Глава 18
Стеф
Не прошло и часа после того, как я выбросила пододеяльник Зоуи в мусорку, как я застукала Марка в коридоре с этим пододеяльником в руках (наверное, Марк выбрался из дома и достал его из мусорного бака, когда я вернулась в комнату Хейден). Именно тогда я и предъявила мужу ультиматум: обратись к врачу, или мы с Хейден уходим. Марк просто посмотрел на эту вонючую тряпку, будто увидел ее впервые в жизни, кивнул и пообещал записаться к врачу на следующий день. Я не ходила с ним на сеансы, но знаю, что свое обещание он выполнил, поскольку счета от психотерапевта – Санте или что-то в этом роде (я забыла ее фамилию) – до сих пор приходят. Очевидно, страховка покрыла не все лечение. Я игнорирую эти счета – и не буду отвечать на письма от адвокатов Санте, которые, несомненно, последуют. Пусть эта Санте подает на меня в суд. Она должна была помочь Марку – и не справилась. Может быть, мы все не справились.
Марк, может быть, и согласился обратиться за помощью, но, хотя и прошло уже много дней с тех пор, как мы вернулись из Парижа, я все еще не могла отделаться от тревожного чувства, что кто-то рылся в моих вещах. У меня не было доказательств причастности Клары к происходящему, но небольшие перемены в обстановке были точно подстроены намеренно, чтобы я засомневалась в себе, – и я была уверена, что без злого умысла тут не обошлось. Каждый день обнаруживалась новая странность. Например, на куртке, которую я не носила уже несколько месяцев, был вывернут карман. Или помада, которой я очень редко пользовалась, вдруг оказывалась стерта до основания. Всякий раз, когда я наталкивалась на такое несоответствие, мне удавалось убедить себя, что это воображение играет со мной злую шутку, но я плохо спала, и переутомление раздувало мою тревогу и паранойю.
В ту ночь, когда Марк поздно вернулся домой после первого сеанса у психотерапевта, в три часа после полуночи сработала сигнализация. Я лежала в кровати с Хейден, когда завыла сирена, вскидывая меня ото сна, – а ведь мне только-только удалось задремать. Книга, лежавшая на моей груди, свалилась на пол. На этот раз Хейден не закричала. Она села в кровати и сонно пожаловалась на шум. Я постаралась сохранять спокойствие – ради нее.
– Все в порядке, малышка, сейчас я обо всем позабочусь.
Я подбежала к двери.
– Марк! – прошептала я, выглядывая в темный коридор и прислушиваясь, не прозвучат ли там чужие шаги или голоса.
Марк не откликнулся. И не пришел.
– Марк!
Ужасные образы заполонили мое сознание: они вломились в дом и схватили его, они его пытают, ломают ему пальцы, прижигают его утюгом, душат подушкой… Но еще страшнее была мысль о том, что он прячется, что он заперся в ванной и бросил меня с Хейден разбираться с этим самим.
– Ушкам больно, мамуля… – Голос Хейден вернул меня к реальности.
– Все в порядке, малышка. Сейчас все прекратится, вот увидишь.
Я не могла позволить им проникнуть сюда. Я не могла позволить им добраться до нас. Но что же мне делать? На двери не было замка. Я попыталась забаррикадировать дверь комодом, но сумела только чуть подвинуть его – и мышцы в спине отозвались болью. Теперь комод стоял под углом к стене, и в слабом свете ночника я заметила что-то темное у плинтуса. Чужую расческу с клоком светлых волос. Но тут я услышала шаги – и подхватила Хейден на руки, все еще не зная, что же мне делать. Дверь распахнулась, и я увидела Марка – всего лишь Марка. Он все-таки нас не бросил. Выглядел он спокойным и невозмутимым, даже успел надеть джинсы и футболку.
– Вы как тут?
Марк включил в комнате свет, и мы прищурились.
– Я звала тебя, Марк. Я волновалась… я подумала… не знаю…
– Прости. Я проверял дом. Все в порядке.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Я пытался отключить сигнализацию, но код не срабатывает.
Я перехватила Хейден поудобнее – она стала уже слишком тяжелой, чтобы носить ее на руках.
– Иди к папе. – Марк потянулся к ней.
Помедлив, я передала ему малышку. Наверное, я должна была ощутить облегчение от его заботы о дочери, но мне почему-то было не по себе.
