Глава 12
Тишина царила над лесной опушкой. Поселок примостился на краю покатой горки, спал за покосившимся забором. Здание барачного типа стояло на его краю. Свет горел лишь над крыльцом. От ограды, окружавшей бывший туберкулезный диспансер, остались воспоминания. Видимо, она на дрова пошла в холодный год.
Сквозь мглу и падающие снежинки просматривались машины, выстроившиеся на краю парковки, какие-то будки и сараи, окружающие открытое пространство. На крыльце ворочался часовой в утепленном бушлате, выискивал позу, в которой можно и отдохнуть, и не замерзнуть.
Боец вдруг насторожился. Трое мужчин приближались к нему по дороге со стороны леса. Они шли спокойно, не скрываясь, беседовали о чем-то. Матово отливали камуфляжные куртки, побрякивали антабки, связывающие ремни со штатным оружием.
Часовой успокоился, но продолжал наблюдать и спустился с крыльца.
Городец шел первым и помахал ему рукой.
Мужчины отправились на парковку, примыкающую к бараку. Там стояли машины – пара грузовиков, минивэн, несколько пожилых, но еще бодрых внедорожников. Неподалеку просматривался гараж с открытыми воротами. В них торчал грузовик, чем-то напоминавший задницу Винни-Пуха, не пролезающего в нору к Кролику. Ночные работы не велись. Видимо, в них не было срочной нужды.
Люди остановились, задумчиво уставились на вереницу машин.
– Хлопцы, вы откуда? – поинтересовался, подходя, часовой.
– От верблюда, – пробормотал Городец. – Из хозяйства Шаховского. Не узнал, что ли?
– Ага… – протянул часовой. – Чего вам не спится-то?
– Ты один? – осведомился Городец.
– Там еще трое. – Часовой кивнул на торец здания, где, видимо, находилась караулка. – Спят, наверное, хрен их знает. А что?
– Проблемка назрела. – Городец проигнорировал вопрос. – Начальству нужен нормальный внедорожник, чтобы и бак заправленный, и не подвел в дороге, не завяз, и скорость развивал приличную. Что посоветуешь?
– Так это без вариантов, – проговорил охранник. – Джипарь старлея Карасули. Видишь крайний «Форд»? Карасуля на нем из любого дерьма вылезает. Тракторы вязнут, а этот прет, как по асфальту.
Кузов внедорожника, на который он показывал, впечатления не производил, машина была старенькая. Но колесная рама впечатляла. Массивная, широкая, дорожный просвет не меньше тридцати сантиметров. Такая же ширина колес. Радиус порядка двадцати дюймов. На таком здоровяке и в джунгли не стыдно сунуться, и в сибирскую тайгу.
– Движок у него форсированный, – добавил часовой. – Хлопцы просят продать, а Карасуля ни за какие деньги не хочет. Слушайте, а на хрена он вашему начальству? – полюбопытствовал недалекий мужичок. – Вроде никогда не побирались, все свое имеется…
Он не договорил, получил по шее ребром ладони и, как подбитый самолет, стал терять высоту. Подлетели Алексей с Бортником, не дали парню упасть, потащили к бараку, заволокли за ближайшую машину. Удар был чувствительным, перебил позвоночник. Проблема пробуждения не стояла.
– Бортник, сможешь вскрыть и завести без ключей? – прошипел Городец, скидывая с плеча автомат. – Не думаю, что машины здесь ставят на сигнализацию.
– Завести смогу, вскрыть – не знаю. Чем?
– Черт!.. – Последовал резкий удар прикладом по стеклу, и оно вывалилось наружу.
Распахнулась дверца.
– Заводи, Бортник.
Бывший заключенный уже кряхтел на водительском месте, гнулся в три погибели, чтобы забраться под панель. Хрустело стекло под его задницей, а он в возбуждении даже не замечал этого, отрывал панель, вытаскивал сплетенные провода. Бортник вскинулся на окрик, потянул вверх шпеньки на дверях правого борта, снял блокировку.
Городец кинулся к задней дверце, но не успел распахнуть ее, как Алексей испустил предупреждающий окрик. Их заметили – видимо, в окно. Караульная смена не спала.
