Глава 12
Южно-северное противостояние
Мы быстро свернули стоянку и скоро мерили широкими шагами местные болотные мхи. Как объяснил Отшельник, до темноты нужно добраться до прохода через болота. Через трясину пойдем завтра, тропа сложная, а по темноте ходить – только смерти искать.
Я представила черную трясину, терпеливо ждущую свою добычу…
Ненавижу болота с их влажным воздухом, хлюпающей жижей под ногами и скрюченными стволами деревьев. Ненавижу, но другого пути нет.
Была и хорошая новость. Ночевать будем в настоящей землянке. Много лет она исправно служила охотникам, бьющим по осени уток на болотах, теперь послужит и нам.
Перед тем как выдвинуться, мы немного поспорили о том, кто за кем идет. Отшельник был категорически против моей беззащитной спины перед глазами южанина, а Хасар – ну точно дети – требовал соблюдать правило: вассал охраняет своего сюзерена, а вот северян он охранять не нанимался, и точка. С небольшим перевесом победили северяне. Первым шел Сойка, за ним Хасар, следом я, а замыкал наш походный порядок Отшельник.
Я спиной ощущала его взгляд, и на душе было тепло от уверенности, что спину мне прикроют в любом случае.
К землянке подошли в закатных сиреневых сумерках. Сойка пытался намекнуть на ужин, но Отшельник разрешил только вскипятить чай да запечь грибы, которые набрали по пути.
Я так устала, что мысль о сухпайке не казалась больше отвратительной. Ноги немилосердно гудели, спина налилась свинцом, хотелось вытянуться, лечь и отрубиться. Без снов, без мыслей, без страхов.
Но в стылой землянке не оказалось ни дров, ни лапника. Я с тоской оглядела голые доски, закопченное пятно очага и поплелась наверх за дровами.
Сойка остался чистить грибы, а мы разбрелись по округе, пытаясь найти сушняк – бесполезное занятие на границе болот. Мне повезло напасть на малинник и набрать пригоршню сладких ягод да наломать пахучих веток в чай.
Вот странное дело, я шла в другую от всех сторону, однако то Отшельник, то Хасар мелькали поблизости, будто и не удалялись никуда.
– Айрин, нам надо поговорить. – Отшельник возник сбоку, словно шагнул из пустоты.
Я вздрогнула и рассыпала ягоды.
– Прости, напугал. – Северянин бросился собирать убежавшие ягоды.
Я присела рядом, искоса глядя на ледяного. Раньше он казался мне слишком… слишком красивым, слишком высокомерным, слишком далеким от дел простой княжны, а сейчас я видела перед собой обычного… ну ладно, весьма симпатичного мужчину, с усталым от забот лицом. И внезапно захотелось дотронуться до его лба, разгладить собравшуюся там морщинку, прогнать печать забот, но я сдержалась. Будь реалисткой, Айрин. Кто он, а кто ты?
– Вот. – Он протянул мне ягоды, и закатное солнце высветило смущенную улыбку на лице северянина. Подозреваю, мне досталось редкое зрелище.
Где-то в глубине души постепенно зарождалось чувство радостного ожидания. И плевать оно хотело на здравый смысл, на войну и кучу сопутствующих обстоятельств. Чувству хватило одного смущенного взгляда, чтобы вылиться в румянец на щеках.
Мы стояли друг против друга, и никто не торопился прервать молчание. Где-то над головой выстукивал бодрую дробь дятел, вдалеке противно скрежетала сойка, недовольная нашим присутствием, лес жил своей жизнью, готовясь к наступлению ночи.
Красные ягоды. Я взяла одну, рассеянно покатала в руке.
– Ты о чем-то хотел поговорить?
– Я беспокоюсь о тебе, Айрин. Ты мне небезразлична.
Отшельник сделал шаг, превращая расстояние между нами в непозволительную малость. Сердце ускорилось, мне стало жарко, только пальцы почему-то коченели от холода.
Подозреваю, о чем бы ни начал говорить Отшельник, я все равно его не услышу. От мысли, что мы рядом и его рука легко касается пряди волос, внутри все цепенело в сладостном предвкушении.
