23
Уничтожив вьетконкоговцев, отряд оставил поле, вернее, поляну боя и вот уже третий час снова шел по джунглям, неся с собой и раненых, и убитых. Шли молча. Гибель сержанта Гриффитса и смерть Болдовски повергла всех в соеобразный ступор. Каждый член отряда догадывался, что произошло на самом деле, но ни один не смел высказать свое мнение по поводу случившегося.
Вдруг впереди все увидели пересекавшую их тропу просеку и стоявшего на ней северовьетнамца, который упирал кому-то в шею ствол автоматического ружья.
– Всем неслышно рассредоточиться и занять боевую позицию! – негромко приказал Роджерс и, присев на корточки в тени пышного кустарника, направил бинокль в сторону просеки.
– Что там? – спросила Наталья, опустившись рядом. – ВК один?
– Пока не знаю. Больше вроде никого не видно, но не исключено, что это ловушка.
– А кто лежит на земле?
– Кто-то в форме американского сержанта. Хотя, похоже, мертвый. Взгляни сама, – он протянул ей бинокль.
Человек на земле лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Вьетнамец же, приставивший ружье к его голове, выглядел совсем мальчишкой. Впрочем, впечатление запросто могло оказаться обманчивым. За все годы, проведенные на этой войне, Наталья так и не научилась определять возраст местных жителей: все они казались ей на одно лицо и почему-то очень молодыми. Жесткие черные волосы, широкие, без единой морщинки лбы, черные глаза, маленькие, почти безгубые рты, лишенные какого бы то ни было выражения, отчего лица казались всегда совершенно безмятежными.
Неожиданно Наталья заметила, что когда ствол ружья уперся лежавшему на земле человеку в ухо, тот вдруг судорожно дернул головой. Конечно, подобное движение можно было принять за предсмертную агонию, однако в данном случае, скорее всего, имела место ее имитация. Над лицом американца вились огромные слепни, капелька пота стекала со лба. Один из слепней опустился на губу, и та тоже едва заметно дернулась.
– Он жив, – шепнула Наталья Роджерсу, возвращая бинокль. – Просто изображает из себя мертвого.
– Тогда если мы не вмешаемся, этот парень умрет по-настоящему, – резюмировал кэп и вновь приник к окулярам. – Рано или поздно он устанет притворяться и выдаст себя, и тогда этот ублюдок разнесет его череп на куски. Интересно, как парень тут оказался?
– Может быть, вертолетчик? – предположила Наталья.
– Возможно, – кивнул Роджерс и приказал радисту: – Уайли, срочно свяжись с базой, сообщи наши координаты и выясни, не потерпел ли в этих местах крушение какой-нибудь из наших вертолетов.
– Слушаюсь, сэр.
– Кэп, посмотри, – снова завладела Наталья биноклем, – там на краю поляны лежат еще несколько человек, но они точно мертвы. Похоже, и впрямь экипаж вертолета. Вероятно, гуки их сбили, но они смогли добраться до этого места, однако нарвались на засаду. Только вот самой машины почему-то не видно…
– Она могла запросто застрять в ветвях и повиснуть на них. Тут ведь такие деревца, что не только вертолет, но и танк выдержат…
Еще один слепень приземлился на потную щеку сержанта, расправил крылышки и принялся почесывать лапки одна о другую. Наталья оцепенело наблюдала в бинокль за насекомым, совершенно утратив чувство реальности. Наверное, сказалась многодневная усталость.
– Док, ты заснула, что ли? – Роджерс легонько толкнул ее в бок, отнял бинокль. Подозвал лучшего в роте стрелка: – Джонс, сними-ка ты мне уже этого вьетконговца, надоело им любоваться. Только аккуратнее прицелься, в нашего не попади. Лучше сразу в голову гуку стреляй.
– Слушаюсь сэр.
– Тоберман, – окликнул кэп лейтенанта, – передай по цепи: всем приготовиться к бою! Вряд ли этот вьетконговец тут один… Персийн и Скрыпник, приготовьтесь к эвакуации раненого, мы прикроем.
– Есть, сэр.
– Сэр, с базы сообщают, – доложил Уайли, – что в этом квадрате был сбит вертолет, перевозивший медикаменты. Сведений об экипаже у них пока нет.
– Передай, что мы нашли их.
– Слушаюсь, сэр.
Вьетконговец между тем закинул ружье за спину, однако тут же вытащил из кармана нож. Опустившись на колени, вдавил своей щуплой ручонкой голову американца в землю и потянулся ножом к его уху.
– Ишь ты, трофея ему захотелось, – усмехнулся Роджерс. – Джонс, огонь!
Выстрел взорвал тишину. Выронив нож, вьетконговец упал на землю лицом вниз, по желтому виску заструилась алая кровь.
В следующее же мгновение из кустов горохом посыпались выстрелы. Том оказался прав: вьетнамец был тут не один.
– Персийн, Скрыпник, эвакуировать раненого! – приказал Роджерс.
Двое солдат ловко поползли по высокой траве вперед, остальные прикрывали их навесным огнем. Вьетконговцы быстро откатились: видимо, их было немного, и они предпочли не встречаться с превосходящим их по численности противником.
Раненого вертолетчика доставили к отряду. Бедняга никак не мог поверить в свое спасение.
– Чиф-уоррент Ник Филдс, – отрекомендовался он капитану и даже попытался отдать честь, но силы подвели: он зашатался, и Персийн заботливо поддержал его сзади.