Хлопнула дверь, на крыльцо повалили люди без верхней одежды, но с оружием. Их было трое. Первый спрыгнул с крыльца, вскинул автомат и направил ствол на Городца. Тот этого не видел, мешала раскрытая дверь.
Алексей ударил длинной очередью из-за кормы «Форда», которая заслоняла его. Он не отпускал спусковой крючок, пока не опустошил магазин. Эффект был убийственным. Первый автоматчик спрыгнул с крыльца и повалился. Второй споткнулся, третий протаранил его. Каждому досталось не меньше десятка пуль – промахнуться с такого расстояния было невозможно.
В бараке тревожно гудели и топали люди, разбилось стекло. А Бортник все возился со своими проводами, высекал искры.
Алексей метнулся к ближайшему трупу, вытряхнул на землю содержимое подсумка. Два магазина, три гранаты РДГ-5. Майор быстро распихал трофеи по карманам.
– Фу, майор, спасибо, – выдохнул Городец. – Аж тело наледью покрылось.
Такое бывает. Долго жить, наверное, будет.
Наконец-то взревел изношенный двигатель. Мужики закричали все разом, давая выход накопившимся страстям. Городец влетел на заднее сиденье, забыв закрыть дверцу. Алексей занял место впереди, успел допрыгать, не давая упасть боеприпасам. Бортник разворачивался задним ходом, зацепил машину, стоящую рядом.
– Мужики, вы все сделали? – Он даже не видел, что натворили его товарищи.
– Да, мы победили с огромным преимуществом, – бросил Алексей.
– Вот и хорошо. Но горючки у нас с гулькин нос! – Бортник в сердцах ударил по рулю. – От силы треть бака.
– Ладно, жми! – гаркнул Городец. – Хватит на первое время.
Всем троим пришлось пригнуться, когда из барака повалила разъяренная толпа и стала беспорядочно палить по машине. Внедорожник уже развернулся. Хрустнула трансмиссия, и он рванулся вперед. Разлетелось заднее стекло, осколки брызнули на Городца, который разразился матерной тирадой.
Машина неслась вдоль опушки, иногда цепляла обочины. Шквал огня стих. Теперь хлопали только отдельные выстрелы. Пуля попала в задний бампер, запел металл.
– Все целы? – крикнул Городец.
– А то, – проворчал Бортник.
– Ушли, называется, без шума и пыли, – нервно проговорил Алексей. – Они по машинам рассаживаются, сейчас на хвост сядут.
– И не только они, – поддакнул Городец. – Шаховский в лагерь примчится, живо транспорт организует, и кинутся плохие парни по наши души с двух направлений. Правильно, мы ведь девять рыл уже укокошили.
– Как окрыляет это твое «уже», – пробормотал Алексей. – Видимо, нам придется укокошить еще пару раз по столько.
Молчаливый Бортник переключил передачу. «Форд» понесся, как спортивный кар, ушел за поворот. Возвышенность, заросшая кустарником, лесом, осталась позади, замелькали перелески, поля. Жидкая грязь летела из-под колес, фары освещали небольшой клочок раскисшей дороги.
Позади включились фары. По меньшей мере две машины устремились в погоню.
За окном мелькали какие-то жалкие клочки леса. Потом пустоши, высокий глинистый обрыв на обочине, три сосны, зависшие над ним.
Зажегся огонек, последовал удар, крики снаружи и внутри. Машина, оснащенная тяжелым кенгурятником, пробила шлагбаум. На дороге стоял пост!
Отблески костра мазнули по уцелевшим стеклам. Вдогонку загремели шальные выстрелы.
Бортнику тут же пришлось замедлиться. Качество дороги становилось отвратительным, ходовая часть противно дребезжала. Машину тормозила грязь, превратившаяся в клейкий пластилин.
Погоня отстала, видимо, завязла. Огоньки фар поблескивали где-то далеко.
– Сейчас за холмом сворачивай налево, – бросил Городец. – Через полкилометра развилка, от нее направо. Дорога будет петлять, но в итоге приведет нас в Каменец. Если карта, конечно, не врет.
Бортник проделал лихой маневр. Деревья метнулись ему в лицо, и отъехали. «Форд» снова двигался прямо. С двух сторон стоял разреженный лес.
