День не заладился с самого утра. Хотя, если сказать совсем уж по-чесноку, то день не заладился еще вчера. Плохое настроение Ларисы вперемешку с самокопанием переросло в какое-то глухое раздражение. Но одно радовало – вчера вечером все же удалось кое-как обмыться. Это было то еще действо – воды много нагреть не получалось, потому как с водой вообще было не все так хорошо, как хотелось бы, а ничего глубже пластмассовой миски не нашлось. А если еще и прибавить не отапливаемое помещение, то вырисовывалась совсем нелицеприятная картина. Хотя для Ларисы помывка даже в таких условиях показалась райской процедурой. Конечно, было очень неудобно в холодном помещении быстро мыться в тазике, чувствуя, как кожа покрывается мурашками, после того как горячая вода стекала по коже, исходя белесым паром. Но одна мысль, что она избавилась от этого тошнотворного запаха и смогла хоть и обыкновенным мылом, но все же вымыть волосы, улучшала настроение хоть на какой-то короткий промежуток времени…

Джинсы и свитер, в которых была Лариса и школьную форму Альки женщина тут же застирала и забрала сушиться в свою комнату, развесив на холодных батареях – так хоть была уверенность, что одежду не сопрут. Как здесь происходило оснащение одеждой и прочими бытовыми необходимостями, Лара не имела ни малейшего понятия. Но на первое время, чтобы переодеться после помывки ей все же выдали кой какую одежду. Хоть на два размера больше, но и на том спасибо… Как потом Лара узнала, что эта одежда – это то, что осталось в брошенных общежитиях и квартирах окрестных домов. После того, как ее собрали, местные женщины, работавшие прачками, все выстирали, так что можно было смело одевать. Лариса, прекрасно понимая, что для того, чтобы воротить нос сейчас не подходящее время, мысленно поблагодарила женщину-кладовщицу и быстро натянула на себя одежду.

С одеждой для дочки все обстояло хуже, потому как детской одежды в общагах было мало, а времени перерывать все баулы попросту не было, поэтому нашли более-менее подходящие по объемам джинсы и рубашку, а длину Лара взялась сама подшить, вооружившись взятыми там же нитками и иголкой.

- На первое время сойдет, - обнадежила дочку Лара.

- Но, мама, мне здесь давит, - принялась капризничать Алька, покупка одежды для которой была сущим адом. – А вот здесь и вовсе висит.

- Аль, не начинай…

- Ну ма-а-ам… - кривила курносый нос девчонка и крутилась, стараясь рассмотреть себя без зеркала, что было весьма сложно сделать. – Ну, посмотри… они же длинные. И рубашка такая огромная.

- Аль, мы не в том положении, чтобы выбирать. Спасибо хоть такую одежду дали. Я найду нитки и все тебе подошью.

- Да уж, спасибо, - продолжала вредничать девчонка, не смотря на все увещевания матери. – Если тебе так нравится, то сама одевайся как бомжиха, а мне не нравится!

Лариса и так, и эдак пыталась уговорить дочку не капризничать, а понять всю сложность ситуации, но Алевтина словно решила испытать мать на прочность, пока Лариса не выдержала и на очередное хамство девчонки не отвесила той подзатыльник, сама испугавшись своего поступка. Алька застыла на какое-то время, широко распахнув глаза, а потом подскочила на месте и буквально выбежала из комнаты. Тогда как Лариса осталась стоять на месте, словно это ее кто по голове огрел, понимая, что она сама вот-вот сорвется.

Впору было бежать за дочкой, но той и след остыл. Лара, успокаивая себя, что территория ограждена и безопасна, как ее в том уверяли, а сама Алька не столь глупа, чтобы попасть в какую-либо неприятность, решила изводить дурные мысли единственным доступным ей сейчас способом – физической работой. Вот и устроила генеральную уборку помещения, в котором ей теперь суждено жить, да еще и за «буржуйкой» нужно будет спуститься на склад… Ночью прошла гроза, грохотало так, что ужас обволакивал словно кокон, к тому же резко похолодало, и Лариса боялась, как бы Алька не простыла. Не те времена были, чтобы болеть.

