ГЛАВА 18

Почти трое суток после того, как вернулся с повозкой Ост, пленница провела в равнодушном полусне, не обращая никакого внимания на своих новых хозяев. Впрочем, и они относились к ней как к вещи, лишь Фина пару раз в день, на остановках, водила девушку в кустики и кормила, не забывая щедро подливать в чай сонное зелье.

О том, что на пленницу оно не действует, шпионка и близко не догадывалась, но ворчать на своих подельников перестала, очевидно, наконец-то сообразив, что делает хуже только самой себе.

Солнце клонилось к закату, когда Лил по мелькавшим в разговорах ловцов названиям сел окончательно убедилась, как верны были ее предположения. Городом, куда так торопились отвезти ее похитители, был все-таки Лодель, и до него оставалось лишь около суток пути. Если ничто не помешает ловцам, то там они с пленницей и расстанутся. Девушка отправится в земли Корди, а ловцы — тратить заработанную награду.

Алильена ждала этого события с холодным безразличием, и единственное, чего ей по-настоящему хотелось, — это наказать Фину за подлость и причиненное травницам зло.

К этому моменту ловцы вынуждены были выехать с проселочных дорог, по которым старались двигаться, на широкий тракт, с незапамятных времен тянувшийся с запада на восток. Деревушки и хутора тут встречались все чаще и лепились лицом к дороге, от которой многие кормились, продавая путникам еду, ночлег и мелкие услуги.

Пробираться позади этих деревень по их садам и посевам было бы большой глупостью. На тракте, между довольно частых повозок и телег, кибитка ловцов была более незаметна, чем там, где сейчас копала, сеяла и полола большая часть местных жителей. Однако Лил спутники все же замаскировали: Фина чем-то намазала лицо безучастной пленницы и низко повязала ей голову стареньким платком.

— Может, одну ночку в лесочке переночуем? — закончив работу, уныло спросила шпионка своих подельников. — Как совсем стемнеет, отъедем подальше…

— Не твоя забота, — оборвал ее рассуждения главарь. — Ты, главное, мордочку себе не забудь повозюкать, вроде как все время плачешь по матушке.

— Лучше по бабке, — ухмыльнулся Ост. — Ты посмотри, как она девку измалевала.

— Бабок не возят к дорогим целителям, олух, — огрызнулся Прай. — Им дают спокойно дома преставиться. И спать под кустами — не более умное предложение. Тогда нам всего часа три перепадет отдыхать и выезжать потемну, пока никто не примчался смотреть, чей надел мы стравили. Но и это не спасет, селяне еще на рассвете начинают выгонять на дорогу своих коров, и все будут пялиться, откуда и куда это мы едем в такую рань, когда нормальные путники еще в мягких перинах снят.

Лил незаметно про себя усмехнулась, представив, как скисла Фина, пристававшая к Праю на всех остановках, но тут главарь, многозначительно помолчав, закончил разговор неожиданным сообщением:

— Я думаю, лучше нам встать в каком-нибудь маленьком небогатом хуторке. Колесо возле них соскочит или, еще лучше, у Фины поросячья болезнь приключится. Попросим каморку для девок, а сами в повозке ночку перебьемся. Главное, денег дать немного, мы же на лекаря бережем.

— Пусть будет хутор, — нехотя согласился Ост, мечтавший о хорошем номере в дорогой гостинице. — Лишь бы побыстрее от нее избавиться.

Дальше Лил их не слушала, постепенно погружаясь в привычную дрему; разговоры, которые она выучила уже почти наизусть, надоели, вряд ли узнает что-то новое, хотя все ловцы постоянно чего-то недоговаривали. Да и правильно делали: как убедилась магиня, каждый из них не прочь был уколоть подельников их слабостями, и никто не спешил делиться личными бедами или радостями.

