ГЛАВА 13

Утром Инквар проспал.

Приподнявшись на локте, неверяще уставился на солнечное пятно, высветившее паутину и трещины на противоположной оконцу стене, и расстроенно нахмурился.

Это было невероятное событие, и за последние полтора десятка лет, с тех пор, как он ушел из отчего дома, такое случалось считаные разы. Наставник с первых же дней начал приучать ученика к самодисциплине, и умение просыпаться точно в заданное время было одним из важнейших наравне со способностью забывать про сон и еду, если необходимо доварить зелье или закончить амулет. Некоторые процессы прерывать нельзя.

И если Инквар вставал не в тот момент, на какой загадал, то этому непременно была уважительная причина. Вымотавшая дотла усталость, серьезная рана или внезапный удар боевым амулетом.

Но вчера ничего такого не случилось, так почему же он не поднялся на рассвете, как задумывал, когда, устроившись на жестком ложе, заматывался в одеяло? Задавая себе эти вопросы, искусник торопливо натягивал сапоги и одновременно бегло оглядывал помещение, пытаясь сообразить, не случилось ли чего-нибудь нехорошего. Беда, как известно, зачастую приходит неожиданно, подкрадываясь к человеку незаметно, как коварный хищник, привыкший сбивать свою жертву с ног одним броском.

Лил на месте не было, а ее вещи, аккуратно сложенные и увязанные в дорожные тюки, уже лежали неподалеку от входа. Значит, она видела, что он спит, но не разбудила, родилась в сознании первая догадка, и искусник хмуро фыркнул. Неужели считает, будто он бросит ее здесь и уедет, и потому опробовала на нем какое-то из своих тайных умений? Или зелий? Хотя это исключено, подобраться к Инквару неслышно не дано никому. Или все же возможно? Ведь спал же он, пока Лил собирала вещи и ходила по комнате?

Вон костер разожгла, воду в котелке принесла… и даже чай заварила, чувствуется в воздухе запах мяты и южного ореха.

Инквар легко вскочил с постели, мягко ступая, прошел к проему и выглянул в зал с колоннами. Тут было тихо и мирно. Судя по следам, девчонка с проторенной им тропки не сходила, хоть на это хватило сообразительности. Или все же запомнила предупреждение о ловушках?

А кстати, одну он действительно ставил прямо в храме. Неподалеку от входа бросил шарик смолы-липучки на пол между кусками камня, которые нарочно сдвинул так, чтобы пройти можно было только между ними. Простенькая и на первый взгляд почти безвредная ловушка: в том месте, где растеклось зелье, подошва пристает к полу, и оторвать ее невозможно, если нет нужного раствора. Однако Инквар несколько раз видел, как воют от боли в вывернутой ноге попавшие в смолу здоровенные громилы, и потому особо невинной ее не считал. И ему очень не хотелось, чтобы в нее попала Лил.

Однако в зале стояла тишина, и знакомой фигурки поблизости тоже не оказалось, видимо, девчонке удалось-таки обойти коварную западню.

Как выяснилось очень скоро, рано Инквар обрадовался. В смолу Лил все же вляпалась, но умудрилась уйти, оставив в ловушке свой короткий сапожок. Задерживаться возле него Инквар не стал: быстро выскочил на ступени, осмотрел двор, потом спустился с крыльца и, глянув на амулет, исправно показывающий местоположение Лил, почти бегом помчался за угол. Больше всего искусник опасался увидеть бывшую подопечную в слезах и с распухшей ногой. И не сдержал сердитого шипения, едва рассмотрев сидящую у колодца девчонку. Сбылись все его самые паршивые подозрения.

Несчастное лицо Лил издали блестело от струящихся по нему капель, а ее правая ступня, обмотанная какой-то тряпицей, выглядела толще, чем левая, обутая в сапожок.

— Где болит? Когда падала, ничего не ушибла? — на ходу доставая зелья, потребовал отчета Инквар и уточнил: — Не вздумай смолчать, напою зельем и все узнаю.

— Но я не падала! — вспыхнула возмущением Лил и сразу испугалась, прикусила губу. — И нигде не больно… Я тихо шла, когда почувствовала, что прилипла. Сняла сапог и пошла дальше.

— А думать, — нахмурился искусник, — нужно ли идти туда, куда путь закрыт, тебя отец не научил?

— Научил, — отвернула она лицо. — Но я осторожно.

— А тогда назад почему не идешь? — недоверчиво уставился искусник на внезапно жарко покрасневшую смуглую щечку, и до него начал доходить истинный смысл произошедшего.