И как-то женщина закрутилась в делах, что не заметила, как время перевалило далеко за полдень, а дочка так и не возвращалась, пропустив обед. Лариса начала беспокоиться. Сначала чувство тревоги словно небольшой червячок грызло ее изнутри, разрастаясь в размерах все больше и больше, пока Лариса не бросила все дела и не отправилась на поиски дочки, абсолютно не понимая, где ее искать. Все же территория бывшего университета была ей не знакома, до вчерашнего дня она никогда здесь не была.

Приходилось спрашивать у всех, кого довелось встретить, но никто ничего толком не знал. Кто-то что-то где-то видел – все же детей сейчас на территории гарнизона было не так уж и много, но когда Лариса прибегала в то место, где, по словам очевидцев, видели Альку, ее там, естественно, и близко не было. Понимая, что просто теряет драгоценное время с абсолютно нулевым результатом, Лариса уже готова была разрыдаться, когда в одном из коридоров встретила вчерашнего собеседника. Мужчина в черной униформе с закинутым за спину автоматом широко вышагивал по паркету, устилавшему длинный коридор учебного корпуса, увидел Ларису и широко улыбнулся.

- Лариса, добрый день. – Поздоровался Шамиль и, моментально отметив покрасневшие от слез глаза тут же поинтересовался причиной их вызвавшей.

Лара юлить и кривить душой не стала и призналась, что поругалась с дочкой, та убежала, и теперь Лариса не может ее найти. Мужчина выслушал ее с абсолютно серьезным лицом и, подхватив под локоть, повел в сторону склада.

- Погоди, не реви. Сейчас пойдем к Сергею Алексеевичу, лучше него тут никто не ориентируется - он тут каждый закоулок знает на всей этой территории. Так что он поможет.

- А он не откажет? – уже не сдерживала рыданий Лара, начиная всхлипывать.

- Он нормальный мужик. Конечно, не откажет.

Сенчуков, оторвавшись от своих дел, коими оказались какие-то баулы, действительно, внимательно выслушал Ларису и тут же, выловив в коридоре пятерых парней, начал раздавать ЦУ. Позже оказалось, что не могут найти еще одного мальчишку, на год старше Альки. Куда пропали дети, никто не знал. Тут же были организованны поиски – заглядывали в каждую щель, проверяли все кабинеты как в главном корпусе (а их там было вместе с дополнительными помещениями больше, чем можно было себе представить), так и в дополнительных корпусах. Даже к БОРТ-70 спускались и котельную осматривали, но детей нигде не было. И не удивительно – территория была огромная, зданий было много, к тому же начавшая распускаться листва превращала рощицы в сплошной зеленый ковер.

На Ларису уже было страшно смотреть. Она была бледна как смерть, глаза опухли от слез, покрывшись тонкой паутинкой капилляров, кроссовки и штаны были измазаны в грязи и траве, а в волосах застряло несколько веточек.

Шамиль буквально силком затащил Ларису в санчасть, где усадил в старенькое, но удобное кресло, и всунул в руки чашку с горячим чаем. Лара порывалась было вновь бежать искать, но после долгих уговоров все же послушалась и отхлебнула напиток. Сам Шамиль так же сделал себе горячий напиток и монотонно размешивал сахар в нем, не жалея дефицитного товара.

- Сахар кинуть?

- Н-нет, - мотнула головой Лариса.

- Не переживай. Найдем.

Лару то била крупная дрожь, отчего зуб на зуб не попадал, то у нее вдруг начинала кружиться голова, и темнело в глазах.

- Никогда себе этого не прощу, – глотая слезы, призналась Лариса, держа в руках кружку с остывающим чаем, подернувшимся какой-то нелицеприятной пленкой, и немигающим взглядом уставившись куда-то в пол.

- Не вини себя. Ну кто мог знать, что все так получится, – пытался как мог успокоить ее Шамиль, но получалось не очень удачно. Он был лишен опыта воспитания детей, да и младших братьев-сестер у него не было, поэтому в вопросах обращения с подростками он был полным профаном. – К тому же у нее сейчас такой возраст, что любая критика, любое слово принимается в штыки. Хотя для переходного возраста рановато… вот тогда она превратится в гормональную бомбу.

- Спасибо, успокоил, - сквозь слезы улыбнулась Лариса, представив, что может быть дальше. - Я же ее никогда не била. А тут как нашло что-то… Мне было так плохо, а еще и она со своими обзываниями… Я даже не знаю, как так получилось.

