Глава 12
Стеф
Я была всего в паре шагов от Мирей, когда она выбросилась из окна, но я не слышала, как ее тело ударилось о булыжники мощеного двора. А может, и слышала, но это воспоминание стерлось из моей памяти. В ушах у меня зашумело, тарелки упали на пол. Я краем сознания отметила, что у меня подогнулись ноги. Но я не закричала – в этом я уверена.
– Стеф! Стеф, что она сделала? – заорал Марк.
Но я не могла сдвинуться с места. Я почувствовала, как он толкнул меня в плечо, пробегая к окну.
– Вот черт! – Он взглянул вниз. – Вот дерьмо! Господи… – Марк повернулся ко мне. – Она жива. Она шевелится, Стеф. Она дышит.
Мое тело мгновенно наполнилось адреналином, точно меня током ударило, – и я пришла в себя.
– Вызови скорую, Марк. И звони в полицию. – Мой голос звучал совершенно спокойно.
Я чувствовала себя совершенно спокойной. Я знала, что такое состояние странно. Сейчас было самое время слететь с катушек – попытка самоубийства Мирей должна была вызвать во мне посттравматический синдром, оставшийся после ограбления.
– Какой номер? Черт…
– Прогугли, Марк.
– Ладно… хорошо… Да.
Вступив в разбросанные по полу спагетти, я взяла с дивана подушку и покрывало и направилась к двери.
– Стеф, что ты делаешь?
– Иду к Мирей. Ей нужна помощь.
– Подожди, я пойду с тобой, только дай я…
– Нет времени, Марк.
И я вышла из комнаты.
Крови почти не было. Она прыгала головой вниз, но в падении повернулась и теперь лежала на боку: левая рука вывернута под странным углом, плечо выбито. Левая часть лица была вжата в брусчатку, но правый глаз оставался открытым. Платье задралось, обнажая дряблые волосатые ноги, покрытые шрамами.
Я присела на корточки и осторожно набросила на нее покрывало.
– Мирей…
Она часто-часто дышала, ловя воздух губами: «Хых-хых-хых-хых».
– Мирей, не двигайтесь, хорошо? Помощь уже в пути.
– Ох…
Что-то маленькое, белое, зернистое валялось около ее головы. «Осколки зубов, это осколки зубов», – с холодным спокойствием подумала я. Ее правый глаз бешено вращался в глазнице.
Я подумала, не подложить ли ей под голову подушку, но не рискнула: если поврежден позвоночник, ее нельзя передвигать. Я посмотрела на окно. Как она сумела так быстро выбраться? За окном мелькнула тень.
– Марк!
– Они уже едут! – крикнул он. – Я спускаюсь.
Я повернулась к Мирей и сжала ее правую руку – холодную, вялую, испачканную синей масляной краской. Пошел дождь, и я осторожно стряхивала капли с ее лица.
Она застонала, натужно дыша, и попыталась поднять голову.
– Нет. Не двигайтесь, Мирей. Скорая уже едет. Все будет хорошо.
– Ох… ох… – Она пыталась что-то сказать.
Я вглядывалась в ее лицо, но не могла определить, понимает ли она, кто я и что произошло.
– Т-с-с… Спокойно. Не пытайтесь говорить. Они скоро приедут.
– Ох. Je… Je pense…
Мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать ее слова.
– Т-с-с…
А потом она громко и отчетливо прошипела:
– Je suis désolé.
Она просила прощения, но почему-то эти ее слова прозвучали как угроза.
Я отпустила ее руку и отшатнулась. Что-то острое впилось мне в ладонь – осколок зуба. Я поднялась на ноги, вытирая руки о джинсы. Мгновение спустя я услышала топот, голоса, и двор залил яркий свет. Марк оттащил меня в сторону, пока трое врачей скорой помощи суетились вокруг Мирей.
Кристальная ясность рассудка отступила, она уже выполнила свою задачу. Меня начало трясти. Воспоминания о нескольких следующих часах остаются размытыми, но одно я знаю наверняка: мы с Марком были рядом, когда молодой врач с вытатуированной на запястье звездой объявил время смерти: 20: 45.