– Айрин, моя северная роза, – прошептал он.
Я завороженно смотрела в его глаза. Они темнели, становились похожими на предгрозовое небо, и мне было немного боязно, совсем чуть-чуть.
Ягоды упали на землю, нам уже не до них.
– Ты совсем замерзла. – Он покачал головой и взял мои ладони в свои. Медленно и нежно растер каждый пальчик, подышал на них, согревая своим дыханием. А затем…
Я смущенно отвела взгляд. Его губы на моей коже – так неприлично и так волнующе.
– Моя ледяная красавица. – Отшельник перестал покрывать поцелуями мои руки, наклонился ко мне…
И странным образом исчез окружающий лес, стихла сойка, стало неважным все, кроме его взгляда, его губ, приближающихся к моим. Я почувствовала тяжесть рук на своих плечах, теплоту его дыхания на щеке. От собственной смелости у меня кружилась голова.
– Айри-и-ин… – Мое имя стоном слетело с его уст, земля ушла из-под ног, и я задохнулась от нахлынувших чувств. Он прочитал разрешение в моих глазах, и взгляд Отшельника стал сумасшедшим.
Его руки уже на моей спине и даже чуть ниже, а губы… Ледяной решил начать с волос, спускался, касаясь губами чувствительной кожи за ухом, а затем я вздрогнула от жадного поцелуя в шею. И объятия стали слишком настойчивыми, а одна ладонь уже забралась под плащ.
– Прекрати! – Мой удар в грудь Отшельник просто игнорировал. Стало страшно и немного противно. Его страсти оказалось слишком много для меня, и я просто не знала, как реагировать.
– Вы не увлеклись?
Голос за спиной – нагло-уверенный, и Отшельник замер. Он тяжело дышал, словно только что бежал пару километров. Медленно отстранился, поправил на мне одежду. Легкий поцелуй в щеку – само целомудрие.
– Айрин, вернись в землянку, пожалуйста.
Я лишь хмыкнула в ответ:
– Сам сказал, нам нужны дрова, а в землянке их нет. Я вернусь, когда наберу.
И продолжила внимательнейшим образом изучать землю у себя под ногами.
– Айрин, посмотри на меня.
Что я там не видела? Разгневанного ледяного? Видела, и не раз. Больше не хочется.
– Отшельник, нам правда нужны дрова.
Я ненавидела себя за просительные нотки, но мне очень хотелось, чтобы он сейчас ушел.
Ушел. И сразу стало пусто и одиноко. Придурь проклятого! Если это та самая любовь, проще остаться старой девой, чем так мучиться.
– Хасар. – Я подняла взгляд на наемника. Оскорбленная гордость требовала двинуть ему в морду вместо Отшельника, а воспитание призывало поблагодарить за сохранение чести. В итоге решила ограничиться внушением. – Я не маленькая, сама разберусь. – И, увидев недоверчиво вздернутые брови, поспешно добавила: – Честно, разберусь.
– Он как минимум вдвое сильнее и выше, княжна. Вы правда думаете, что справитесь?
– Он – ледяной! – парировала я, чувствуя, как нарастает злость. Да кто он такой, чтобы указывать, с кем мне обниматься!
«Твой вассал», – съехидничал внутренний голос.
Вассал и нянька – разные вещи. Должны ими быть.
– Он – мужчина, – пожал плечами Хасар и наклонился, чтобы поднять большую охапку хвороста. – Вас ждать?
– Позже приду, – буркнула я, досадливо кусая губы.
И ведь прав, стервец, что ни говори. С чего я решила, что ледяной – синоним благородства. Да если рассудить здраво, Отшельник ни в чем не признался, ни о чем меня не спросил, а сразу начал руки распускать. И все же немного жаль, что Хасар вмешался. Мой первый несостоявшийся поцелуй…
Проклятая война. Насколько было проще в мирное время! Гостиная, я в нежнейшем белом платье, рядом обязательно нянюшка или мама, как гарант соблюдения приличий. Обмен светскими любезностями и радушные улыбки. Букет цветов или коробка конфет. Выразительные взгляды, тонкие намеки и чуть затянувшийся поцелуй руки. Разговор с отцом, благословение и… обручение. Вот примерно на этом этапе я и могла себе представить наш первый «взрослый» поцелуй.