Разбудил Алильену негромкий звук голосов, и в первый момент девушка лишь досадливо поморщилась, предчувствуя неминуемость неприятной прогулки в кусты. Фина обычно откровенно веселилась, наблюдая за беспомощно ковыляющей девчонкой, даже не подозревая, что ее ехидные шуточки разжигают подрастающую ненависть внешне безучастной пленницы.

Но уже через минуту Лил насторожилась, расслышав знакомые нотки в хрипловатом голосе, мгновенно проверила свои подозрения магией и почувствовала, как непрошеной радостью затопило заторопившееся в груди сердце. Теперь она уже внимательно вслушивалась в переговоры ловцов, одновременно проверяя связь с надетыми на них амулетами. Весьма мощными и оттого светившимися ярче, чем те, какие ей довелось уничтожать до этого, но Алильену волновало другое. Ее резерв восстановился, плескался внутри согревающим солнечным зельем, которое все сильнее хотелось куда-то выплеснуть.

— Мы спешим! — громче, чем раньше, отрезал Прай ледяным тоном, прервав вежливую просьбу настырных незнакомцев. — Найдите кого другого!

— Слушай, парень, ну будь человеком, — раздался ближе вкрадчивый бархатный баритон Гарвеля, и Лил сразу представила знакомое лицо с изящными усиками и ослепительной улыбкой. — Нам только до ближайшего постоялого двора, это мили три, не больше. Заплатим сколько спросишь, нельзя его на лошадь, видать, позвоночник повредил.

— Некуда его класть, мы матушку умирающую к целителю везем, похоже, холера у нее, — наотрез отказал ловец. — От такого соседства вашему другу лучше не станет.

— Да мы вот тут, в сторонке, — упорно настаивал ювелир уже поблизости от Лил, лихорадочно решавшей, за кого она должна выступить в неминуемой схватке.

Если придерживаться принятого пару дней назад решения, то нужно помочь своим похитителям, но едва Лил представила, как безжалостные ловцы расправляются с людьми, которые столько раз спасали ее и Ленса, в душе жарким огнем вспыхнул стыд.

Светлые силы, ну как она могла даже на миг усомниться, за кого воевать?! Совсем одурела от проклятой любви, не зря говорят про влюбленных, что их с ума свели. Ведь верно же, никто не станет творить в здравом уме таких сумасбродств, какие позволяют себе несчастные, одолеваемые безумной страстью. Нет, решено, отныне она будет всеми силами бороться со своей напастью и постарается к середине лета искоренить ее полностью.

— О-о… — простонал кто-то почти рядом, и знакомый до боли голос капризно произнес: — Отгородите меня от нее одеялом, только холеры мне не хватало!

От неожиданности Лил захлебнулась вдохом и растерялась так, словно никогда не тренировала по требованию папеньки волю и внимание. Даже забыла про твердое решение не открывать глаз и, едва ощутив, как бок о бок с ней, там, где любила подремать во время пути Фина, сминается взбитое шпионкой сено, широко распахнула ресницы.

И сразу же, как с моста в воду, рухнула во встревоженную глубину темно-серых глаз, недоверчиво разглядывая упавшие на лоб мягкие прядки каштановых волос, темноту бровей и мягкую усмешку словно вырезанных губ почти незнакомого молодого мужчины.

Хотя его лицо оставалось до мелочей знакомым, но пропали какие-то детали, выдававшиеся раньше и невольно привлекавшие к себе взгляд, как привлекает бородавка на носу, заставляя не замечать больше ни одной черты. Лил хотелось спросить, сколько обликов у него в запасе, но лицо искусника вдруг посерьезнело, а губы крепко сжались, словно шепнув неслышное предостережение.

Девушка покорно опустила веки и облегченно выдохнула: вот теперь ей больше не нужно ни о чем беспокоиться. Он, несомненно, все продумал, просто не умеет по-другому. А как поступить и куда ехать, Лил решит потом, когда снова станет свободной.

