Глава 33
Семейный ужин в компании ледяных… не к добру
Воскресное утро было солнечным и сухим, и это не могло не радовать – все же бегать в хорошую погоду неизмеримо приятнее, чем в дождь. Мышцы болели не так сильно, как вчера, тропа казалась почти родной, и я бежала по ней легко, не сбивая дыхания. До злополучного бревна и последующих мучений оставалось метров триста, можно было подвести итоги сумасшедших дней и поразмыслить.
Сегодня ледяные так уверились в моих силах, что отправили на пробежку в одиночестве. Впрочем, у бревна меня будут ждать… причем оба. Одна – в роли суровой наставницы, второй – в роли стража.
Два дня, прошедшие со знаменательного решения бабушки начать мое домашнее обучение, выдались чрезвычайно насыщенными. Оказалось, что быть единственной ученицей у шести наставников дело хлопотное, грозящее членовредительством и нервными срывами.
Каждый стремился передать свой драгоценный опыт, довести мои действия и знания до идеала, и все это в рекордно короткие сроки. Мое состояние практически не учитывалось. В итоге временами мне хотелось кого-нибудь убить или заморозить, что в моем случае означало одно и то же.
Голова пухла от количества сведений, поправок, правил. И пока только мешала, а не помогала память дара, всплывая внезапными, но крайне бесполезными озарениями. Лазарита утешала, говоря, что это временно и потом я научусь вызывать нужные сведения, но пока хаос раздражал до… замороженного в чашке чая, до покрытых изморозью перчаток, до подмерзшей лужицы, на которой я благополучно и растянулась вчера днем.
Страж у меня, слава Трехликому, был пока один. Второго задержали срочные семейные дела, и он обещал прибыть завтра. Бабушка недовольно поджала губы, но кандидатуру менять не стала. А мне пока и одного Лайза было достаточно, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке.
После пары совместных тренировок стало ясно, почему Лазарита медлит с выбором стража.
Доверие… Перестать вздрагивать, когда его тело касается меня. Не дергаться, когда рука оказывается на талии, а спокойный голос над ухом объясняет, в чем была ошибка, и направляет тело в нужную сторону. Не затаивать дыхание, падая спиной назад и гадая, поймает или нет. Не сжиматься от неловкого смущения, не краснеть, не вести себя полной дурой и думать о тренировке, а не о красивом парне, который все время рядом.
А еще не корить себя, потому что все равно сравниваешь одного с другим.
От Лайза я ожидала худшего. Представлялось эдакое боевое ухаживание, приправленное силовыми нагрузками, но вышло все по-другому. Лайз – страж и Лайз – гость семьи оказались двумя разными людьми. И страж в исполнении Лайза нравился мне гораздо больше, чем намеки на грани приличия Лайза-гостя.
Он никогда не повышал голос, не выходил из себя при виде даже самых глупых моих ошибок. Терпеливо повторял одно и то же, раз за разом добиваясь правильного выполнения. И еще не дергался, когда от меня разило холодом и я начинала злиться. А злилась я, увы, часто и много. Слишком много для когда-то уравновешенной княжны.
Непросто из любимицы родителей и лучшей ученицы гимназии оказаться неучем. И я прекрасно понимала, почему бабушка настаивала на домашнем обучении. С моим уровнем подготовки мне пришлось бы идти в младший класс. Позор для княжны… Впрочем, от княжны во мне практически ничего и не осталось. Так, крохотный уголок души, куда я почти и не заглядывала. Все остальное принадлежало ледяной – сильной, жесткой и немного циничной.
Осознание собственной отсталости подстегивало лучше любого стимула. Я позволяла себя жалеть только вечером в подушку, а днем стискивала зубы, задирала повыше подбородок и работала, работала, работала до изнеможения, до кругов перед глазами и трясущихся рук и ног.
Кроме меня на тропе тренировались и гвардейцы. Большинство из них проживали в деревне вместе со своими семьями, но каждое утро собирались здесь на пробежку, а затем уходили на тренировочный полигон, который был построен для них недалеко от деревни.
