Глава 27
Фредерик давно научился расставлять приоритеты и отделять личное от работы, но, к огромному сожалению мага, большинство окружавших его людей столь нужными умениями не владело. В итоге сеанс гипноза — сеанс, всю уникальность которого мог оценить лишь профессионал, понимающий, сколь невысоки были шансы, что искусственный разум поддастся подобного рода воздействию, — превратился в сцену из сентиментальной пьески.
Эбигейл выбежала из гостиной, за ней — кто бы сомневался — поплелся Джек, а следом, видимо, из солидарности, объединяющей всех когда-либо обиженных и оскорбленных в своих чувствах женщин, — Адалинда.
Фредерик поглядел на контрразведчика, слова которого всколыхнули эту бурю в стакане воды, и удрученно вздохнул:
— Кто вас за язык тянул, господин повар?
Эмпат был неприятно разочарован. Человек этот после предшествующего гипнотическому сеансу разговора ему даже понравился. Слушал внимательно. Известие о том, что Лленас жив, принял спокойно и признал, что похищение ученого в общую картину вписывается, в отличие от его бессмысленного убийства. В том, что память Эйдена Мерита переместилась каким-то образом в механическую куклу, ни происков нечистой силы, ни намека на переселение душ не углядел, лишь отметил с осторожным осуждением неосмотрительность некоторых экспериментаторов. В общем, показал себя человеком разумным. И вдруг завелся из-за какой-то старой историйки.
Тратить дар на удовлетворение праздного любопытства маг счел расточительством, а потому спросил прямо:
— Вы знали ту девушку?
— Ту — нет, — сказал контрразведчик сухо. — Но дурочек, ей подобных, повидал немало. Как и богатеньких мерзавцев вроде Эйдена вашего Мерита, для которых простые люди — что мошкара, и задавить не жалко.
— Занятно, — хмыкнул в ус эмпат. — У вас, дражайший, все признаки сословной ненависти.
— Какие там сословия, — осклабился в ответ агент Бейнлафа. — Чай, не в империи уже живем, в республике. Все люди в правах равны, только маги чуток равнее. Но этаких баловней судьбы, которые с пеленок привыкли все, на что ни глянут, тут же получать, а после ломать да бросать за ненадобностью, и правда не люблю. И Творцу отдельно молился, чтобы дочери моей подобный субчик в жизни не встретился.
— У вас есть дочь? — зацепился за новую информацию Фредерик.
— Была. Дочь, сын, жена. Погибли семь лет назад. — Голос контрразведчика не дрогнул, лицо оставалось серьезно и спокойно. — Железнодорожная катастрофа под Арвилом, может, слышали.
— Слышал. Соболезную.
— Пустое. Я вам не ради соболезнований это сказал. А затем, чтобы вы поняли, что терять мне в этой жизни больше нечего. Да и самой жизнью не особо дорожу. Так что если я с вами, то лишь потому, что считаю, что дело вы делаете правильное. Но если вдруг разуверюсь в этом, магии вашей и кровной привязки не побоюсь. А прежде найду способ своим весточку передать.
— Не сомневаюсь, господин… — имя, названное ночью, Фредерик успел позабыть.
— Пусть будет — Блэйн.
— Как скажете, господин Блэйн. Хотел заверить вас, что дело мы действительно делаем нужное. — Эмпат покосился на умывающуюся в углу Роксэн. — Не желаете пройтись по городу? Я сломал бритву, теперь надо искать новую. Заодно купили бы что-нибудь к ужину. Вы, кажется, в этом разбираетесь.
Арендованный Адалиндой дом располагался в тихом, удаленном от центра районе. Окруженный такими же небольшими, в большинстве своем старыми и несколько заброшенными строениями, он ничем не бросался в глаза. Такой же, как у соседей, маленький дворик с неухоженными клумбами, пестрящими сорняками и где-нигде — яркими хризантемами, веранда, оплетенная до самой крыши виноградом, присыпанная песком дорожка, еще влажная после вчерашнего дождя.
