Глава 20
– А это-то еще зачем?
В последнее время мы с Рейчел фактически только тем и занимаемся, что бесконечно женимся.
– Так получается, что после каждой вашей женитьбы мы избавляемся от очередных проблем, – пояснил он.
Вообще-то от очередных проблем избавляемся мы с Рейчел. И все-таки рациональное зерно в словах Теда есть. Все мы зависим друг от друга и, избавляясь от своих проблем, других избавляем тоже.
– Головешка, ну и как ты все это себе представляешь? – спросила Рейчел. – Что-то я поблизости ни храмов, ни жрецов не наблюдаю. Ладно, с храмом все проще: разберем наше укрепление и выстроим из него храм. Но где взять хотя бы самого захудалого жреца? И вообще, что это нам даст?
У Теда на все был готовый ответ:
– В храмах, впрочем, так же как и в жрецах, необходимости нет. Ведь у нас есть Элекия – богиня семейного счастья. И кому, если не ей, такую клятву приносить?
– Ну хорошо, а что это нам даст?
– Вы избавляетесь от очередной проблемы, которая заключается в том, что мы не можем выбраться из этой ловушки. А за компанию и все мы. Ну так что? Лео, ты согласен?
Я лишь устало махнул рукой. Прав Головешка или нет, ничего непривычного мне не предстоит.
– Рейчел, а ты?
– Мне нужно подумать, – сказала она.
– Как «подумать»? – Ответ девушки стал для Теодора такой неожиданностью, что он даже головой тряхнул, не веря своим ушам. – И долго ты собираешься думать?
– Еще не знаю. Может, неделю. А может, и месяц понадобится. Слишком ответственный шаг в моей жизни, не обжечься бы потом.
– Рейчел, ты чего? Нам целый месяц тут торчать, из-за того, что тебе надо подумать?! – Наивности Головешки, который принял слова Рейчел на веру, с лихвой хватило бы на всех остальных. – Что тут думать? Ты только посмотри, какого ты себе жениха урвала! – начал горячо расхваливать меня Головешка. – И умный, и пригожий, и Счастливчик к тому же. А уж как он тебя любит!
– Ты так считаешь?
– Точно тебе говорю!
– И верно: чего это я? Ладно, согласная я выйти за Лео замуж.
Головешка, вероятно, опасаясь, что та вдруг передумает, схватил нас обоих за руки и потянул за собой к статуе богини. Установив нас перед ней, сам он встал за Элекией.
– Лео, согласен ли ты сделать Рейчел своей женой, любить ее всю жизнь, носить на руках и так далее?
Я понятия не имел, что именно подразумевал Головешка под «и так далее», но все же кивнул.
Затем спохватился, что кивка будет мало, и добавил: «Да!»
– А ты, Рейчел?
– Что именно «я»? В чем я должна быть согласна?
– Ну как это в чем? Обещаешь ли ты любить Лео, холить, нежить, лелеять, вкусно кормить, штопать ему рубахи, воспитывать его детей, не обделять ласками, не ругать по пустякам и быть верной?
– Обещаю. Разве что на руках его носить не собираюсь – для этого я слишком хрупкая.
Выйдя из-за статуи, Головешка торжественно провозгласил:
– Богиня Элекия объявляет вас мужем и женой. – И тут же с надеждой посмотрел на врата – открываются те, нет?
Видя такую его реакцию, мы с Рейчел не смогли удержаться от улыбок. Благо что они вполне сошли за счастливые улыбки молодоженов.
Увы, но врата даже не шелохнулись.
– Головешка, а поцеловаться? – спросила Рейчел.
– Что «поцеловаться»?
– После того как ты, вернее, богиня Элекия объявила нас мужем и женой, ты обязан был добавить: можете теперь поцеловаться.
– А вы что, до сих пор еще не нацеловались? Ну, поцелуйтесь тогда.
Судя по Головешке, после того как его план не сработал, интерес к обряду бракосочетания он утратил полностью.
Глядя на нас со стороны, Блез обхохатывался. Гаспар лишь кивал головой: мол, в умственных способностях Теодора сомнений у него не возникало никогда.
– Лео, а ты чего такой задумчивый? – сразу же после брачной церемонии подошел ко мне Блез. И с надеждой спросил: – Что-то придумал?
– Есть у меня одна мысль… – неопределенно ответил я.
– И какая именно? Может, необходима помощь?
Без помощи мне точно было не обойтись.
– Помнишь, что ты нашел в той нише? – Движением головы я указал, что именно имею в виду.
– Конечно, помню. И чем это может нам помочь?
