Глава 24
Право, некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми
Остаток дня прошел в приятной суете. Лазарита вызвалась мне помочь обустроить комнату, а Хасар был привлечен в качестве тягловой силы.
Дом, в котором жили Таль-Сорецки, поражал своими размерами. Я впервые встретила такую странную конструкцию: дом в доме. Внешний, в два этажа, имел узкие окна, а его крышу обрамляла по периметру зубчатая стена высотой в человеческий рост, с пробитыми в ней настоящими бойницами.
Внутренний дом отделялся от внешнего узким двором с крытыми переходами. Он стоял на высоком фундаменте, и получалось, что второй и третий этажи дома возвышались над зубчатой стеной. Ну точно замок в миниатюре.
Дом был явно рассчитан на проживание нескольких семей, и сейчас многие комнаты пустовали, а чердак был заполнен ненужной мебелью. Именно там мы и устроили пыльные раскопки.
– Смотри, какой подсвечник! – радостно провозгласила Лазарита, вытаскивая из-под тяжелой портьеры массивный позолоченный предмет с витой ножкой и пятью подставками под свечи.
– У вас же электричество. – Я с сомнением оглядела громоздкую ненужность, пытаясь понять, куда его можно будет поставить.
– Зато красиво, – парировала Лазарита, нажимая что-то на подставке. С тихим щелчком подсвечник ощерился пятью лезвиями. – И полезно.
Она махнула превратившимся в опасное оружие канделябром. Выпад пришелся в сторону, где стоял ничего не подозревающий Хасар. Наемник с тихим ругательством уклонился, ухватил портьеру и попытался набросить ткань на лезвия. Ледяная с довольным хмыканьем дернула и портьеру и наемника на себя, а затем от души приложила Хасара кулаком в бок.
И-эх! Я выхватила из подставки каминную кочергу и включилась в потасовку. Кузина мгновенно оценила новую угрозу, избавилась от портьеры и встретила мою кочергу пятью лезвиями. Кочерга была длиннее подсвечника, и я легко удерживала дистанцию между нами, но очень скоро пришлось уйти в глухую оборону. Лазарита фехтовала не просто хорошо, а практически идеально. Даже подсвечником, даже шутя.
Хасар с видом судьи наблюдал за нашим поединком, скрестив руки на груди. И, пожалуй, не стоило спрашивать, за кого он болеет, во избежание, так сказать, разочарования.
– Развлекаетесь? – На заставленном мебелью чердаке появилась Чарина в сопровождении незнакомого мне ледяного. Лазарита небрежно кивнула ему.
Есть ли на свете совершенство? Голубоглазое, светловолосое, с волевым подбородком и тоненькой косичкой, спускающейся с виска, одетое в белоснежную рубашку, кожаную жилетку и штаны. До сего момента я была уверена, что он существует только в моем воображении. Ледяной принц из белоснежной сказки. И надо же… такая встреча.
Хоть и хотелось бесконечно любоваться его красотой, но я заставила себя отвести глаза, чтобы не выдать обуревавшие меня эмоции. На память пришла спасительная мысль о Торесе, и дышать сразу стало легче.
С приходом Чарины и ее спутника чердак стал в два раза теснее, темнее и грязнее, и я вспомнила, что одежда у меня в пыли, лицо раскраснелось от поединка, да еще эта дурацкая кочерга в руках…
– Сестричка, если решишь взять в руки меч, я готова дать тебе пару уроков. – Снисходительный тон Чарины заставил меня вспыхнуть от негодования, а насмешка в глазах «принца» ударила завершающим залпом по моей осторожности. Разум был забыт.
– Если не побоишься, готова завтра показать, как дерутся у нас на юге. – Я гордо вскинула подбородок, игнорируя предупреждающее шипение Лазариты.
– Принято, – кивнула Чарина, даря мне скупую улыбку.
