ГЛАВА 12

— Эринк… — слегка запыхавшимся голосом выдохнула Алильена, рассмотрев сидящего на ступенях величественных руин искусника, и замерла в ожидании ответа.

Вполне возможно, сейчас он заявит, что она может разворачиваться и ехать туда, где собиралась ставить свой шатер, и ведь не поспоришь. И уговаривать его бесполезно, это Лил уже давно поняла. Он всегда делает только то, что считает нужным, согласовываясь со своими понятиями о доброте и незыблемыми правилами искусников.

Их папенька тоже всегда держался каких-то непонятных тогда Лил принципов, и мать иногда выходила из себя, пытаясь доказать ему его неправоту. Но Тарен мог по целому часу очень спокойно и доброжелательно рассказывать, почему он поступил так, а не иначе, до мельчайших подробностей поясняя, каким путем шло его сознание, прежде чем сделало четкий логический вывод. Мать возмущенно фыркала, а они с Ленсом слушали такие объяснения с блаженством, сравнимым только с удовольствием от пышно взбитого сливочного мороженого, посыпанного жареными орешками.

Вспомнив мороженое, Лил ощутила, как скользнула на язык голодная слюнка, и покрепче стиснула губы. Пусть он говорит все что угодно, только даст кружку горячего чаю. Припасы у нее есть свои, но перекусить, пока не догонит деда, девушка не решилась, бледный огонек, каким она ощущала искусника, был тогда еще очень далеко, и она просто до дрожи боялась его потерять. Особенно после того, как он резко свернул в сторону от прежнего пути.

Вот и гнала лошадь, не останавливаясь ни на минутку, даже умыться и то себе не позволила. Потому-то, едва дед ушел, Лил не отправилась следом, а помчалась к замеченной неподалеку речушке, прекрасно памятуя о том, как отвратительно пахнут своим и конским потом всадники, целый день не выбиравшиеся из седла.

— Явилась, — сухо буркнул Инквар, шагнул к лошади и взялся за повод. — Слезай и стой тут, я сейчас вернусь.

Девушка покорно повиновалась и молча ждала на ступенях несколько минут, пока он уводил куда-то за угол лошадь и копошился там, тихо и глухо чем-то постукивая. А вернувшись, подхватил со ступеней мешки Лил и какой-то гнилой обломок и пошел впереди, сделав безмолвный знак следовать за ним.

Наискосок миновав заваленный мусором зал, дальние углы которого скрывались за колоннами с незаконченной резьбой, искусник свернул в неширокий коридорчик, а из него — в комнатку с высоким, но узким, как бойница, окном, наполовину заложенным разными обломками. Посреди комнатки еле тлел между нескольких камней костерок, возле одной из стен, рядом с расстеленным дорожным одеялом, лежал аккуратно завязанный мешок.

Девушка сдержала готовый сорваться с губ невольный горький вздох; если бы здесь обосновался ее отец, место выглядело бы точно так же. Или почти так же, папенька имел обычай собирать по дороге редкие травы и раскладывать на просушку, а потом варить вкусные и полезные отвары.

— Вот твои вещи. — Инквар небрежно опустил мешки у ног снова похожей на паренька Лил. — Устраивайся в том углу, там остался кусок пола. Постелешь шатер, будет не холодно. Я пока сделаю чай.

— Тут еда, — опасливо подвинула к нему торбу гостья и не ошиблась — искусник и не подумал ничего взять.

— Тебе еще пригодится.

— Мы же хотели поговорить? — не выдержала неопределенности Лил.

— Ты хотела, — хмуро огрызнулся он, но сразу спохватился и мягче сообщил: — Моего ужина хватит на двоих.

Отвернулся и принялся ловко кромсать маленьким топориком свою деревяшку.

Лил кивнула, крепче стиснула губы, боясь выдать себя облегченным вдохом, и, схватив свои мешки, направилась в выделенный ей угол. Пока Эринк, снова ставший толстым и немолодым, делал даже больше, чем она смела надеяться, а к утру, возможно, и вовсе оттает. Ведь не может же не вспомнить, как кстати пришлась ее помощь там, на дороге, при нападении ночников? И ведь он еще пока не знает главного, но про это она расскажет только в самом крайнем случае.