Опытный скалолаз Блез, чтобы не терять времени зря, успел исследовать все скалы поблизости. В надежде найти щель наподобие той, что вела к сокровищам. Но на этот раз он пытался отыскать путь к свободе.
– Вполне возможно, – рассуждали мы, – рычаг для открытия врат находится с другой стороны, и стоит только до нее добраться!..
Он-то и обнаружил нишу в стене, к которой когда-то вела лестница. Сама она давно уже обвалилась, предоставив нам строительный материал для укрепления, и теперь к нише было трудно попасть. Но не невозможно, что Блез и продемонстрировал. Ничего стоящего он в нише не обнаружил. Там вообще ничего не было, кроме круглого каменного постамента высотой по колено. Сам постамент никакого интереса не представлял бы, если бы не одно «но»… По центру его имелась выемка глубиной с ладонь, тоже в форме окружности, диаметром – как если бы сложить руки перед собой в кольцо. Мало того, в большой выемке было и еще четыре выемки, но поменьше, и все одинаковой глубины. Забравшись туда, чтобы все это увидеть собственными глазами, я подумал, что где-то уже это видел. Мысль мучила меня долго, пока, стоя перед богиней Элекией, я не вспомнил: основание у статуи полностью совпадает с увиденным мною в нише.
– Чего уж проще, – сказал Блез, после того как все меня выслушали. – Давайте поднимем туда Элекию и установим. Может, она и есть ключ к вратам?
Я и сам склонялся к такому же мнению. Но поднять статую наверх будет чрезвычайно трудно, настолько она тяжела. А что, если нам поступить по-другому?..
– Сделаю, – пообещал Гаспар, когда понял, что от него требуется. – Дерева бы хватило.
Дерева хватило; правда, пришлось укоротить и без того пострадавшую мачту еще на локоть.
То, что соорудил Гаспар, больше всего походило на крышку от бочки. С той лишь разницей, что здесь имелось четыре выступа, которые и должны были войти в углубления.
На этот раз в нишу в скале полезли мы вчетвером, оставив Рейчел с Барри присматривать за хозяйством.
Круг, сооруженный Гаспаром, в выемку лег идеально.
– Вставай в центр, – сказал ему я, – а мы на тебе повиснем. Но не все сразу, по очереди, чтобы не переусердствовать с весом. Возможно, он тоже имеет значение.
Последним на Гаспаре повис Головешка. Красный от натуги Гаспар кряхтел под тяжестью наших тел, но упрямо держался.
– Все, хватит, – наконец заявил я. – Не сработало.
– Лео, может быть, мне тоже к вам подняться? – крикнула снизу Рейчел. – Чтобы добавить Гаспару веса.
Конечно же рисковать жизнью женщины, на которой был четырежды женат, я не стал. Ведь могло случиться и так, что пол под нами провалится.
– Сами справимся.
В конце концов, можно обвешаться камнями, и еще Гаспара ими загрузить. Можно, но не стоит: наш общий вес и без того получался тяжелее статуи.
– Обидно, – сказал Блез. – Столько было надежды! Может, еще попробуем?
– Попробуем, – согласился я. – Только теперь очередь висеть на мне.
Затем повисели на Блезе. Тому досталось тяжелее всех, поскольку мы решили нагрузиться камнями. И снова безрезультатно.
– Ну что, спускаемся? – Головешка, на котором в связи с его субтильным телосложением висеть не стали, выглядел бодрее всех.
– Спускаемся. Перекусим, подумаем, а там, глядишь, нас еще какая-нибудь идея посетит.
– Лео, – Блез продолжал сидеть, все еще с трудом переводя дыхание, – возможно, мне показалось, но…
– Что «но»? – живо поинтересовался я.
– В общем, почудилось мне, что эта крышка подо мной в сторону провернулась. Именно провернулась, а не утопилась, как мы на то рассчитывали. Может, ее не утопить надо, а именно провернуть?
– Провернуть, говоришь?.. – Весь мой предыдущий опыт общения с механизмами Прежних показывал, что такой вариант тоже имеет полное право на существование. С ними вообще быть полностью уверенными в чем-то нельзя, слишком они хитроумные. – Ну что ж, давайте попробуем провернуть. Гаспар – в круг! Блез, Головешка, повисните на нем, а я попробую вас провернуть.
Как Гаспар ни упирался ногами, но проворачивался только он сам: крышка оставалась неподвижной. Другие варианты – когда в круг вставали я или Блез, а остальные либо висели на нас, либо пытались прокрутить, – неизменно давали тот же результат.
– Без толку, – болезненно морщась, заявил Блез, которому Гаспар едва не провернул руку в плечевом суставе. – Хотим мы того или нет, но от этой идеи нам придется отказаться.