Через два квартала картина менялась. Улицы становились шире, брусчатка — ровнее, дома — новее и выше. Первые этажи строений почти все занимали мастерские и магазины. Отдельно стояло здание гостиницы: вывеска обещала уютные номера и приемлемые цены. На противоположной стороне улицы разместился ресторан, и запах из открытых дверей настойчиво манил прервать прогулку.
Фредерик соблазну не поддался. Совмещать прием пищи с деловым разговором было не в его привычках.
— Почему повар? — спросил он своего спутника, напоследок еще раз втянув носом аромат жаренного со специями мяса и свежевыпеченного хлеба.
— Знаю это дело, — ответил Блэйн. — И прикрытие удобное.
Высказавшись от души, говорил он теперь мало и в подробности не вдавался, а эмпат до поры тех подробностей не требовал.
— Как думаете, пойдет дождь? — поинтересовался он, косясь на серое осеннее небо.
— Я об этом не думаю, — так же коротко бросил контрразведчик.
— Зря. Если пойдет, не мешало бы озаботиться зонтами. Да и ботинки у вас хлипковаты на такой случай.
И вообще гардероб сменить не мешало бы. В одежде, пусть новой и чистой, но купленной без примерки, господин повар смотрелся неуклюжим провинциалом: брюки спали бы, не затяни он их ремнем, сюртук оказался длинноват, но узок в плечах. Хотя, возможно, так оно и лучше. Во всяком случае, глаз за такого не цепляется — тоже прикрытие.
— Чем, вы полагаете, занимается внутренняя разведка одаренных? — сменил тему мэтр Валье.
— Преступлениями, совершенными магами и против магов, — без запинки, как на экзамене, отчеканил Блэйн.
— Да, в целом верно. Но есть одно важное уточнение: в первую очередь нас интересуют не маги, а сама магия — то, насколько законно и рационально она используется.
— Не вижу разницы.
— Увидели бы, не справляйся мы со своей работой. — Эмпат улыбнулся одной из тех своих улыбок, что, невзирая на видимую мягкость и искренность, вселяют в сердце собеседника тревогу. — Как вы понимаете природу магического дара?
— Никак.
— Не интересно?
Контрразведчик равнодушно передернул плечами.
— Напрасно, — укорил его Фредерик. — Из этого и происходят наиглавнейшие беды нашего общества, общества, в котором одаренные сосуществуют с теми, кто даже не пытается их понять, оценивает лишь поверхностно даваемую магией выгоду и не видит угрозы.
— Уж про угрозу мне можете не рассказывать. Маги, ясное дело, поопаснее прочих, и чего ждать от них — никогда не знаешь.
— Снова вы о магах, — покачал головой эмпат. — А я — о магии. Об угрозе, которую несет неконтролируемая сила. Хотя да, без непосредственного вмешательства магов тут, конечно, не обходится. Чтобы разжечь огонь, нужна как минимум одна спичка. А у нас тут, сдается мне, целая коробка и бутыль керосина еще.
Валье умолк, обдумывая, Как коротко и доступно донести до собеседника суть проблемы.
— Вы слышали, должно быть, не раз, — начал он исподволь, — «маг такой-то степени посвящения». Что такое, по-вашему, эта степень?
— Степенью посвящения определяется сила мага, — заученно ответил Блэйн.
— Степенью посвящения определяется степень посвящения, — не согласился Фредерик. — Как уровень доступа к секретным материалам. Посвящения в тайны магии и, быть может, всего мироздания… Впрочем, тема эта слишком глубока. Попробую пояснить проще. Что есть дар? Если совсем просто: это — способность человека обращаться к источникам магической силы. Способность эту можно развивать в себе, но лишь до определенного предела, установленного для каждого… его природой? Творцом? Самой силой мира? Никто доподлинно не знает. Известно лишь, что…
— Выше головы не прыгнешь, — подсказал с усмешкой контрразведчик.