Война скомкала мою жизнь, отбросив на обочину титул и прочие светские условности, но понятия о чести остались. Должны были остаться…
А не вмешайся Хасар? Дошло бы дело до того самого, о чем иногда секретничали девчонки в старших классах? Разложили бы меня прямо здесь, в малиннике?
Я знала, что такое шлюха, и чувствовала себя так, словно это знание из теории перешло в практику.
Хотелось ругаться. Долго, с полной самоотдачей, вплоть до пятого колена рода Отшельника, а еще уйти куда глаза глядят. Как я могла вернуться в землянку после всего, что было?
Пнула ни в чем не повинную корягу.
Мы взрослые люди. Я могла сказать «нет», но не сказала. Могла дать пощечину, но не дала. Да я много чего могла, только какой в этом смысл?
Сумерки стремительно сгущались, ноги уже тонули в темноте, серостью расползающейся по земле. Еще чуть-чуть – и дрова мне придется собирать на ощупь.
Глупо предаваться угрызениям совести, когда ходишь по краю, но и повода для жарких поцелуев в малиннике у нас нет. Я княжна, а не… дворовая девка. И одних чувств к Отшельнику недостаточно для моего падения. А для любви?
Упрямо тряхнула головой, запрещая себе думать об этом. Вот доберемся до гор, познакомимся с родней – его и моей, – и тогда, если захочет, пусть сватается. Может, я и соглашусь, если доживу до этого момента. Если мы доживем.
«А если нет?» – искушающе прошептал внутренний голос.
Значит, так и помру… не старой, но девой.
Ветки были скользкими на ощупь и норовили расползтись в разные стороны. Впервые за этот день я подумала о том, как выгляжу. Посмотрела на испачканные руки, на заляпанный плащ… Хороша княжна. Нечего сказать, красавица.
В землянку вернулась злая, как сотня проклятых. Бросила охапку в угол. Огляделась.
Когда вошла, трое мужчин повернулись ко входу, но тут же сделали вид, что сильно заняты своими делами. На Отшельника я принципиально не смотрела. Пока не решу, как к нему относиться, буду делать вид, что ничего не произошло. А вот Хасара оглядела внимательнейшим образом. Наемник выглядел вполне прилично, и новых синяков на лице не появилось. Не могу понять, что я к нему чувствую. Наверное, это та самая родовая ответственность, о которой так долго твердили учителя.
У дальней стены уютно потрескивал костер, сизый дым полз под низким потолком и исчезал в дымовом отверстии. В землянке было тепло, пахло сырой землей, дымом и еловой смолой. На досках был набросан свежий лапник. Как же хочется постелить сверху плащ, укрыться одеялом и… до утра.
Подошла к костру, достала из кармана веточки малины, протянула Сойке:
– Держи.
Тот молча взял, бросил в один из двух котелков. Никак Отшельник дал себя уговорить на горячий ужин? Вот только сил на готовку совсем не осталось.
– Айрин, взглянешь? – Ледяной умоляюще посмотрел на меня. – Я крупу добавил и даже посолил.
Вздохнула:
– Взгляну. Только… – Я замялась. – Переодеться мне надо.
– О чем речь! Конечно! – засуетился Сойка. – А ну, мужики, на выход. Прогуляемся.
За спиной скрипнула рассохшаяся дверь, и все стихло, лишь треск и шипение сырых дров разбавляли застоявшуюся тишину землянки.
Переодеваться перед болотами было глупо, но так хотелось лечь спать в чистом.
Быстро поменяла рубашку, с наслаждением вдохнула запах лаванды. Казалось, это было в прошлой жизни: дом, гардеробная и мешочки с лавандой среди белья.
Достала флягу и умылась, экономя воду. Помечтала о том, чтобы помыть голову. И все же интересно, что во мне нашел Отшельник. Немного поколебалась, но достала зеркальце. Взглянула на свое отражение и не смогла сдержать сдавленный крик.
Я? Нет, это точно не я.