Пока Марк водил пару мрачных gendarmes в квартиру, я стояла у почтовых ящиков спиной ко двору. Потом они вернулись, и вежливый, но угрюмый полицейский попросил нас взять документы и поехать с ним в ближайшее отделение. После того как мы предъявили полиции наши паспорта и дали по отдельности показания полицейским в форме, нас провели в небольшую комнатку, где пахло кофе и краской. Французские полицейские, которых я видела в городе, пугали меня своим оружием и суровым видом, но тем вечером все без исключения сочувствовали нам и говорили на прекрасном английском.
Все это время Марк крепко держал меня за руку. Теперь была его очередь взять все на себя. Не знаю, сколько мы просидели в той комнатке, но мне показалось, что прошли часы. Мы почти не говорили друг с другом. Когда Марк чувствовал, что мне нужна поддержка, он сжимал мою руку.
Наконец в комнату вошла худощавая женщина с маленькими руками и глубокими морщинами у глаз.
– Мне очень жаль, что вам пришлось ждать. – Она устало улыбнулась. – Я капитан Клэр Миск. Вы, должно быть, очень устали. Мы уведомили посольство вашей страны о сегодняшних событиях – такова процедура, когда иностранные граждане вовлечены в расследование смерти при подозрительных обстоятельствах.
– Там не было ничего подозрительного, – пробормотала я. – Мы же сказали, что она выбросилась из окна.
Капитан кивнула. Ее глаза испещрили красные прожилки, ногти были обкусаны.
– Я знаю. Но такие случаи все равно называются… хм… смертью при подозрительных обстоятельствах. Такова терминология.
– Извините.
– Ничего страшного. Я знаю, что вы пережили шок. Не лучшая ситуация для вашего отпуска, non?
Мы с Марком переглянулись.
– Из посольства ЮАР пришлют кого-нибудь, чтобы помочь нам? – спросил он.
– C’est pas necessaire, monsieur. Мы заверили их, что не станем вас задерживать. Вероятно, при таких обстоятельствах procureur захочет полного расследования, но мы уверены, что…
Полицейский в форме просунул голову в дверной проем, посмотрел на нас и сказал что-то по-французски.
– Ага. Простите. Мне придется отойти на минутку. Могу я принести вам café? Или воды?
– Спасибо. – Марк кивнул.
Я почувствовала, как по позвоночнику опять пополз холодок страха.
– Что, если в рамках расследования они захотят задержать нас в Париже, Марк? Что, если они решат, будто мы… Господи, что, если они решат, будто мы как-то причастны к ее смерти?
– Не решат. До этого не дойдет.
– Откуда ты знаешь?
– Капитан, похоже, настроена доброжелательно, верно? И если бы у нас были неприятности, я уверен, что кто-то из посольства вмешался бы.
– Да?
– Точно тебе говорю, Стеф.
– Ты им рассказал, что говорила Мирей перед самоубийством? Все те безумные слова…
– Я сказал, что она несла какую-то чушь, – отрезал Марк. – Сказал, что мы не заметили никаких признаков того, что она намеревается сделать. Сказал, что мы ее почти не знали.
– Как думаешь, может, она нас подслушала?
– Я сказал полиции все, что им нужно знать, Стеф. – В его голосе послышался холод. – Она была сумасшедшей. И не стоит думать о том, что она сказала. Мы ее почти не знали. И она не знала нас. Такова правда. Зачем все усложнять?
В комнату вошла миловидная молодая брюнетка и вручила нам по пластиковому стаканчику с хорошим на удивление черным кофе.
Когда она ушла, Марк вздохнул и взял меня за руку.
– Прости, что говорил так резко. Все будет в порядке, Стеф. Мы переживали и худшее.
Я опустила голову Марку на плечо. Видимо, я задремала, но мне ничего не снилось.
Капитан наконец-то вернулась и попросила прощения за очередную задержку. Я с облегчением увидела наши паспорта в папке, которую она положила на стол.
– D’accord. Я думаю, что должна рассказать вам кое-что. Женщина, которую вы знали как Мирей, есть в нашей базе. У нее своя история.
Марк отнял руку. До этого момента я даже не осознавала, как у меня вспотели ладони.
– В смысле «женщина, которую вы знали как Мирей»? Это не ее настоящее имя?