– От этой – да. Вернее, лишь от той ее части, в которой мы используем вес своих тел. Но не вообще!
– Ты что-то придумал, Лео?
– Ничего нового. Кроме того, что на этот раз мы поднимем сюда богиню Элекию и используем ее вытянутую вперед руку в качестве рычага.
– Тяжело ее будет поднять сюда, – обреченно вздохнул Головешка, который жутко не любил иметь дела с тяжестями. Кроме тех, которые образуются от набитых золотом карманов или от большого количества выпитого пива в животе.
– Тяжело. Но придется.
Нам действительно пришлось нелегко. Рейчел внизу страдальчески морщила лоб, наблюдая, как Головешка использовал для того, чтобы уцепиться за статую, грудь богини. Морщила, но молчала. Наконец, Элекия наверху все же оказалась.
– Так, в какую сторону будем ее устанавливать? – спросил Головешка.
Вообще существовало четыре варианта ее установки, но я не задумался даже на миг:
– В какую сторону нам нужно попасть? Так пусть она туда рукой и показывает.
– Но если все сработает, и она провернется, может случиться так, что Элекия начнет указывать в противоположную от требуемой нам стороны, – засомневался Блез.
– Если все сработает, пусть куда угодно показывает, – резонно заметил Гаспар.
– Так, – заявил я, видя, что все ухватились за Элекию, чтобы начать ее проворачивать, причем Головешка – опять за грудь. – На руку ей сильно не давите, иначе погнем.
Головешка нехотя уступил одну грудь Элекии Блезу: упирайся, мол.
– Ну что, надавили?
Некоторое время не происходило ничего. Затем где-то внизу раздался довольно громкий щелчок, Элекия вздрогнула и начала проворачиваться. Причем не сама, а вместе с той частью пьедестала, который мы и стремились привести в движение.
– Получилось! – радостно завопил Головешка, как будто мы сами этого не видели.
Еще пол-оборота – и Элекия продолжила вращаться уже сама, без всякой нашей помощи. Мало того, она исчезала на наших глазах. Вот она опустилась уже до середины бедер, до талии, но останавливаться и не думала.
– Этак она себе и руку вверх загнет, – заметил Блез. – А мы-то беспокоились, что ее повредим!
– Кто же мог знать? – ответил ему Головешка. – Хотя жалко: Элекия – само совершенство.
Невольно я взглянул на Рейчел. Ее фигура и фигура Элекии – точные копии. Недаром же богине так идеально подходили все ее наряды.
– Все, сейчас рука начнет загибаться.
– Если сама статуя не остановится.
Но нет, не произошло ни того ни другого. Перед тем как рука должна была упереться в край образовавшегося колодца, она вдруг начала подниматься вверх. Причем я готов был поклясться: подниматься рука стала, когда до края еще оставалась ширина в пару ладоней. Такой Элекия и исчезла: с поднятой над собой рукой, будто передавая нам тем самым свой последний привет.
– Прощай, Элекия! – прошептал я, в тот самый миг, когда она исчезла полностью, а невесть откуда выдвинувшаяся сбоку крышка прикрыла ее сверху.
– Ну вот, и статую мы потеряли, и толку с этого ноль, – грустно сказал Головешка.
Причем совсем непонятно было: то ли он грустит о статуе, которую можно было бы выгодно продать, о расставании с ней вообще, или о том, что толку с этого не было.
И тут, словно услышав его, врата дрогнули. После чего раздался такой скрежет, что уши у всех заложило, и створки начали расходиться.
– Все вниз! – скомандовал я. – Нельзя терять ни мгновения! Быстро грузимся на корабль, и в путь.
– Лео, к чему такая спешка? Сначала его нужно загрузить сокровищами. Сколько весила статуя? Представляете, как много золота мы теперь можем взять вместо нее!
В чем-то Головешка был прав, но кто бы осмелился утверждать, что после того как врата распахнутся во всю ширь, их створки не сойдутся вновь? Причем сделают это намного быстрее? С другой стороны, когда золото было лишним?
Видя мое сомнение, Головешка продолжил:
– Его даже собирать не придется, я на всякий случай в мешки его сложил. Не все, конечно, слишком его там много, но вполне достаточно для того чтобы, лишившись статуи, мы ничего не потеряли.
Раздумывал я буквально мгновение.
– Хорошо. Теодор, Гаспар, вы за золотом, остальные на корабль.
Ничто так не сближает, как совместный труд. И возможно, отношения у них после него наладятся, пусть и немного.