— Если бы так. Прыгают, господин Блэйн, еще как прыгают. Этими прыгунами как раз и занимается ВРО. Знаете, как можно украсть чужую силу, если своей недостает? Артефакты-накопители не в счет — если сделаны по всем правилам, то и пусть себе. Но от них толку, сразу скажу, немного. Кровь… Тоже смотря как добыта. Сильнее всего та, что взята у одаренных до первого посвящения… До первого, понимаете? У детей. И не из пальца, естественно. Некоторые пытаются приспособить силу стихий. Как следствие — землетрясения и наводнения, продолжительная засуха. Обычно побочные эффекты стараются тут же нейтрализовать, да и не было в последние годы ничего из ряда вон. Но одно скажу: магия мира — живая. И подобных игр не терпит. Нарушенный баланс сама восстановит, но какой ценой — предугадать невозможно. Да и виновного не всегда накажет — этим обычно мы занимаемся.
— Как это относится к делу Лленаса? — прервал рассказ эмпата Блэйн.
— Прямо. Зачем его похитили, как не затем, чтобы узнать технологию создания искусственного разума и внедрения этого разума в живые тела? Один Джек уже спровоцировал некоторые изменения в астрале, а что станет, если таких Джеков будет несколько десятков? Но если это слишком сложно для вас, спросите себя, что за тела собираются наделить новыми душами. Тела умалишенных и преступников, как полагал мэтр Дориан, жаль, что не покойный? Или тела высокопоставленных членов парламента, к примеру? Главнокомандующего линкаррской армии, главы национального банка или, для начала, вашего дражайшего шефа Бейнлафа?
— Семерых архимагов, — буркнул оскорбленно контрразведчик.
— С магами такое не пройдет. Подмену обнаружат в течение первых же дней, если не часов: дар привязан к астральному телу, а не к физическому, и его отсутствие не может не вызвать подозрений. Люди, похитившие Лленаса, прекрасно об этом осведомлены. Потому что сами из числа одаренных. И неважно, сколько их, с разработками Лленаса они очень скоро приберут к рукам власть в стране.
— В обход архимагов?
— Дались вам эти архимаги! — отмахнулся Фредерик раздраженно. — Их всего семеро, как вы изволили вспомнить. А за тем же главнокомандующим — многотысячная армия. За главой банка — огромнейшие капиталы. Никто не узнает о подменных душах: это чары принуждения можно распознать, даже существует особый протокол, по которому чиновников высших уровней подвергают регулярной проверке, а искусственная душа… она — душа. Джека легко отличить от других людей из-за механического тела и той части заклинания, что приводит его в движение. Если тело будет живым, определить подмену станет практически невозможно.
— Почему вы так уверены, что эта подмена состоится? И при чем тут все же живая магия?
— Не перебивали бы меня то и дело, уже узнали бы, — выговорил укоризненно Валье.
«А были бы одаренным, сами догадались бы», — хотелось добавить ему. Объяснить непосвященному, как опасна магия и игры с нею, оказалось совсем непросто.
Тем временем улица, по которой они шли неспешным прогулочным шагом, привела их к небольшому скверику. Возможно, вечерами он и служил излюбленным местом прогулок жителей этой части города, но сейчас, в середине дня, аллеи были пустынны, а удобная лавочка под раскидистым кленом, уже сменившим яркую зелень лета на траурный багрянец, замечательно подходила для продолжения беседы.
— Итак, почему я уверен в том, что планируется помянутая мной подмена? — Фредерик откинулся на спинку скамьи и посмотрел на небо. Оно потемнело еще сильнее: все-таки будет дождь. Эмпат вздохнул: — Потому что не вижу, ради чего еще стоило бы затевать столь масштабное предприятие. Лленасом и его работами заинтересовались люди, которых не прельщает слава в научных кругах или доход от использования дешевой рабочей силы. А если не это, то что еще, господин повар?