Снаружи совсем стемнело, и на развидневшемся небе серебром переливалась паутина первых звезд. Подмораживало. Сойка выдохнул облачко пара, с удовлетворением подумав, что лучше холод, чем слякотный дождь.
– Я прогуляюсь. – Хасар, не задерживаясь, направился в сторону.
– Осторожнее с прогулками, – бросил ему в спину Сойка, – не все охранки на нечисть настроены.
Ответа не последовало, темная фигура наемника бесшумно растворилась в ближайших кустах, и ни одна веточка не хрустнула под его ногами.
– Вот урод, – сплюнул на землю Сойка.
– Южанин, – спокойно поправил его Отшельник.
– Да хоть сам проклятый, мне без разницы. Что мы скажем полковнику, когда притащим это чудо на свою сторону?
– Интересы ледяных, – пожал плечами Отшельник.
– Он тебе такие интересы покажет, – скривился Сойка и, подражая скрипучему голосу полковника, произнес: – Мальчик мой, если ты забыл, мы в состоянии войны, а не на дружеской вечеринке. Заводить себе друзей в рядах противника, в этом еще можно найти здравый смысл, но притаскивать их сюда?! Неужели я должен заподозрить тебя в таком удручающем диагнозе, как милосердие?
– Нам еще дойти до полковника надо. Доберемся, тогда и будем думать, как оправдываться, – отмахнулся от проблемы Отшельник. Его явно занимали совсем другие мысли, и Сойка даже подозревал какие.
– Я должен был догадаться, что она Таль-Сорецки, – произнес он через какое-то время. – Мы на занятиях операции князя подробно разбирали. Знаешь, какие дела он проворачивал? Не человек, а легенда. Теперь понятно, кого Айрин мне напоминала.
– Ты бы лучше не дедом восхищался, а думал, что делать. Таль-Сорецки за тебя даже кухарку не выдадут, не то что ледяную.
Отшельник скрипнул зубами. Как давно это было, а чувство беспомощной ярости все еще душило при воспоминании о пережитом позоре. Навязанный брак, сговор родни. Он, возможно, и согласился бы… э-э-э… познакомиться с невестой поближе, если бы будущая жена не была как минимум в два раза старше и не пережила уже двух мужей, не собиралась, видимо, останавливаться на третьем.
– Я их спрашивать не буду, – мотнул головой, прогоняя из памяти первую и очень краткую встречу с Мальер. Уходить пришлось через окно, третий этаж и решетка не стали помехой на пути к свободе. Уж очень не понравилось ему злое разочарование, вспыхнувшее в глазах ледяной при его отказе.
– У тебя две возможности: ребенок или оформленный брак, хоть по южным, хоть по северным обычаям. Ты с ней уже говорил?
– Пытался, – снова скрипнул зубами Отшельник. Он правда пытался. Днем долго выстраивал мысленный диалог, находил аргументы, красивые слова. И в созданной им картинке Айрин все понимала, соглашалась и даже позволяла себя поцеловать. Вот только когда настало время воплощать разговор в жизнь, все заготовленные фразы вылетели из головы.
Она стояла среди зарослей малины такая хрупкая и красивая в лучах уходящего солнца, которые падали на белые волосы девушки, придавая им нереально розовый оттенок. От увиденного перехватило дыхание, мысли сбились и… словно безумие накатило. Он вдруг понял, что прошлая ночь прочно въелась в сознание, до последнего жеста, до самого слабого вздоха и нежного поцелуя. И если он сейчас не дотронется до нее, не сожмет в объятиях, то просто сойдет с ума. Алые губы – он помнил, какими сладкими на вкус они были, руки – неожиданно сильные, с тонкими и длинными пальцами, и маленькая упругая грудь, которую так приятно сжимать в ладони. Наваждение… сладкое наваждение.
Если бы не Хасар…
– Убью, – выдохнул он в холод ночи, прекрасно понимая, что должен быть благодарен южанину за то, что остановил, не дал окончательно все испортить и напугать Айрин постигшим его безумием.
– Помочь? – поинтересовался брат, даже не уточняя, кого именно он собирается убить.
– Справлюсь.
