Глава 6
Они не устояли, не смогли дотянуть до кровати.
– Пойдем искупаемся, – шепнула Кира, когда они сидели на завалинке и с постными минами лузгали семечки. – А пока нас нет, тетя Тася уснет.
Упомянутая особа сновала туда-сюда и делала вид, что эти голубки ее никак не колышут. В ее присутствии капитан Овчинин постоянно чувствовал неловкость. Вполне объяснимую.
Они снялись с завалинки, взяли с собой покрывало и удалились к воде. За домами и стеной растительности было хорошо. Дневная жара уже спала. Голубки нашли подобие пляжа, постелили покрывало…
Дальше было все, даже недолгий сон. Интим никто не нарушал, ни одна живая душа не отметилась в округе.
– Господи правый, как же здесь хорошо, – прошептала Кира, прижимаясь к нему.
Звуки из села сюда почти не долетали. Милые явно переусердствовали. Давно наступила ночь, а они никак не могли уйти с озера. Купались, обнимались в воде, потом валялись на покрывале.
Но в этот рай на земле постоянно вторгались наглые, жутко голодные комары. Почему им не спалось? Никакого спаса от них не было.
– Хватит, Кира, пойдем, – сказал Вадим и начал подниматься.
Половина второго, ничего себе! Кира льнула к нему, шептала, что никуда не пойдет, ей и здесь хорошо, а комары пусть подавятся. Она зевала, как-то глупо хихикала, когда он переулком вел ее на сельскую дорогу. В этой части Грозы стояла глухая тишина.
Вадим вдруг ощутил какое-то необъяснимое неудобство. Ему казалось, будто рядом происходило что-то плохое, а он не знал, что именно. У калитки Вадим обнял Киру, застыл и прислушался. Неприятное чувство не проходило.
«Обычная паранойя, итог напряженной службы», – решил капитан Овчинин.
Все окна в доме тети Таси были темные, женщина спала. Вадим подумал, что не стоит ее будить. Можно забраться в спальню через окно, оно открыто.
Он повел Киру через палисадник, потом за угол. На задней стороне дома Вадим пошире распахнул окно, за которым располагалась крохотная спальня. Он бесшумно вскарабкался на подоконник и втянул за собой женщину.
Любовники сдавленно хихикали, блуждали в потемках как слепые котята. Вадим на ощупь отыскал кровать, стянул с нее покрывало, бросил куда-то в угол, расправил одеяло.
Им очень хотелось спать. Кира зевала так, что чуть не выворачивала челюсть. Скрипела кровать, они гнездились, прижимались друг к другу, закрыли глаза, готовясь к погружению в царство Морфея.
И вдруг по непонятной причине сон у Вадима отрезало начисто. Кира лежала рядом, забросила на него ногу и размеренно сопела. В маленькую комнату просачивался лунный свет. Он дрожал, расползался по потолку, создавал причудливые картинки.
В доме царило безмолвие, в окружающем пространстве – тоже. В спальне стало душно.
Вадим с закрытыми глазами считал баранов и никак не мог уснуть. Дискомфорт усиливался.
В какой-то момент он понял, что Кира тоже не спит. Спящий человек дышал бы не так. Ей тоже сон отрезало.
– Ты спишь? – прошептала она.
– Да, – глухо отозвался Вадим.
– А кто это говорит?
– Догадайся.
Но от шутки спокойнее не стало. Она обняла его за шею и застыла. Кира как будто тоже прислушивалась и пребывала в замешательстве.
– Что-то не так? – прошептал он.
– Не знаю. Тетя Тася не храпит.
– Так это хорошо.
– Не знаю, Вадим. Наверное, хорошо. Но она всегда храпит. У тети Таси проблемы с носоглоткой. Стена тонкая, а ее кровать как раз за ней. Пока тебя не было, я мучилась несколько ночей, не могла уснуть от ее храпа. Потом сообразила, что надо засыпать первой.
В этом и вправду было что-то неправильное. Сутки назад Вадим забрался к Кире через это же окно. Ночь прошла замечательно, но тетя Тася храпела, как паровоз. Иногда она прекращала это безобразие, но тогда сопела, кряхтела. Сейчас же стояла поразительная тишина.
Тетя Тася тоже не спит? На каком, простите, основании?