Как все просто… Ей нужно было умыться и прогуляться, она от безделья даже вещи сложила, а Инквар все спал, вот и решила идти одна. И выходит, это он во всем виноват, вернее, его странный сон. Или все-таки не он?

— Идем, — легко подхватил он девчонку на руки, — сапог твой выручать. А потом я пойду умываться и поить лошадей, а ты пока поджаришь свои пироги. Ну а после поговорим.

И только сделав несколько шагов, случайно рассмотрел, как странно сидит у него на руках Лил. Сжавшись в комочек, обхватив себя за плечи скрещенными на груди руками и затаив дыхание, словно ожидая удара или злой отповеди. Ее смуглые и исцарапанные, как и полагается мальчишке, но по-девчачьи тонкие пальцы вцепились в ткань куртки с отчаянной силой, и от вида побелевших костяшек у Инквара похолодело в груди.

Это какую же неимоверную глупость она себе сейчас придумала или представила, что перепугалась почти до полусмерти? И как с ней после такого не то что ехать дальше, но и просто разговаривать?

Нет, нужно срочно от нее избавляться, и невероятно повезло ему, что Дайг указал на карте все места, где человека, показавшего знак гильдии, всегда примут и всем помогут. В тот момент Инквар запоминал все это лишь из желания успокоить друзей, но вот сейчас от души поблагодарил их за настойчивую заботу. Иначе пришлось бы разворачиваться и ехать назад, в один из тех домов, где они ночевали два дня назад.

— Посиди здесь. — С нарочитой небрежностью опустив девчонку на верхнюю ступеньку, искусник поспешно шагнул внутрь храма, чтобы уже через пару минут вернуться с очищенной от смолы обувкой в руке. — Держи.

— Спасибо… дед. — Девчонка взяла сапог, подержала и вдруг тихо и отчаянно, словно шагая в пропасть, выдавила: — А пирогов нет.

— Ну и хорошо, позавтракаем чем-нибудь другим, — дернул плечом искусник, торопливо спускаясь по ступеням, как вдруг ощущение неправильности происходящего заставило его приостановиться.

Инквар отчетливо, как камушек в сапоге, чувствовал какое-то несоответствие между словами девчонки и ее тоном, но никак пока не мог понять, в чем дело. Ну съела она пироги — и на здоровье, лишь бы нехорошо потом не стало. Хотя и это невелика беда, от всех болячек, какие могут приключиться в дороге, у него припасены с собой зелья.

И тут вдруг в памяти ясно возникла вчерашняя картина. Алильена ставит возле костерка плетенку с пирогами, и там их не менее пары десятков, троим вполне хватило бы на завтрак и еще осталось.

— Лил, — обернувшись, пристально уставился на нее искусник, — а что ты с ними сделала? Мне просто интересно.

— Ты будешь ругаться… — Низко наклонив голову, девчонка медленно натягивала сапог.

— Нет. Я никогда не ругаюсь, если ты не заметила, — усмехнулся Инквар, в душе благодаря свою интуицию.

Судя по всему, эта сумасбродка снова что-то натворила.

— Вчера вечером, когда возвращалась с речки и проезжала мимо той полянки, я услышала поскуливание…

— Я никогда не ругаюсь, — повторил Инквар, желая подбодрить смолкшую девчонку.

Говорить ей о том, что не ругается он только вслух, искусник не собирался. Незачем ей знать, какими словами он иногда костерит про себя жадных и лживых пройдох и прочих негодяев.

— Я не могла его бросить, — обреченно выдохнула Лил, вздернула голову и с вызовом уставилась на бывшего хозяина.

— Кого именно? — совершенно спокойно осведомился Инквар.

А с чего ему теперь волноваться, если она сидит тут живая и здоровая и пострадали только пироги?

— Щенка.

— Ну?

— Я его взяла… ты же сам говорил, прибегут звери и всех съедят. Немного покормила, а недалеко отсюда выпустила. Но он пришел.

— И где он сейчас?

— Спит… наелся и спит.

— Где?!

— Там… Я нашла бадейку и ею его накрыла.

— Зачем? — нахмурился Инквар, гадая, захотят лошади пить из бадейки, если она будет пахнуть собакой, или нет.

— Как — зачем? Идти ему теперь некуда, если побежит на поляну — пропадет. — Лил огорченно вздохнула и притихла, снова занявшись пряжками своего злополучного сапога.