В этот момент из землянки донесся слабый вскрик. Они немного потолкались на входе, победил Отшельник, первым ворвавшийся внутрь.
Айрин сидела на топчане, спрятав лицо в ладонях, и тихонько раскачивалась из стороны в сторону. Он первым делом проверил землянку – никого, кинул поисковую сеть – возмущений магического поля не наблюдалось, и уже с недоумением уточнил:
– Что случилось?
Айрин не ответила. Сойка изобразил пантомиму: вопросительно вздернул брови, повертел рукой около виска, затем указал на зеркальце, лежавшее рядом с девушкой. Отшельник понял, что он ничего не понял, однако интуиция подсказывала, что дело не в прямой угрозе жизни, а в чем-то более тонком.
От входа донеслось глубокомысленное хмыканье. Там Хасар подпирал плечом косяк и делал вид, что зашел только сейчас, а не ворвался за ними пятью секундами позже.
Отшельник присел на корточки, оторвал руки девушки от лица, заглянул в глаза – какие же они красивые, пусть и покраснели от слез.
– Айрин, ты можешь толком сказать, что тебя расстроило?
Ледяная прикусила губу, наморщила лоб и страдальчески вздохнула:
– Разве не видно?
Отшельник с трудом сдержал ругательство, просившееся на язык, и окинул девушку внимательным взглядом – все было в порядке. Нос, глаза на месте, синяков на лице не наблюдалось. Протянул руку и вытащил запутавшуюся в волосах веточку.
– Тебя это расстроило?
– Отшельник, не делай из меня идиотку! – огрызнулась княжна и обиженно надулась. – Я выгляжу как старуха, а тебе все равно?!
Сойка выразительно закатил глаза и принял самое правильное решение – вернулся к приготовлению ужина. Более чем правильное, так как к запаху дыма уже начал примешиваться аромат подгорающей каши. Хасар отлип от косяка и решил внести свой вклад в ужин, достав из мешка луковицу. Вдвоем они принялись колдовать над котелком, оставив командира успокаивать ледяную.
– Айрин, ну какая из тебя старуха! Это просто смешно! – попытался он воззвать к здравому смыслу девушки.
Бесполезно. Айрин в ответ лишь зло зыркнула глазами.
– Ты это видел? – Она дернула себя за белую прядь волос. – Даже брови и те седые!
– Не седые, а серебристые, – поправил ее Сойка, дуя на горячую кашу в ложке. Попробовал, скривился и потянулся за солью.
– У вас на севере они, может, и серебристые, а у нас се-ды-е! Отшельник, мне и восемнадцати нет, а я за день с вами поседела. Что дальше будет?
Ледяной перевел дух. Айрин снова стала прежней – язвительной и острой на язык, а из голубых глаз исчезло выражение затравленной паники.
– Дальше, – он сделал вид, что глубоко задумался, – выпадут.
– Что?! – подскочила Айрин.
– Ты разве не знаешь, что все ледяные носят парики? – включился в игру Сойка.
– Лысая женщина – или больная, или уже давно мертвая, – с невозмутимым видом высказался Хасар.
Айрин рассвирепела:
– Сейчас у меня кое-кто станет недавно мертвым. – Она привстала с топчана, потянулась за мечом.
– Я пошутил, – тронул ее за рукав Отшельник. Он честно пытался остаться серьезным, но губы расплывались в улыбке. – И не переживай за цвет. Он еще поменяется. Станет более белым или чуть желтым. Серебро – это временно.
– А глаза? – прищурилась Айрин. – Ты видел, они меняют цвет?
– В голубой гамме, – спокойно кивнул Отшельник, – от темно-фиолетового до светло-голубого. Айрин, это нормально. Они просто реагируют на твое настроение. Очень удобно, между прочим.
– Удобно ему, – проворчала девушка, окончательно успокаиваясь, – а искры – тоже нормально?
– Искры – проявление твоего дара, – понизив голос, произнес ледяной, – когда они разгораются, кажется, в твоих глазах прячется целая вселенная.
Девушка в ответ лишь грустно улыбнулась. Спрятанная вселенная в глазах – звучало красиво и одновременно жутко.