– Может, ты попробуешь ее отключить? – попросил он.
– Да, но разве не нужно на всякий случай вызвать полицию?
– Я уже осмотрел дом, Стеф. Зачем зря тратить время?
Осуждающий голос в моей голове пробормотал, что если бы у меня была работа, если бы я не решила остаться дома с Хейден, то мы могли бы тратить двести рэндов в месяц, чтобы оплачивать услуги охранной компании. Но это просто сбой системы, верно?
– Говорят, она часто включалась за время нашего отъезда.
– Кто говорит?
– Один сосед… студент.
– Почему ты мне ничего не сказала?
– Я собиралась, но ты немного… ты занимался другими делами, Марк.
«Не говоря уже о том, что ты вел себя как сумасшедший».
– Шум, папуля! – крикнула Хейден.
– Попробуй ее выключить, Стеф, – повторил Марк.
Я пошла заниматься сигнализацией – и сирена утихла в ту же секунду, как я коснулась панели управления. Я не стала ее перенастраивать, подумав, что, если даже кто-то вломится сюда, толку от этой сигнализации никакого. Потом я обошла дом, перепроверяя окна и двери и вздрагивая от каждого шороха.
Когда я вернулась в комнату, Марк придвигал комод к стене. О расческе я к этому моменту уже забыла. Хейден лежала в кровати, ее глаза слипались.
– Отлично. – Марк улыбнулся мне. – Я завтра кого-нибудь вызову проверить систему. Наверное, где-то провод отходит.
Он выключил верхний свет, и его тень упала на пододеяльник Хейден – вытянутая, жутковатая, как тень вампира в фильме «Носферату». Меня бросило в дрожь.
Хейден уже мирно посапывала.
– Она уснула, Стеф. Пойдем. Пойдем спать.
Но я не могла оставить Хейден одну в этой комнате. Или я не могла остаться наедине с Марком?
– Ты не против… если я посплю здесь, с Хейден? Только сегодня?
– А почему бы не перенести ее в нашу постель?
Я потрясенно уставилась на него. Марк изначально был против того, чтобы Хейден спала с нами. Мы никогда не обсуждали причины этого, но я предполагала, что Зоуи часто спала в их с Одеттой кровати и они никак не могли отучить ее от этой привычки, поэтому Марк не хотел приучать к этому Хейден.
– Жаль ее будить…
– Ладно. Спокойной ночи. – Он по-дружески чмокнул меня в щеку и вышел из комнаты.
Я забралась в кровать с Хейден, думая, что теперь мне уснуть не удастся, но тут же провалилась в сон.
Меня разбудила Хейден. Она гладила меня по голове. Яркий свет лился в щель между шторами.
– Мамуля! Мамуля, вставай! Мамуля, смотри! – Она показывала на что-то под кроватью.
– Что?
– Смотри! Посмотри на смешную тетю.
– Какую смешную тетю?
– Смотри!
Я спустила ноги с кровати и сонно опустилась на четвереньки. Под кроватью валялся носок Хейден и Барби-Русалочка. Я вытащила куклу и передала ее Хейден.
– На эту смешную тетю?
Хейден уперла руки в бока, очень похоже изображая мою маму, когда она сердится на папу.
– Нет, мамуля! – Она показала мне язык и забрала Русалочку.
– Где папа?
И который час? Найдя телефон на прикроватном столике – все это время он был в комнате Хейден, но вчера я почему-то о нем не подумала, – я выяснила, что уже почти девять. Хейден обычно просыпалась в шесть утра. Господи, за ней что, никто не присматривал целых три часа? Я отнесла Хейден на первый этаж и с облегчением увидела, что Марк оставил мне записку на столе: мол, он пытался разбудить меня раньше, но у него ничего не получилось, поэтому он ушел, только когда услышал, что я уже проснулась. Но почему он со мной не поздоровался? И почему тайком улизнул из дома? Я не слышала ни стука закрывающейся двери, ни скрипа ворот.
– Папочка приготовил тебе завтрак, Хейден?
Она кивнула.
– Кашу. Она противная.
– Ты ее съела?
– Нет, мамуль. Я хочу яйца с мордочкой. Можно мне яйца с мордочкой? Ну пожалуйста. Пожалуйста, мамуль!