– Да, это несколько странно, – согласился он. – Ладно, проверю, – проворчал Вадим, спуская ноги с кровати. – Заодно до ветра сбегаю.
Вадим натянул штаны, в кармане которых болтался сотовый телефон, и побрел к двери, ориентируясь по лунному мерцанию. Он приоткрыл дверь, потянул носом. Запах какой-то неприятный. Овчинин переступил порог, нащупал на стене выключатель. Загорелась тусклая лампочка, единственная в трехрожковой люстре.
Он оцепенел от ужаса. Дыхание застряло в горле. Что за черт?! В просторной комнате жуткий беспорядок. Шкафы нараспашку, вещи раскиданы. В кухне, которую можно разглядеть через дальний дверной проем – то же самое. Словно ураган пронесся!
Посреди комнаты в неловкой искривленной позе лежала тетя Тася с перерезанным горлом. Стеклянные глаза. Седые волосы слиплись от крови, залившей пол. Словно восковая кукла, очень похожая на настоящую тетю Тасю.
Он стоял как истукан, боясь поверить своим глазам. Чересчур уж нереально, бред клинический!
– Вадим, что там? – спросила Кира.
Заскрипела кровать в спальне.
– Не выходи! – спохватился он, но поздно.
Кира уже вышла. Прозвучал пронзительный визг, у женщины подкосились ноги. Она сползла по стене, села на пол, ошарашенно уставилась на мертвое тело.
Вадим недолго пребывал в ступоре. Это же все по-настоящему! Он бросился к тете Тасе, рухнул на колени.
«Бесполезно щупать пульс – куда уж мертвее! Но теплая, значит, все случилось совсем недавно. – Мысли метались. – Возможно, в это время мы с Кирой возвращались с озера или только собирались это сделать. Вадим ничего не слышал и не видел, хотя от дома до озера рукой подать. Стена растительности, огороды, да и зона какая-то глухая у воды.
Преступники нас тоже не видели и не слышали. В доме их нет, на крыльце не таятся. Я бы почувствовал.
А ведь эти твари где-то недалеко, еще не уехали из села. Почему напали на пенсионерку? В чем смысл?!
Где мой пистолет? Черт, забыл взять с собой, оставил в родительском доме, под матрасом. Телефон при мне. Ключи от машины? Под солнцезащитным щитком в салоне».
– Вадим, что происходит? Почему?.. – На глаза Киры наворачивались слезы.
– Оставайся здесь! – приказал он. – Закройся в спальне и сиди там. Я скоро буду.
– Но, Вадим… – Она что-то мямлила, захлебывалась слезами.
Но он уже ракетой носился по дому. Влетел обратно в спальню, включил свет. Натянул рубашку – некогда застегивать. Втиснул ноги в кроссовки – тоже не до шнурков. Промчался через комнату, кухню, вывалился на веранду, оттуда на улицу. Фонарик не взял. Ладно, не возвращаться же.
«А правильно ли я делаю, оставляя женщину в одиночестве? – подумал капитан. – Но разорваться не получится.
Да, скорее всего, бандиты ушли, когда мы удалялись с озера. Шум мотора я не слышал. Ничего удивительного».
Он на мгновение застыл, прижавшись к стене дома, превратился в напряженный слух. Что там с интуицией? В огороде никого не было.
Вадим бросился через двор к калитке и запоздало обнаружил, что штакетник на ограде держится на честном слове. Он не мог так разболтаться, сам прибивал! Все понятно.
Капитан помчался к своему дому, у которого за кустами стоял «Ниссан». Бандиты могли и не заметить машину.
Вадим оступился, подвернулась нога. Резкая боль пронеслась по телу, аж в зубах отдалось! Нет, не перелом, конечно, просто подвернул. Но ощущения были серьезные.
Стиснув зубы, прихрамывая, он добежал до машины, убедился в отсутствии засады. Дверца открыта, ключи на месте.
«Куда ехать? В другой конец села, перекрыть выход бандитам? Без оружия? С чего это я решил, что бандиты еще здесь? С момента убийства соседки прошло не меньше получаса!»
Он выпустил пар, расслабился. Капитан Овчинин привык к покойникам, к кровавому беспределу, но не к тому, что все это касается его лично! Болела нога, он нагнулся, растер пострадавшую голень.