- Вот никогда не била – вот теперь и получилось. Почаще надо было ремня прикладывать по пятой точке. Глядишь, не убежала бы из дома, - проворчал Шамиль, высказав, возможно, не педагогичные, но весьма действенные меры воспитания разбаловавшихся и потерявших всякие грани детей.

- Нет, - замотала головой Лара, не понимая, как такое можно говорить. – Я не приверженец силовых методов. Со всеми всегда можно договориться. Мы же люди все-таки…

- Ха! – не выдержал Шамиль.

- Что?

- Чушь. От первого до последнего слова. Меня отец воспитывал, что слово родителей – закон. Да мне бы и в голову не пришло его или маму хоть как-то обозвать, да даже голос не повышал… - предался воспоминаниям мужчина. – Мне бы голову оторвали бы за такое.

- Я не хотела забивать своего ребенка. Я хотела, чтобы она выросла личностью, имеющей свое мнение и умеющей его отстоять, - вспыхнула Лариса, пытаясь объяснить свою точку зрения в воспитании подрастающего поколения.

- Ага. Ну она, эта личность, и выросла, - поддакнул ей Шамиль. – И имеет всех, как хочет.

- Да что вы себе позволяете?!

- Остынь и не кипятись. – Резко осадил женщину Шамиль. – Чего взъелась? Не приятно правду слышать о том, что все твои педагогические методы, которые ты наверняка почерпнула в каких-нибудь чересчур умных статьях и журналах, полная чушь, абсолютно не подходящая для детей?

Лариса застыла, удивленно глядя на собеседника, а потом выдохнула и села обратно в кресло, откинувшись на спинку и едва не пролив остатки чая.

- Я хотела как лучше, - тихо проговорила она, опустив глаза.

- А получилось…

- Шамиль, на связь! – прошипела рация, закрепленная возле нагрудного кармана, спасая тем самым Ларису от неприятного разговора. Мужчина, не договорив фразу, тут же схватил рацию.

- Шамиль на связи.

- Нашли!!

- Жива?

Шамиль заметил краем глаза, как напряглась и побледнела в миг Лариса, ожидая ответ на этот самый беспокоящий ее вопрос.

- Оба живы. – Прозвучало в динамике, и Лара едва не расплакалась от внезапно нахлынувшего на нее счастья. Вот такого вот самого настоящего и неподдельного. - Только извазюкались в грязи как черти, и девчонка неудачно упала – руку сломала.

- Сергей Алексеич, дорогой ты наш человек, тащи обоих в санчасть – пусть Док их осмотрит, а потом все и расскажете.

- Принято.

- Ну что? Слышала? Нашлась твоя пропажа. Немного поврежденная… да погоди ты в обморок грохаться! Руку она сломала. Ничего страшного – до свадьбы заживет. Док ей гипс наложит – будет как новенькая.

Лариса была готова вскочить и бежать навстречу дочке. И побежала бы, если бы знала куда. Поэтому пришлось ей остаться, изнемогая от ожидания… под смешливым взглядом карих глаз.

Когда Алька, измазанная в грязи и пыли, вошла в коридор санчасти, Лара выскочила к ней, раскрывая объятия.

- Мама! – кинулась та навстречу и ойкнула от боли, когда Лариса по незнанию потревожила покалеченную руку. – Мамочка, прости меня, пожалуйста.

- Это ты меня прости, моя хорошая, - давилась слезами Лариса и обнимала Альку, не веря, что она нашлась живой и здоровой. – Золотце мое, дорогая моя!

Следом вышел Шамиль, поздоровался с ухмыляющимся Сенчуковым, рядом с которым стоял невысокий парнишка, тоже весь грязный и взъерошенный, и шмыгал носом, постоянно утирая его не менее грязным рукавом, оставляя на лице темные разводы.

- Миша! – окликнула его вбежавшая в коридор женщина.

Парень обернулся, но не сдвинулся с места.

- Иди давай к матери, герой! – подтолкнул того завхоз, за спиной которого тихо мялся высокий худой мужчина с взлохмаченными волосами, на котором камуфляж сидел, как на корове седло.

- Миша! Ну что ж ты творишь? – женщина, тяжело дыша, прислонилась к стене и прикрыла глаза, а потом закричала не своим голосом. - Ах ты ж негодник такой! Да как же тебя угораздило, паршивец?! – тут же набросилась на сжавшегося пацана мать. – Ты же знаешь, как это опасно! Ты же все видел!!!