Мы с Рейчел и Блезом нервно ждали эту парочку на корабле. Я оказался прав: распахнувшись, врата вновь начали закрываться, а эти двое все не появлялись. Время уходило, пора уже было отчаливать, я нервно мерил палубу шагами от края до края.
– Лео, может быть, мне сходить и посмотреть? – предложил Блез.
– Иди, – не раздумывая, согласился я. – Можешь даже пнуть их обоих, если они от жадности там застряли.
– Ты чего такая грустная? – спросил я у девушки, когда Блез исчез в щели.
– Ощущение такое, будто близкую подругу потеряла, – призналась Рейчел.
У меня от богини Элекии тоже остались самые приятные воспоминания.
– Рейчел, – осторожно поинтересовался я, – тогда, когда мы только подняли богиню со дна, о чем ты с ней разговаривала? Или просила.
Девушка неожиданно смутилась:
– Все-таки она – богиня семейного счастья. Вот я попросила у нее, чтобы у нас с тобой все было хорошо.
– Насколько хорошо?
– Ну, чтобы мы с тобой поженились, – окончательно смутилась она.
Так вот, оказывается, с чем связаны наши бесконечные женитьбы! Признаться, такая мысль в голову однажды мне уже приходила, и теперь я лишь получил ее подтверждение.
– А насчет сокровищ разговора с ней не было?
– Насчет сокровищ – нет.
Значит, сокровища – это собственная инициатива Элекии. Все-таки она еще и богиня достатка. С другой стороны, первые сокровища мы нашли до встречи с ней. Но, как бы там ни было, хорошо, что их у нас много, и я посмотрел на Блеза, который нес на себе мешок, из которого струйкой сыпались золотые монеты. Блез не мог бежать, а только шел, настолько тяжела была его поклажа, но смеялся он в голос.
Следом за ним показались и Головешка с Гаспаром. У Головешки заплетались ноги, хотя мешок у него был куда меньше гаспаровского. Но оба одинаково красные, со злыми лицами.
Я взглянул на закрывающиеся врата: время еще есть, успеваем.
– Что там случилось? – поинтересовался я, помогая Блезу сначала подняться по сходням на борт корабля, а затем скинуть с себя мешок.
– Лео, это надо было видеть! – вновь рассмеялся Блез. – Этот недоделанный пират застрял со своим мешком в проходе. И сам пролезть не может, и Гаспар остался внутри. Гаспар пытался его мешок проре́зать, чтобы оттуда высыпалась часть золота, но тот ногой его, ногой! Оба орут друг на друга, договориться не могут… Это надо было видеть, – повторил он, после чего, потеряв от смеха последние силы, сполз на палубу.
Гаспар добрел сам, но Головешке мне пришлось помочь донести его ношу.
– Все, отходим, – сказал я, когда мы все оказались на корабле.
Головешка, у которого ноги ходили ходуном от усталости, неожиданно возмутился:
– Лео, ты чего?! Еще одну ходку вполне успеваем!
– Нет, – твердо заявил я. – Блез, отдать концы!
– Есть, капитан! – И, чтобы не терять времени, перерезал веревку, которая соединяла нас с берегом.
Гаспар уже наготове стоял возле мачты, чтобы по команде поднять парус, когда Головешка неожиданно стал хлопать себя по карманам, после залез за пазуху, старательно там порылся и вновь принялся за карманы. Мало того, он вдруг стремительно рванулся к удаляющемуся берегу, прыгнул и через мгновение был уже там.
– Тед, ты куда?
– Я сейчас! Перстень выронил, – на бегу пояснил он.
– Какой еще перстень?
– Такой, как у Рейчел. Только не такой, – донеслось уже издалека.
На какое-то мгновение мы все застыли, настолько быстро все произошло.
Первым опомнился Блез:
– Что будем делать, Лео? Еще немного, и мы уже не сможем протиснуться во врата.
– Пускай тут и остается, – зло сказал Гаспар. – Чахнуть над златом. – После чего добавил: – Упырь!
Почему именно упырь, я понять не смог, но решение для себя уже принял:
– Блез, Гаспар, ведите корабль сквозь врата.
– А ты?
– Буду его спасать.
Получилось у меня так непреклонно, что никто даже возражать не стал. Лишь Рейчел попросила:
– Лео, ты, главное, сам не задерживайся. Не получится сейчас – мы его потом спасем, вот же он жадина!
Несясь к щели в скале, я все наделся, что Головешка вот-вот из нее покажется, и мы вместе побежим обратно. Но такого не случилось, и потому пришлось притискиваться в узкий проход.
– Головешка, ты где? – едва оказавшись внутри, заорал я. – Ты живой?