«Спокойно, капитан! Надо немедленно поднимать в ружье специальные структуры, блокировать дороги».
Он вытащил телефон, убедился в том, что зарядка в нем еще теплилась. Полезное качество – брать контактные телефоны у всех, с кем работаешь!
Капитан не смог дозвониться до старшины Ворченко. Возможно, не его смена. Отозвался Никишин, командир мобильной группы прикрытия границы.
Вышел на связь капитан Верест из районной милиции, заспанный, ни черта не соображающий.
Овчинин рубил чеканными фразами:
– Бандитское нападение в Грозе! Возможно, те же отморозки, что работали две ночи назад в «Чертополохе»! Поднять патрули, сообщить на блокпосты, перекрыть все дороги, по которым могут уйти преступники!
Последний звонок полковнику Богданову. Какого черта он там спит?!
– Капитан, ты с цепи сорвался? – прорычал еще не проснувшийся начальник. – Что случилось?
Короткий доклад, предложения, соображения.
Полковник нецензурно выругался и спросил:
– Думаешь, та же банда?
– Я ни о чем не думаю, Валерий Павлович. Кто бы это ни был, я их убью своими руками. А вы меня прикроете, чтобы не посадили. Пусть не сегодня, в другой раз. Дополнительной информации по «Ниве» нет?
– Вчера не было. – Полковник как-то смутился. – Постараюсь что-то узнать. Но на многое не рассчитывай, все-таки ночь.
Только капитан отключился, как началось! Загремели выстрелы. Работал автомат Калашникова, хлопал пистолет. Вадим аж присел. Нет, не здесь, где-то в селе. Пальба была ожесточенная, но быстро смолкла.
Какого черта?! Это здесь тишина, на дальнем краю, а в центре творится какая-то хрень.
Он больше не раздумывал, свалился на сиденье, запустил двигатель. Как же медленно и долго разворачивался «Ниссан»! Колеса вязли в рытвинах, натыкались на досадные препятствия, невидимые ночью.
Вадим наконец-то ударил по газам, и его тут же безбожно тряхнуло. Он чуть не выбил стекло непутевым лбом. Канава, про которую капитан в горячке забыл! Колеса уцелели, но утонули в ней.
Вадим чертыхнулся, включил полный привод, заставил себя успокоиться и начал медленно, задним ходом вытягивать «Ниссан» из западни. Хорошая машина, самая лучшая, чтоб тебя сплющило!
Легкий внедорожник выбрался из ловушки. Вадим не стал повторно испытывать удачу, поехал вдоль забора. Потом все было нормально. Он выжал педаль почти до упора, включил дальний свет.
«И куда ты собрался один, да еще и без оружия?» – подумал капитан.
Он прошел поворот в районе дома под номером двенадцать. Дальше дорога была относительно прямая.
Окна машины были открыты. Овчинин слышал отдаленные крики. Значит, верной дорогой идет.
Справа в темноте проявилось какое-то уплотнение. По мере приближения его очертания становились все более четкими.
У ограды участка задом к Вадиму стояла «Нива». Возле нее возились какие-то смутные личности. Задняя дверца была открыта. Люди что-то грузили в машину. Он несся, не сбавляя скорости.
Личности заметили его, заволновались. Они щурились от яркого света, всматривались, потом схватились за оружие.
В этот момент Вадим бросил «Ниссан» на правую обочину. Машину трясло, задница «Нивы» летела в глаза.
Те самые? Тоже «Нива», номера в грязи, цвет не поймешь, но не исключено, что серый.
Орущие глотки, оружие, наставленное на огни фар. Четверо молодых людей, одеты в штатское. Вот этот у них наверняка главный. Среднего роста, кряжистый, небритый, рожа злая, словно его слишком рано разбудили. Он передергивал затвор «АКС».
Остальные – мелкая шелупонь. Нервный ханурик с обрезом и страхом в глазах. Приземистый тип с револьвером. Рослый парень с претензией на спортивное сложение, тоже вытягивал пистолет, какой-то причудливый, не наш и не из нашего времени.
«То же самое оружие! – высветилось в мозгу капитана. – Автомат, обрез охотничьего ружья, два антикварных пистолета».
