. Маленькое и скорчившееся тело Герберта со склоненной набок головой выглядело так, словно он что-то рассматривал. Сырая и холодная ниша подействовала как холодильник: прошла неделя после того, как пуля прошила голову Герберта, но до сих пор не было следов разложения.

Рэмпол чувствовал громкий звон в ушах.

– Убийство? – спросил он.

– Несомненно. Нет оружия и… ну вы поняли…

Американцу казалось, что все, что он произносит, звучит по-идиотски.

– Это нужно остановить! – произнес он, скрестив руки. Ему нечего было добавить. Он повторил: – Говорю вам, это нужно прекратить! А этот несчастный дворецкий… Как вы думаете, он тут замешан? Я никогда бы не подумал.

Доктор Фелл потряс головой:

– Нет. В этом замешан лишь один человек. И я знаю, кто это.

Прислонившись к стенке колодца, Рэмпол попытался нащупать в кармане сигареты. Затем он взял одну и подкурил. Ему показалось, что и сигарета пропитана запахом колодца. Он сказал:

– Стало быть, мы близимся к концу?

– Да, так и есть, – подтвердил доктор Фелл. – Завтра должна прийти телеграмма.

Доктор замолчал, выглядел он сосредоточенным.

– Я потерял достаточно много времени, чтобы прийти к этому выводу, – добавил он внезапно. – Есть только один человек, повторяю, только один человек, который может быть связан с этими убийствами. Он уже убил троих, а сегодня список жертв может пополниться еще одной… Завтра в полдень прибудет поезд из Лондона. Мы встретим его. И это должно положить конец всей истории.

– То есть убийца не среди нас?

Доктор Фелл поднял голову.

– Не стоит об этом думать сейчас, молодой человек. Идите в дом, примите ванну и переоденьтесь – вот что вам сейчас нужно.

Где-то над Ведьминым Логовом заухал филин. Рэмпол пробирался сквозь кусты той же дорогой, по которой они несли Баджа. Он оглянулся. Доктор Фелл менял лампу в фонаре. В серебристо-голубом свете луны его массивный силуэт, увенчанный кудрявой головой, склонился над колодцем.

Бадж чувствовал лишь боль и видения. Он понял, что лежит на кровати, а под его головой большая подушка. Подумав об этом, он заметил штору на окне, которая развевалась на ветру. Он обратил внимание на отражение света фонаря в окне и там же увидел, что кто-то сидит подле него.

В таком состоянии он, конечно, не мог быть уверен ни в чем. Он пребывал в полусне и был не в силах пошевелиться. Ему слышались звуки, похожие на удары в гонг. Кто-то накрывал его одеялом по самую шею, хотя ему, наоборот, было жарко. От прикосновений Бадж чувствовал ужас, потом он попробовал поднять свою руку, но безуспешно. Звуки гонга растворялись в ощущении боли, которая разливалась по его венам. Пахло лекарствами. Он был маленьким мальчиком, стоящим на футбольном поле, с трибун раздавались крики. Он переводил часы и наливал портвейн из графина, а потом старый Энтони вышел из рамки свого портрета в холле и погнался за ним. На старом Энтони были белые перчатки садовника…

Только уже убегая, он понял, что никакой это не Энтони. Но кто же тогда? Кто-то, кого он встречал, по-видимому в кинофильме, и чей образ ассоциировался с перестрелками или драками. Какие-то лица, словно джинны из бутылки, проплывали мимо него. Но того среди них не было. Бадж был совершенно уверен, что знаком с этим человеком долгое время. Знакомое лицо…

Сейчас оно над ним, почти у его кровати.

Бадж издал душераздирающий крик. Не может быть, чтобы тот был здесь!

Бадж не ранен, все это лишь плоды его буйного воображения, в том числе и сильный запах йода.

Ему было приятно прикосновение к холодной шероховатой поверхности подушки. Пробили часы. Кто-то размахивал фонарем, раздавались чьи-то шаги. Где-то далеко он услышал голос:

– Он жив.

Бадж уснул. Все произошло так, словно его подсознание только и ждало этих слов, чтобы погрузить его в сон.

Когда через время Бадж очнулся, то не осознал, насколько он слаб. К тому же на него все еще действовал морфин. Он не понимал, что солнце клонится к закату и его лучи сейчас бьют в окно. С опаской дворецкий попытался пошевелиться.