Сложившаяся здесь годами воинственность органично встраивалась в мирную жизнь. Утром – тренируешься, днем – на поле или со скотиной, вечер проводишь с семьей. Летом тренировки переносились на вечер, а зимой могли и целый день заниматься. Молодежь до двадцати пяти лет была на постоянной службе по разбросанным среди гор и на побережье форпостам.
Кроме стражей и ледяных воевать в этой стране, и воевать хорошо, мог любой, будь то крестьянин, рабочий или торговец. Мальчиков с детства учили обращаться с оружием, каждые полгода все мужчины по очереди, вне зависимости от рода занятий, отправлялись на недельные сборы, сдавали зачеты и обновляли в памяти военную науку. Осенью и зимой проводились большие военные игры, на которых собиралось полстраны.
Осенние были своего рода личным зачетом стражей и ледяных. Хотя последние годы леди все меньше в них участвовали, предпочитая больше смотреть да выбирать. Не зря большинство свадеб проходили после осенних игр.
На зимних соревновались семьями. Каждая долина выставляла команду молодежи. Прописывался сюжет: нападение противника, блокировка страны и так далее. В игру включались все, от разведки до членов Совета. Эдакие всеобщие военные учения.
Каждая населенная долина представляла собой небольшой гарнизон с тренировочным полигоном под управлением семьи. Дитрих был одновременно и главой семьи, и управляющим, и командиром гарнизона. Только ледяные со стражами не были в его прямом подчинении.
Боковые ветви семьи жили в деревне и в нескольких хуторах, разбросанных по долине. Пятнадцать ледяных со стражами, примерно треть от общего количества ледяных нашей семьи, пребывали на дежурствах и боевых выходах. И это при том, что некоторые семьи выставляли по пять десятков. Зато на побережье у нашей семьи был крупный завод, несколько мелких предприятий и фирм, объединенных в торговый дом Таль-Сорецки. Всем этим заправлял младший сын бабушки, постоянной проживающий в Фареи – втором по величине после столицы городе ледяных. Да и Шарн, сын Дитриха, большую часть времени проводил там же, активно работая на благо семьи.
Как с горечью пояснила бабушка, наша семья не могла похвастаться большим количеством ледяных и стражей. Так уж повелось, что мужчины Сорецки больше тяготели к торговле, а девочки рождались реже мальчиков.
Дитрих не приводил точных цифр, но я подозревала, добрая половина мужского населения страны – это армия, элиту которой составляли стражи с ледяными. А вторая, «мирная» половина легко могла заткнуть за пояс лучших вояк Южной Шарналии.
И вот теперь я часть этой огромной тюрьмы, в единственной камере которой томится проклятый. Княжна-тюремщица – «отличный» выбор жизненного пути. Наверное, прав был дед, когда хотел уберечь меня от всего этого. Но, видно, от судьбы не уйдешь…
Сегодня утром меня ждала на подоконнике белая роза. Как она попала за закрытое окно, осталось для меня загадкой, но настроение поднялось. И на разминку я выбежала, едва чувствуя землю под ногами. И не пугали занятия, которые никто не посчитал нужным отменить в выходной день.
Незримая поддержка Тореса придала сил и избавила от сомнений. Я – любима. Что может быть лучше? Вместе мы преодолеем все. И неприязнь семьи, и навязанных мне стражей, и…
Только сейчас подумала, что ничего не знаю о Таль-Акерси. Как они отнесутся ко мне? Впрочем, здесь, в горах, муж ледяной приходил в семью жены, а не наоборот. Так что мне не нужно беспокоиться, как отнесется ко мне будущая свекровь, а вот Торесу придется нелегко. У бабушки непростой характер.
Мысли невольно свернули на сегодняшний ужин. Надеюсь, все останутся живы. Я несколько раз подступала к бабушке с расспросами, но она упорно отмалчивалась, не желая раскрывать подробности. Можно будет делать ставки по составу приглашенных. Если приедет один Торес, его кандидатуру в мужья никто не рассматривает всерьез, если кроме него ожидается Мать семьи Акерси, то у меня есть шанс выйти замуж за любимого.