Я сварила Хейден яйцо всмятку, нарисовав на скорлупе улыбающееся лицо, как и всегда, и разрезала тост на мелкие кусочки, чтобы она могла макать их в желток. Мне есть не хотелось, я даже не была уверена, что смогу влить в себя чашку кофе.
– Ложечку, мамуль, – сказала Хейден.
– Пожалуйста! – рявкнула я.
– Пожалуйста, мамуля…
Я открыла ящик в поисках одной из новых ложек – недавно мы купили комплект, который Хейден очень нравился, – но все они оказались в посудомоечной машине, а вчера я забыла ее включить. Я с грохотом принялась рыться в груде ножей и вилок в ящике и действительно нашла одну ложку. Она была полностью покрыта черной плесенью. С отвращением выбросив ложку в мусорное ведро, я вытащила ящик и поставила его на стол. На пластмассовом лотке не было и следа плесени, как и на посуде. Что-то тут было не так. Может быть, Марк или я случайно положили грязную ложку в ящик?
Хейден опять попросила ложку, поэтому я рассеянно достала одну из посудомоечной машины, помыла в раковине и положила перед тарелкой. Затем осмотрела кухню. Все остальное, похоже, осталось на своих местах, но я чувствовала: что-то не так. Паранойя нарастала: может быть, все это – часть изощренного плана, как в триллере? Плана, как свести меня с ума? Разрушить мои отношения с Марком?
Может быть, это мне нужен психиатр?
– Мамуля, смотри! – улыбаясь, Хейден бросила на пол кусочек тоста в желтке.
– Не делай так, Хейден.
Она бросила еще один кусочек.
– Хейден! Я тебя предупреждаю! Так нельзя!
Она хихикнула и, удостоверившись, что я смотрю на нее, взяла последний кусочек тоста и бросила на пол. Малышка не хотела меня злить, она просто играла, но в тот момент я не думала об этом. Во мне поднялась горячая волна гнева. Схватив тарелку, я швырнула ее в мойку, где она разбилась на осколки, и заорала:
– Я сказала «нельзя»!
Раньше я никогда не повышала голос на Хейден, и на мгновение мы уставились друг на друга в ужасе. Я могла думать только об одном: что, если бы я сорвалась и ударила ее? «Но ты этого не сделала». Так я себе говорю сейчас.
Затем Хейден набрала воздуха в легкие и зашлась плачем. Я подхватила ее с детского кресла и прижала к себе.
– Прости, мамуля, – пробормотала она, всхлипывая.
– Нет. Это ты меня прости, малыш.
Мы уже плакали обе. Эта сцена врезалась в мою память, я отчетливо помню этот момент, как кадр в фильме: я держу Хейден на руках посреди кухни, мы обе рыдаем, а пол усыпан кусочками перепачканного в желтке тоста.
– Не плачь, мамуля. – Хейден отстранилась и погладила меня по щеке. – Я дам тебе принцессу Эльзу поиграть.
Когда мы обе успокоились, я переодела Хейден и усадила поиграть на моем айпаде, пока сама, подавляя нарастающее чувство вины, убирала тост и осколки тарелки.
Хейден вела себя так, будто моя ужасная эскапада никак на нее не повлияла. Всякий раз, переходя на новый уровень в игре, она кричала: «Мамуля, смотри!» И снова меня охватило чувство вины: после возвращения из Парижа я постоянно пользовалась айпадом и его играми, столь увлекательными для детей, чтобы занять Хейден.
Убрав грязь в кухне, я почувствовала острое желание признаться кому-то в том, что я натворила. Я позвонила Марку, но у него был выключен телефон. Потом я подумала набрать маму, но решила все-таки этого не делать. Грустно, что, когда мне нужно с кем-то поговорить, я могу обратиться только к Марку и маме… Я порылась в сумке в поисках урбанола, но лекарство закончилось. Предполагалось, что я буду принимать его только две недели: таблетки были временным решением проблемы тревожности, от которой я страдала после ограбления. Если мне понадобятся еще лекарства, – а я была уверена, что они мне понадобятся, – придется опять идти к доктору, причем медицинская страховка Марка этого не покроет. Нужно пока что обходиться без таблеток. А учитывая, как умерла Зоуи и какое сейчас состояние у Марка, едва ли можно поговорить о том, что мне нужны успокоительные. Я выполнила ряд дыхательных упражнений, которым меня научила психолог в отделении полиции, и паника постепенно улеглась.