– Oui, простите. Это я просто… гм… неудачно выразилась. Эта женщина не раз проходила лечение в психиатрической клинике. Мы пытаемся связаться с ее семьей, а ее лечащий врач сказал, что она часто говорила о самоубийстве и уже предпринимала подобные попытки ранее. Просто на этот раз попытка увенчалась успехом.
– Как жаль… – выдохнула я, хотя, честно говоря, слишком устала, чтобы жалеть Мирей.
Марк снова взял меня за руку.
Женщина пролистала бумаги в папке:
– Конечно же, я прочла ваши свидетельские показания. Вы говорите, что она сама напросилась на ужин в вашей квартире?
– Да.
– И вы не заметили никаких предвестников того, что она собирается… гм… навредить себе?
– Нет, – ответил Марк. – Как я уже говорил, мы были с ней едва знакомы. Я встречал ее в подъезде пару раз и полагал, что она просто эксцентричная особа. Совершенно безобидная.
Капитан кивнула:
– D’accord. Похоже, она все спланировала заранее. Совершить самоубийство при вас. Выброситься из окна.
Я почувствовала, как Марк напрягся. Именно он открыл окно. Именно он так долго и настойчиво вскрывал эти ставни. Если бы он не открыл окно, осталась бы Мирей жива? Или нашла бы другой способ покончить с собой?
– Но почему она выбрала нас? – спросила я. – Мы были для нее незнакомцами.
– Кто может сказать? Эта женщина… Она была… как бы выразиться… травмирована. Больна. Мы пока еще ведем расследование, но думаем, что она жила в здании нелегально. Она не снимала квартиру под крышей.
– Так она поселилась там без разрешения?
– Oui.
– Нам придется вернуться в Париж для расследования?
– Если procureur потребует полного расследования, на это уйдет пара месяцев. Мы свяжемся с вашим посольством и поставим вас в известность, если будет necessaire. У нас есть ваши контакты. На данный момент мы считаем, что вы не причастны к случившемуся.
– Мы можем идти?
– Oui. Мы пытаемся связаться с владельцами вашей квартиры, чтобы уведомить их о случившемся.
– Ага, удачи, – буркнул Марк.
– Pardon?
– Они не самые общительные люди в мире.
Марк вкратце рассказал о наших проблемах с Пети: как они не появились у нас дома и какое странное письмо прислали недавно.
– Вот как? Понятно. На данный момент мой начальник говорит, что вы можете вернуться туда.
Я вздрогнула.
– Что?! Разве это не место преступления?
– Мы забрали оттуда все, что было нужно. Конечно, если вы предпочтете остановиться в гостинице, это ваше дело.
– У нас… нет такой возможности, – сказал Марк.
– Вас отвезти к дому?
– Non merci.
Она вручила нам паспорта и проводила до двери. Пожав ей руку, мы ушли.
– Мы не можем вернуться туда, Марк, – заявила я, едва мы очутились в коридоре.
– Я знаю. Конечно нет.
– Мы не можем там ночевать. Я не стану там ночевать. Я хочу домой, Марк. Хочу отправиться домой сегодня же.
Он обнял меня за плечи и поцеловал в макушку.
– Я знаю. Пойдем. Давай выберемся отсюда и все обдумаем.
Когда мы вышли на улицу, ярко светило солнце. Мы провели в участке больше десяти часов, но мне почему-то казалось, что все еще будет темно, будет моросить мелкий дождь, словно время для нас остановилось. Тело у меня болело, как бывает при гриппе, – сказывались последствия бессонной ночи, тревоги и выброса адреналина. И мне было холодно. Ужасно холодно. Пальто Клары осталось на диване в квартире. Я не подумала набросить его, когда нас вели в полицейский участок. Кутаясь в свитер и чувствуя себя голой по сравнению с туристами и горожанами в куртках и шубах, я плелась к станции метро и висела на руке Марка, не заботясь о том, что подумают окружающие. Марк завел меня в вагон, мы промчались по хитросплетению туннелей и, выйдя на знакомый бульвар, зашли в «Старбакс». И снова я была благодарна кафе за его тепло.
Марк купил капучино и пару круассанов (к ним мы так и не притронулись), и мы обсудили наши варианты. Лучше всего поменять билеты. Я прихлебывала кофе, едва ощущая вкус, пока Марк звонил в «Эйр-Франс» и его переключали с консультанта на консультанта.