Инквар проводил ее пристальным взглядом и тоже спрятал вздох, только огорченный. Как бы ему ни хотелось сейчас отдохнуть, сначала придется с ней поговорить. Девчонка явно надеется переубедить Инквара и упросить взять ее с собой, и можно не сомневаться, в ход пойдут все женские доводы, от слез до угроз. И вряд ли Инквару удаться объяснить бывшей подопечной с первого раза, как бесполезны все ее усилия. Не собирается он нарушать ради ее прихотей собственные планы и неимоверно усложнять себе жизнь.

Да и ни один нормальный мужчина не согласился бы провести пару декад наедине с девицей, бросающей на него несчастные взгляды обиженного щенка, если бы точно знал, как опасно это для его свободы и даже жизни. Ведь если она неверно воспримет какой-то поступок, обыденную заботу или вежливость, то немедленно сочтет это признаком особого отношения и примется строить призрачные дворцы счастья, за разрушение которых будет мстить так же безжалостно и ловко, как ее мать.

Костер разгорелся, и Инквар повесил над ним котелок с чаем, а сбоку приделал палочки с нанизанной на них жареной гусятиной, приобретенной в последней попавшейся на пути харчевне. По прежним планам этого мяса должно было хватить и на завтра, но он и не подумал пожалеть еду для Лил. Девчонке нужно побольше есть; как начинал подозревать искусник, за право быть магиней она платила не только магической энергией, но и жизненными силами.

— Вкусно пахнет, — подошла ближе Лил, держа в руках плетенку с пирожками. — Это с картошкой, я купила в деревне и уже попробовала… свежие.

— Садись, — хмуро глянул на нее Инквар и, решительно забрав пирожки, отставил в сторону. — Тебя не учили, что в дороге нельзя покупать никаких продуктов, кроме тех, которые приготовили при тебе? И ветчину брать только от повешенной туши, а не соленой кусками.

— Учили, — прикусила губу Лил.

Ну разумеется, все эти правила отец повторил не раз и не два. Но почему-то намного обиднее слышать упреки от человека, каждое слово которого само запоминается наизусть и десятки раз потом всплывает в памяти, когда она выстраивает в мысленных спорах необыкновенно изящные доказательства собственной правоты.

— Так она при мне и жарила.

— А начинку? Картошку при тебе чистила, варила и мяла? И лук в нее добавила, жаренный на самом свежем масле, а не на том, где жарились несвежие колбаски или те же пироги?

— Нет, но ничем таким они не пахнут. — Алильена отлично знала: сейчас, когда он зол на нее уже за сам приезд, лучше молчать и кивать, но сдержаться не смогла. — Она на вид очень порядочная женщина и такая чистенькая.

— Твоя мать на вид тоже порядочная женщина, — едко усмехнулся Инквар и сразу опомнился: — Но про нее я говорить не хочу. Бери, ешь, и вот хлеб. А твои пироги я утром хорошенько обжарю, а до того времени заверну в крапиву, у меня собран пучок.

Лил молча кивнула и взяла мясо, в душе вовсю ругая себя за несдержанность. Вот с чего ей пришло в голову защищать ту деревенскую стряпуху? Родня она ей, что ли? Да и пироги стоят несколько медяшек, дешевка, на взгляд урожденной горожанки.

— А вот о тебе поговорим, — негромко заявил Инквар, убирая после ужина в мешок с крапивой миску с пирогами и остатки мяса. — И хочу сказать сразу, с собой я тебя не возьму. Если хочешь, довезу до одного из надежных мест, до артели травниц или дома, где живут преданные гильдии люди. Там тебе помогут. А со мной слишком опасно.

— Но я же могу помочь, — попыталась спорить Лил, но ответом ей стала утомленная пренебрежительная усмешка:

— Можешь. Но трудностей от тебя будет больше, чем помощи. А я в такие переделки, как в прошлом путешествии, постараюсь не попадать. Ехать с обозом тоже не собираюсь, сотой дорогой их обойду. А там, где я пойду, одному намного легче.