Может быть, если я выберусь из этого дома, мне станет легче. Может быть, стоит отправиться на пляж – не зря же мне хотелось поехать туда пару дней назад. А потом мы с Хейден можем пойти в магазин, накупить продуктов. Неплохой способ убить время. Хейден нравилось ходить в супермаркет и кататься там на тележке. Но поскольку она была занята игрой, я решила подождать, пока ей надоест, и только тогда предложить пойти погулять. Тем временем я проверила свою почту. От литературного агента письма все еще не было, но я не позволила себе думать об этом – стоит только впустить мысли о провале в голову, и тебе уже не вырваться из спирали неуверенности в себе. Я зашла на «Фейсбук» и пролистнула ленту новостей – сплошное хвастовство. Какое мне дело до жизни других людей? Хорошо, что я никому не сообщила о наших планах поехать в Париж.
Я уже собиралась отключиться, когда в «Гугле» высветилось оповещение о новом сообщении: на мейл пришло письмо от Пети:
Нам жаль за хлопоты из-за женщины кто кажется умереть во дворе у квартиры. И нам жаль мы не смогли приехать в ваш дом в Африке. Можете сказать нам были у вас впечатления во время в квартире или сейчас? Было бы хорошо, если вы оставить хороший отзыв для другой гость, кто захотеть там остановиться.
Желаем вам все хорошее!
Я расхохоталась, испугав Хейден. Оставить отзыв? Оставить чертов хороший отзыв?! Мне отчаянно захотелось поделиться этой шуткой, поэтому я попробовала еще раз позвонить Марку. На этот раз сразу включился автоответчик. Я переслала ему письмо, а потом отправила сообщение с просьбой проверить почту.
Хейден все еще была поглощена игрой на айпаде, поэтому я решила отвлечься, составляя отзыв на квартиру Пети:
Пети, если это вообще их настоящее имя, не только не появились у нас дома и не поставили нас в известность о том, что у них поменялись планы, – их квартира оказалась чертовым мавзолеем, ничуть не похожей на оставленное на сайте описание. Представьте себе отель из «Сияния» Кинга, вот только квартира Пети куда страшнее – и в ней нет никакого очарования. Весь дом был пустой, только какая-то сумасшедшая заняла одну из квартир. Она напросилась к нам в гости – и выбросилась у нас из окна. Отличное местечко для тех, кто не может жить без психотравм, кому нравятся жуткие бетонные коробки, а также вонь старой жратвы и дерьма. Я вас предупредила.
Отсылать этот отзыв я не стала. Вместо этого я написала Пети:
СЕРЬЕЗНО?!????????? ХОРОШИЙ ОТЗЫВ? Идите на ***! И почему в этом проклятом доме никто больше не живет????
Это сообщение я тоже не отправила (оно все еще висит в черновиках у меня на почте). В итоге я написала раздраженное письмо с жалобами на условия проживания и отправила его на сайт обмена жильем, скопировав ссылку для Пети. Все еще пылая праведным гневом, я уставилась на экран компьютера. Определенно, пора пойти прогуляться и выпустить пар. Я взяла солнцезащитный крем, игрушки для пляжа и полотенце, запихнула все в сумку и вышла на улицу. Пока я усаживала Хейден в машину, малышка весело бормотала что-то себе под нос. Но когда я попыталась завести машину, ключ просто со щелчком провернулся. Двигатель не работал. Аккумулятор давно уже барахлил, и я знала, что лишь вопрос времени, когда же он окончательно сломается. Я все крутила ключ, зная, что это бессмысленно. Платье липло к спине от пота. Кондиционер не работал, а значит, нам с Хейден нужно поскорее выбираться отсюда. Я ударила по рулю кулаками, одними губами проговаривая: «Черт, черт, черт!» – чтобы Хейден не услышала, как я ругаюсь. Она и так уже сегодня насмотрелась на недостойное поведение своей матери.
Я обещала ей поездку на пляж, и что теперь? Без машины я не знала, чем сегодня заняться. Мы с Хейден могли пойти в парк, но сейчас там будет невыносимо жарко. И мы не могли поехать на пляж на автобусе – Марк как-то заставил меня поклясться, что я никогда не буду брать Хейден в общественный транспорт.
Я выбралась из машины и достала оттуда малышку. Удивительно, но она не спросила, почему мы никуда не едем.
– Привет.