Повесив трубку, он вздохнул.
– Если мы не купим новый билет – что невозможно в нашем случае! – то они могут посадить нас на самолет только завтра вечером.
– Я не хочу улетать завтра. Я хочу убраться отсюда прямо сейчас.
– Я знаю. – Марк опять вздохнул. – Я сделал все, что мог, Стеф.
– Прости. Я знаю, ты старался. Ладно. Ясно, что денег на гостиницу у нас нет. Может, пойдем в посольство ЮАР, скажем, что у нас проблемы, и попросим помощи?
Марк грустно улыбнулся:
– С их точки зрения, у нас есть где переночевать, Стеф. Уж наше посольство точно не раскошелится на номер в отеле. Как думаешь, твои родители смогут прислать нам денег или заказать номер онлайн?
Во мне шевельнулась вина – я не вспоминала о Хейден уже несколько часов.
– Я не хочу их беспокоить. Кроме того, они и так купили нам билеты, поиздержались.
Марк кивнул, соглашаясь:
– Хорошо. Я спрошу Клару. Она может забронировать нам номер, а мы вернем деньги, когда приедем.
Пока он звонил Кларе, я пошла в туалет. Смотреть в зеркало не хотелось, но на самом деле выглядела я не так уж плохо. Тушь не потекла, только глаза чуть припухли. По моему виду не скажешь, что я пережила шок.
Когда я вернулась за столик, Марк уже улыбался.
– Она сейчас снимает нам номер на Рю-Пигаль. Я застал ее вовремя, Клара собиралась ехать в Макгрегор, там проходят литературные чтения, и она будет выступать.
Как обычно, разговор с Кларой взбодрил Марка – никто другой так на него не влиял.
– Ты рассказал ей о случившемся?
– Да. Она передала тебе привет.
– Отлично. – Я натянуто улыбнулась.
– Нужно забрать наши вещи из квартиры. Давай ты посидишь тут, а я пока схожу?
Я любила его – за эти слова. Он устал не меньше меня.
– Нет. – Я заставила себя отыскать в глубине души спокойную, уравновешенную Стефани, которая действовала вчера вечером. Я не могла позволить ему идти туда одному. – Давай разделаемся с этим вместе.
Я старалась не смотреть туда, где вчера умерла Мирей, но мой взгляд сам собой тянулся к этому месту. К счастью, дождь смыл следы крови.
Я не смотрела на окно – как и Марк.
Держась как можно ближе к мужу, я поднялась по лестнице. Тут было тихо, будто здание затаило дыхание.
– Поговори со мной, Марк.
– О чем?
– О чем угодно. Тут слишком тихо.
– Ладно. Как думаешь, полиция уже связалась с Пети?
– Сомневаюсь. Сотрудники парижской полиции кажутся компетентными, но едва ли они наделены сверхспособностями.
Марк хихикнул, и атмосфера немного разрядилась.
– Ты готова? – спросил он, когда мы дошли до третьего этажа.
Я кивнула, но спряталась за его спиной, пока он возился с ключом. Едва мы открыли дверь, как в нос ударил едкий запах прокисшего томатного соуса. Мне не хотелось вдыхать его, словно сам воздух тут был ядовитым.
«Je suis désolé», – шепнул голос Мирей у меня в голове. За что она просила прощения? За то, что совершила самоубийство при нас? Или за что-то другое?
«Прекрати, – сказала я себе. – Не думай об этом».
Кто-то – наверное, один из полицейских – вступил в пасту, и я видела отпечаток его башмака, как заправский криминалист. Окно все еще было распахнуто. Ночной дождь намочил пол. Может, закрыть? Я увидела, как Марк смотрит на окно, но не разглядела выражение его лица. Я знала, что рано или поздно нам придется поговорить об этом. «Ты ни в чем не виноват», – хотела сказать я. Но промолчала.
– Можешь собрать вещи? Я пока проверю, забронировала ли Клара номер.
Я пошла в ванную за косметикой и шампунем, потом побросала вещи в чемоданы, не разбирая, где грязное, где чистое, не складывая рубашки Марка. Я не могла отделаться от ощущения, что если мы не покинем квартиру немедленно, то уже никогда отсюда не выберемся. Захлопнув крышки чемоданов, я вытащила их в гостиную.