И на меня накатило запоздалое осознание случившегося. Что же… завтра меня ожидает насыщенный день. Прогулка за ответами с бабушкой, осмотр коллекции камней и на десерт – поединок с кузиной. Вполне обычный день для ледяной и из ряда вон выходящий для княжны Таль-Сорецки. Даже интересно, что сказала бы мама?
– Леди, – протестующе поднял руку незнакомец, – мне кажется, поединок не слишком хорошая идея.
– Ну ты и змея! – Лазарита высказалась более конкретно. – Заняться больше нечем, как избивать младенцев?
Та-а-ак! Младенец, значит, это я?!
– Я готов сражаться вместо леди, – подставил плечо вассала Хасар.
– Остынь, южанин, если кто и может просветлить ей мозги, так это я. – Лазарита ткнула пальцем себе в грудь.
– Но я мужчина, – парировал Хасар.
– И что? – Ледяная уперла руки в боки, всем видом демонстрируя слабость данного аргумента.
Пора вмешаться, пока эти двое не передрались за право получить по лицу вместо меня.
– Я и сама могу за себя постоять.
Мое высказывание проигнорировали, точнее, оно потонуло в разгорающемся споре. «Принц» участия в нем не принимал, беззастенчиво разглядывая меня, а Чарина откровенно развлекалась.
– Я сама могу за себя постоять! – Пришлось повысить голос.
Меня услышали. Лазарита возмущенно засопела и наградила выразительным взглядом, Хасар ограничился укоризненным вздохом.
Чарина пожала плечами:
– Видишь, она не такая уж и беззащитная. У тебя нет права вмешиваться в бой. Лайз, не лезь, – оборвала она открывшего было рот «принца», – ты здесь гость, и у тебя вообще прав нет.
Она круто развернулась на каблуках и вышла за дверь.
«Принц» пробормотал что-то неразборчивое, но явно неодобрительное.
– Леди… – Он изящно поклонился и удалился вслед за ледяной.
Я вздохнула свободнее и расправила плечи. Все-таки чужое совершенство – тяжкий груз, и без разницы, в чем оно выражается: во внешности или во владении мечом. Сложно сохранить «я» в целости и сохранности, когда перед тобой яркое доказательство своей ущербности. Еще немного – и комплекс «бедная и неумелая родственница с юга» расцветет в полную силу. Пожалуй, я даже рада, что так вышло с Чариной. Идиотская затея, и я, конечно, проиграю. Но лучше проиграть честно в схватке, чем трусливо прятаться за своим южным происхождением.
– Ну ты и… – повернулась ко мне Лазарита.
– Пожалуй, я все-таки его возьму. – Я ухватила канделябр и позорно удрала в свою комнату. Было и без того понятно, что именно мне собиралась высказать Лазарита, и я справедливо боялась, что не сдержусь в ответ, а портить отношения с кузиной не хотелось.
Лазарита появилась ближе к вечеру, когда уставшие служанки заканчивали вытирать мебель и наводить уют в моей комнате. Хмурая ледяная молча открыла дверь в гардеробную, быстро выбрала рубашку, штаны, теплую куртку, высокие ботинки, добавив к этому перчатки с обрезанными пальцами.
– На завтра, – объявила она, положив одежду на кровать.
– Подожди, – остановила я собравшуюся уходить кузину и жестом отослала служанок прочь. – Что будет завтра?
Лазарита помолчала, разглядывая пейзаж на стене. Встающая над горами радуга идеально вписывалась в интерьер комнаты, внося нотку радости в повседневность.
– Не переживай, мы все прошли через это, – ответила она загадочно, и я внутренне поморщилась. Ответа не добиться. Придется ждать до завтра.
– И лучше не завтракай, – добавила она.
Отличный совет, а главное, очень способствующий аппетиту. В результате я практически не ужинала, а ночью долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок.