– Надеюсь, это не платная дорога, – пробормотал Бортник, вглядываясь в гуляющую волнами проезжую часть.
Машину тряхнуло, от нее что-то отвалилось. Бортник заковыристо выругался.
– Заплатили, – прокомментировал Алексей.
– Выпить дайте, – прохрипел Бортник.
– За рулем? – удивился Городец.
– Именно. Руки трясутся. Давай, Городец, здесь нет ГАИ.
– Держи. – Городец сунул ему фляжку, а когда забирал обратно, сам глотнул.
«Интересный почин», – подумал Алексей и сделал то же самое.
Сжалось горло, крепкое пойло побежало по сосудам. Развязывались нервы, закрученные в узлы, становилось легче дышать.
– Только давайте не превращать наши игры в банальную пьянку, – предложил Городец. – Глотнули и хватит, ша. Выберемся – продолжим.
Кто бы возражал.
Оборвался лес, машина вынеслась к развилке. Скрипели дворники, сгоняя со стекла грязь.
Бортник резко принял вправо и закричал от злости и отчаяния. По дороге, примыкающей слева, катили друг за дружкой две машины с включенным дальним светом. До них еще было далеко, но этот факт нисколько не придавал беглецам оптимизма.
– Бортник, жми! – прохрипел Городец. – Гони, как только можешь! Это другая группа, от лагеря едут, вычислили, на какой дороге мы окажемся. Давай, родной! Скоро сплошные леса пойдут, болота. Промысловых участков там нет, будет легче.
– Да это не группа, а целая дивизия, мать ее!.. – отрывисто проговорил Бортник, утапливая в полик педаль газа.
Ревел на пределе мощный двигатель, гнал машину через грязь. Огоньки не отставали. Ясно, что погоня. Трещали выстрелы, но пока безрезультатно. Слишком далеко, чтобы попасть.
Прямо по курсу на обочине торчал грузовик. Рядом стоял навес, мельтешили люди в защитном облачении. Кто-то, словно курица, перебежал дорогу перед несущимся автомобилем. Шлагбаума тут не было, но пост – вот он!
– Пригнитесь! – крикнул Алексей. – Сейчас опять палить будут!
Хлестнула очередь.
Майор сообразил, что надо делать, открыл окно, вырвал чеку из гранаты и выбросил ее наружу. Она рванула, когда машина уже умчалась. Результата Корнилов не видел, но стрельба прекратилась.
Машина снова затряслась. Дорога превращалась в стиральную доску.
– Нормально идем, мужики, – заявил Городец. – Земля, конечно, круглая, но никто не обещал, что она будет идеально ровной. Мы проехали километров двадцать. Жми, Бортник!
Возможно, они проскочили еще десять. Бортник ухитрялся справляться с заносами и держался на дороге. Он действительно оказался отменным водителем. Но двигатель «Форда» уже издыхал от непомерной нагрузки. Погоня приближалась, загремели выстрелы.
Городец выругался, завозился, залез с коленями на сиденье, припал к выбитому окну. Он стрелял короткими очередями и вынудил врага поумерить прыть.
Последняя машина в колонне завиляла, стала отставать, замерла поперек дороги. Но водитель первой и не думал тормозить.
«Форд» тряхнуло и вынесло на обочину. Бортник справился с этой бедой, и джип заскользил по грязи, как балерина на льду. Погоня стремительно сокращала расстояние.
Загрохотал автомат в руках Городца. Он выбросил пустой магазин, вставил полный, снова начал палить в одну светящуюся точку, разнес фару и злобно рассмеялся.
– Вижу лес, – выплюнул Бортник. – Вон там, слева. Далеко, зараза.
Враги вели огонь из окон и люка. Пули летели плотно, кромсали бампер, стойки кузова. От «Форда» снова что-то отвалилось и покатилось куда-то.
Алексей высунулся в окно, извернулся спиралью, отчего затрещали все кости, и принялся долбить с левой руки. Он слышал, как кричат участники погони, хлопают рваные выстрелы. Дикий звон стоял в ушах.
Зачем же он дурью мается? Есть еще две гранаты.
Он бросил автомат в салон, дотянулся до кармана, вырвал чеку и бросил гранату на обочину. Замедлитель горит как раз четыре секунды. Враг успеет подтянуться.