Контрразведчик молчал. Он привык полагаться лишь на проверенные факты, тогда как для Валье обычным было верить интуиции и доводам логики. Сейчас же и интуиция, и логика сошлись на том, что его догадка — единственно верная.
— Существующим порядком далеко не все довольны. Особенно одаренные.
— С чего бы это? — снова перебил Блэйн. — Маги, по сути, правят Линкаррой со времени свержения Карла Безумного.
— По сути, Линкаррой правит парламент, — поправил, морщась, эмпат. — Одарённых и людей, не обладающих даром, среди тех, кто имеет реальную власть, примерно поровну. Совет Пяти Академий курирует лишь ограниченную часть вопросов. В основном те, что касаются использования магических источников. И именно это многим не нравится. Кто-то считает, что может расширить область применения дара, если архимаги пойдут на некоторые уступки. Например, объединят энергетические линии, как это было в конце правления Карла, или развяжут войну с целью получения новых земель, а следовательно, и источников. Представьте, что будет, если Линкарра вдруг завоюет тот же Гилеш.
— Что?
— Ничего хорошего. Магия живая, я уже объяснял. И предел она отмеряет не только людям, но и отдельным территориям. После Двадцатилетней войны, когда Карлом Безумным были нарушены все мыслимые законы и границы, понадобилось более двух столетий, чтобы энергетические потоки стабилизировались. Но не до конца. Слышали про Ледяное дыхание Сарилийских гор? Знающие люди говорят, что это — естественная граница между Линкаррой и Гилешем, которая не должна быть нарушена. Нельзя объединять источники нашей магии с энергетическими линиями, которыми пользуются гилешские жрецы. По крайней мере, пока мы не готовы к такому. Карл уже пытался. И в начале той войны, если помните, его еще не звали Безумным.
— Не помню, я не настолько стар, — невесело пошутил контрразведчик. — У меня другая информация насчет возможной войны. Согласно некоторым сводкам, это Гилеш, подстрекаемый Стаффой, поглядывает на линкаррские земли, наращивает производство оружия и собирает армию у наших границ. Делом Лленаса оттого и заинтересовались. В смысле, не поставляет ли мэтр противнику вместе с безобидными игрушками идеи новых военных технологий.
— Я тоже слышал, что в Гилеше неспокойно, — не спорил Фредерик. — Тем удобнее нашим заговорщикам осуществить свои планы. Когда внимание общественности сосредоточено на внешних рубежах, кто следит за тем, что происходит внутри страны? Но это лишь догадки, и мне нечего предъявить Совету архимагов.
— Предъявите догадки, — серьезно предложил Блэйн.
— Так и сделал бы. И уверен, что ко мне прислушались бы, но… Что предпримет противник, если поймет, что его план разгадан? Составит новый, мне думается. Сейчас мы хотя бы частично осведомлены о том, чего стоит опасаться, и можем попробовать помешать этому. Стоит ли терять данное преимущество?
— Намекаете, что заговорщики есть даже среди членов Совета? — более оживился, нежели встревожился контрразведчик. Как успел понять Валье, магов господин повар не особо жаловал и сейчас, невзирая на серьезность ситуации, порадовался бы тому, что оказался прав в своих суждениях и у одаренных прогнило все, от низу до самой верхушки.
Пришлось его огорчить:
— Нет. Архимаги и главы Академий никогда не сделают ничего, что поставило бы под угрозу спокойствие страны и, самое главное, стабильность магических потоков. Наивысшая степень посвящения — я пытался вам объяснить. Но они не станут разбираться с проблемой сами. Поручат надежным, с их точки зрения, людям. Те привлекут новых агентов… А кто гарантирует, что у заговорщиков нет шпионов в самых высоких кругах и самых секретных отделах? Нет, к Совету обращаться рано. Я не строю иллюзий, будто бы наша маленькая компания справится собственными силами, но пока у нас не будет чего-то весомее, нежели голые умозаключения, рисковать неразумно. Около десяти лет назад мой предшественник совершил похожую ошибку, и Линкарра лишь чудом избежала переворота и войны. Будем осторожнее. Время есть, надеюсь. На момент похищения Лленас еще не перешел к практике, и хочется верить, сейчас у него хватит ума немного потянуть с этим.