Утро того же дня. Ларгард
– Ты слышал, что Таль-Сорецки обзавелись новой родственницей? – Высокая светловолосая женщина отвернулась от окна и бросила взгляд вглубь комнаты.
За широким, накрытым зеленым сукном столом, проглядывая бумаги, сидел молодой мужчина. Природа щедро наградила его той редкой красотой, которую художники спешат запечатлеть на своих полотнах. Впрочем, жесткий взгляд и волевое выражение лица резко отличали его от слащавых молодчиков, которых обряди в платья – и не отличишь от особы женского пола. Единственное украшение – тонкая косичка, спускающаяся с правого виска, делала его милым, однако залегшая складка около губ намекала на циничное отношение к любым сюсюкающим шалостям.
– Неужели? – Он без особого интереса оторвал взгляд от бумаг. – Внебрачное создание?
– Нет, девочка – наследница рода. Южная ветвь.
– Вот как, – хмыкнул он, раздумывая, затем уточнил: – Внучка того самого князя? Что же, повезло девочке вырваться из страны. Наши вывезли?
– Нет, – покачала головой женщина, – сама добралась.
– Сама? В десять лет?
– Ей восемнадцать.
– Но… – Он нахмурился, пытаясь понять, как такое возможно. – Драконов корень, его же запретили!
Женщина таинственно улыбнулась и пожала плечами:
– В каждой семье хранится секрет его изготовления. В жизни всякое бывает. И если она добралась сама, то…
– …ее ведут, – выдохнул собеседник, и в голубых глазах мелькнуло понимание. – Хочешь, чтобы я посмотрел на нее?
– Да, Лайз, информация нам не помешает. Пока сложно понять, чем важна эта южанка, но чем быстрее мы поймем ее роль, тем лучше, – кивнула женщина, кидая на сына любящий взгляд. Ее гордость, гордость ее семьи. Лучший из лучших. На него она смело могла положиться, вот и сейчас, как быстро он вник в ситуацию.
– Хорошо, – Лайз поднялся со стула, – я успею на дневной. Вечером буду в поместье. Таль-Сорецки не откажутся меня принять.
Женщина проводила сына взглядом, затем повернулась к окну, обозревая горный пейзаж. Складка раздумий залегла на ее высоком лбу. Сорецки, конечно, слабый род. Несколько раз был на грани вырождения, но чудом выкарабкивался. Основная ветвь на данный момент состояла из трех ледяных, одна из которых – преклонного возраста Мать рода, а две ледяные еще недавно ползали в ползунках.
Сорецки откровенно не везло. За последний век они потеряли несколько сильных ледяных, а пять лет назад вместе с мужем погибла наследница рода, оставив после себя двух дочерей.
Боковые ветви были относительно перспективны, но именно, что относительно. К тому же именно на их плечи ложилась охрана периметра, что значительно сокращало эту самую перспективность. Подобным образом поступали практически все, ведь выживание основной ветви означало выживание самого рода.
Впрочем, слабость собственного рода не помешала Великой Литэрре стать Великой Матерью всех времен. Да и последняя Мать – глава Совета была не из сильного рода. Так что мысль породниться с Сорецки не так уж и плоха. Благосклонность духов стоила дорого, а Лайзу давно пора обзавестись семьей и порадовать ее внуками, а лучше внучкой.
Утро встретило меня туманом, заливистой перебранкой птиц и жутким нежеланием вставать. Было до проклятого рано. Настолько рано, что в голове шумело от недосыпа, а челюсти сводило от нестерпимого желания зевнуть.
Служанка, разбудившая меня, удалилась досыпать, а я, поборов желание остаться в постели, резким движением откинула одеяло. Пора.
Холодная вода помогла проснуться, я быстро оделась и выскользнула за дверь. Бабушка нашлась на кухне с кружкой горячего чая в руках. Одежда на ней была практически точной копией моей, разве что перевязь крест-накрест пересекала грудь, а не опоясывала талию.