— Эринк…

— Не зови меня так. Лучше как раньше — дедом. И не стоит спорить, все твои доводы я знаю наизусть. Ты скажешь, что раскаялась и теперь никогда не поступишь как злая, капризная сумасбродка. Так я легко докажу обратное. Вот сегодня сколько ошибок ты сделала? Про пирожки смолчу, может, и правда деревенская стряпуха была примером честности и аккуратности. Начнем со встречи с собаками. Если ты отправлялась в дорогу одна, то почему не прихватила кисет с табаком, перцем или горчицей? Ведь весной зверье всегда голодное, и на тебя могли напасть не собаки, а волки. Горсть толченой травы отогнала бы самых наглых, и остальные бы не полезли. Все звери, которые охотятся стаями, трусоваты и надеются на вожака и его подпевал, и первыми никогда не нападают. Ну а пока очухался бы вожак, ты уже могла добраться до меня. Но тебе важнее было победить, а не сделать как проще и, значит, разумнее. Потом я тебе велел ехать за мной, приготовил воду и греющее зелье, а ты? Помчалась искать в темноте речку, даже не подумав, что шум вашего боя мог привлечь не только меня, но и хищников, причем более опасных, чем собаки. Эти звери прекрасно понимают, насколько проще добить ослабленных дракой животных. И добычи будет намного больше, можно накормить свою самку или прошлогодних детенышей. И ты, когда возвращалась, вполне могла попасть в западню. Ну и скажи теперь, зачем мне нужны все эти дополнительные трудности, если дело у меня и без того непростое?

— Это дело — найти моего отца… — попыталась пояснить Лил, разглядела в отсветах догорающих углей насмешливо изогнутую бровь и смолкла, сообразив, как беспочвенно это заявление.

— Даже если бы это было так, — помолчав, устало вздохнул Инквар и поворошил угли, — ты тут все равно ни при чем. Если бы твой отец считал, что у вас с Ленсом хватит сил ему помочь, он сразу взял бы вас с собой. Как тебе известно, в тылу всегда оставляют тех, кто слабее. Но я не стану тебе ничего доказывать и отчитываться тоже не собираюсь. Поэтому ложись отдыхать и подумай, куда тебя проводить. Назад в Трааг я не пойду, там сейчас небось кишмя кишат шпионы Корди.

— Не кишат, — расстроенно буркнула Лил. — Бланс тайно отправил мать с Ленсом в убежище гильдии…

И еще не успев договорить, огорченно прикусила губу, проклиная себя за излишнюю болтливость. Он и так считает ее ни к чему не пригодной привередой, а теперь вполне законно будет называть еще и пустомелей.

— Откуда ты знаешь? — прищурился Инквар, они с Дайгом пока не получили от Бланса никаких известий, но командир траагской стражи обещал посылать сообщения только в крайнем случае, не желая давать шпионам никаких намеков на знакомство с ними.

Однако ответа не дождался и некоторое время спустя повторил вопрос:

— Лил, я тебя спрашиваю, кто тебе об этом сказал? Для моего дела важно, надежные ли это сведения. От того, в безопасности ли вы сами и ваша мать, зависит очень многое. Поэтому выкладывай, почему ты так уверенно говоришь о делах Бланса.

— Я не могу, — виновато глянули на Инквара зеленые глаза. — Это тайна… отец не разрешил никому рассказывать.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — строго посмотрев на девушку, сумрачно похвалил искусник. — Но у любого правила, как и для любого запрета, бывают исключения. И я как раз такое исключение. За то время, пока я сидел в Трааге, я собрал о вашем отце все сведения и теперь точно знаю, какие вещи он делал, кому продавал, кому помогал, с кем дружил. И если мне действительно удастся ненароком напасть на его след… Обрати внимание, я не утверждаю, что иду его искать, но все же иногда случаются странные совпадения, почти чудесные. Так вот, в этом случае, полагаю, мне будет очень важно знать, где его семья. Так почему ты уверена в действиях Бланса?

— Ладно, — обдумав его слова, нехотя произнесла девушка. — Но не думай, что я пытаюсь тебя разжалобить, это невозможно. А Бланс приходил в то утро, точнее, на рассвете. Ленс меня разбудил, я сначала подумала, маменьке хуже, но оказалось, пришел командир, сказать, что нас будут охранять стражники. — Лил вздохнула, помолчала и тихо продолжила: — Потом сказал, что вы уехали.