Мысль о том, что ученый в сговоре со своими похитителями, эмпат отбросил сразу: слишком сложный сценарий, даже если предположить, что таким образом Лленаса вывели из-под наблюдения. Да и не вписывалось участие в заговоре в портрет мэтра Дориана, составленный аналитиками ВРО, пусть их отчеты и подкорректировали помощники Ригана. Фредерик изучил дело в достаточной мере, чтобы составить собственные суждения. Лленас занимался наукой ради науки, результаты интересовали его больше суетной славы, а деньги — лишь в качестве средств для развития новых проектов. Такой не польстился бы на сомнительные обещания и не тратил бы драгоценное время на рискованные предприятия, тем паче не пошел бы на это в преддверии встречи с одним из архимагов, когда имелась реальная возможность получения поддержки от Совета.
— У нас есть время, — продолжил развивать свою мысль Фредерик. — И ваше присутствие, господин Блэйн, как бы я ни принял его поначалу, сейчас полагаю за благо. Вы — неглупый человек и, думаю, уже поняли, что стоит на кону. И у вас, в отличие от других участников нашего предприятия, нет иных интересов, кроме сохранения мира в республике… Так? Тогда вы понимаете, что наша главная цель — помешать заговорщикам в осуществлении их планов, а отнюдь не спасение некоего мага, как кое-кто ошибочно полагает.
— С учетом всего сказанного было бы лучше, если бы нам некого стало спасать, — согласился контрразведчик.
— Если он еще не закончил своих экспериментов и не получил нужных результатов — определенно лучше, — дополнил маг.
— Госпоже Адалинде не понравится такое решение.
— И Джеку, — напомнил эмпат. — Не следует недооценивать Джека.
Механический человек непредсказуем, а потому опасен, и пока неизвестно, какими еще способностями обладает, помимо чужой памяти. Но и избавиться от него, как от единственной ведущей напрямую к Лленасу ниточки, нельзя.
От Адалинды тоже можно ждать сюрпризов.
Поэтому Фредерик и назначил контрразведчика ближайшим союзником в предстоящем предприятии. Пусть рядом будет человек простой, не имеющий скрытых мотивов, но в то же время способный хранить тайны.
— Что случилось десять лет назад? — полюбопытствовал простой человек, нарушив затянувшееся молчание. — Вы обмолвились о каком-то случае: переворот, война… Признаться, не помню, чтобы в то время происходило что-либо необычное.
— Сейчас тоже ничего не происходит, — сказал маг. — В Линкарре — мир и спокойствие. Но будь это так на самом деле, мы с вами стали бы не нужны.
— И все же? — проявил настойчивость Блэйн. — Вы сравнили наше дело с тем, прошлым, и мне хотелось бы знать… если это не подпадает под статью о неразглашении государственной тайны.
— Подпадает. — Фредерик ненадолго задумался. — Но в общих чертах обрисовать ситуацию можно. Что вы знаете о королевской крови?
— Вы о тех сказках, будто бы она давала неограниченную власть?
— Власть над другими одаренными, — поправил Валье. — И это не сказки. Отчего, вы думаете, понадобилось объединить силы Пяти Академий, чтобы победить последнего из королей-магов? Однако, как выяснилось как раз десять лет назад, дело было не только в крови. Королевская кровь позволяла потомкам древней династии управлять неким артефактом, а тот уже воздействовал непосредственно на одаренных. Артефакт этот по недосмотру и незнанию магов прошлого попал в историческую коллекцию. А десять лет назад, вернее, чуть ранее, кое-кто из наследников Карла сумел по собранной в старинных рукописях информации установить истинную роль этого предмета и решил им воспользоваться.