Сзади раздался дружный топот. Я замедлила бег, пропуская гвардейцев. Несколько человек обернулись, бросив на меня любопытные взгляды. И я искренне порадовалась, что мы тренируемся отдельно. Хватит с меня Лайза, который все тренировки не сводит с меня глаз. И главное, совершенно непонятно, что он в эти моменты думает. Поразительная способность «держать лицо» без следа эмоций.
А вот и он. Стоит около бревна, брови нахмурены.
– Я хочу, чтобы завтра ты была первой.
Это он о гвардейцах? Но мы же не на соревнованиях!
– Айрин, мы – лучшие. Всегда и везде. Запомни это. – Лазарита нетерпеливо постучала носком сапога по камню. – Начнем?
Я выдохнула, мысленно досчитала до десяти. И полезла на бревно. Спорить было глупо, как и доказывать что-то. А вот пройти тропу без ошибок хотелось. Хотя бы ради того, кто появится в поместье сегодня вечером.
Вечерний поезд замедлился, подъезжая к долине Сорецки. Звонкий гудок разрезал сумеречную тишину. Я вздрогнула, нервно сжала в руках нижнюю юбку. Взгляд заметался между разложенными на кровати нарядами. Он уже здесь, а я все еще не готова!
И что же надеть? Белое платье? Привычные штаны с курткой? Юбку с нежно-розовой блузкой? Или?..
Я так увлеклась учебой, что пополнение гардероба целиком возложила на жену Дитриха, которая с радостью вызвалась помочь. Две портнихи обшивали нашу семью и сейчас усердно трудились над моими нарядами.
Возложила. И что в итоге? Спирфея выросла на побережье, где ввиду жаркого климата были приняты легкие и весьма открытые наряды. А я поняла это только сегодня, когда мне были с гордостью продемонстрированы новые туалеты.
Юбка… Колени она прикрывает, да и только. Блузка в противовес ей закрытая, со строгим воротничком, но прозрачная ткань разрушала всю строгость наряда… Будто голая, честное слово.
Бросила нервный взгляд на платье. Длина приличная, в пол. И декольте довольно скромное. Я бы даже сказала, его можно носить без корсета. Мой выбор был почти сделан в пользу платья, но ровно до момента его примерки. Нижних юбок там не полагалось вообще. Никаких. И ткань облепила бедра как вторая кожа. Нижние воланы, колышущиеся у ног, смотрелись издевкой.
Не то. Все не то.
Ну не надевать же домашнее платье? Если на обеде будет родня Тореса, то какое впечатление я на них произведу своим легкомыслием или пренебрежением к торжеству?
Было еще одно платье. То, в котором я ходила на первое в своей жизни свидание. Но Торес меня в нем уже видел, а мне хотелось сегодня быть неотразимой, скромной, изящной и элегантной. Непростая задача для обладательницы гардероба, в котором преобладают штаны, куртки, рубашки и свитера.
Дверь распахнулась, и в комнату без стука влетела Лазарита.
– Еще не готова? – Она с ходу оценила ситуацию. – Почему не позвала Лигаду? Она бы помогла с платьем.
– Лигада скоро придет, чтобы сделать прическу, но… – Я прикусила губу.
– Не знаешь, что надеть? – хмыкнула ледяная. – Нашла проблему. Надень кивойт. – И, видя недоумение на моем лице, пояснила: – Парадный костюм. Ты же ледяная. Имеешь полное право.
Кивойт. Тонкая рубашка и облегченный вариант короткой куртки, с вышитым на спине символом дома. Обтягивающие бедра штаны. Короткие волосы, прямой взгляд и высокие сапоги вместо изящных туфель. Куда ты катишься, княжна? К чему стремишься? И как не потерять себя среди этого?
Акерси неспешно входили в дом. Я стояла в гостиной за спиной Нуреи, стараясь выглядеть спокойно и безмятежно, между тем внутри скручивался от волнения тугой узел. Дрожь становилась все сильней, словно некто невидимый дергал за струны души, заставляя их вибрировать в бешеном темпе. Подозреваю, дай мне сейчас в руки револьвер, я и с пяти метров промахнусь.