Бадж понял, что спит в дневное время, чего никогда с ним не случалось в замке… Потом он увидел сэра Бенджамина Арнольда, улыбку на его лице. За ним нарисовалась фигура человека, которого он поначалу не узнал, молодого человека…

– Вам лучше? – спросил сэр Бенджамин.

Бадж попытался ответить, но только закряхтел. Отдельные воспоминания начинали проплывать в его сознании, виться веревочкой…

Да, теперь Бадж вспомнил. Все было настолько ярко, что он закрыл глаза. Молодой янки, белые перчатки, пистолет. Что он сделал? Бадж вспомнил о своей трусости, которая всегда преследовала его. Ощущение это было настолько ужасным, как если бы он только что выпил отвратительное лекарство.

– Не пытайтесь сейчас говорить, – сказал сэр Бенджамин. – Вы у доктора Маркли, он сказал, что вам нельзя двигаться. Поэтому лежите спокойно. У вас пулевое ранение, но с вами все будет в порядке.

Сэр Бенджамин выглядел смущенным. Он постукивал пальцами по изголовью кровати.

– Что касается того, что вы сделали, Бадж, – добавил он, – я мог бы и не говорить, но это было чертовски смело.

Пошевелив губами, Бадж попробовал ответить.

– Да, сэр, – сказал он. – Спасибо вам, сэр.

Его полуоткрытые глаза смотрели с удивлением и немного со злостью на американца, который все время улыбался…

– Не обижайтесь, Бадж, – сказал Рэмпол. – Вы накинулись на него, как ирландский коп, а сейчас ведете себя так, как будто вам предложили выпить пива… Я даже не думаю, что вы узнали его.

(В голове происходила какая-то борьба: то проявлялся, то исчезал, как вода сквозь песок, чей-то образ. Бадж чувствовал себя плохо: саднило в груди, пот заливала лицо.)

– Да, сэр, – сказал он с усилием. – Я попробую его вспомнить… скоро. Просто сейчас не могу…

– Конечно, – поторопился уверить его Рэмпол.

Тед увидел фигуру в белом в дверном проеме.

– Ладно, нам пора, Бадж. Удачи. И не нервничайте без повода.

По сравнению с улыбками гостей, ухмылка Баджа напоминала скорее нервный импульс. Он почувствовал себя сонным, в голове по-прежнему что-то звенело, но он был в приподнятом настроении. Дворецкий не мог точно описать, что случилось, но впервые в жизни чувствовал удовлетворение. Что за история! Если бы только те горничные не оставили окна отрытыми…

Он смежил веки.

– Спасибо вам, сэр, – сказал Бадж. – Пожалуйста, скажите мисс Дороти, что я вернусь в замок завтра.

Рэмпол закрыл дверь в спальню и повернулся к сэру Бенджамину, стоявшему посреди коридора дома доктора Маркли. Он заметил белую юбку сиделки, проскользнувшей по лестнице впереди.

– Он его видел, кем бы тот ни был, – сказал шеф-констебль, – и он обязательно вспомнит. И, черт побери, по-прежнему непонятно, что он там делал?

– Думаю, случайно там оказался. И что теперь?

Сэр Бенджамин открыл большие золотые часы, нервно на них глянул и закрыл.

– Это уже пусть Фелл решает. Мне ничего не известно, – сказал он обиженно, – он перескочил через мою голову и делает это постоянно. Я имею в виду то, что он напрямую общается с сэром Уильямом Росситером – комиссаром Скотланд-Ярда. Такое впечатление, что он знает каждого в Англии. Он только и делает, что пользуется то одним, то другим рычагом… Все, что я знаю, – это то, что мы едем встречать пятичасовой поезд из Лондона и кого-то будем задерживать. Думаю, все готовы. Пойдемте.

Доктор Маркли все еще был на дневном осмотре, и они не стали его ждать. Когда вышли на Хай-стрит, Рэмпол нервничал даже больше, чем шеф-констебль. Ни вчера ночью, ни сегодня ему не удалось добиться пояснений от доктора Фелла.