Майор видел яркую вспышку. Машина, набитая преследователями, шарахнулась влево, затряслась, задергалась и остановилась. Из нее посыпались истошные вопли. Видимо, осколок продырявил шину.
Но счастье длилось совсем недолго. Беглецы не успели закричать от радости. Под руками Бортника что-то хрустнуло, заклинило руль. Он зарычал, пытался провернуть его, но все уже было кончено.
Машина потеряла управление, ушла влево, по касательной съехала в кювет и запрыгала по кочкам. Правые колеса оторвались от земли и лишь каким-то чудом вернулись обратно. Зубы людей выбивали чечетку.
– Тормози! – закричал Алексей.
Бортник справился с задачей. Машина взмыла вверх и застыла на краю глубокого разлома, рассекающего поле параллельно дороге.
До машины преследования было метров триста. Там горел дальний свет, было видно, что произошло у беглецов. Снова раздались крики. Целая толпа припустила по дороге, ведя хаотичный огонь.
– К машине! – закричал Алексей. – Мужики, ныряем в овраг, он выведет к лесу.
Бортник схватил автомат, на карачках выбрался из машины. Что там Городец резину тянет? Он выпрыгнул наружу, распахнул заднюю дверь и похолодел.
Не было больше Городца. Пуля попала ему в голову, когда он вел огонь по приближающемуся противнику.
Алексей подскочил, включил фонарь, стал трясти мертвого друга, не веря своим глазам. Покойник сполз по спинке сиденья, уткнулся носом в обивку. Затылок его был разворочен напрочь. Выходное отверстие всегда страшнее входного.
Майор оцепенел. Надо же, такая беда в самый неподходящий момент. «Гибнут все, кто меня окружает». Нет, неправда, это совпадение!
– Алексей, он умер, все! – Бортник схватил его за шиворот. – Пошли скорее. Они будут здесь через минуту. Возьми у него боеприпасы.
Майор машинально перегружал магазины в свои карманы, не спуская глаз с развороченного затылка. Он опомнился, когда враг реально уже был близко. Автоматчики бежали по дороге, паля наобум.
Корнилов скатился в овраг вслед за Бортником. За ними катились камни, сыпалась глина. Оба освещали себе дорогу фонарями. Под ногами мельтешили камни, какие-то уродливые кустики, расползшиеся по глине.
Голова Алексея возвратилась на свое законное место. До леса метров четыреста. Возможно, удастся прямо из оврага перебраться туда.
Пятки Бортника мелькали перед глазами майора. Не все еще силы растерял этот жилистый мужик.
За их спинами боевики прыгали в овраг, спешили, подчиняясь лающим командам. Сколько их там? Человек восемь или больше?
Словно шило вонзилось в позвоночник Алексея. Сперва он различил каркающий голос Радзюка, потом еще чей-то, очень даже знакомый… Стоп, да это же лично господин Шаховский. Этот пан сейчас наверняка в бешенстве, раз лично принимает участие в поимке беглецов. Куда ему деваться? Потеряет Корнилова, получит миллион неприятностей.
Какая-то хлесткая вожжа попала майору под хвост.
Он встал как вкопанный и заявил:
– Бортник, беги, не жди меня!
– Ты что, Алексей? – Тот тоже замер, словно лошадь перед барьером.
– Вали отсюда. – Корнилов уже карабкался на склон, забросив автомат за спину. – Я сейчас кое-что покажу этим нелюдям, подготовлю им большой праздничный концерт.
Когда он добрался до вершины, Бортника уже не было видно. Его как корова языком слизала. Алексей рухнул на колени, вставил в автомат новый магазин. Под руку положил еще один, пристроил рядом с ним гранату. Потом он воткнул фонарь в щель между камнями, направил его вниз. Корнилов пока не включал свет, но перевел рычажок режима на максимальную яркость.
Он врубил фонарик за мгновение до того, как противники оказались под ним. Неудобно работать в полной темноте. Хоть такой, но свет.
Он застал их врасплох. Охотники бежали друг за другом, а когда слева на обрыве что-то вспыхнуло, невольно сбились в кучу.