– Поешь? – предложила Нурея вместо приветствия.
– Доброе утро. Нет, пожалуй, воздержусь.
Я приняла кружку чая из рук кухарки, сделала пару глотков. Чай был сладким и крепким, то что надо для раннего подъема. В голове окончательно прояснилось, и мир перестал отдавать серой безысходностью.
Кухня, завтрак на ходу… Здесь относились гораздо проще к манере поведения и не страдали от отсутствия белоснежных салфеток и фарфоровых чашек на столе. И мне это нравилось. Никогда не понимала танилградских леди, теряющих душевное равновесие при виде пятна на платье или сломанного ногтя.
– Идем, – позвала меня бабушка, когда я отставила полупустую чашку.
К моему удивлению, направились мы в цокольный этаж. Нурея отперла ключом металлическую дверь, щелкнула выключателем, и желтый свет залил просторную комнату, отражаясь зайчиками от висящих на стенах лезвий. Оружейная.
– Меч клади сюда, – велела бабушка, указывая на крышку сундука. – Я портрет Честера заказала. Когда готов будет, меч пригодится.
– Вы его простили? – тихо спросила я, отстегивая ножны и снимая перевязь.
– За столько лет? – хмыкнула бабушка. – Да и не злятся на покойников-то. Ты деда не вини. Не мог он по-другому, после того как Цветочка сам из петли вытащил. А я только сестру потеряла и не могла еще и брата лишиться. Да и какой из него страж вышел бы после всего этого… – Она досадливо махнула рукой. – Сгинул бы только зря. Отправила я его прочь. Считай, из дома выгнала. Да к добру все вышло. Горы мне тебя назад вернули. – Она улыбнулась, протянула руку, и я шагнула к ней.
Цветочек… Похоже, Нурея так называла свою младшую сестру, которая погибла на руках у деда. Странно, что он никогда об этом не рассказывал.
– Красавицей стала, – теплая рука коснулась моей головы, пробежалась по волосам, – и умницей. А за остальное не переживай, приложится.
Приложится… Сколько еще потов с меня сойдет, чтобы оно приложилось. Одно радовало, дед не был трусом, по прихоти покинувшим горы.
– Ну давай мечи выбирать, – предложила бабушка, и я не стала отказываться, да и выбор был таким, что во рту пересохло от волнения. Ледяные не зря славились холодным оружием, а здесь были собраны лучшие из лучших.
Мы медленно ходили по кругу, примеряя разные пары, пока одна из них не легла в руки как влитая. Я покрутила клинки, проверяя баланс. Правая будто родилась с оружием, а вот левую придется разрабатывать. Работать с двумя я все же не привыкла.
– Научишься, – резюмировала Нурея, глядя на мои жалкие попытки, – а сейчас поторопимся, иначе опоздаем на поезд.
Когда мы подходили к платформе, вдали послышался тихий перестук колес, сонную тишину гор прорезал звонкий гудок, и вскоре поезд, покачивая желтыми фонарями, бодро подкатил к нам.
Вежливый проводник открыл дверцу вагончика. Мы были практически единственными пассажирами, едущими в столь ранний час в сторону столицы, лишь в общем вагоне я заметила двух прикорнувших около входа рабочих.
Последовал плавный рывок, и поезд покатил по рельсам. Позади осталось розовеющее в цветах восхода озеро, а впереди темнел тоннель – чрево пещеры готовилось проглотить наш крохотный поезд.
– Нурея, – я с трудом сдержала зевок, от плавного перестука колес клонило ко сну, – а почему у вас открытые вагоны? Разве не безопаснее ездить под крышей?