Повернувшись, я увидела того парня, соседа.
– Привет. – Я попыталась улыбнуться Кариму, но едва ли моя улыбка смотрелась искренне.
– Проблемы с машиной?
– Да. Это я сама виновата. Давно нужно было поменять аккумулятор, а я все откладывала.
– Я бы предложил завести автомобиль с моего, но у меня мотоцикл.
– Спасибо. Мы просто на пляж думали съездить, ничего такого.
Хейден застенчиво улыбнулась ему.
– Хочешь зайти кофе выпить? – Эти слова сами сорвались с моих губ.
– Что… сейчас? – опешил Карим.
– Да. Это я так, просто подумала. Если тебе некогда – ничего страшного.
Он посмотрел на часы на телефоне.
– Да. Конечно. Почему нет? Мне нужно на работу, но время на кофе у меня найдется.
– Отлично! – На этот раз я улыбалась искренне.
И мне было плевать, что он просто пожалел меня, увидев отчаяние в моих глазах.
Карим даже повозился с Эльзой и Русалочкой для Хейден, пока я варила кофе. Я чувствовала волнение и восторг, как на свидании. Я понимаю, как это звучит, но прошло много недель с тех пор, как я общалась с кем-то из ровесников.
– Прости, что так вышло прошлой ночью, – сказала я, когда Хейден принялась устраивать принцессу Эльзу в замке из «Лего» (черт его знает, куда подевалась Русалочка), а Карим сел со мной за стол.
– В каком смысле? – удивленно спросил он.
– Ну, наша сигнализация. Сработала вчера ночью. Мы кого-нибудь вызовем ее починить, обещаю.
«До того, как мы купим новый аккумулятор, или после?» – подумала я.
– А я не слышал.
– Поздно домой вернулся?
– Нет, продрых всю ночь. Странно, что сирена меня не разбудила, я обычно чутко сплю. Слушай, я хотел спросить, куда вы ездили?
– Когда?
– В прошлый раз ты сказала, что вы ездили в отпуск.
Я отхлебнула горячего кофе.
– В Париж.
– Круто!
– Не особенно.
И вдруг я ему все рассказала. Ну, не все. О том, что я застукала мужа с мертвой кошкой в руках, я говорить не стала. Карим оказался отличным слушателем. Он прервал меня только один раз, когда я упомянула о волосах, которые Марк нашел в шкафу.
– Погоди… Волосы? Какие волосы?
– Обрезки волос или что-то в этом роде. Марк сказал, там было несколько мешков этих волос.
Я не стала упоминать и о странном поведении Марка после того, как он выбросил эти волосы. И о том, что сама я ничего такого не видела.
– Фу, гадость какая!
Я рассказала о странных звуках, раздававшихся в доме ночью. О том, что дом находится в отличном районе, но при этом пустует. А потом я дошла до самоубийства Мирей. Рассказывая, я действительно поняла, насколько странным и ужасным было то, что с нами случилось. Еще я осознала, что весь этот рассказ едва ли кажется правдоподобным.
– Ну надо же, – сказал он, когда я закончила историю, добавив, что Пети прислали мне мейл с просьбой об отзыве.
Я не была знакома с ним достаточно хорошо, чтобы понять, поверил он мне или нет.
Он допил кофе.
– Слушай, спасибо за кофе, но мне пора.
– Правда? Я могу тебе еще налить.
Я знала, что это звучит жалко, но мне было плевать. Я не хотела оставаться одна. Не хотела сидеть с Хейден в одиночестве, считая часы, пока вернется Марк.
– Прости. – Он уже шел к двери. – Иначе я опоздаю. Но кофе у тебя классный.
Карим помахал рукой Хейден, и я проводила его к двери. Когда я протянула руку, чтобы выпустить его, мое обнаженное плечо коснулось его предплечья.
– Спасибо, что выслушал.
– Потрясающая история. И еще раз спасибо за кофе.
– Карим… То, что я рассказала тебе о Париже… Это правда. Я знаю, как странно это звучит, и прости, что вывалила все это на тебя, мы едва знакомы, и ты, должно быть, считаешь, что я…
Он отмахнулся.
– Я нисколько не сомневаюсь. Спасибо, что рассказала. Мне жаль, что тебе пришлось через все это пройти. – Карим помолчал. – Надо будет еще вот так посидеть.