– Айрин, я понимаю, тебе не по себе, но со временем ты привыкнешь.
– Да и было бы о чем переживать, – подмигнул Сойка. – У нас все женщины такие, и ничего, даже замуж выходят.
– Сойка! – одернул его Отшельник.
– Ну а что сразу Сойка, – обиделся тот. – Я дело говорю. За такой красавицей женихи в очередь выстраиваться будут. А ты – старуха… Тьфу, а не проблема. Вот каша пригорела – это беда.
– Ничего, – улыбнулась Айрин, – мы и горелую съедим. Я ужас какая голодная!
Раннее утро встретило нас туманом и поблекшими звездами. Пушистое одеяло лежало меж деревьев как сказочный белый зверь. До проклятого было холодно. Я выдохнула облачко пара изо рта, полюбовалась на него и прибавила шаг. Вот сейчас я была не прочь даже пробежаться, чтобы согреться.
Ночь прошла спокойно, ну почти спокойно. Я так и не решила, должно мне быть стыдно за истерику или нет. Потом вспомнила соседку Лирру, которая обожала паниковать по поводу и без, и поняла, что мое скромное недовольство из-за внезапного и незапланированного изменения внешности было более чем скромным.
А затем и эти мысли улетучились прочь, когда выяснилось, что ночевать придется вповалку. Топчан из грубо сколоченных досок занимал почти всю ширину землянки и был, безусловно, приятнее голой земли, но… Обдумав ситуацию, я поняла, что условности трогают меня мало, и спать я буду в землянке, на досках, около теплого очага, пусть даже с проклятым под боком, а не на холодной земле, из-за чего потом противно ноет поясница и ломит кости.
Так что после сытной каши с грибами и чая с малиной я улеглась на край, завернулась в одеяло и предоставила мужчинам самим решать, кто с кем будет толкаться локтями и коленями. Легла и не заметила, как уснула. Проснулась от того, что меня аккуратно отодвинули к стенке и кто-то неслышно лег рядом, прижавшись теплой спиной. Сквозь сонную дрему донеслась перебранка Сойки с Хасаром, делящих край топчана. Ругаться шепотом было неудобно, и скоро в землянке воцарилась умиротворенная тишина, нарушаемая мужским храпом да потрескиванием дров в очаге.
Смущение так и не пришло – усталость оказалась сильнее, и я снова задремала, чтобы проснуться от женского крика. Села, обливаясь ледяным потом и хватая ртом воздух. Холод обжег легкие, колючками забрался под одеяло. С вечера в землянке сильно посвежело. Было темно, лишь красноватые угли загадочно мерцали россыпью золотистых точек, не давая света. А перед глазами стояли перекошенные лица, раскрытые рты, скрюченные пальцы тянулись к груди – вырвать сердце, сожрать…
Теплая рука накрыла плечо, и кто-то мягко развернул меня к себе.
– Что с тобой?
В темноте белели волосы, хриплый спросонья голос был хорошо знаком мне. Отшельник! И почему я не удивлена и даже рада, что это не Хасар или Сойка.
Страх, противными щупальцами облепивший душу, понемногу отпускал, сердце успокаивалось, перестав пытаться выпрыгнуть из груди.
Рядом завозились остальные. Сойка шумно зевнул и поинтересовался:
– Дурной сон?
Дурнее не бывает. Я одна, без оружия против толпы льолдов, а из союзников лишь дикий ужас.
– Просто поняла, что охрану мы не выставили.
Сойка озадаченно крякнул.
– Айрин, ты за кого нас принимаешь? – возмутился он. – Да я лично по всей округе сигналки обновил! И место здесь верное, проверенное. И это… в следующий раз, когда решишь усомниться в нашей компетентности, просто спроси. Кричать необязательно.
Фыркнула в ответ – нужны мне его советы!
Отшельник вздохнул и притянул меня к себе.
– Спи, – прошептал в макушку, пристраивая мою голову к себе на грудь и обнимая за плечи, – я покараулю твои сны. Обещаю, больше никаких кошмаров.
Отшельник не обманул. Дурные сны меня больше не мучили, как и совесть.
