ГЛАВА 14
В сельскую харчевню они попали в тот час, когда все приличные люди уже отобедали и снова занялись своими делами, а некоторые, у кого особых дел не было, устроились на послеобеденный отдых. Поэтому Инквар несказанно удивился, обнаружив в обеденном зале толпу деловито жующих мужчин, устроившихся за длинным общим столом. Однако виду не подал, прошел впереди Лил к одному из небольших столиков, какие предпочитали занимать местные жители и небедные путешественники, не желающие во время трапезы смотреть в чужие рты.
— Свободна отдельная столовая, — едва подойдя к ним, заявил парень в полосатом фартуке и красноречиво покосился на ранее прибывших клиентов.
Искусник и головы не повернул, он уже успел рассмотреть все, что ему было нужно, и сделать свои выводы. Впрочем, не так-то и трудно было сообразить, если все обедающие одеты в странно похожие дорожные штаны и куртки, на поясах носят увесистые кошели и обтянутые кожей фляги, а на спинках грубых, массивных стульев бережно развешены ножны с оружием и колчаны со стрелами. Да и никакому дешевому мылу не перебить запах конского пота. И раз мимо развалин храма они не проезжали — значит, едут навстречу Лил с Инкваром. В таком случае он может спокойно назвать любую из загодя приготовленных причин, зачем оказался именно в этом месте. Если у них, конечно, появится охота спрашивать.
Но пока они желают обедать без свидетелей, и подавальщик не зря настороженно поглядывает в ту сторону, ожидая ответа новых посетителей.
— Дак не по карману мне, — расстроенно глянул на парня Инквар, и тот, облегченно выдохнув, расцвел широкой, зазывной улыбкой.
— Насчет цены не волнуйся, заплатишь, как за общий стол, — негромко пообещал он и ожидающе уставился на неповоротливого немолодого мужчину совершенно невзрачной наружности: — Так как решил?
— Веди, — согласился Инквар и, вставая из-за столика, ворчливо сообщил: — Нам с сынишкой все равно, где свой кусок хлеба сжевать, лишь бы горячая похлебка была свежей, вчерашнего мой желудок в последнее время совсем не терпит. Если застрянем тут на три дня, не взыщите, есть буду только капустный рассол.
— Так, может, тебе сразу его принести? — съязвил ушлый подавальщик, открывая дверь в отдельную комнату, где обычно обедали только знатные и очень богатые путники. — Или вообще пойдешь в другое заведение?
Однако клиент его подколов уже не слышал. Едва обнаружив в столовой спокойно обедавшего мужчину в угольно-черной одежде, Инквар перенес все внимание на него. Слишком редкое это зрелище — искусник, связанный клятвой подчинения и демонстративно указывающий всем на свою несвободу цветом одежды.
— Туда, — безразлично глянув на вошедших, небрежным взмахом руки указал тот на свободный стол и снова уткнулся в тарелку, но Инквар точно знал — собрат успел до мельчайших подробностей рассмотреть все интересующие его детали и сделать выводы.
Но вовсе не это заботило сейчас путешественника. Более всего его волновал вопрос: каким именно способом сидевшая в общем зале охрана мгновенно поняла, что перед ней не обычные небогатые селяне?
И чем их проницательность грозит Инквару с Лил? Возможно, всего лишь вербовкой; иногда ловцы баронов умудряются так запугать простой люд, что те сами предлагают свои услуги и работают потом почти бесплатно. Или все же мастер в черном попытается их захватить? Насколько Инквару известно, никто из свободных собратьев никогда не решится сказать наверняка, как намерен поступить встретившийся на пути черный искусник — пройти мимо или поймать для своего владельца. Да и как понять душу загнанного в угол мастера, вынужденного за еду и кров служить ненавистному хозяину, ведь никому не ведомо, насколько черно его отчаяние и дошел ли он до той черты, за которой предательство равняется на весах судьбы с вожделенной свободой.
Одно Инквар знал точно: сам он абсолютно не желает идти этой тропой и потому будет сражаться за себя и Лил до последнего флакончика зелий, и не останется для него в этом бою никаких недозволенных приемов. Только таким способом можно уйти от равного или даже более сильного черного собрата.