- Мам… - краснея от стыда, пытался объясниться парень, но женщина не давала ему и слова сказать, осыпая его бранью и лупя со всей силы ладонью куда попало. И ведь не со зла и не от жестокости. Переволновалась тоже, перебрав в голове все возможные варианты и уже мысленно попрощавшись с единственным близким ей в этом мире человеком, она просто не выдержала. Иногда так бывает…

- Я тебе дам «мам»! Горе ты мое! Совсем от рук отбился без отца!!! Ну что за ребенок? – вдруг резко запричитала женщина, опустившись на самый краешек подвернувшегося стула и, внезапно затихнув, заплакала.

- Хороший ребенок. – Вступился за обиженного парня Сенчуков, рукой задвинув того себе за спину. На лице у мальчишки была целая гамма чувств – от обиды до вины, что расстроил мать. Он сам едва-едва сдерживал слезы, пытаясь подражать этим мужчинам, взявшим на себя ответственность за их жизни. – Ваш сын – настоящий мужчина. Он девочку спас от мертвеца, а когда она провалилась сквозь прогнившие доски, оказал ей первую помощь и не отходил от нее ни на шаг, охраняя. Так что вам, мамаша, нужно не ругаться на сына, а гордиться им, что он в таком возрасте так себя ведет. Ведет как настоящий мужчина!

Лариса, все еще обнимающая Альку, перевела взгляд на насупившегося мальчишку и негромко поблагодарила его и Москвина, стоявшего с сияющей физиономией, абсолютно довольный собой.

- Да не за что… - буркнул паренек. – Алька и сама бы справилась, если бы не рука. Она ниче так – боевая! Зря я ее дразнил.

- Ага. Только вот сначала сваляли дурака, раз поперлись туда, - хмыкнул Москвин из-за спины Сенчукова. – Не дурковали бы – ничего бы и не было. А то весь день бегали искали вас, балбесов. Отшлепать бы за такие проделки.

- Заткнись, бывший помощник бывшего мэра, - незлобно осадил того Шамиль, будучи наслышанным об этом чуде, поселившемся у них на территории. Даже мужики уже успели прочувствовать всю прелесть соседства с таким персонажем. По сравнению с этим зазнайкой те же интуристы, которых чтобы понять, нужно было хорошенько головой пошурупать, были просто золотыми соседями, даже с их постоянными причитаниями и жалобами. Шамиль уже слышал рассказы мужиков, случайно ставших свидетелями неприятной сцены, когда прибывший на склад Москвин начал требовал выдать ему помимо стандартного мыльно-рыльного набора, состоящего из хозяйственного мыла, одноразовой бритвы и полотенца, пену для бритья и одеколон. Все увещевания о том, что подобные предметы личной гигиены на складе отсутствуют, а при наличии выдаются лишь отдельным категориям граждан, к коим сам Москвин не принадлежит. Что тогда началось…. Поэтому мнение прапорщика об этом человеке было прямо таки резко отрицательным.

- Между прочим, это я их нашел! А еще у меня ушиб и ссадина. Доктор, осмотрите меня!

- Ага. Щас… - кивнул вышедший из своего кабинета санинструктор старшина Селезнёв. – Бегу и падаю. Еще ссадины я не осматривал по первому свистку. Придет медсестра – она и обработает.

- А где медсестра? Когда придет? – начал было оглядываться Москвин и, заметив идущую с чашкой девушку, иронично заметил, - а-а-а, ну как всегда. Чаи гоняет, пока тут пациенты умирают.

- Слушай, ты сейчас дотрындишься до того, что в твоих словах появится толика истины. Шел бы ты восвояси и не позорился. Умирает он!

- Но я…

- Головка от синхрофазотрона! – рявкнул Док.

- Но вы же давали Гиппократу! – не унимался Москвин, идя уже на принцип, не привыкший к тому, что ему отказывают.

- Я и звиздюлей дать могу, так что не зли меня. Или окажешься клиентом травматолога, а так как я за него, то трехмесячный курорт с растяжками тебе будет обеспечен.

- Да вы… да вы… - задыхаясь от злости, выскочил из коридора Москвин.

- Ну раз все живы и здоровы, то давайте, чумазики, на осмотр и мыться! – скомандовал Сенчуков, хитро подмигивая притихшему парнишке.