3
«…Мы предаем тело его земле – земля к земле, прах к праху, тлен к тлену – в безусловной и твердой надежде на воскрешение к вечной жизни через Господа нашего Иисуса Христа».
Стоя со склоненной головой и закрытыми глазами, Джадд Уайлдер без задержки пропускал сквозь себя этот поток слов.
«…Через Иисуса Христа, да пребудет Он во славе во веки веков. Аминь».
Вокруг зашелестело, зашуршало, началось движение, а он все так же стоял с поникшей головой: долгий последний момент ожидания того, чего (он знал!) уже не настанет. Похороны отца представлялись ему событием совершенно невыносимым, наивысшим испытанием, а вот теперь лишь мучает чувство тайного стыда от того, что оказался он таким сдержанным, так легко сумел совладать с тем, что мнилось переживанием нестерпимым.
В душе его сожаления оказалось больше, нежели горя, он корил себя за то, что не был более понимающим и заботливым сыном, и все же даже это чувство оказалось трудно обратить на усопшего, которого предали земле: человек, умерший в субботу утром, не был его отцом, а кем-то, кого он никогда не знал.
Мало что можно было противопоставить этой самоубаюкивающей иллюзии: заученная скороговорка заупокойной службы звучала милосердно безымянно, всего раз невзначай названо было имя его отца, не было никаких надгробных речей. После всех стараний и приготовлений – дом, набитый толпой снующих повсюду людей, спешный выезд к ритуальному залу, длинная кавалькада машин на пути до кладбища – в нем взыграло какое-то странное разочарование, ощущение, какое частенько возникало после того как падал занавес после спектакля, оказавшегося лишь бледной тенью того, что предвкушалось.
Поддаваясь нажиму руки Кэй, который он почувствовал на своей руке, Джадд отвернулся от могилы. Толпа вокруг, для которой уход Флоры послужил сигналом, таяла на глазах. Люди шли в скорбном молчании, пока не выходили на ближайший проезд для машин, где тут же разражались привычной болтовней, которая была их свидетельством жизни, их отрицанием смерти. Отовсюду слышались звуки заводимых моторов, сиплое рычание, покрывавшее мягкий шепоток теплого южного ветра.
Оглянувшись, Джадд увидел то, чего не заметил раньше: белую мраморную плиту рядом с могилой отца. Джулия Джадд Уайлдер. Когда-то давно отец купил на кладбище семейный участок на три места, одно для него. Теперь оно станет местом для Флоры. Покойся с миром.
Рука Кэй крепче сжала его запястье, и в первый раз Джадд почувствовал, как защипало в глазах от слез. Где-то далеко-далеко, за зеленеющими деревьями, расслышал он трель жаворонка, вестника весны, звуки утраченного детства, песня, которую ему больше никогда не услышать.
– Давай-ка выбираться отсюда, – хрипло прошептал он.