Майор швырнул туда гранату. Когда она разорвалась и разлетелись осколки, он принялся остервенело палить из автомата. В дыму метались какие-то людишки, падали, срывали голоса. Корнилов вскочил, расставил ноги, рекордно быстро сменил магазин и снова начал поливать врага огнем.
Выживших было немного. Растерзанные тела в живописных позах валялись на дне оврага. Кто-то шевелился, пытался подняться на колени.
Двое бросились бежать. Одного он снял на излете, когда тот делал прыжок за глиняную глыбу. Второй улизнул, мчался скачками по пади, вилял, как заяц, и скрылся за изгибом оврага. Майор выпустил ему вдогонку очередь для острастки, чтобы не возвращался. Черт с ним.
Потом Алексей пристрелил того негодяя, который пытался подняться. Враг завалился на бок. Вот и все. Корнилов начал спускаться, оступился, съехал вниз на пятой точке.
Тут какой-то недобитый поднял автомат. У него все должно было получиться. Алексей не успевал.
Откуда-то со стороны вдруг гавкнула короткая очередь. Пули простучали по камням у ног стрелка. Он отпрянул. Грянула вторая очередь. Враг заорал болотной выпью, схватился за бок и упал, но еще шевелился.
Алексей поднял автомат и избавил раненого от страданий.
– Бортник, это ты? – Он не узнал свой голос.
– Да, я, – неохотно признался товарищ.
Он брел по пади, волоча за ремень автомат.
– Выручил, спасибо, – поблагодарил его Алексей.
– Я сперва промазал. Но строго не суди, – буркнул Бортник. – Это мое первое убийство.
– Серьезно? – Алексей изумился. – Ты же почти год служил в ополчении.
– А толку? – Товарищ вздохнул. – Как в анекдоте про чукчу-космонавта. Сюда не лезь, это не трогай. Баранку я крутил, понятно? Под взрывами бывал, минометным огнем. В пару передряг попадал, палил наобум. Даже не ранил никого. А сегодня первый раз человека убил.
– Все в порядке, ты не убивал, – поспешил заверить друга Алексей. – Ты зацепил гада, меня спас, а я его кончил.
Он слазил за фонарем, вернулся, осветил землю. Восемь мертвых рыл – явно недостаточно за одного Городца, которого майор даже толком не знал. Кто-то порван осколками, другие пулю поймали. Крепкие мужики, не юноши, серый камуфляж, автоматическое оружие.
А вот и особенное удовольствие – с гарантией мертвый Радзюк. Он по привычке орал, когда осколок порвал ему щеку и слился с содержимым черепа. Так этот мерзавец и остался навечно с разинутым ртом и глазами, налитыми бешенством.
Тысяча чертей! А ведь Шаховский-то убежал!
Майор понял это только сейчас, когда осмотрел мертвые лица. Он дернулся, вскинул автомат. Тот самый длинноногий везунчик…
Где-то в стороне гудела машина, явно грузовая. Из нее сейчас наверняка высадятся люди, свежее пополнение. А Шаховский уже там.
– Бортник, бежим! – крикнул Алексей, хватая за плечо опечаленного товарища. – Рано горевать, мы еще только на середине дистанции.
Погоня неслась за ними, как стая шакалов. Беглецам приходилось выкладываться. Они лезли на склон, помогая друг другу, короткими перебежками мчались к лесу. Тот спускался в низину и тянулся к северу. Алексею хотелось надеяться, что параллельно дороге, идущей в пограничный поселок Каменец.
«Двадцать километров осталось, – стучало в мозгу. – Даже меньше. Какая ерунда».
Они рвались через кустарник, увязали во мхах и ямах с ледяной водой, углубились в чащу метров на четыреста и упали на жухлую траву. Несколько минут мужики лежали неподвижно, потом начали подавать признаки жизни. Звуки погони пока не радовали их слух. Очевидно, охотники размышляли, куда подевалась дичь.
Алексей взгромоздился на кочку и начал проводить ревизию вещей, имеющихся у него. Автомат, два магазина, фонарик. В кармане штанов, принадлежавших Железнову, ныне покойному, зажигалка, мятая пачка сигарет, раздавленная жевательная резинка.
Бортник тяжело дышал и тоже проверял карманы. Он сунул Алексею гранату, подобранную на месте последнего боя. Такая же РДГ. Очень приятная штучка.