Он лениво помешивал похлебку, припоминая расположение харчевни и прикидывая число обедавших в зале и прячущихся во дворе и доме ловцов. Несомненно, и подавальщик, так ловко отправивший Инквара сюда, тоже один из этой компании, да и на кухне наверняка сидят их люди.
Вот теперь понятно, отчего в харчевне не оказалось ни одного местного любителя пропустить послеобеденный стаканчик бражки: чужакам никогда не укрыть свои уловки от проницательных глаз селян.
Ну и хорошо, значит, можно сразу швырять самое сильное зелье, и не придется тревожиться за здоровье невинных людей. Вот только Лил нужно предупредить, чтобы махом не выплескивала всю энергию, не так-то просто убегать, держа на руках безвольно обмякшую спутницу. Инквар невольно покосился на деловито расправляющуюся с похлебкой девчонку и с огорчением пожалел о своем утреннем решении не разговаривать с ней. Могли бы за последние пару часов договориться о самых простых условных жестах на такой вот невозможный случай. Жаль, но в тот момент он не сумел пересилить свое раздражение.
Хотя чего зря себя корить, подобной каверзы от судьбы Инквар тоже никак не ожидал. Хозяева плененных искусников крайне редко выпускают из своих владений столь ценную добычу. А если и приходится поступиться своими правилами ради очень важного дела, то ни один не забудет предпринять все меры, чтобы у раба не возникло и мысли о возможности побега.
А вот ему, Инквару, что-то слишком часто стали встречаться черные собратья, всего за полторы декады уже второй раз. Следовательно, с его стороны будет неимоверной глупостью списывать это везение на случайность. «Повторяющиеся все настойчивее незаурядные явления положено считать закономерностью», — сам напрашивается пугающий вывод.
Выходит, кто-то слишком много знает, и вряд ли это сведения о нем самом. Скорее Корди или кому-то из столь же могущественных баронов донесли на Лил, и теперь он очень желает получить девчонку с необыкновенными способностями. И значит, Инквару придется немедленно пробираться к одному из тайных убежищ, где юная магиня будет в полной безопасности, не важно, хочет этого она сама или нет.
Коротко звякнул колокольчик, небрежно задетый бледными пальцами незнакомца, и в комнате тотчас возник давешний подавальщик. Получил безмолвное указание хорошо знакомым Инквару жестом из того набора, которым искусники пользовались в общении с добровольными помощниками, и строго уставился на бедных клиентов:
— Поели? Ну и идите своей дорогой. А за похлебку можете не платить. Это угощение.
Повторять второй раз ему не пришлось. Кривя губы в нарочитой благодарности, Инквар крепко ухватил Лил за рукав и потянул прочь, не забыв прихватить тощий мешок с якобы самым ценным имуществом. И не позволил себе ни одного из тех знаков, которыми обмениваются искусники при встречах в знак узнавания и солидарности.
Теперь, когда Инквар своими глазами убедился, что тайные жесты их братства известны посторонним людям, он более не мог считать такое общение безопасным.
Лошади недовольно уворачивали головы от упряжи и пытались добраться до кормушек с недоеденным и честно заслуженным обедом, но Инквара это не остановило. Наспех оседлав животных, он почти забросил Лил в ее седло и поспешил покинуть негостеприимное заведение.
Пусть лошадки его простят, доедят еще свой овес, но позже, значительно позже. Когда их новый хозяин будет абсолютно уверен в собственной безопасности.
— Ну может, хоть что-нибудь объяснишь?! — взмолилась Алильена через час, когда ее спутник наконец решился сделать привал на берегу небольшой речушки, съехав для этого с дороги и с десяток минут пропетляв звериными тропами в зарослях прибрежного камыша.
— Потерпи еще немного, — сухо оборвал ее искусник, всматриваясь в заветный браслет, и не глядя махнул рукой на стену ярко-зеленых стеблей. — Иди погуляй, пока лошади пьют.