Скупая слезинка скатилась из уголка глаза, и ее как будто никто не заметил, ни тихо застонавший рядом мужчина, ни Фина, оглянувшаяся проверить свою пленницу.

Инквар осторожно прикоснулся тонким, чутким пальцем к предательской капельке, бережно стер и нахмурился, ощутив неприятно-шероховатую корку, в которую превратилась дешевая краска для комедьянтов, грубо нанесенная на личико Лил кем-то из ловцов. Наверняка девицей, которая так ловко втерлась в доверие к добрым травницам.

Редкая дрянь, прожженная и бесчувственная, Инквару не нужно было много времени, чтобы рассмотреть женщин такого рода. И сейчас хватило приторной улыбочки и холодно-заинтересованных взглядов, какими она встретила ожидавших их у обочины наемников.

Разумеется, в этот раз друзья ничем не походили на воинов удачи, те никогда не отправятся в путь в сшитых из самой лучшей кожи костюмах и с дорогим оружием у отделанных серебром поясов. Поэтому интерес лазутчицы был вполне закономерен, но моментально исчез, едва Гарвель заикнулся о помощи. Девица встретила просьбу друга «пострадавшего» яростнее всех, ее круглое лицо просто перекосилось от злобы. Мужчины вели себя более сдержанно, хотя были так же неумолимы.

Однако вскоре смилостивились, даже не подозревая, что у них просто не было иного выбора. Пока Гарвель произносил свою просьбу, прочувственно глядя в глаза ловцов, Дайг незаметно раздавил о повозку капсулу с зельем смирения. Никто не может спорить или упрямствовать после того, как несколько раз вдохнет почти неуловимый аромат.

Самих наемников от его действия охраняло загодя выпитое снадобье, а о том, как защитить Алильену, они размышляли не один час, скача по проселочным дорогам наперерез удачливым ловцам. Но ни до чего так и не додумались, любое неосторожное действие могло насторожить негодяев и вынудить принять меры, предписанные тайным указом жестокого Корди. И если дядюшка велел доставить строптивую племянницу живой или мертвой, ловцы, ни на миг не задумываясь, воткнут в ногу или руку пленницы иглу с отравой, против которой нет противоядия.

Потому и пришлось спасателям смириться с тем, что некоторое время упрямая девчонка будет непривычно тихой и безответной, хотя и не терпелось услышать, как это ей удалось уговорить травниц отпустить ее вместе с лазутчицей?

В утверждение белых сестер, будто девчонка устроила пожар и сбежала вместе с подружкой, ни Дайг, ни Гарвель не поверили, да и записка, которую сунула им на прощанье старшая травница, подкрепила эти сомнения. Но правду могла рассказать только Лил, и все трое просто жаждали ее услышать.

Да и не только они. Шатон, командир маленького отряда, посланного на помощь Дайгу гильдией, тоже пытался разгадать эту загадку, и Инквар успел убедиться в его настойчивости и проницательности, хотя знакомы они были всего несколько часов. Но главной ценностью, которой владел жилистый мужчина среднего роста и возраста, все же была информация, вот только делился он ею довольно осмотрительно.

Кстати, сейчас самое время сообщить Лил о своих планах, иначе может испортить так гладко начавшуюся операцию.

— Ничего не делай, они под зельем смирения, — подвинувшись к девичьему ушку, выдохнул Инквар еле слышно, уловил запах несвежего тела и подавил огорченный вздох.

Все ясно, желая получить награду как можно скорее, негодяи гнали лошадей почти без остановок и не считали нужным водить девушку в купальню.

— Угу, — несчастно выдавила Лил и попыталась отодвинуться.

Еле слышно звякнул металл. Искусник тотчас насторожился, протянул руку и бесцеремонно приподнял край грубого одеяла, закрывавшего пленницу до самого подбородка. Рассмотрел тонкие стальные цепочки, прикованные к браслетам на запястьях и босых ногах Алильены, нахмурился и до боли стиснул зубы. До этого момента он относился к ловцам как к людям, случайно попавшим не в ту компанию и только поэтому оказавшимся по другую сторону пропасти, разделяющей их и его единомышленников. Но теперь своими глазами воочию убедился — Лил попала в руки нелюдей, которым чуждо самое банальное сострадание и которые не могут проявить милосердие даже по приказу.