– А еще, – продолжал констебль, – я не поеду в Саутгемптон встречать дядю пастора, хотя он мой старый друг. Пастор поедет один. У меня дело в Манчестере, сегодня же четверг, меня не будет по крайней мере неделю. Черт побери! Каждый раз что-нибудь случается. И еще я не могу найти Пейна, у него для меня пара бумаг, которые я должен отвезти в Манчестер. Будь оно все проклято! Потерял столько времени с этим делом, тогда как надо было передать его кому-то ответственному, а теперь еще и Фелл прибирает все к рукам…

Рэмпол чувствовал, что тот говорит скорее сам с собой. Он произносил вслух все то, что приходило ему в голову, поэтому Рэмпол даже не пытался отвечать.

Серый «даймлер» сэра Бенджамина ожидал на улице в тени буков. Наступило время чаепития, и на улице можно было увидеть лишь нескольких человек. Рэмпол думал о том, распространялись ли в Четтерхэме новости о смерти Герберта. Тело было доставлено в замок вчера ночью, и слуг предупредили о том, что им запрещено выносить и обсуждать любую информацию, пока на это не будет соответствующего разрешения. Однако сомнения оставались.

Прошлой ночью, чтобы избавиться от кошмаров, Дороти осталась с миссис Фелл. Почти до обеда Рэмпол слышал их приглушенные разговоры в соседней комнате. Изможденный, он по-прежнему не мог спать. Сидя у окна, он курил сигареты одну за другой и наблюдал за рассветом…

Сейчас серый «даймлер» ехал по улицам Четтерхэма, а ветер приятно обдувал его лицо. Небо было бледным – преобладали белые и сиреневые тона. Дымка медленно сползала на долины с горизонта. Проплывало несколько белых облаков, похожих на овечек. Ему вспомнился тот вечер, когда они с Дороти прогуливались до Четтерхэма как раз в тот магический час, когда небо было темно-золотистым и громко звенели колокольчики пасущегося стада, ветер заставлял шуметь колосья, а запах шиповника чувствовался все отчетливее. Когда он все вспомнил, ему не поверилось, что это случилось всего каких-нибудь десять дней назад.

«Завтра в полдень прибудет поезд из Лондона, – вспоминал он разговор с доктором Феллом в Ведьмином Логове. – Нам надо встретить этот поезд».

В этом чувствовалось какое-то завершение…

Сэр Бенджамин теперь молчал. «Даймлер» гудел, ветер обдувал его со всех сторон. Дороти – в Нью-Йорке. Дороти – его жена. Боже! Как же здорово это звучит! Каждый раз, когда Рэмпол думал об этом, он вспоминал, как сидит в классе во время последнего года обучения и думает, что если не сдаст экономику (которую он, как и все приличные люди, не любил), то наступит конец света. Представляя свою супружескую жизнь, он считал, что сразу станет человеком, у которого есть телефон, шейкер для коктейлей – то есть все. С его матерью непременно случится истерика, а его отец, занимающий офис номер один на двадцать пятом этаже 42-й улицы, обязательно поднимет глаза и скажет: «Итак, сколько тебе нужно?»

«Даймлер» остановился, взвизгнув шинами. Нужно подождать этого человека. Нужно подождать убийцу.

На затемненной улице, которая вела к коттеджу, стояло несколько человек. Был слышен громкий голос доктора Фелла:

– Как он? Ему лучше? Думаю, да. Ладно, мы готовы. – Он сделал жест тростью. – Все, кто был на месте в ночь убийства Мартина, все, кто может дать показания, сейчас должны присутствовать. Мисс Старберт, как и пастор, не хотела приходить. Тем не менее они оба здесь. Я думаю, что есть и другие, кто нас ждет на станции, – добавил он. – Ладно, садитесь в машину!

Огромная фигура пастора показалась вдалеке. Он чуть не споткнулся, когда помогал Дороти выйти из машины.

– Я полностью готов, – сказал он. – Но я так и не понял, зачем вам здесь нужен.

Они вышли из тени улицы. Доктор Фелл помахал тростью. Он сказал:

– Это всего лишь формальность. Я просто хочу, чтобы вы опознали кое-кого. Вам есть, что нам рассказать, но я сомневаюсь, что вы это понимаете. Поэтому делайте только то, что я вам скажу, а то мы не докопаемся до правды. Вы слышали?

