Расплатившись с водителем и выйдя из такси, она взглянула на указанный им подъезд, широко распахнутая дверь которого вела в почти лишенный света вестибюль. В глубине виднелись мужчины, чернобородые, в черных шляпах, и она вдруг почувствовала, что смелость оставляет ее. Увы, такси уже и след простыл.

Сделав два робких шага, она остановилась, почувствовав себя нежеланной пришелицей в причудливом уголке неведомого мира, соболезнующей на похоронах, куда доступ ей закрывали ритуал и обряд, поддерживала только память о том, что то же самое она испытывала, впервые попав на католическое погребение. Только тут все было совсем по-другому, как могло бы представляться. Дерзкая вылазка в совершенно неизведанное, конец безумного похода, к какому подталкивала скорбь настолько безотчетная, что она едва ли самой себе верила, что на самом деле добралась сюда.

Она перевела взгляд на улицу, словно выискивая путь к отступлению, и внезапно почувствовала, как вышедший из подъезда мужчина в упор разглядывает ее. Было в его лице нечто знакомое, какие-то родственные черты сходства, и она, наверное, как-то дала понять, что узнает их, потому как мужчина направился прямо к ней.

– Вы миссис Коуп? – спросил он, кивая головой так, словно бы уже знал ответ. – Я Иезекииль, брат Аарона. Пойдемте.

Покорная легкому касанию его направляющей руки, она вошла в подъезд. Плотная группка мужчин расступилась перед ней, давая пройти. Они шли и шли, пока не попали в темную комнату, свет в которой, казалось, исходил только от бледного, как воск, лица старца.

– Отец, это миссис Коуп, дама из Пенсильвании, которая была так добра к нам.

Старик обратился к ней, взял ее руки в свои.

– Вы его хорошо знали?

– Я с его последним больным работала, – произнесла она, теперь ей вселяло силы и то, что она знала: этот мужчина сам доктор, – и то, что она вспомнила: она сестра милосердия.

– Он писал мне, что работал над книгой, – сказал старик. – Не думаю, чтобы он ее закончил?

– Я не знаю. Но только я все его бумаги сложила и подготовила к отправке. Думала, кому-то они могут понадобиться.

– Я на это надеюсь, – выговорил доктор. И тут голос его сорвался, слезы покатились, и она услышала, как кто-то басом пел слова, понять которые она не могла. Зато в смысле их ошибиться было невозможно.

– Пойдемте, – сказал Иезекииль.