Холодные пальцы рук безуспешно пытались нащупать подол платья, натыкаясь на грубоватую ткань штанов. Под полурасстегнутой курткой пряталась та самая рубашка из тончайшей прозрачной ткани. Это был компромисс между княжной и ледяной. С волосами особых вариантов не было. Лигада подровняла и уложила концы, закрепив по бокам пряди заколками, украшенными драгоценными камнями.
Кожаный браслет, подаренный Лазаритой. Подвеска на цепочке – наследство от бабушки, вот и все мои украшения сегодня.
Мельком взглянула на себя в зеркало. Бледная, глаза ярко-синие и какие-то шальные, губы искусанные. Не хватает перевязи и рукоятей мечей за спиной для полноты картины: невеста встречает жениха холодом оружия. Дабы устрашился и сразу понял, кто в доме хозяин.
Лазарита из солидарности оделась так же. На память пришла сцена из детства. Несколько лет назад я гостила у кузины, когда к ее старшей сестре прислали сватов. Тогда мы надели лучшие наряды, украшения, какие только были, и с важным видом встречали сватов. Нам хотелось сразить их наповал внешним видом, чтобы родственники жениха прониклись великолепием и богатством семьи.
Сейчас, похоже, сражать будем по-ледяному. Не ошибусь, если предположу, что семья здесь оценивается количеством выставленных мечей, а не величиной бриллиантов на жене хозяина дома.
Мечи, правда, были оставлены в комнатах, но кинжал у Лазариты на боку я приметила.
Нурея, как Мать семьи, могла позволить себе любой наряд, но предпочла длинное простое платье светло-бежевого оттенка. Никаких украшений и никакого оружия. Сама простота, отточенная как лезвие кинжала.
В холле послышались приветственные голоса. Первыми гостей встречали мужчины, затем дверь распахнулась, и в гостиную вошли двое Акерси: старший и младший. Никаких женщин, стражей и ледяных дев с ними не наблюдалось.
Мне показалось, что сердце остановилось, а потом застучало редко, с гулкой силой отдаваясь в ушах. Дрожь ушла, уступив место странному спокойствию. И мир перестал существовать, замкнувшись на знакомой фигуре, стоящей в паре метров от меня.
Так непривычно было находиться среди людей и понимать, что важны только двое. Он и я. Все остальные остались в тени. Я видела, как они перемещаются по комнате, говорят что-то друг другу, смеются над шутками Сетальди, но не понимала ни слова из разговора, будто я разом оглохла и ослепла. Лишь один человек был действительно важен. И его взгляд обжигал сквозь одежду, и кожа начинала гореть под тонкой тканью рубашки.
Стало жарко, и мучительно захотелось выйти на улицу, вдохнуть ледяной воздух, прийти в себя и прекратить эту пытку огнем. Но я осталась на месте.
Что-то спросила Лазарита, ее тут же отвлек Хасар. Нурея беседовала с Сетальди, и на нас старательно не обращали внимания. Лишь один раз я вынырнула из дурмана, когда чей-то холодный взгляд ожег спину. Обернулась и заметила уходящего из зала Лайза. Шевельнулась виноватая досада, но тут же пропала. Торес вдруг оказался рядом, более того, моя рука уже лежала в его ладони, а такой родной и любимый голос спрашивал, как я себя чувствую.
– Скучаю по вас, – призналась честно. – В лесу было проще.
– Понимаю. – Он ласково провел пальцем по руке, у меня перехватило дыхание от нахлынувших чувств, голова закружилась, и сердце сжалось от нежности.
Я глубоко вздохнула, чтобы избавиться от головокружения. Зря я согласилась на полгода. Замуж, и желательно прямо завтра.
– У нас непросто. Но если станет невмоготу, дай знать, я увезу тебя отсюда. Жизнь есть не только в горах.
Кажется, мне только что предложили совместное бегство из дома. На мгновение в воображении мелькнул домик, увитый плющом, берег озера, детские качели и лодка у пристани. Горечь подкатила к горлу, я сглотнула образовавшийся комок, помотала головой.
– От него не убежишь.
Торес сжал мои пальцы, прижал ладонь к груди и, глядя в сторону, проговорил глухо:
– Если бы это было возможно, давно бы раздавил гадину. Столько лет он нас словно на цепи здесь держит. Сколько жизней из-за него сломано. Убил бы…
– Торес, Айрин, прошу к столу.