На кого-то другого Лил непременно обозлилась бы и начала придумывать, как отомстить понагляднее, а вот этому полуседому мужчине и слова сказать поперек почему-то теперь не могла. Особенно после того, как призналась во всех своих проделках и он смолк на целых полдня. Не произносил ни слова даже на коротких привалах, доставая из мешков припасы и устраивая крохотные костерки, чтобы слегка обжарить хлеб и мясо. Чай разогревал зельем и, отпивая понемногу обжигающий напиток, упорно смотрел на жидкие язычки пламени, больно царапая этим неподдельным безразличием израненную душу Лил.
Девушка всхлипнула от обиды, оступилась на кочке и тихо охнула, почувствовав, как падает в поблескивающую между пучков осоки ржавую воду. Едва удержалась на ногах и тут же расслышала шорох камыша в той стороне, откуда пришла.
Это кто-то чужой. Эринк никогда за ней не следит, мгновенно пришло понимание. Сразу высохли слезы и бесследно забылись обиды. Теперь в мозгу стучала только одна тревожная мысль: сколько вокруг нее врагов и знает ли о них искусник? Хотя он не может не знать… Алильена успела убедиться в бдительности и собранности своего бывшего хозяина и незыблемо верила в его сообразительность. Даже сильнее, чем верила раньше в мудрость и знания отца, хотя и не думала никогда, будто такое возможно.
Девушка подобралась и приготовилась бросить свое самое сильное оружие, стрелы энергии, как называл это папенька. «Он всему новому придумывал названия, чтобы не путаться после в разговоре», — настороженно оглядываясь, вскользь припомнила Лил. Как оказалось, незаметно для себя она забрела довольно далеко и, вероятно, именно поэтому не слышала никакого шума в стороне, где остались лошади.
Правильно Эринк считает ее обузой, огорченно вздохнула девушка, и тут из травы вывалился рыжеватый мохнатый комок. Бросился к Лил, пачкая ей сапожки мокрыми лапами, радостно повизгивая и блестя вишенками чуть выпуклых глаз.
Но уже через пару минут отступил и полез обратно в примятые камыши, словно показывая, куда нужно идти.
Несколько минут Лил почти крадучись пробиралась вслед за щенком, втайне надеясь, что нападение ловцов или ночников ей все же почудилось. И облегченно выдохнула, когда за очередным поворотом почему-то извилистой тропки перед ней открылась появившаяся на месте вырубленного камыша небольшая круглая полянка. Сочные стебли были сложены с одной стороны в виде низкой тахты и накрыты одеялами. На одной половине этого немудреного дивана, облокотившись на свой дорожный мешок, полулежал искусник, спокойно поглощая купленные по пути припасы.
— Нашел он тебя? — коротко глянув на Лил, неожиданно похвалил он щенка: — Хороший пес, сообразительный. Я мяса не дал, так он сам за тобой побежал. Вон там выход к воде, можно умыться. Только поспеши, а то я все съем.
Алильена растерянно захлопала глазами, не понимая, с чего Эринк вдруг разговорился, потом почти бегом ринулась в указанном направлении, пока у спутника не пропало хорошее настроение.
Но тот продолжил разговор лишь несколькими минутами позже, когда девушка уже с удобством устроилась на пышной лежанке и с аппетитом жевала чуть солоноватую ветчину, к которой у них были мягкий хлеб и холодная отварная картошка.
— Ты догадалась, с кем мы обедали в одной комнате?
— Сразу. Папенька о них рассказывал. Не поняла только, почему ты ему никакого знака не сделал? — искоса глянула на сотрапезника девушка и смолкла, ожидая объяснений.
Ведь неспроста же он завел об этом разговор?