Я почувствовала проскочившую между нами искру. Я уверена, что мне не показалось, я не пыталась повысить самооценку за его счет, ничего такого.
И он ушел.
Все еще волнуясь, но чувствуя себе легче и спокойнее, чем час назад, я позвонила Марку и оставила сообщение на автоответчике: мол, автомобиль сломался, нужно купить новый аккумулятор. И мне плевать, сколько он стоит. Потом я убрала в доме – к счастью, других вещей не на своих местах я не обнаружила – и достала из морозилки продукты, чтобы приготовить ужин.
Часы все тянулись.
В шесть Марк еще не вернулся. Я покормила и выкупала Хейден. Я звонила Марку вновь и вновь. Не помню, сколько раз я набирала его номер. Последняя пара у него начиналась в три, так что если его не поставили на замену на вечерние занятия – а мне всегда сообщали, если такое происходило, – он должен был вернуться несколько часов назад.
Настало семь вечера, потом половина восьмого. Я уложила Хейден – и она моментально уснула. Я беспокойно ходила туда-сюда по комнате, думая, не нужно ли обзванивать больницы или сообщить в полицию. Но вчера он точно так же задержался после сеанса у психотерапевта. Привычный уличный шум – шорох шин, лай соседского пса – казался жутким, пугающим.
Сдавшись, я позвонила Кларе.
– Марк у тебя? – рявкнула я, как только она взяла трубку.
– Нет. Почему он должен быть у меня? И разве он сегодня не должен был поехать к психотерапевту?
«Должен был? А почему он мне не сказал?»
– Да… Он еще не вернулся.
– Ты ему на мобильный звонила?
– И не раз. Он не берет трубку. – Мне было уже все равно, подумает ли она о том, что у нас в семье проблемы.
– Ты, похоже, переволновалась, Стеф.
– И это еще мягко сказано.
– Ох, мне так жаль, Стеф, я знаю, тебе было нелегко. И обидно, что такое произошло в Париже. После всего, что вам пришлось пережить…
Я услышала в трубке голоса и приглушенный смех. Клара была на какой-то вечеринке – может быть, в ресторане.
– Слушай, Марк сказал мне, что тебе кажется, будто какие-то вещи в доме передвинуты. Я подумала, и действительно может быть, что я что-то перекладывала, когда приходила проверить, все ли в порядке. Но я уж точно ничего не переставляла намеренно. Даже кофе себе не сварила.
Я не знала, что ответить на это. Вдруг все это – игра моего воображения? Могла ли я сама переложить книги в спальне во время суматошной генеральной уборки в доме перед отъездом в Париж? Переложить, а потом забыть об этом? Наверное, мне нужно было извиниться за свои обвинения – хотя я и не высказала их лично, – но на самом деле я подозревала, что она не просто сдвинула что-то по ошибке, нет, она рылась в моих вещах намеренно. В итоге я выдавила:
– Просто… Все в доме выглядит как-то странно.
– Ну конечно, Стеф. Ты пережила психологическую травму. Это вполне понятно. А потом – новая травма в Париже. Вообще чудо, что ты можешь там оставаться. А сейчас еще и Марка рядом нет… Хочешь, я к тебе зайду?
– Нет! В смысле, спасибо, конечно, но я не хочу тебя беспокоить. Похоже, ты сейчас на вечеринке.
– Ничего особенного, никакого беспокойства, я все равно сейчас в вашем районе. Буду у тебя через десять минут.
Она повесила трубку, прежде чем я успела что-то возразить. Но, честно говоря, я в какой-то мере вздохнула с облегчением: мне не хотелось сейчас оставаться одной. Я пару минут посмотрела кулинарное шоу «Лучший повар Австралии», когда в ворота позвонили. Вздрогнув, я пошла открывать. Клара пришла в золотистом платье, похожем на накидку тибетского монаха. От нее разило алкоголем. «Вот почему она была так добра ко мне, – подумала я. – Она просто пьяна». Как обычно, она чмокнула воздух у моего уха, прижавшись щекой к моей щеке.
– Я тоже пыталась дозвониться Марку, – сказала она, едва я ее впустила. – Не отвечает.
Клара сжала мне запястье и потянула меня в кухню. Пальцы у нее были необычайно холодными.
– Пойдем. Тебе надо выпить.
