Глава 3

Я проснулась с головной болью. Ломило темя в месте удара, ноющая боль отдавала в затылок. Видимо, ночью сгоряча я просто не заметила этой боли: была слишком занята мыслями о соседе-кладоискателе. Но сегодня с утра… Я села на кровати и пощупала голову. На темени была небольшая ссадина – значит, меня ударили неструганой доской. Точнее, я думаю, что доской и что удар был скользящим – отсюда и ссадина. Я потрогала ее пальцами и подошла к зеркалу. Но рассмотреть повреждение ближе не получилось: для того чтобы его увидеть, мне понадобилось бы еще одно зеркало. Наконец я нашла ракурс, с которого можно было увидеть царапины на коже. Потом достала свою аптечку и обработала ранки хлоргексидином. Поздно, конечно, но лучше поздно, чем никогда. Закончив с боевыми ранами, я собрала волосы в хвост, взяла полотенце и отправилась в ванную. Самое время принять душ, пока остальные члены семьи еще спят.

Я вышла в коридор. Слышно было, как на кухне хлопочет Зина. Из остальных комнат не доносилось ни звука. Я подошла к двери ванной и открыла ее. Внутри было темно: окно завесили, но даже при таком слабом свете я заметила, что из ванны не слили воду. Пощелкав выключателем, я поняла, что и со светом творятся чудеса. Пришлось выйти в коридор и поискать электрический щиток.

Он висел там, где ему и полагалось быть: при входе на этаж. Я открыла его, обнаружила, что один из рубильников почему-то отключен, и включила его. Потом проверила, горит ли свет в ванной. Свет горел, и я недолго думая вернулась туда. То, что я увидела при слабом свете электрической лампочки, заставило мое тело сжаться, как для прыжка.

Из ванны сквозь толщу воды на меня смотрела Маргарита Алексеевна. Именно смотрела, потому что ее глаза были открыты. Длинные распущенные волосы расплылись по воде. Она была мертва. В руке покойница сжимала ручной электромассажер, словно перед смертью ей внезапно захотелось сделать себе массаж.

– Душ отменяется, – тихо констатировала я, ни к кому не обращаясь.

Кому первому сообщить эту новость? Анне Андреевне? А что я ей скажу? «Анна Андреевна, идите, там ваша мама утонула в ванне?» Представляю ее реакцию! Нет уж, пусть ей сообщит об этом кто-нибудь другой.

– Зина! – позвала я единственного человека, который был уже на ногах в такую рань.

– Женя, мне сейчас некогда, подожди минутку! – откликнулась Зина.

Тогда я решила сходить на кухню сама. Зина хлопотала у плиты. Как раз сейчас она выливала в глубокий противень омлет, и одно неточное движение могло оставить неровный след на его поверхности. Мне бы ее заботы!

– Зина, там в ванне плавает Маргарита Алексеевна.

– Что-то рано, – спокойно сказала Зина. – И потом, она же вчера вечером купалась. Впрочем, пусть плавает. Может, ей так хочется.

Очевидно, смысл моих слов просто не дошел до нее.

– Зина, ты меня не поняла, – мягко продолжала я. – Она там с вечера плавает. Она умерла в ванне.

– Не может быть! – воскликнула Зина, в ужасе поднимая на меня глаза. – Женя, ты в этом уверена? А что, если она просто задремала?

– Зина, я не впервые вижу мертвое тело в воде. Я знаю, как это выглядит. Она лежит под водой, и ее глаза открыты. Я пришла к тебе, потому что ты лучше меня знаешь, как сообщить такую новость Анне Андреевне.

Зина убавила в духовке огонь и сняла рукавицы. Я заметила, что руки у нее дрожат.

– Я должна сама убедиться, прежде чем… – с трудом выговорила она. – Но я боюсь…

Голос у нее дрогнул.

– Не бойся, я с тобой.

Слабое утешение, конечно, но что я еще могла сказать?

Зина бросила взгляд на духовку, в которой поднимался пышный омлет, и ринулась в ванную. Похоже, она все еще не верила моим словам и спешила опровергнуть страшное известие.

На пороге ванной она замерла в оцепенении и судорожно схватила меня за руку. Я не сводила глаз с ее лица, чтобы в нужный момент подхватить, если она начнет терять сознание.

– Маргарита Алексеевна! – позвала она в робкой надежде.