– Не сто́ит, – отмахнулся Роджерс от соблюдения формальностей.
– Я бортстрелок, вот мои документы.
Джонс передал его документы капитану.
– Док, осмотри чиф-уоррента, – распорядился Роджерс.
Наталья подошла к раненому, Стивен и второй санитар принесли носилки.
– Дик, помогите ему лечь, – попросила она Джонса.
– Мы летели на двух тысячах футах, – рассказывал Филдс, пока Наталья обрабатывала его раны, – и тут нас достали. Откуда стреляли, я не видел, но когда пули перебили топливопровод рядом с двигателем, наш вертолет начал терять высоту. Командир так и сказал: падаем, мол. Пилоты, правда, еще пытались что-то сделать, чтобы совершить аварийную посадку, но как, если внизу – лес стеной? А у нас на борту – почти тонна медикаментов, да еще прямо перед вылетом уговорили загрузить несколько ящиков пива. В общем, помчались мы вниз с весьма солидной скоростью и, наверное, разбились бы, если б не запутались в кроне огромного дерева и не повисли вертикально: нас через голову перевернуло. Полозья почти на два фута в землю воткнулись. Когда очухались немножко, стали выбираться…
– Повернитесь, – попросила Наталья.
– О’кей, док… Так вот, спрыгнули по очереди в траву, она нам чуть не по пояс оказалась. Кругом тишина, гуков рядом вроде бы нет. По радио дали аварийный сигнал, но координаты сообщить не успели: связь неожиданно вырубилась. Видимо, повредили при посадке. А потом нас внезапно окружили и обстреляли. Наверняка отслеживали, гады, – вздохнул бортстрелок. – Один пулемет у нас был исправен, и я из него стрелял, пока патроны не кончились. Словом, мы им спуску тоже не давали, однако в итоге… Ну да вы ведь и сами всё видели, – кивнул он в сторону просеки. – Всех наших посекли. Я последним в живых оставался, вот и притворился мертвым. Ну и насмотрелся, скажу я вам, на этих психов узкоглазых, пока притворялся! Они как обезьяны в вертолет вцепились, раскачали его и сорвали-таки с ветвей. Потом порубили сиденья в лохмотья, насрали, в прямом смысле слова, на приборы, кабину доверху набили землей, а в выхлопную трубу напихали палок. Зато стырить медикаменты и пиво не побрезговали, первым делом сгрузили. Мы загодя только один ящик вниз сбросили, думали побаловаться пивком в ожидании, пока за нами прилетят. Так когда эти узкоглазые макаки вертолет с дерева скинули, он аккурат на этот наш ящик и рухнул…
– Жалко, – сокрушенно покачал головой Джонс. – Хотя одного ящика на всех сейчас все равно не хватило бы, – успокоил он сам себя.
– Когда гуки, изуродовав вертолет и прихватив из него все ценное, начали сматываться, – продолжил Филдс, – остался только один. Тот, которого вы шлепнули. Он все наиболее подходящую жертву себе высматривал, рассчитывал чьими-нибудь ушами потом перед своими похвастать. Когда в меня своим ружьем начал тыкать, я уж и с жизнью, признаться, попрощался мысленно. Спасибо, вы подоспели… Док, вы еще ноги мои покусанные посмотрите, – попросил он Наталью.
– Кем покусанные? – недоуменно воззрилась на него она.
– Это его вьетнамец покусал, пока он мертвым прикидывался, – хохотнул Джонс.
– Отставить шуточки.
– Да пиявки, мэм, сволочи, – поморщился Филдс. – Когда в прошлый раз, неделю назад, тоже упали, то угодили в реку. А я тогда с другим экипажем был, не со своими, на замену поставили. Так вот мы три часа в воде простояли, и все, что из вертолета вытащить удалось – амуницию, рацию, оружие, – на руках над собой держали. Отойти нельзя: кругом заросли такие, что поисковики пролетят – и не заметят. Вот пиявки и зажрали. Хорошо хоть, что крокодилы не приплыли на нашу кровушку.
– Фартовый ты, я смотрю, парень, – снова загоготал Джонс. – К кому бы тебя ни определили, все с тобой падают.
– Да нет, два раза всего такое было, – смутился Филдс. – Не везет просто.
– Тебе-то как раз везет. Особенно сегодня повезло, так ведь?..
– Филдс, останетесь пока с нами, – озвучил свое решение Роджерс. – Эвакуируем вас потом вместе с нашими ранеными. Уайли, – подозвал он радиста, – сообщите на базу его данные, скажите, что жив. Заодно укажите точное местонахождение вертолета – пусть пришлют «слик», чтобы тела погибших забрать.
– Слушаюсь, сэр.
– Стивен, снимите с раненого ботинки, – попросила Наталья санитара. Осмотрев следы укусов на ногах Филдса, обратилась к нему с вопросом: – К своему врачу обращались?
– Да, мэм. Прописал мазь какую-то в зеленом тюбике, название запамятовал, извините. Сначала вроде как полегчало, а потом опять зачесалось.
– Обоссался от испуга, вот и разъело, – хохотнул на сей раз Персийн.
– Не наболтались еще? – строго посмотрела на него Наталья.
– А когда, док? Стреляли в основном…
– Ваши опрелости я сейчас обработаю, – снова повернулась она к Филдсу. – Та мазь, которой вы пользовались, не очень эффективна. Я пропишу вам другую, быстро все заживет.
– Спасибо, док.