— У Карла не было наследников.
— Законных — нет, — подтвердил эмпат. — Но была внебрачная дочь от одной из придворных дам. У его отца, если верить свидетельствам современников, было еще два сына как минимум. Прадед Карла и вовсе бастардов не считал. А у тех детей, естественно, тоже были дети. Подумайте, сколько на нынешний день носителей королевской крови в Линкарре?
Контрразведчик, прикинув что-то в уме, присвистнул.
— Вот именно, — согласился с его вычислениями маг. — К счастью, многие из них сами не знают о своей принадлежности к свергнутой династии, а те, что знают, не мечтают захватить власть в стране… Не все, во всяком случае. Но кое-кто мечтал. Собрал группу единомышленников, из одаренных в основном. Но его предали… Точнее, некий маг поступил как сознательный гражданин и сообщил о намечающемся заговоре во внутреннюю разведку. Буквально на следующий день все подозреваемые были задержаны и… обезврежены. Однако, как я и говорил, мои коллеги поторопились. Никто из задержанных ничего не знал об артефакте. И претендент на престол, как позже выяснилось, был не один. Истинный организатор заговора держался в тени. Он избежал ареста и даже под подозрение ВРО не попал. Выждал немного и снова принялся за реализацию своих планов. Только в этот раз решил действовать в одиночку, сначала добыть и активировать артефакт, а уже потом собирать армию. Разумно, согласитесь. Правда, без помощников ему не пробиться было в секретное хранилище, а на то, чтобы официально войти в штат сотрудников университета и получить доступ к коллекции, ушли бы годы. Но он нашел решение. Среди людей, имевших доступ к хранилищу, была одна девица. Талантливый маг, перспективный ученый. К двадцати пяти годам она занимала не последнее место в исследовательском корпусе университета, но, как сами понимаете, при такой преданности работе у нее совершенно не оставалось времени на личную жизнь, и в некоторых вопросах эта особа была весьма неискушенной. Когда за ней начал ухаживать интересный, щедрый на подарки и комплименты мужчина, она ничего не заподозрила. Через месяц растаяла, через два уже стала его женой, через три, в обход всех запретов, согласилась устроить благоверному экскурсию по секретным помещениям хранилища.
— Дура девка, — привычным выражением прокомментировал Блэйн.
— Все мы — люди, — без резкого осуждения отозвался Фредерик. — У каждого свои слабости, своя цена. Кто-то ищет богатства или власти, а одинокую девушку подкупили ложными обещаниями счастья. Ей предстояло жестоко поплатиться за доверчивость. Для активации артефакта требовалась жертва, и предприимчивый наследник Карла решил использовать в этом качестве супругу. Удобно ведь: сама привела, сама взяла в руки… нужный предмет. Единственное, чего претендент на корону Линкарры не предусмотрел, так это того, что артефакт никогда не причинит вреда носителю королевской крови.
— Неужели девица оказалась… тоже? — недоверчиво спросил контрразведчик.
— Конечно, нет. Но и девицей на тот момент она уже не была. А двухнедельной беременности вполне хватило, чтобы воспрепятствовать убийственному действию артефакта. Подобной возможности ее супруг не учел. И что жена его все же маг, позабыл. А о том, на что способна женщина, только что узнавшая, что ее обманывали, использовали и собирались убить, он, похоже, даже не думал. Хотя вряд ли она хотела его смерти. Просто не рассчитала сил: непривычное для историка боевое заклинание плюс нестабильное в ее положении состояние… В любом случае это признали самообороной: он ведь все равно не отпустил бы ее живой, забрал бы артефакт и отправился искать другую жертву. Так что, как я и сказал, Линкарра лишь чудом избежала серьезных потрясений. Артефакт уничтожили во избежание новых попыток его задействовать.
— А что девица, которая не девица?