К бадейке Инквар подходил, предприняв все меры предосторожности, отчетливо представляя, какого размера должен быть щенок, сожравший за раз корзинку пирогов. И едва откинув в сторону перевернутую вверх дном посудину, и сам резво отскочил подальше. Разумеется, любой зверь умиротворенно отступит, едва унюхав запах зелья, какими искусники кропят одежду, входя в полный хищников лес или охотничью деревеньку. Однако каждому из зверей сначала нужно почуять этот аромат особых трав и вытяжек и осознать дружелюбие человека. А вот щенку, вырванному из темного тепла, как раз этих мгновений может и не хватить, чтобы принять верное решение.

Но едва разглядев величину нежданного питомца Лил, искусник сердито усмехнулся и засунул в карманы приготовленные зелья. Обычное сонное и другое, более сильное, навевающее забвение, какое может снять только искусник. И то если пожелает.

Рыжеватый мохнатый клубок размером с шапку спал так беззаботно, как спят только молочные кутята, привыкшие постоянно находиться под неусыпным присмотром бдительных мамаш и еще ничего не знающие о жестокости окружающего мира. Он даже выставил напоказ свое круглое, туго набитое пузико, позволяя свободно рассмотреть белую манишку на груди и темные подпалины лап и морды.

— Не понимаю, — расслышав шаги подошедшей Лил, задумчиво проворчал Инквар, — куда в него влезло столько печева?

— Остальные я отдала лошадям, — обреченно повинилась Лил. — Чтобы не ржали. Наверное, им не понравился запах.

— А где корзинка из-под этих несчастных пирогов? Нарви вон той травки и постели в нее, это будет его место. Потом обвяжем сверху полотном.

— Ты хочешь его взять?

Нет. Но и бросить тоже не могу, — хмурясь, признался Инквар, зачерпнул бадьей воды и потащил лошадям, наверняка они уже решили, будто о них позабыли.

— Дед, — неспешно отпивая остывший чай, осторожно осведомилась девчонка, когда убедилась, что первым искусник не заговорит, — ты почему молчишь?

— Жду ответы на свои вопросы, — невозмутимо сообщил Инквар, отрываясь от обдумывания изменившегося плана.

Не так уж сильно, как на то надеется упрямая девчонка, но не менее двух дней потребуется, чтобы устроить ее в безопасном месте. А у него не только лишнего, но и необходимого времени нет. Вернее, он давно опоздал туда, куда идет, и будь его воля, менял бы коней пять раз в день и скакал, почти не слезая с седла. Если Корди знает, где находится Тарен, то, едва получив известие о побеге Лавинии с детьми, непременно прикажет найти искусника и доставить к себе. Крупную добычу намного надежнее ловить на живца.

— А время у тебя есть?

— Нет. Но какими бы трудностями ни обернулась позже сегодняшняя заминка, — честно сообщил Инквар, — я и с места не двинусь, пока не узнаю правду.

Лил глянула в его сильно постаревшее лицо и подавила невольный вздох. Все-таки грустно видеть, каким станет лет через двадцать мужчина, который нежданно-негаданно занял в ее жизни главное место. Но говорить все же придется, хотя неизвестно, как отнесется к ней Эринк… вернее, как будет относиться, узнав правду.

— Ладно, — обреченно выдохнула она, отставила кружку и обхватила себя руками, словно начиная мерзнуть. — Мой отец — гениальный человек, но маменька об этом даже не догадывается. И никто не знает, кроме меня, да еще Ленс недавно сообразил. Он вообще умный не по возрасту.

Девушка смолкла, ожидая вопросов или недоверия, но Инквар и не думал ее торопить. Наоборот, откинулся на приставленный к стене мешок и удобно вытянул ноги. Нагонять упущенное время придется до темноты, так почему бы не дать себе отдохнуть?

— Он еще лет двадцать назад сообразил, к чему когда-нибудь приведет людей постепенное распространение по миру магической энергии. Она ведь теперь везде — в траве, в молоке, в мясе… — Девчонка негромко и как-то невесело объясняла истину, до которой сам Инквар, занятый насущными делами, додумался не так давно. — Значит, начнут все чаще рождаться одаренные люди, те, кому принадлежит будущее. Но тем, у кого дара нет, это не понравится, и они будут бороться или захватывать неопытных магов и использовать в своих целях.

Инквар слушал Алильену с возрастающим вниманием, огорченно понимая, что сейчас она впервые показала ему свое тайное лицо, то, которое обычно было надежно спрятано под маской заурядной девушки с не особенно покладистым характером. Да и то приоткрылась не полностью, а лишь настолько, насколько доверяет незнакомому, в сущности, человеку, грубо ворвавшемуся в ее планы и личную жизнь.