– Получилось! – Марк ухмыльнулся. – Она оплатила нам номер.
– Это далеко отсюда?
– Нет. Я скачал маршрут. Ты готова?
– Да.
– Пойдем. – Он взялся за ручку чемодана с колесиками и направился к двери.
Мы уже почти спустились по лестнице, когда я поняла, что забыла пальто Клары.
– Черт!
– Что?
– Пальто Клары. Я оставила его на диване.
– Подержи чемодан, я тебе принесу.
– Нет, я сама схожу.
Я должна была туда вернуться. Прежде чем мы покинем это место навсегда, я должна была удостовериться в том, что в этой квартире бояться нечего. Безумная женщина эгоистично решила совершить самоубийство в нашем присутствии. Вот и все. Я сильная. Мне не нужен Марк, чтобы опекать меня.
И все же, открыв дверь и схватив пальто, я затаила дыхание, не решаясь смотреть на окно. Я знала, что если взгляну туда, то увижу ее в оконном проеме – призрак с окровавленным ртом и выломанными зубами, говорящий мне, что ей жаль, таким тоном, словно это угроза. Меня охватил ужас, и я бросилась бежать, захлопнув за собой дверь. Страх отпустил меня, только когда я увидела солнечный свет, проникающий из-за двери в подъезд.
– Все в порядке? – спросил Марк, когда я вышла к нему во двор.
Я утратила дар речи. Кивнув, я постаралась успокоиться, застегивая пальто. Глупо. Я позволила воображению сыграть со мной дурную шутку – я почти не спала, мой мозг сходил с ума от усталости и шока. Вот и все. Достав пару таблеток урбанола, я бросила их в рот. Они начали действовать, когда мы прибыли в гостиницу – маленький уютный отель, увитый виноградными лозами. Холл был выложен подделкой под мрамор, стол администратора потрескался и вздулся пузырями краски.
– Вроде бы ничего, – сказал Марк.
Я попыталась улыбнуться.
Администратор, немолодой уже араб, тепло приветствовал нас, и Марк рассказал о брони номера.
– D’accord. Вы не сможете въехать до двух, но, если хотите, оставьте тут чемоданы.
Мы переглянулись. Нужно убить три с половиной часа. Это мы можем. Бывало и хуже.
– Все в порядке.
Марк назвал нашу фамилию, и администратор повернулся к компьютеру:
– Non. Извините. На это имя ничего нет.
Марк объяснил, что наша подруга оплатила нам номер, и попросил проверить, может быть, номер забронирован на имя Клары.
– Non. Извините.
– Это отель «Три птицы», верно? «Trois Oiseaux»?
– Oui.
Я видела, что Марк едва держит себя в руках. Принятые таблетки подавляли мою тревогу.
– Подождите. – Марк достал телефон и открыл электронное письмо Клары с подтверждением бронирования. – Вот, смотрите. – Он передал телефон администратору.
Тот вздохнул и сочувственно покосился на меня.
– Теперь я понимаю, что случилось. Видите ли, ваша подруга забронировала номер на март. Сейчас февраль. Произошла ошибка, я полагаю.
– Вы можете изменить даты?
Администратор виновато пожал плечами.
– Mais, non. Бронирование сделали через сайт, предоставляющий скидку. Дату должна изменить ваша подруга.
– Можно что-то сделать с вашей стороны?
– Мне очень жаль, monsieur, mais non. Вы можете заплатить сейчас и снять комнату, если у вас есть кредитная карта. У нас найдутся свободные номера.
Марк хлопнул рукой по столу от злости, но администратор сохранял все то же сочувственное выражение лица.
– Это невозможно. Я могу воспользоваться вашим вай-фаем?
– Конечно.
Я присела на стул рядом с запылившейся китайской розой из пластмассы. Кофе из «Старбакса» жег мне желудок.
Марк все пытался дозвониться Кларе.
– Она не отвечает. Наверное, уже уехала в Макгрегор.
– Позвони еще.
– Я оставил ей три голосовых сообщения, Стеф. Черт!
Марк запустил пятерню в волосы. Ему срочно нужно было побриться.
– И что теперь? – спросила я.
Но я знала ответ на этот вопрос.