Он сам не понимал, что хочет сделать. Но предпринять что-то надо! Педаль в пол, на таран! Тут Вадима тюкнуло по темечку. Он опомнился, схватил ремень безопасности, вставил со щелчком в гнездо за долю секунды до столкновения.
Члены банды брызнули в разные стороны, не успев открыть огонь.
Подушек безопасности в машине не было. Он покупал ее с рук, после аварии. Зато имелся кенгурятник, вполне приспособленный к бою. Удар был неслабым. «Ниссан» протаранил «Ниву», заставил ее прыгнуть вперед. Отвалилась распахнутая дверца багажника, посыпалось награбленное добро.
Вадим не потерял сознание, но в ушах у него зазвенело.
Кричали бандиты, запоздало прогремела автоматная очередь. Пули пробили кузов.
Сработал инстинкт самосохранения. Рычаг в положение «R» и снова газ до упора. Машины не склеились намертво, «Ниссан» выбил грязь из-под колес, отпрыгнул от «Нивы». Качая боками, он уносился обратно на дорогу. Вадим молил Господа об одном – лишь бы не перевернуться!
Бандиты матерились, беспорядочно стреляли. Пули били в стальную решетку, раскололи лобовое стекло, погнули номер. Лопнула правая фара. Машина вернулась на проезжую часть, виляя, уносилась прочь.
Бандиты пришли в себя, выскочили на дорогу. Автоматчик менял магазин.
Вадим не рассчитал. «Ниссан» съехал в кювет, застрял задним колесом. Мир накренился, но устоял.
– Хлопцы, кончайте его, он без оружия! – разорялся главарь.
Возбужденные бандиты, плюясь матерками, бросились вперед.
Деревня давно проснулась, гавкали собаки. Но что-то не шли толпой крестьяне с вилами на помощь. Ну и дела…
Вадим мог бы и один вступить в схватку с четверыми противниками, не располагай они огнестрельным оружием. Но в данной ситуации это было бы самоубийством.
Он отстегнул ремень, вывалился в канаву и засеменил прочь, сгибаясь в три погибели. Нырнул в высокую траву, перекатился и очень даже правильно сделал. То место, где только что находился капитан, перепахали пули. Он ударился плечом об ограду. Трещала голова. Приближались преступники.
Вадим не утратил самообладания. Он взглянул наверх и обнаружил, что ограда не заострена и не особо высокая. Подъем, прыжок с мощным толчком здоровой ногой. Капитан перевалился через изгородь, которая заныла, заходила ходуном, упал на какой-то куст, пополз, потом поднялся на четыре конечности и бросился за грядку.
Злодеи не полезли за ограду, поливали огнем с улицы. За спиной Вадима надрывалась собака, привязанная к будке. Жильцы испуганно помалкивали.
– Касьян, где эта падла? Я его не вижу! – провизжал фальцетом ханурик с обрезом.
– Все, ша, валим на хрен! – прорычал старший, сообразив, что не стоит задерживаться здесь.
Банда припустила обратно к машине. Преступники ругались, забрасывая вещи в покореженное авто. Водитель уже сидел за рулем, заводил «Ниву». Двигатель кашлял, глох. Матерщина взмывала до небес.
Кто-то побежал к «Ниссану», но эта идея оказалась неудачной. Заднее колесо надежно застряло в кювете, машина не желала выезжать оттуда, а активировать полный привод преступник не догадался. Может, и не знал, что имеется такая опция.
Наконец-то «Нива» взревела. Эту машину убить очень трудно.
Заголосил шофер. Мол, завелась, поехали! «Ниссан» они оставили в покое, все кинулись к «Ниве», стали рассаживаться. Это чудо российского автомобилестроения запросто могло ехать и без задней дверцы.
Вадим скрипел зубами. Что он мог поделать? Не сбегал в дом за оружием, теперь кусай локти!
«Нива», дребезжа и кашляя, уже уходила прочь.
Вадим, пошатываясь, добрался до ограды, перевалился наружу.
Собака в огороде захлебывалась лаем. Ей не объяснить, кто плохой, а кто хороший. В этом и состоит главный недостаток наших четвероногих друзей.
Капитан, подволакивая ногу, вышел на дорогу. Вдали таяли габаритные огни. Он вынул телефон.
Никишин отозвался сразу. Вадим предупредил его, чтобы был на связи.