Прежде чем я успела ее остановить, она достала из шкафа бутылку «Меерласта» – это вино подарил Марку какой-то старый университетский приятель – и принялась рыться в ящике в поисках штопора. Откупорив вино, она налила нам по бокалу, расхаживая по кухне с видом полноправной хозяйки. Даже я не чувствовала себя здесь настолько уверенно.
Облокотившись на стол, она отхлебнула вина.
– Знаешь, я подумала о том, что ты говорила об этом доме. Тут плохая энергетика.
Я тоже отпила из бокала. Вино было ароматным и пряным – потрясающий вкус. Марк хранил его для особого случая, и теперь я поняла почему.
– Наверное, все это просто мое…
Она хлопнула ладонью по столу, останавливая меня.
– Я понимаю, кажется, что все это глупости. Плохая энергетика, бла-бла-бла… Чушь собачья, я согласна, но ты меня выслушай. – Махнув рукой, она выпила еще вина. – Слушай, классное какое, а? Так вот. Может, вызвать кого-то, чтобы ее исправить?
– Что исправить?
– Энергетику.
– Кого же звать, экзорциста, что ли?
– Шамана-сангому.
Я расхохоталась. Но Клара даже не улыбнулась.
– Серьезно?!
– Серьезно. – Клара кивнула.
– Клара, мы с Марком атеисты. Мы ни в каких духов не верим.
– Да, я знаю. Но вреда от этого не будет. Может быть, все дело в вашем восприятии. Может, это все игра воображения. Но, с другой стороны, может быть, в Париже вы подверглись действию плохой энергетики и привезли ее сюда. Вам там нелегко пришлось. Почему бы не подойти к этой проблеме непредвзято?
Я вспомнила слова Мирей незадолго до самоубийства: «Я думала, может, это ушло с прошлыми людьми… Иначе это будет с вами».
– Сангому, значит. И где же мне такого шамана найти?
Сангомы, о которых я слышала, были шарлатанами, они рекламировали свои услуги, раздавая объявления на вокзале в Кейптауне и обещая исцелить клиентов от всех болезней, начиная от туберкулеза и заканчивая импотенцией.
– Я одну такую знаю. Она приехала из Голландии десять лет назад, ощутив призвание.
– Так она что… белая?
Клара грустно покачала головой.
– Не все голландцы белые, Стеф. – Но даже Клара понимала, что сейчас не время читать мне нравоучения, поэтому сменила тон. – Но да. Она белая, так уж сложилось. И что с того?
– Ты когда-нибудь пользовалась ее услугами?
«И если да, то зачем?»
– Нет, но я как-то встретила ее на презентации книги одного моего друга, и мы начали общаться.
«Ну, тогда все в порядке». Мне хотелось расхохотаться ей в лицо. И хотелось спросить, как кто-то в Амстердаме может ощутить «призвание» к африканскому шаманизму. Но зачем мне было затевать дискуссию о культурных предубеждениях?
– Конечно, почему бы и нет? – сказала я, просто чтобы не спорить.
«А потом мы позовем священника, раввина, а если и это не поможет – адвоката по разводам», – подумала я.
Но Клара уже набирала сообщение. Ответ пришел тут же, как будто они заранее договорились.
– Она сможет прийти послезавтра.
Я уже собиралась что-то сказать, когда услышала, что меня зовет Хейден.
– Вернусь через минуту.
Клара помахала мне рукой и потянулась за бутылкой вина, чтобы налить себе еще бокал.
Хейден сидела в кровати. Волосы всклокочены, ночник с диснеевскими принцессами отбрасывает тени на стену.
– Что случилось, мартышка?
– Мамуля, оно тут, я его слышала.
– Где тут?
– Под кроватью, мамуль. – Она перешла на шепот. Хейден не казалась испуганной, просто сонной.
– Что там? Опять тетенька?
– Не знаю, мамуля.
– Там ничего нет, Хейден, но мамуля сейчас посмотрит, ладно?
– Ладно, мамуля.
Я встала на четвереньки и посмотрела под кровать, куда едва доставал свет ночника. И на мгновение мне показалось, что в мою сторону метнулась какая-то проворная тень, безликая, многоногая, плоская, она прыгнула ко мне, как паук набрасывается на попавшую в паутину муху. Я отшатнулась, ударившись головой о край кровати, прищурилась и заглянула туда опять. Но под кроватью ничего не было – кроме носка, который валялся там и вчера.