– Ни одна крыша не убережет от сильного камнепада, – покачала головой бабушка. Она сидела напротив меня, и я с завистью отметила ее бодрый вид. – Тот малый, что так ловко открывает дверцы и помогает выйти из вагона, сильный маг. Держит защитный купол над поездом и отвечает за целостность пути. Просто поверь, бояться здесь стоит не камнепада, – проникновенно добавила Нурея, и страх холодными лапками пробежался по моей спине. – Раньше нас часто пытались атаковать в лоб, и в пещерах не раз шли бои, открытые вагоны дань тем временам. Правда, сейчас зимой их стали менять на утепленные, с крышами и обитые изнутри мехом.
Слабое утешение. Я представила пробирающийся по снежным заносам поезд и поежилась. В метель открытые вагоны – не лучший вариант для путешествия, а в пещеры, полные опасностей, вообще соваться не хочется.
Не удержалась, зевнула и, кляня себя за слабость, с тоской подумала о теплой кровати. А ведь хотела выспаться и отдохнуть… Эх, мечты… Что-то мне подсказывало, выскажи я подобное пожелание, и ледяные не стали бы ему противиться. Вот только сегодняшней поездки точно не было бы.
Пещеры встретили нас гулкой тишиной, словно ватное одеяло опустилось на поезд, лишь звонкий перестук колес нарушал веками царившее здесь спокойствие. Огромными светлячками покачивались фонари, лицо бабушки едва угадывалось в полумраке, и я решила оставить разговоры на потом.
Примерно через час поезд замедлил ход, фонари вспыхнули ярче, и тут же накатила волна знакомой вони. Как там сказала Лазарита? Третья пещера Ралькерии? Ну и вонь… А почему мы стоим? Что-то случилось? О нет…
Подтверждая мои худшие опасения, бабушка поднялась с места:
– Выходим.
Я поправила перевязь на груди, проверила, крепко ли держится на боку фляжка и мешочек с пирожками, который вручила нам заботливая кухарка. Надо ли говорить, что выходить из безопасного вагона в гулкую тишину пещеры у меня не было ни малейшего желания.
– Леди… – Дверца распахнулась, и в круге света возникла долговязая фигура проводника. После слов бабушки я по-новому взглянула на парнишку, к слову сказать, чуть старше меня по возрасту.
– Чар, мы должны успеть на обратный. – Бабушка спрыгнула на пол пещеры. – Если нас не будет, ты знаешь, что делать.
– Не беспокойтесь, леди, я обо всем позабочусь. – Чар вежливо поклонился и пожелал от чистого сердца: – Удачи вам, и да пребудет с вами милость Трехликого.
Я проводила тоскливым взглядом упархивающие в темноту огоньки поезда, постояла, прислушиваясь к затихающему перестуку колес, ткнула кнопку на фонаре и побежала догонять бабушку.
Два широких пятна света скользили по неровному полу пещеры, едва дотягиваясь до стен.
– А почему здесь так… пахнет?
– Воняет, – внесла поправку Нурея и посоветовала: – Дыши ртом, легче будет.
Где-то капала вода, что-то шуршало. Темнота жила своей жизнью, от которой у меня волосы вставали дыбом, а воображение рисовало разных страхолюдин. Пятно света было ужасающе малым и до противного эфемерным.
– Тебе уже рассказывали о пещерах Ралькерии? – Голос бабушки звучал по-домашнему уютно.
Чтобы успокоиться, я набрала в легкие побольше воздуха, едва не задохнувшись от подкатившей к горлу тошноты, и впредь дышала только ртом.
– Их двенадцать.
– Так указано на всех картах нашей страны.
Что-то в голосе Нуреи заставило меня усомниться в правильности этих самых карт, но озвучивать сомнения я не стала. Если я права, мне расскажут ровно столько, сколько необходимо знать новичку. Правда, обряд посвящения в историю ледяных опоздал лет на восемь, но тут уж ничего не поделаешь.
– Смотри. – Луч фонаря из-под ног метнулся на стену.