– Держи. – Алексей протянул ему фляжку. – Только не увлекайся.
Мужчины сделали по глотку. Сперва крепкое пойло блокировало их дыхание, потом им стало легче.
– Ну и что? Ты жив? – с улыбкой осведомился Алексей.
– Трудно сказать. – Бортник задумался. – Наверное, да. Но теперь мне, видимо, что-то придется пересмотреть в своей жизни.
– Пересмотришь. – Алексей навострил уши. – Но не сейчас. Пошли отсюда, напарник!
Погоня, кажется, созрела, шла, перекликаясь, широким фронтом. Поблескивали огоньки фонарей.
«Теперь не отстанут, – кольнула Алексея неприятная мысль. – Шаховский до последнего бойца будет меня гнать».
Они опять бежали прочь, тяжело дышали, делали короткие остановки, чтобы перевести дыхание. Погоня упорно висела на хвосте, рассыпалась длинной цепью. Там что-то происходило. Раздавались крики, хлопнули несколько выстрелов.
Беглецам надо было ускоряться, но на пути у них вставали неодолимые груды бурелома, которые приходилось огибать, овраги, непролазные заросли кустарника. Особую злость вызывала крапива, которая в ноябре росла как ни в чем не бывало и больно кусалась.
Включать фонари было крайне нежелательно. Хотя их и так, похоже, вычислили.
– Они же по следам видят, где мы идем, – прохрипел Бортник. – Их не спрячешь. Впору, как белкам, с ветки на ветку прыгать. Хотя вот тебе реально умная мысль, оцени. Давай попробуем усложнить им задачу. Разбежимся в разные стороны. Я на северо-восток, ты на северо-запад. Будем считать шаги, после полутора тысяч начнем сходиться.
– Давай попробуем, – согласился Алексей. – Разбегаемся, напарник. В точке встречи я ухну филином. Вот так. – Он негромко изобразил, как это будет выглядеть. – Не замолкну, пока ты не выйдешь на меня.
Корнилов упрямо пробивался через скрученные ветки, стараясь не сходить с прямой. Голый лес плясал перед глазами, рябил, расплывался. Алексей падал, ранился об острые сучья валежника, выискивал силы тащиться дальше.
В какой-то момент он остановился и прислушался. За спиной было тихо. Где погоня? Ничего, пусть поплутают.
Шаги он считал десятками. До ста пятидесяти дотерпеть проще, чем до полутора тысяч.
Итоговая точка оказалась в покатой яме, жутко соблазнительной для сна. Алексей повалялся там пару минут, собирая необходимые силы. Потом он, пошатываясь, поднялся и двинулся на восток, навстречу напарнику. При этом майор пытался составить уравнение на основе теоремы Пифагора, вычислить длину катета, имея угол и гипотенузу.
Он не ухал, а жалобно крякал, в изнеможении упал на траву и припал к фляжке. Какое облегчение!
Тут под боком у него затрещали кусты. Из них вывалился бледный леший, обросший листвой и лишайником.
– Блин, напарник, а мне?
Алексей давился смехом, наблюдая, как товарищ мочил горло. Он отобрал у него фляжку, в которой осталось еще немного водки, и сделал выразительный знак. Мол, пошли. Нам пора двигаться на север.
Несколько минут они тяжело бежали через разреженный сосняк, потом завязли в дебрях лещины.
– Я их не слышал, – сообщил Алексей товарищу. – А ты?
– Где-то справа перекликались. – Бортник тяжело отдувался. – Похоже, мы их запутали, они не знают, куда идти.
Лес погружался в низину. Под ногами чавкало. Деревья принимали какой-то угрюмый сказочный вид. Приближались болота. Для этой местности они не были чем-то необычным, но все же очень даже некстати тут появились.
Мужики сделали передышку, пару минут лежали, усмиряя трясучку в груди.
Потом Алексей поднял голову, прислушался, вяло усмехнулся и спросил:
– Бэрримор, что за жуткий вой на болотах?
– Они еще здесь, сэр, – прошептал Бортник. – Эти страшные болотные твари идут стороной. Куда подадимся, напарник?