— Отец еще до моего рождения предполагал, что у меня могут быть способности, и очень хотел, чтобы я была сильнее других и имела возможность защищаться. — Лил коротко вздохнула и хмуро усмехнулась. — Он изобрел и изготовил особенный амулет и велел матери, не снимая, носить на поясе ночью и днем. А когда я родилась, перевесил его мне на шею и через пять лет понял, что его задумка удалась. У меня за это время развилась способность накапливать в теле запас энергии и управлять ею по своему желанию.

— Амулет и сейчас на тебе?

— Нет, он перешел к матери, а потом к Аленсину. А после того как у отца попытались украсть его поделки, он все надежно спрятал.

— Но почему он не наделал еще таких? — испытующе спросил искусник, уже угадав правильный ответ и просто проверяя, как много девушке известно.

— Во-первых, камень был очень редкий и потому дорогой, а потом папенька ждал, когда мы подрастем, чтобы перебраться в долину искусников. Он не хотел выпускать в мир такие мощные артефакты, не посоветовавшись с собратьями. Причем с самыми сильными и старшими, всем известными своей справедливостью.

— Про магию я понял, а про Бланса — нет.

— Ну, — виновато потупилась Лил, — те способности, какие мы показываем проверенным людям, у нас с Ленсом не единственные. Ленс умеет убеждать людей. Бланс сейчас уверен, что просто исполняет мою просьбу увезти в крепость маменьку и брата.

— Вот теперь мне все ясно. — Искусник сделал попытку подняться на ноги, но тотчас передумал, услыхав виноватый вздох:

— Но это еще не все.

— Слушаю.

— Когда ты меня поймал, — Лил снова тяжело вздохнула и опустила взгляд, — я считала тебя упрямым, вредным самодуром и попыталась немного ослабить. Когда я вливаю свою энергию в чужие амулеты, они, переполняясь, начинают греться. Такое можно делать и с людьми, но отец разрешил поступать так только в самых крайних случаях. Люди обычно заболевают, как будто перегрелись на солнце. И пока ты бы лечился и пил зелья, я могла сбежать подальше. Но на тебя не подействовало… вернее, не так, как я ожидала. Ты просто крепко уснул, а утром поднялся абсолютно здоровым, только немного забыл, чем занимался вечером.

— Если ты скажешь, будто я к тебе приставал, — припомнив тот постоялый двор, насторожился Инквар, — все равно не поверю.

— Не скажу, — мрачно насупилась девушка и нехотя проворчала: — Потому что в тот момент я бы тебя за такое просто убила.

— Тогда едем, — резко поднялся на ноги Инквар, не желая объяснять девчонке, что искусника не так-то просто убить даже с ее невероятными способностями.

— Если ты не хочешь знать, что было потом, — мстительно протянула Лил, нарочито медленно складывая в торбочку остатки еды, — то едем.

— А было и потом? — недоверчиво прищурился Инквар и смолк, припоминая услужливо подсунутые отточенной памятью воспоминания о тех случаях, когда он не мог найти объяснения своему поведению. И, не желая надолго растягивать дознание, коротко стрельнул в подопечную испытующим взглядом: — Сколько?

— Около десяти раз, — убито сообщила она и, не поднимая взора, начала пояснять: — Сначала я просто хотела понять, сколько нужно влить в тебя энергии, чтобы ты почувствовал ее так же, как другие. Но ты постоянно тратил магию на разные дела. И даже не заметил, что пополняешь энергию пирамидки из своего запаса. Как ты знаешь, он у всех есть, только крошечный и рассеянный, как у зверей и растений. Но это я потом поняла, вместе с Ленсом разобрались. До этого все время увеличивала дозы, а после того как на дороге отдала тебе всю оставшуюся магию, — так хотелось, чтобы ты их победил! — Ленс сказал, что у тебя появился такой же огонек, как у меня. И я позже разглядела — увидеть можно только чужое, в зеркале оно не отражается.

— И не должно, — буркнул ошеломленный Инквар, связывая воедино беспокоившие его в последнее время несуразицы и находя им отлично подходившее, логичное объяснение. — А после той ночи, когда я оглох?

— Ну да, — виновато призналась Лил. — Тогда я снова подкинула… побольше. Ленс говорит, чтобы эта способность закрепилась, нужно все время добавлять магии. Иначе он никогда не стал бы брать власть над Блансом, мы знаем его с детства и очень уважаем.

— Поехали, — решительно шагнул к двери искусник. — Солнце высоко, а я намеревался к обеду успеть в Подгорное, самое большое здешнее село.

На самом деле Инквару нужно было хотя бы пару часов, чтобы спокойно обдумать свалившее на него известие и попытаться просчитать все его достоинства и недостатки.