Вместо льолдов приснился дед: помолодевший, без следа смертельной болезни на лице, одетый в его любимый синий костюм. Дед был не один. Напротив него около окна стояла женщина в простом белом платье с длинными до пят белоснежными волосами, сплошной волной покрывающими плечи и спину. Мне был виден лишь профиль незнакомки и порхающие в яростной жестикуляции руки.
– Я ничего не обещала! – Голос у женщины был громким и гневным, а вот дед, наоборот, держался невозмутимо.
– Она должна была знать.
– Зачем? Чтобы отказаться?
– Ты обещала выбор!
– Выбор между мгновенной смертью и смертью долгой и мучительной? – насмешливо фыркнула женщина. – Я спасала ей жизнь!
– Ты решала за нее!
– И буду решать, если это потребуется.
Дед тяжело вздохнул, и я видела, как он стремительно теряет терпение.
– Ты нарушаешь сделку, и у меня развязаны руки.
– И что ты сделаешь? – В голосе женщины прозвучал откровенный сарказм. – Вмешаешься? Правда лишь причинит боль и ничего не изменит.
– Посмотрим.
Внезапно они оба замерли. Женщина повернула голову, и я увидела полыхающие голубым огнем глаза, в которых закручивались золотыми спиралями далекие галактики.
– А ну, кыш отсюда, – махнула она рукой в мою сторону.
Я успела возмутиться – княжне сказали «кыш»? – заметить одобрительный взгляд деда и разведенные руки – прости, помочь не могу, а в следующее мгновение меня осторожно трясли за плечо и ласково шептали на ухо:
– Айрии-и-ин, проснись. Уже утро, соня.
Какое утро? Темно, хоть глаз выколи, и жутко холодно. А тут рядом грелка – живая и теплая. Не открывая глаз, я заползла выше, обняла и, прижавшись к широкой груди, замерла. Хорошо. Никуда не хочу. Хочу остаться под теплым одеялом, поспать еще немного, а не встречать, зевая, промозглость раннего утра.
– Милая, я бы вечность тебя от себя не отпускал, но надо идти. – В голосе Отшельника явное сожаление, а рука на моей талии подозрительно сползает вниз…
Я скатилась с Отшельника, нырнула с топчана в темноту, попутно попав локтем во что-то мягкое. Темнота недовольно хекнула голосом Сойки. Я шарахнулась в сторону, налетела на кого-то еще.
– Ваш-ша светлость, – прошипел Хасар, мягко удерживая меня на месте, – здесь вам не бальная зала, а ноги мне еще пригодятся.
– Прошу прощения, – извинилась я, хотя больше всего на свете мне хотелось провалиться сквозь земляной пол. Доночевалась с мужиками в одной землянке! Хорошо, что темно и мои алеющие щеки никому не видны. Еще парочка таких ночевок – и для спасения моей репутации Отшельнику придется жениться, а Сойке с Хасаром идти свидетелями.
При мысли о свадьбе стало весело. А что? «Княжна путешествовала по болотам в сопровождении жениха и его брата» звучит гораздо приличнее, чем переход границы в компании трех посторонних мужчин.
– Выходим? – осведомилась я, начиная постукивать зубами от холода.
Сойка ответил тяжелым вздохом, я даже начала беспокоиться, не сильно ли ему досталось. Мигнул огонек фонаря, высвечивая убогое убранство землянки, мешки на полу и наши помятые лица. Отшельник сидел на топчане, натягивая плащ. От его внимательного взгляда меня бросило в жар. Я отвернулась, вспоминая все нехорошие слова, которые знала. Не помогло. В душе разливалась сладкая радость, хотелось смеяться – без всякого смысла, шалить, сделать что-то неподобающее княжне, совсем неподобающее.
– Айрин права. Позавтракаем на ходу, – бросил Отшельник, поднимаясь.
Хасару было все равно, а укоризненный взгляд Сойки я проигнорировала. Какая разница, где мерзнуть? Уж лучше быстро идти, чем давиться сухпаем, трясясь в выстуженной землянке. Натянула один свитер, подумала и достала жилетку. Позже я пожалею об этом, но сейчас хотелось укутаться во все, что у меня есть из вещей.