В пещере стояла кромешная мгла, «ночник» остался у Гаспара на голове, и потому разглядеть хоть что-нибудь было невозможно.
– Живой я, Лео, живой… – с кряхтеньем раздалось где-то недалеко от меня. – Выбраться только не могу.
– А что с тобой произошло? – Спрашивая, я вовсю шарил вокруг себя, пытаясь его обнаружить.
– Меня золотом из сундука засыпало, когда я случайно его задел. Причем так, что даже ногами не пошевелить.
– Перстень хоть нашел? – Одновременно ухватывая его за руки и потянув их на себя.
– Ты знаешь, Лео, когда меня уже засыпало, я вдруг вспомнил, что тот в мешке лежит, на самом верху.
Один рывок, другой, третий ничего не дали. Время уходило, и тогда я решился на рывок такой силы, что должно было случиться одно из двух: либо Головешка освободится от завала, либо его оторванные руки окажутся в моих.
Наспех принятые решения никогда и никого до добра не доводили. Так случилось и со мной. На этот раз Головешка пошел так легко, что я невольно завалился на спину. Хуже того: Тед пролетел надо мной и, судя по звуку, ударился о стену.
– Головешка! – позвал его я, но тот безмолвствовал.
И мне не оставалось ничего другого, как подхватить его на руки и бросить к щели. Опасаюсь, что, когда мы сквозь нее протискивались на волю, Тед получил по своей многострадальной голове еще раз, а то и несколько.
– Лео, давай быстрее к нам! – услышал я, как только выбрался наружу.
Наш корабль находился точно между врат, которые приблизились к нему почти вплотную.
Бегать так быстро с грузом на плечах раньше у меня не получалось. Впрочем, как и плавать.
И каково было мое облегчение, когда руки Гаспара и Блеза вытянули нас на палубу.
Врата захлопнулись рядом с кормой так близко, что едва не разбили в щепки перо руля.
– Кто это так его? – спросила склонившаяся над Тедом Рейчел. – У него на голове шишка в ладонь не вмещается!
– Очень надеюсь, что это был Лео, – пробормотал Гаспар. – Головешке только на пользу будет.
Он не рисковал ничем, поскольку Тед по-прежнему был без сознания.
– Придет в себя – сам расскажет, – ответил я, все еще не веря, что обошлось. – Рейчел, ну как он? Насколько все серьезно?
– Скоро очнется, – ответила та. – Причем Гаспар полностью прав: хорошо бы – на пользу.
На пользу не на пользу, но эту проблему надо решать. Иначе Тед со своей жадностью обязательно нас когда-нибудь погубит. Раньше все было проще: алчность Головешки компенсировалась его трусостью. Но не сейчас.
– Рейчел, ты однажды сказала, что твой перстень может излечить и от жадности…
– Ты считаешь?..
– Считаю! Делай поскорее нужный узор из камней и надевай перстень на него, пока он еще без сознания. Проснется, совсем другим человеком будет. Как вы считаете, правильный ход? – обратился я за поддержкой к Блезу и Гаспару.
Оба кивнули, а Гаспар даже сказал:
– И не сомневайся, Лео!
– Рейчел, поторопись! – повысил я голос, когда Головешка вдруг пошевелился: явный признак того, что он скоро очнется.
– Сейчас, Лео, сейчас! – ответила мне Рейчел, едва слышно бормоча: – Так… топаз сюда, бриллиант влево, теперь изумруд… Все, готово.
Головешкину руку я держал наготове. Миг, и перстень на ней оказался. На всякий случай я зажал ему пальцы в кулак. Брыкнется – перстень слетит, упадет в воду, и тогда все. Тогда хоть самого Головешку вслед за ним за борт выкидывай. Потому что от перстня толку много, а от него – практически одни проблемы.
– Ну все, наверное, хватит. – Через некоторое время я стянул перстень. И пояснил: – Совсем оставлять его без жадности никак нельзя. Иначе он деньгами разбрасываться начнет, а в этом тоже ничего хорошего нет.
– Пьяный Головешка и сейчас так делает, – ухмыльнулся стоявший за румпелем и управляющий кораблем Блез, и он был прав.
– Держи, Рейчел, – протянул я ей перстень обратно. – Все, можешь его в чувство приводить.
– Лео… – Рейчел взглянула на перстень и слегка побледнела. – Представляешь, я немного узоры спутала. Ну точно, он неправильный: топаз и изумруд должны были по-другому стоять.
– А от чего этот узор излечивает? Или что дает?
– Вот этого я не знаю. – На Рейчел было больно смотреть. – А всё спешка, спешка…
Тут-то, придя в себя, Головешка и открыл глаза.