А приказ был, Гарвель и Дайг первым делом, встретившись с другом в условном месте, поспешили успокоить его. Один из тех, кто, рискуя жизнью, делает вид, будто верно служит баронам, передал: Густав Корди разослал своим ловцам указание быть крайне осторожными при поимке Алильены Базерс, стараться ее не ранить и не ушибить, а если захватят, обращаться, как с почетной гостьей.

«Все-таки большой дурак этот Густав», — зло рыкнул про себя Инквар. Прежде чем писать такие указы, послал бы им толковый словарь, иначе откуда им узнать значение слова «почетный»? Но теперь незнание ловцами таких понятий ничего не меняет, с этого момента эта троица — его личные заклятые враги, и они еще успеют об этом пожалеть.

Не доехав до обещанного хутора примерно половины пути, Дайг подал сидящему на облучке безучастному ловцу знак, и тележка начала постепенно замедлять ход. Едва лошади замерли, рядом с повозкой остановился Гарвель и мягким, дружелюбным тоном уверенно приказал:

— Сходите с коней и выпейте чаю, устали небось. И ты, девица, тоже пей. Вот так. А теперь залезайте в тележку, мы забираем раненого, а вы поедете дальше.

Произнесенная Гарвелем короткая речь была тщательно составлена таким образом, чтобы затуманенное сознание ловцов не уловило в словах незнакомцев ни тени лжи. Иначе сработают их защитные амулеты, в которых Инквар теперь, кроме сияния магии, мог разобрать разноцветные тени вложенных искусниками заклинаний. Самое сложное и многоцветное зарево стояло над амулетом, висевшим на груди главаря этой троицы, и снимать его Инквар намеревался лично, приняв все меры предосторожности. Нужно только немного подождать, скоро ловцы уснут дня на два, не менее, зелье крепкого сна теперь получалось у искусника просто убойной силы.

Полог кибитки приподнялся с той стороны, где лежала Лил, и сильные руки лучника ловко вытащили ее вместе с одеялом. Сам Инквар ужом выскользнул в другую сторону.

Дайг пронес Лил мимо него к выезжающей из кустов солидной повозке, крытой кожаным пологом и имеющей оконце и дверцу. Внутри девушку ждала куча одеял, подушек и одежды; собираясь за девчонкой, друзья всего прихватили с запасом.

Наемники торопливо выводили на дорогу своих лошадей и составляли небольшой обоз, никто из случайных путников не должен был понять, что произошло тут на самом деле.

— Гарвель, — дернул друга за рукав Инквар и потянул в сторонку. — Иди сюда. Лил в цепях, эти скоты, похоже, не выпускали ее из кибитки. Нужно срочно найти место, где она может искупаться и поесть, цепи я сейчас сниму.

— Твари, — коротко определил ювелир и уверенно кивнул. — Сделаем. Полчаса она потерпит? Тут неподалеку поворот, там раньше был постоялый двор, но хозяин его давно забросил. Слишком опасно одному жить стало. Мимо него раньше проходила старая тропа на восток, теперь по ней почти никто не ездит, намного безопаснее на баркасах по Лугаве.

— А мы не попадем в засаду?

— Какой нормальный бандит сядет в засаде там, где никого нет? — изумился ювелир, потом едко ухмыльнулся: — Ну а если все же найдется там какой недобитый дурак, пусть благодарит судьбу за необычный сюрприз.

Инквар только пожал плечами и торопливо полез в повозку к Лил, не понаслышке зная, как тягостен каждый миг, проведенный в оковах, и как нестерпимо хочется поскорее о них забыть и ощутить себя свободным.