Он окинул всех взглядом. Сэр Бенджамин заводил мотор, отвернувшись. Усталым голосом он предложил всем присесть. Пастор явно пытался придать своему пухлому лицу доброе выражение. Дороти сидела, сложив руки, и смотрела вперед…

С момента своего приезда Рэмпол не был на железнодорожной станции десять дней. «Даймлер» то и дело подавал сигнал, двигаясь по извилистой дороге. Четтерхэмская тюрьма теперь осталась где-то позади. Им казалось, что теперь они ближе к реальности. Над волнами колосящейся пшеницы возвышалось кирпичное здание станции, рельсы поблескивали в желтоватом свете заката. Фонари вдоль платформы еще не горели, но из окошка кассы вокзала струился зеленый свет. Беспрерывно лаяли собаки, как и во время его приезда…

Как только сэр Бенджамин остановил машину, они услышали стук колес и гудок поезда. Рэмпол повернул голову. Опираясь на трость, доктор Фелл вылез из машины. На нем была старая черная шляпа и плащ, которые придавали ему сходство с толстым бандитом. Ленточка от пенсне развевалась на ветру.

– А теперь послушайте, – сказал он. – Оставайтесь рядом со мной. Единственная инструкция – для вас. – Он гневно посмотрел на сэра Бенджамина: – Предупреждаю, ибо у вас может возникнуть какое-либо искушение. Но, что бы вы не увидели и не услышали, ради Бога, сохраняйте молчание! Вы меня поняли?

Он по-прежнему смотрел на сэра Бенджамина.

– Как шеф полиции этого графства… – начал было тот, растягивая слова, но доктор тут же его прервал:

– Вот и поезд. Идемте со мной на платформу.

Они отчетливо слышали звук подходящего поезда. Все это немного нервировало Рэмпола. Фелл загонял в курятник стаю своих кур, и Рэмпол почувствовал себя одной из них. Свет фар локомотива прошивал окружающие деревья, рельсы пошатывались и издавали характерный звук…

Станционный смотритель с грохотом открыл дверь багажного вагона. Рэмпол посмотрел в ту сторону. На фоне жутковатого желтого неба он увидел фигуру, стоящую неподвижно на платформе. Потом, уже испытав шок, он заметил еще несколько таких же фигур по углам платформы. Все они держали руки в карманах.

Он резко повернулся. Дороти Старберт стояла рядом, она смотрела на рельсы. Пастор то и дело вытирал лоб носовым платком, казалось, он хочет что-то сказать. Сэр Бенджамин понуро смотрел на окошко билетной кассы. Поезд, довольно короткий, весь в саже, остановился на станции, его передние фары сейчас были очень яркими. Двигатель локомотива издавал низкие звуки, то и дело окутывая поезд паром. Над входом в вокзал начал мигать белый фонарь. Окна вагона горели желтым светом, они немного мерцали, поэтому казалось, что внутри снуют люди. Теперь гремела лишь тележка для багажа.

– Здесь, – сказал доктор Фелл.

Из вагона вышел пассажир. Рэмпол не мог разглядеть его лицо из-за неверного освещения и клубов пара. Затем пассажир прошел сквозь белые огни станции, и американец уставился на него…

Он никогда не видел этого человека. В то же время он осознал, что одна из фигур, стоявших ранее на платформе неподвижно, приблизилась. Руки у нее по-прежнему были в карманах.

Рэмпол все же продолжал наблюдать за этим любопытным пассажиром поезда: высокий мужчина, старомодно одетый, с серыми острыми усами, которые торчали над его волевым коричневым подбородком.

Незнакомец поколебался, перебросил чемодан из правой руки в левую…

– Здесь, – повторил доктор Фелл. Он схватил за руку пастора: – Вы видите его? Кто это?

Пастор повернул к нему озадаченное лицо. Затем сказал:

– Вы, должно быть, сошли с ума. Я никогда не видел его раньше. Что за вопрос?

– Эмм… – начал доктор, его голос звучал уже громче. Казалось, что раскаты его голоса эхом отражаются от построек станции: – Вы не узнаете его, хотя должны бы, мистер Сондерс, должны… Это ведь ваш дядя.

В зловещей тишине к ним подошел один из стоявших ранее неподвижно мужчин и положил руку на плечо пастора. И сказал:

– Томас Сондерс, вы арестованы за убийство Мартина Старберта. Все, что вы скажете, может использоваться против вас.

Он вытащил другую руку из кармана, в ней был револьвер. Рэмпол, даже несмотря на сумятицу в голове, обратил внимание, что две фигуры, стоявшие поодаль, стали подходить к ним.