— Поумнела, надеюсь. — Мэтр Валье поднялся со скамьи, давая понять, что рассказ окончен. — Идемте, Блэйн. Мне по-прежнему нужна бритва, да и ужином стоит озаботиться. И не забудьте, что то, о чем я вам рассказал, разглашению и обсуждению с кем-либо не подлежит.
— А ребенок? — все же спросил контрразведчик. — Он… был?
— Был и есть. Линкарра заинтересована в одаренных древних кровей.
— Но…
— Никаких «но», — строго выговорил эмпат. — Дети-маги находятся под защитой Пяти Академий и независимо от того, кем были их родители, неприкосновенны. Тот ребенок жив и здоров, и ему ничто не угрожает.
Фредерик сказал это так уверенно, что на миг сам поверил в свои слова.
Адалинда злилась и даже не пыталась это скрывать.
— Где вы были? — набросилась она на бывшего мужа, едва тот вошел в дом.
Очевидно, корзины с продуктами, сгруженные в прихожей помощником лавочника, худым мосластым мальчишкой лет четырнадцати, показались ей неубедительным объяснением отлучки.
— Прогулялись, — ответил Фредерик. — А ты что же, скучала?
— У нас не так много времени, чтобы тратить его на бесцельные прогулки, — сердито прошипела женщина. — Ты обещал, что отследишь канал связи…
— Обещал, что попробую, — поправил эмпат. — А о том, что займусь этим на пустой желудок, и речи не было.
Он чувствовал растущее раздражение магини, ее тревогу и беспричинный бессильный гнев. Чужие эмоции мешали сосредоточиться, и Валье казалось, что нечто важное опять и опять ускользает от него.
— Хотел спросить. — Маг деликатно взял нервно притопывавшую красавицу под локоток и повел к двери в ее спальню. Продолжать беседу в коридоре было неудобно. — Ты не задумывалась, почему Лленаса поручили именно тебе?
— Аналитики рассчитали, какая женщина могла бы его заинтересовать. Я подошла. Так мне сказали. — Адалинда остановилась на пороге своей комнаты, перегородив вход. Приглашать Фредерика войти она, по всему, не собиралась. — Но, быть может, на выбор повлияло и то, что я неблагонадежна, так сказать.
— Возможно, — согласился с разумностью таких выводов эмпат.
Риган намекал на эту неблагонадежность в первую после побега Адалинды встречу. Наверняка отметил отдельные эпизоды ее прошлого в отчетах. Потому-то ее и вычеркнули из списков ВРО так легко, а затем так же легко повесили на «беглянку» убийство агента. Но если требовалась женщина, которую после предполагалось устранить без лишнего шума, следовало выбрать другую кандидатуру.
Нет, должно было быть что-то еще.
Чарльз Шолто знал. До того, как очень некстати отравился газом.
Фредерик подумал об этом во время беседы с Блэйном, но после отвлекся, и мысль, не успев сформироваться, вылетела из головы.
— Не будем тратить время на ерунду, — высказала Адалинда недовольно. — Займись делом, наконец.
— Обязательно. Как только подкреплюсь. Составишь компанию?
Женщина сердито нахмурилась и собиралась захлопнуть перед ним двери, но эмпат успел придержать створки.
О чем же они говорили с Блэйном?
Не на прогулке — раньше.
Кажется, контрразведчик сказал что-то.
Да, сказал. Что ему нечего терять и нечем дорожить…
— Эдди, постой. Еще один вопрос. У тех, кто похитил Лленаса, должен быть способ заставить его работать на них. Вряд ли человека его принципов получилось бы подкупить или склонить на свою сторону, угрожая смертью. Что тогда?
— Не знаю. — Магиня помрачнела еще больше. — И, в самом деле, хватит уже бессмысленных рассуждений.
— Не такие они и бессмысленные, — пробормотал Фредерик.
Догадку, все еще смутную, он припас на будущее.
В деле, где любые средства хороши, все может пригодиться.