— Когда человек попадает в неволю, — доев кусок, невесело усмехнулся Инквар, — он, как всем известно, проходит несколько кругов отчаяния. И чтобы выбрать слова или знаки, какие его утешат, а не ударят больнее кнута, нужно точно знать, на каком он круге. Осталась ли у него хоть крохотная надежда на лучшее будущее или он уже настолько упал духом, что может только проклинать всех, кому повезло больше. Вот этот черный показался мне дошедшим до самого дна безнадежности. Но я все же попытался бы подать ему знак, если бы не соглядатаи. Пленных искусников бароны стерегут бдительнее, чем сокровищницы, и не только ради их собственной ценности. Гораздо больше хозяева черных боятся мести, на которую неспособны свободные мастера. Доподлинно известно — снедаемый черными думами искусник просто не может создать защитный амулет или целительное зелье. Результат будет непредсказуем и зачастую опасен для тех, кто попытается ими пользоваться.
— Ты хочешь сказать… — не решилась произнести возникшее предположение Лил.
— Думаю, он хотел дать нам уйти, — нехотя буркнул Инквар. — Но не это главное. Как по-твоему, куда они направляются?
— Не знаю.
— Тогда посчитай. Раз отец учил тебя, ты не можешь не представлять, как иногда какое-то вроде бы небольшое происшествие вызывает волну совершенно закономерных событий. Вот событие первое. Ты сбежала из-под носа у двух с лишним десятков ловцов, и одновременно исчезли Ленс и ваша мать, хотя она служила Железному Густаву всего лишь приманкой и особой ценности для него никогда не имела. Зато ему нужны были вы с братом, и Корди отлично понимает — сбежать без помощи сообщников вам никогда бы не удалось. Несмотря на подлость, с какой Лавиния пользуется зельями и умениями вашего отца, я не таю на нее зла. Однако и добрых чувств не испытываю, так как подозреваю ее в сговоре с дядей. Не знаю, сама она на это решилась или каким-то образом на нее надавили, но, похоже, она собиралась отдать вас дядюшке. Боюсь, у нее была возможность подавать ему сигналы. Хотя, судя по ее самоуверенности, ваша мать могла попытаться играть на две стороны. Но нужно знать Корди, чтобы четко понимать — с ним такие шутки никогда не пройдут. Он и сам интриган, и советников держит под стать себе.
Алильена даже не пыталась сказать в защиту матери ни слова. Теперь она больше не оправдывала и собственные поступки. Понимание, какую лавину зла вызвало ее желание сбежать из дома, сдавливало сердце отчаянием и болью.
— Я тебя не ругаю, — хмуро глянул на побледневшую подопечную Инквар и отвел взгляд. — Но теперь моя самая главная задача — спасти Бланса и тех, кто ему помогал, вольно или невольно. И их семьи тоже. Корди умеет добиваться своей цели. Поэтому сейчас мы немного отдохнем, потом дадим лошадям зелье и очень быстро поедем к людям, которые смогут послать Блансу сигнал. Надеюсь, сидящие в Трааге шпионы еще не успели его поймать, все же за него вся городская стража.
— А потом? — не выдержала девушка, почувствовав в словах искусника недоговоренность.
— Потом я поеду дальше, а тебе придется остаться в надежном месте, — как о чем-то само собой разумеющемся, сообщил Инквар, старательно упаковывая мешок. — Ведь все они нас видели и почему-то сочли подозрительными, иначе не отправили бы обедать в ту столовую. Тобой рисковать я не намерен, если твой отец жив, он мне такого не простит.
— Но без меня твой дар мага зачахнет! — с отчаянием выдохнула Лил.
— Не важно. Жил я без него — проживу и дальше. Зато мои умения никому не отнять.
— Ты не понимаешь, он уже почти уверенный, твой огонек! Еще хотя бы дней десять… — Лил жалко скривила губы, стараясь не всхлипнуть. — Мы ведь каждую ночь ждали, и, когда ты приходил, я понемногу добавляла тебе энергии! И вчера тоже, и сегодня утром.
— Ну, значит, вечером еще добавишь, — Инквар смотрел мимо нее в стену камыша с самым непреклонным видом. — И когда я уезжать буду — тоже. А я попытаюсь его почувствовать, и ты мне поможешь — объяснишь, как управляешь своей энергией. Получится — хорошо, не получится — значит, не судьба. Все. Ложись и отдыхай, через пару часов выезжаем.