Ну хоть что-то остается неизменным – пары чинно направились в столовую. Сетальди сопровождал Нурею, ухитряясь при этом выглядеть абсолютно довольным. Дитрих вел жену. Все-таки они отличная пара, а вот Лазарита меня удивила. Неужели мой вассал смог затронуть ее сердце? Или наш с Торесом пример неравного союза вышел заразительным для них?
– Я забыл сказать спасибо.
Шаг, еще один. Моя рука на его руке. Наши бедра слегка соприкасаются при ходьбе. Не понимаю, почему так жарко в доме. Надо будет попросить приоткрыть окно в столовой, пока я не стала неприлично потеть под курткой. Все же затея надеть штаны была идиотской. Чувствую себя не на ужине, а на учениях.
– А я извиниться. Я не должна была объявлять о помолвке, не посоветовавшись с тобой.
– Ерунда, – улыбнулся он. – Даже брат не верит, что у меня получится стать стражем. Ты ведь поэтому согласилась, да?
– Нет, – помолчав, ответила я. – Для меня не важно, страж ты или нет. Конечно, это устроило бы мою семью, но ты женишься на мне, а не на всех Таль-Сорецки. Я выйду за тебя в любом случае.
Он остановился, пропуская вперед Хасара с Лазаритой.
– Больше всего мне хочется схватить тебя и унести куда-нибудь, где никто не помешает сделать тебя счастливой.
От жаркого шепота, а еще больше от неприличности сказанного стало совсем нехорошо. И страстно захотелось пить, а еще лучше выпить, потому как одна часть меня была солидарна с Торесом, а слабые протесты второй, лучшей моей части слабели с каждой минутой.
Замуж. Прямо сейчас. Ибо, как говаривала моя няня, когда ужас как хочется, значит, пора. Нечего до греха томить.
Я села за стол с четким ощущением, что следующие полгода будут самыми непростыми в моей жизни. Может, правда, сбежать? Жить, наслаждаясь личным счастьем – более чем заманчиво, но не для Сорецки. Дед, прежде чем жениться на бабушке, полжизни посвятил Ледяным горам, служа дипломатом и, как я понимаю, разведчиком. И лишь потом, вступив в пятый десяток, счел возможным устроить свою жизнь.
Так неужели меня, его внучку, испугают полгода ожидания свадьбы? Впрочем, пугало не ожидание. Пугало собственное будущее. Сдача какого-то уровня, ну словно в армии на звание, кровавое обручение, обязательно с испытанием жениха, практика и боевые выходы. Что меня ждет в горах? Легкая прогулка или встреча с отголосками той битвы?
Сейчас все говорили о затишье, но прочного мира в горах не было никогда. Нечисть тянуло сюда как магнитом. И как ни выжигай гнезда даркаров или чушей, каждой весной они вылезают из щелей, ухитряясь заводить потомство. Природная аномалия, так, кажется, выразился Дитрих, рассказывая о горах.
Но, на мой взгляд, главная аномалия лежала не здесь, а на севере, за горами. Спекшийся в стекло камень, слежавшиеся в барханы горы пепла, растрескавшиеся болота и озера, застывшие потекшими слезами скалы. И даже солнце оттуда казалось черным шаром на сером небе. Любые заклинания там выкручивало, ломая энергетические структуры. Человек в тех местах погибал через пять часов, маг через восемь.
Боевые выходы и подразумевали патрулирование северной части гор, той самой, что граничила с мертвыми землями. Последние пятьдесят лет активность тварей, лезущих из мертвых земель, упала, а некоторые признаки – птицы, летящие с севера, дожди, переставшие игнорировать этот клочок суши, – говорили о возможном восстановлении.
Даже странно, что в наших учебниках не только не упоминалось об этом месте. Его вообще вычеркнули из географии мира. «На севере Ледяные горы подступают к Бельгайскому морю», – пришла на память цитата из учебника. Вот и все, что удосужились оставить ученые на изучение потомкам. Но у меня будет шанс воочию убедиться в их лжи.
Мертвые земли, боевой выход, сдача экзамена на уровень и замужество. Плотный график, ничего не скажешь.