– Старлей, они уходят из Грозы, – проговорил Овчинин. – Та же серая «Нива», четверо бандитов. Они вооружены, но патронов осталось немного. Перекрывайте все, что сумеете. Не забывайте, что они могут сменить транспорт.
– Я понял, товарищ капитан, мы уже работаем. – Голос ополченца срывался от волнения.
Капитан почему-то был уверен в том, что бандиты снова избегнут наказания. Он чувствовал вселенскую усталость.
Вадим, подволакивая ногу, вышел на середину дороги и проорал, обращаясь к ночному небу:
– Граждане сельчане, нет повода для паники! Бандиты ушли. Их ловят. Я офицер спецназа армии ДНР. – Горло его завязалось узлом, он кашлял, надсаживался.
Капитан побрел на другую сторону дороги, в дом, откуда бандиты таскали награбленное. Они оставили за собой жирный кровавый след. Все нараспашку, в хате кавардак. Труп пожилого мужчины. Вадим, кажется, видел его, когда въезжал в село. Несчастный получил удар ножом в глаз. Это не люди – звери, получающие удовольствие от потрошения своих жертв.
Он покинул дом, а когда переходил двор, его внимание привлек плач на соседнем участке. Вадим добрался до изгороди и со скорбью смотрел на то, что натворили ублюдки.
Под оградой валялся мужской труп. Соседа убили жестоко – несколько пуль в голове. Недалеко от крыльца – еще один, женский, в задранной ночной сорочке.
Рядом на коленях сидела девочка лет пятнадцати. Она хлюпала носом и пыталась поправить сорочку на покойнице, чтобы не выглядывали трусики.
Ограда шаталась. Он выбил штакетину, перебрался к соседям.
– Девочка, не бойся, я свой.
Она съежилась, заплакала навзрыд.
Капитан добрел до покойницы, осторожно перевернул. И здесь рассчитывать не на что. Женщине было немного за сорок. На мертвом лице сохранились следы привлекательности. Перед смертью ей было мучительно больно.
Он обнял осиротевшего ребенка, и сердце его защемило.
Девчонка доверчиво прижалась к нему, опять зашмыгала носом.
– Это твои мамка с папкой?
– Тетя моя. Мамка с папкой под обстрелом в Луганске погибли.
– Держись, все будет хорошо. – Что еще он мог сказать, кроме этих слов?
Вадим заставил девочку уйти в дом, а потом очень кстати вспомнил, что оставил перепуганную Киру наедине с покойницей.
Он торопливо побрел по дороге, стараясь не зацикливаться на подвернутой ноге.
Люди робко выходили из домов, спрашивали, что случилось. Где-то вдали уже звучала сирена. Ничего, справятся и без него.
Капитан спешил, вбежал в калитку, протопал по крыльцу. Боже правый, Кира лежала без сознания! Она доползла до мертвой тети Таси, пристроилась рядом и лишилась чувств. Оттого и не слышала, какая вакханалия творилась в селе.
Он поднял ее на руки, отнес в кровать. Она пришла в себя, вцепилась в него.
– Вадим, родной! Боже…
– Все хорошо, милая, не волнуйся, наши уже здесь. Мы поймаем этих нелюдей. – Снова эти глупые слова, но как без них?
Он их лично отловит, зубами глотки перегрызет!
Кира стонала, ворочалась, потом забылась, не в силах справиться с потрясением.
Вадим укрыл ее одеялом, посидел немного. Отыскал в шкафу простыню, вышел в комнату, набросил ее на тетю Тасю. Потом вышел на крыльцо, привалился к перилам и жадно курил. Из села доносился шум, гудели моторы, перекликались люди.
Странная мысль посетила Вадима:
«Интересно, перед смертью, когда пуля попадает в тело, человек успевает что-то почувствовать, осознать, что умирает? Или все внезапно, сразу тьма? А может, не тьма, душа взмывает в один из тонких миров и озадаченно взирает на бренное тело?»
Тут сработал его телефон. Он усмехнулся. Мол, будем надеяться, что это не социологический опрос в третьем часу ночи. Конечно, нет, полковник Богданов.
– Уж извини, – проворчал непосредственный начальник. – Ты сам меня разбудил, так что теперь терпи. Новости есть?