– Слушай свое сердце, – сумничал Алексей. – Оно подскажет тебе путь, а лично мне упорно намекает на болота. Они же не вечные, нет?
Они опять бежали, проваливаясь в вязкую землю. Корка льда не спасала, хрустела и ломалась. Видимо, на каком-то участке враждующие партии опасно сблизились. Алексей услышал голоса.
– Бежим, – буркнул он. – Прорываемся прямо. Надеюсь, здесь еще нет опасных топей.
Их противники явно теряли терпение, злились. Они стали палить во все стороны, злобно что-то выкрикивали, опустошали магазины один за другим.
Алексей оступился на бегу, повалился в кочки. Бортник рухнул рядом. Он как-то тяжело дышал, возился так, словно рыл себе окоп.
Продолжалась пальба. Несколько пуль просвистели где-то рядом. Они втыкались в стволы и сбивали ветки. Потом стрельба стихла, голоса стали отдаляться.
Алексей покосился на товарища. Тот пытался подняться, охнул, упал. В груди у майора похолодело. Он увидел, что из голени Бортника сочилась кровь. Тот побледнел, попытался улыбнуться, но получилась гримаса.
– Можешь поздравить, Алексей, меня подстрелили. Шальная пуля прилетела, представляешь? – проговорил он и застонал, переворачиваясь на бок.
Правая штанина уже промокла от крови.
Сердце Корнилова ушло в пятки. Как же так?.. Он начал суетиться, заставил товарища лечь на спину, стащил с него сапог.
Уже светало, рассасывалась ночная темень. Кругом блуждали сумрачные тени деревьев.
Бортник старался не орать, стиснул зубы. Алексей закатал штанину. Пуля прошла навылет, по пути сломала кость. Нога уже распухала, сочилась кровь. У майора не было ни лекарств, ни бинтов.
Он не чувствовал холода, стащил с себя верхнюю одежду, а потом и майку, пропитанную потом. Майор стал обеззараживать рану горилкой. Лучше уж так, чем никак. Остатки он влил пострадавшему в рот. Тот нисколько не возражал против такой терапии.
Корнилов рвал майку, обматывал голень друга. Пользы от такой повязки было немного. Он отодрал подол от свитера, стал обертывать вокруг майки. Бортник кряхтел, смотрел на него с растущей тоской. Только не сдаваться!
Алексей вернул на место штанину, натянул сапог, заставил товарища лечь на спину, обшарил его. Во внутреннем кармане вместе с крошками и какими-то бумажными обрывками он обнаружил упаковку зорекса, в которой осталось две капсулы. Покойный господин Опанасенко был запасливым человеком. Майор заставил Бортника проглотить лекарство.
– Что это? – прошептал раненый, закрывая глаза.
– Зорекс.
– Но он от похмелья.
– Именно.
– У меня нет похмелья.
– У тебя есть похмелье. – Он насилу сдерживался, чтобы не выплеснуть эмоции. – Считай, что это оно. Тебе сразу станет легче. Радуйся, Бортник, что рана сквозная, пулю не надо вынимать. Все пройдет, скоро будешь прыгать, как козлик.
– Да уж, теперь мне действительно придется что-то пересмотреть в своей жизни. – Бортник пытался шутить, но бледнел и слабел на глазах.
Последующие часы вылились в нешуточное испытание. Люди были голодные, не спавшие, умотанные до предела. Да еще раненая нога Бортника!..
Были минуты, когда Алексея охватывала безысходность, отчаяние давилось у горла. Но он справлялся с минутной слабостью, обхватывал товарища покрепче и волок через болота. Майор ободрал ножом сучковатую палку, сделал ему костыль.
Погоня не напоминала о себе. Видимо, она давно сбилась со следа. Но болото становилось все серьезнее, проход через него превращался в пытку.
Бортник стонал, иногда от боли терял сознание. Корнилову приходилось прислонять его к дереву.
Все чаще появлялись топи, заросшие желтоватыми лишайниками. Алексей вооружился длинной жердиной, прощупывал дорогу, пару раз чуть не сверзился в воду. Не было у него третьей руки! Люди слабели, скорость их движения падала.
Погода тоже не баловала. Налетал ветер, тряс кустарник. С неба снова сыпалась крупа.