Мы стояли на пороге следующей пещеры. Я пустила луч света по кругу. Перед нами лежал настоящий подземный театр. Огромные валуны ступенями спускались вниз, левая сторона пещеры потекла желто-белым органом колонн, а правая, наоборот, была идеально выглажена, словно ее отсекли острым лезвием. Именно на нее сейчас указывал фонарь Нуреи.
Я шагнула ближе, вглядываясь в рисунок, мастерски выложенный из драгоценных камней.
– Мы сейчас в тринадцатой пещере. Доступ сюда открыт только ледяным. Обернись.
Я послушно обернулась, и луч фонаря высветил серый камень за нашими спинами. Ни намека на проход.
– Морок, – пояснила бабушка. – Не слишком надежно, но от любопытных защищает. А вот здесь истинная карта нашей страны. Это Ларгард… – В свете фонаря таинственно замерцал алый рубин. – Здесь Риельштан. – Еще один красный камешек поменьше – город на побережье. – А это карта поместий. – Синее ожерелье сапфиров замерцало на стене.
Мне сразу бросилось в глаза, что центр этого ожерелья лежит за пределами столицы. Голубые огоньки словно окружали нечто, лежащее в стороне от города. Случайность? Или нет?
– Что там? – Я сместила свой фонарь в воображаемый центр.
– Умная девочка. Туда мы сейчас и направляемся. Остались две пещеры, так что давай ускорим шаг.
Ускорим – это хорошо. Вонь здесь была особенно сильна и, казалось, уже въелась под кожу. Даже думать не хочется, чем от меня будет нести по возвращении. Сера, протухшая селедка, гнилое мясо… Все вместе и разом, так что и не понять, что там сдохло.
В центре каменного театра темнел провал. Хотя какой там провал… Так, дыра, чуть больше двух метров в диаметре. К нему мы и спустились. А сбоку от провала на полу чернело пятно примерно с кулак. Зеленоватым дымком от него курилась та самая вонь, от которой перехватывало дыхание.
– Что это? – просипела я, стараясь не дышать.
Вместо ответа Нурея махнула рукой, мол, потом, и исчезла в провале. Я осторожно приблизилась. Высота была небольшой, но прыгнуть я не рискнула. Трусливо спустилась по лестнице и оказалась в узком коридоре, идущем резко вниз и расширяющемся с каждым шагом.
Вонь здесь чувствовалась гораздо меньше, и воздух казался сладким от своей чистоты.
– Так что это было? – повторила я свой вопрос, с наслаждением дыша полной грудью.
– Кровь проклятого, – ответила Нурея, устремляясь дальше.
– В смысле? – Я почти бегом догнала ледяную.
Та остановилась:
– Без всякого смысла. Просто кровь проклятого. Пролили немного, пока сюда тащили. С тех пор и смердит, как… – Она помолчала, подбирая слово, но не нашла. Повернулась и зашагала по коридору.
Я в растерянности последовала за ней. Проклятый… это же присказка. Ругательство, которое позволительно даже леди и не считается чем-то из ряда вон выходящим. Легенда, старая сказка. Просто… кровь, смердящая на полу пещеры.
Коридор вывел нас в пещеру, поражающую своими размерами – пара крестьянских полей, не меньше. А еще здесь было до прокля… гм, просто очень холодно. Я выдохнула облачко пара и огляделась. То тут, то там виднелись каменные насыпи, которые имели слишком правильную форму, чтобы быть творениями природы. И сразу вспомнились слова Нуреи о боях в пещерах. Неужели они проходили здесь?
А еще в пещере были статуи. Много странных ледяных статуй, большей частью обломанных, с отколотыми конечностями, но кое-что осталось. Страшные когти длиной с руку, раскрытые в вопле зубастые пасти, мускулистые четырехлапые тела.
– Последняя битва Тапорской девы, – с горечью проговорила Нурея. – Обязательно расскажу потом.
И мы зашагали дальше, мимо каменных насыпей, мимо ледяных уродцев, мимо чужой мне истории, которой в скором времени предстояло стать моей.