– Скверные, – признался Вадим и все рассказал.
– Ты краток. – Полковник невесело усмехнулся.
– Подробности письмом, – буркнул Вадим.
– Грубишь? Снова неудача, капитан? И что прикажешь делать?
– Как обычно, Валерий Павлович. – Вадим вздохнул. – Найти виновных и наградить. А отличившихся покарать.
– Ладно, спишем твою грубость на психологический шок. Пока не суетись. Пусть работают другие. Не исключено, что эту мразь удастся перехватить. А если не выйдет, то можно будет подобраться к данному делу с другого конца.
– В каком смысле? Сейчас не время говорить загадками, Валерий Павлович.
– Наш человек навел справки, но не успел вечером сообщить по причине, от него не зависящей. Мне пришлось ускорить процесс, надавить на пару рычагов. Если тебя это утешит, то скажу, что сегодня многие не спят. Ты упорствовал по поводу «Нивы», принадлежащей Федору Гнышу, и правильно делал. Выяснилось следующее. У этого господина есть брат Касьян…
– Виноват, что перебиваю, Валерий Павлович, – заявил Вадим. – Но имя главаря банды – Касьян.
– Неужели? – Богданов усмехнулся. – Тогда из предыдущего предложения убираем слово «возможно». Оставляем «ты правильно делал». Братик сводный, у них разные отцы. Наш источник копнул историю и выяснил, что этот самый Касьян Гныш имеет прямое отношение к некоему Нестору Бабуле. Во время Отечественной войны тот возглавлял банду УПА. Касьян его правнук. Этот Нестор орудовал в Восточной Галиции – уничтожал поляков, советских партизан, досаждал Красной армии, когда она пришла на Западную Украину. Фигура была одиозная, лютая. Это я к тому, что яблоко от яблони недалеко упало, наследственность, знаешь ли. Гныш весьма гордится своим прародителем. Источнику удалось побеседовать с человеком, который хорошо его знает, отсюда и информация. Ему примерно двадцать шесть лет. Еще молодой и уже неисправимый мерзавец. Родился в Гривове, о котором мы ведем речь, там учился в школе. Известно, что какое-то время он прожил в Ивано-Франковской области, чем занимался – неизвестно. Подался в Киев, примазался к национал-социалистам, работал охранником, качал мышцы. Поступил на службу в батальон «Азов», потом отметился еще много где. Отмороженный фашист без тормозов. И приятели у него точно такие же.
– Вот и все, товарищ полковник. Теперь ясно, что это наш клиент. – Вадим облегченно вздохнул. – Подождем. Если он вырвется и теперь, то мы достанем его дома. Нужен адрес. А еще прошу прислать ко мне мою группу.
– Ты что-то разгулялся, – перебил его полковник. – Пойми меня правильно, Вадим. Я могу сообщить тебе адрес и, скорее всего, это сделаю. Но группы не будет, уж не обессудь. Если поразмыслишь, то поймешь, почему так. Ты в отпуске, чем занимаешься – я не знаю. Улавливаешь мысль?
– Улавливаю, товарищ полковник. Виноват, не сообразил. Господи, с какой мразью приходится разбираться!
– Ты в этом не одинок, капитан. Позвони моему заместителю Чиркову, он в курсе. Возможно, натолкнет тебя на дельную мысль, поможет и прикроет. Но давай без шума и праздничных фейерверков, а то знаю я тебя.
Вадим поблагодарил начальство, оборвал связь и задумчиво уставился на черное небо, усыпанное звездами.
Как странно устроен мир. Дед капитана Овчинина Павел тоже воевал в Восточной Галиции. Он дослужился всего лишь до сержанта контрразведки Смерш. Погиб во время исполнения задания по ликвидации опасной банды националистов. Шел от Курска, боролся с диверсантами под Харьковом и Киевом, а Галицию не пережил, нашел там свою погибель.
Молодой был. В сорок втором женился на однокласснице, у них родился сын, отец Вадима. А в сентябре сорок четвертого Павел Овчинин сложил голову под каким-то городком на Западной Украине.
Существует же ирония судьбы. А вдруг в тот день ребята из Смерша как раз и дожимали банду Нестора Бабулы, прадеда мерзавца Гныша?
Вадим стряхнул с себя оцепенение и спустился с крыльца.