Это безумие продолжалось уже несколько часов. Настал момент, когда у беглецов просто не осталось сил передвигаться. Кругом громоздились кочки с голыми кустами, между ними устрашающе поблескивали окна, таящие в себе топи.
Неподалеку от одного из них они и упали. Бортник кряхтел, искал подходящую позу. Алексей, лежа на спине, отламывал ветки от кустарника. Набрал кучку, стал разжигать.
Потянуло дымком. Сырые ветки занимались неохотно, ему приходилось дуть на них. Разгорелся маленький костер, но он не мог прогреть воздух.
Бортник подполз к огоньку, стал греть руки.
– Алексей, спасибо, что не бросил. – Он с трудом выдавливал из себя звуки. – Но это бесполезно, я же чувствую, что только торможу тебя. А ты человек порядочный, не желаешь признать очевидное. Брось меня, уходи. Я как-нибудь справлюсь, шалашик на болоте обустрою. – Сдавленное бульканье, которое издал Бортник, видимо, означало смех.
– Перестань. – Алексей поморщился. – Скоро мы с тобой выйдем из этого болота и переправимся в Кохановичи.
– Блажен, кто верует… – Бортник сбился, долго кашлял, извивался.
Любое движение наверняка отдавалось болью в его раненой ноге.
– Вот черт!.. Позвони моей жене, когда выберешься, хорошо? Я продиктую ее телефон.
– У тебя есть жена?
– А я не похож на женатого человека? У меня и дочь есть, уже большая, в шестом классе.
– Но ты не носишь кольцо.
– Сняли с меня кольцо. Оно мне не особо нужно, напарник. Я и так помню, что женат.
– Не буду я звонить твоей жене, – отрезал Алексей. – Сам это сделаешь.
Но тот бормотал какие-то цифры, повторял их несколько раз, вбивал в непутевую голову товарища. Потом он уснул или провалился в обморок.
Алексей тоже провалился в забытье.
Майор очнулся от холода. Он проспал где-то часа три, если верить ощущениям.
День был в разгаре. Костер прогорел.
Рядом с Алексеем копошился Бортник. Он был уже не бледным, а черным. Какая-то пародия на человека. Бедняга ухитрился стащить с себя сапог, размотать рану.
Все было очень плохо. Рана гноилась, превращалась в страшный нарыв. Видимо, в нее попала грязь. Кровь уже не текла, но Бортник и так потерял ее достаточно. Прикоснуться к ноге было невозможно.
– Есть вопросы, Алексей? – Бортник облизывал губы, прятал глаза. – Слишком быстро процесс идет, не находишь? Я уже не смогу двигаться. Да и не хочу.
– Нехотя пойдешь, – процедил Алексей. – На себе поволоку.
– Ну и дурак. – Бортник поднял на него глаза, тоскливые, окруженные синевой мешков. – Со мной уже все ясно, а себя погубишь. Заражение пошло, скоро ногу придется отрезать по самую голову. – Он криво усмехнулся. – Не утащишь ты меня отсюда. Глупо все…
– Хватит! – отрезал Алексей. – Разговорился ты что-то.
Он только и успел отвернуться к костру. Бортник снова завозился. Алексей поглядел на него, но поздно. Тот нашел в себе силы, приподнялся на руках, оттолкнулся здоровой ногой и покатился в трясину, которая мгновенно засосала его.
Алексей ахнул, рванулся к нему, на миг потерял ориентацию от резкой боли под ребрами. Он полз к трясине, тянул руку, хрипел. Дескать, Бортник, не сходи с ума! Но того уже не было. Только трясина чмокала так, словно съела сейчас что-то вкусное. По окну разбегались концентрические круги.
Корнилов лез в трясину, тянул руки, пытался там что-то нащупать. Потом он на корточках устремился обратно, схватил жердину, вернулся с ней, тыкал в трясину, непонятно на что рассчитывая. Майор звал товарища, ругался грязными словами. Потом он лежал на спине, таращился на небо сквозь переплетение изогнутых ветвей.
Алексей покинул это место через десять минут. Он не мог больше здесь находиться. Майор отцепил магазин от автомата Бортника и сунул его в подсумок. Теперь их стало три. Корнилов повесил автомат за спину, вооружился жердиной и побрел, горбатясь, на север.