— Сам? — откровенно изумился Инквар и пристально уставился на нервно мнущую полу куртки девушку. — Никогда не поверю. Он опытный воин и командир и никогда не станет рассказывать такие вещи детям.

— Я не ребенок! — вспыхнула Лил. — Мне уже девятнадцать!

— Без двух лун, я знаю, — спокойно кивнул искусник, только несколько дней назад выяснивший это у Марнека. — Но для меня вы оба все равно дети. А сейчас мы говорим о Блансе. Как вышло, что он начал выдавать вам чужие тайны? Вы поили его чаем?

— Ну да. А при чем здесь чай?

— Ну так в вашем же доме нельзя ничего есть и пить, можно влипнуть в большие неприятности. И, как я подозреваю, Блансу тоже не повезло.

— Что значит «тоже»? — вытаращила глаза Лил. — А еще кому? Ты что-то путаешь… или нарочно наговариваешь!

— Ничего я не путаю, — мрачно усмехнулся Инквар, понимая, как опрометчиво поступил, заикнувшись о том зелье.

Нужно было по-другому, более тонко выпытать у девчонки, с чего это воин, три часа вместе с Инкваром и его друзьями обсуждавший подробный план помощи семье Тарена, вдруг резко перерешил и совершил по меньшей мере странный поступок. А теперь придется или рассказать ей правду, или попытаться обмануть. И второй способ не нравился Инквару просто до отвращения.

— Тогда объясни, — потребовала девушка, с тревогой следя за тем, как темнеет лицо дорогого ей мужчины.

Видела она уже такое, и не раз. И как ни обидно признавать, но обычно он оказывался совершенно прав в своих выводах.

— Лил… — произнес искусник и запнулся. Самое последнее дело — ссорить людей с родителями, даже если те, искренне желая отпрыскам только добра, в чем-то сильно ошибаются. Но и смолчать сейчас нельзя. Проклятая ситуация, где найти слова, чтобы рассказать правду и не отвратить дочь от матери?! — Я не хочу ее обвинять, Лавиния имеет право на свое мнение. И раз решилась использовать то зелье, значит, не нашла другого способа. Просто ей не повезло, амулет у меня сильный, защищает почти от всех ядов и дурманящих снадобий.

— Вот как, — горько протянула похожая на степняка девчонка и вдруг жалко усмехнулась: — Тогда я расскажу. Мы с ней поспорили в то утро. Мне показалось, она хотела меня ударить, но я за последнее время привыкла защищаться, не рассуждая, вот и оттолкнула ее на диван. Не руками — ветром. А она потеряла сознание… Пришлось посылать няню за старым лекарем. Он сказал, сердечный приступ и еще сильно расшатаны нервы. Поэтому мы дежурили возле нее с Ленсом, и он никуда не пошел. Нужно было объяснять тебе, а он не захотел. А теперь я пойду спать… устала.

Инквар огорченно глядел вслед торопливо сбежавшей в дальний угол гостье и по-новому складывал в уме события того проклятого утра. Все-таки она его переиграла, эта ловкая и дерзкая женщина с глазами несчастного олененка. Просчитала все возможные повороты событий: и тот, где он сгорал бы от страсти под действием зелья, и тот, где зелье не подействовало. Значит, зря Лил корит себя за грубое обращение с матерью, не могла та не предвидеть, как отреагирует дочь, заподозрив Лавинию в совращении Инквара. А уж о своем нездоровье их маменька тем более была осведомлена. Раз лекарь примчался так поспешно и был уверен в диагнозах, стало быть, это не первая их встреча за последние полгода.

Нужно будет обдумать все это и утром на свежую голову решить, как поступить с Алильеной. Разумеется, с собой ее брать все равно не стоит, но вот куда отвезти, станет ясно после того, как девчонка выложит правду про Бланса. Пока пусть думает, будто Инквар не заметил, как она схитрила, рассказав о матери, но утаив ответ на заданный вопрос.