Покойница молча смотрела на нее своими мертвыми глазами. Зина отшатнулась и бросилась прочь из ванной.

Первым делом она побежала на кухню, выключила духовку и вытащила из нее омлет. Настоящий профессионал – дело прежде всего! Впрочем, я не впервые наблюдала подобную реакцию: в критический момент сознание отчаянно хватается за какие-то бытовые мелочи, потому что принять то, что случилось, слишком страшно. Не зря же говорят: война войной, а обед по расписанию. Точнее, завтрак…

Зина повернулась ко мне, на глазах у нее выступили слезы:

– Женя, что же я скажу Анне Андреевне?

«А я что скажу?» – с горечью подумала я. «Здрасьте, я, ваш телохранитель Евгения Охотникова, пришла обрадовать вас с утра сногсшибательной новостью»? Как я могла прощелкать смерть Маргариты Алексеевны? Может быть, она умерла, пока я без сознания валялась в этом проклятом подвале, будь он неладен? Нет, скорее всего, это произошло гораздо раньше – она ведь пошла принимать ванну, пока мы еще пили чай после ужина. И никто не спал, и никто ничего не заметил, хотя ванная и санузел с умывальником находятся совсем рядом – их разделяет лишь тонкая стенка. И, кстати, почему дверь в ванную не была заперта изнутри? Если бы не этот момент и не выключенный рубильник, можно было бы подумать, что в этой смерти и нет никакого криминала: пожилой человек, больной, мало ли что… Но кто тогда подсунул ей электромассажер? И зачем? Впрочем, судмедэксперты сами разберутся…

– Пойдем к Анне Андреевне вместе, – жалобно попросила Зина. – А то мне одной очень страшно.

– Конечно, вместе, – кивнула я, и мы двинулись по коридору, придавленные тяжестью своей мрачной миссии.

Зина открыла дверь в комнату хозяйки, подошла к ее постели и осторожно тронула за плечо:

– Анна Андреевна, проснитесь!

Маслова недовольно заворчала и отвернулась к стене.

– Анна Андреевна! У нас ЧП!

– Какое к черту ЧП?! Что, пожар, землетрясение? – Чувствовалось, что хозяйка еще не до конца проснулась. Она повернула лицо в нашу сторону и взяла в руки будильник. – Я же просила тебя не будить меня до десяти часов, а сейчас восьми еще нет. Зина, я тебя уволю!

– Анна Андреевна, там ваша мама… Маргарита Алексеевна умерла, – наконец выдавила Зина. – Она в ванне лежит.

– В ванне? Зачем? Кто положил ее в ванну? – проворчала заспанная Маслова. Видимо, смысл происходящего еще не до конца дошел до нее.

– Она сама. Вчера вечером, помните? Ее Женя нашла.

Анна Андреевна посмотрела куда-то сквозь меня, встряхнула головой и окончательно проснулась. Она села на постели и поискала ногами тапки.

– Девочки, что за дурацкие шутки с утра пораньше? – хмуро спросила она, по очереди оглядывая нас обеих.

– К сожалению, это не шутка, – вступила в разговор я. – Ваша мама умерла. Видимо, это случилось вчера вечером, когда она принимала ванну.

Анна Андреевна решительно встала, накинула халат и, на ходу застегивая пуговицы, быстро двинулась в сторону ванной.

– Зина, ты что, не проследила за ней? – бросила она прислуге незаслуженный упрек, который, строго говоря, правильнее было бы адресовать мне. Или даже самой себе.

Странные люди! Мужчина нанимает женщину-телохранителя, чтобы она охраняла его семью, вместо того чтобы защищать своих близких самому. Женщина нанимает домработницу, чтобы та присматривала за ее матерью, вместо того чтобы заботиться о ней самой. Дурацкий мир, все с ног на голову!

– Она отпустила меня, сказала, что не нуждается в моей помощи, – оправдывалась Зина.

– Отпустила, – проворчала Маслова. – Ты же ее знаешь: она сейчас одно говорит, а через пять минут другое…

С этими словами она открыла дверь в ванную и неподвижно уставилась на то, о чем уже была предупреждена. После минутного оцепенения первым ее движением было взять из рук покойницы электромассажер.

– Не трогайте! – остановила ее я. – Ничего здесь не трогайте.

Анна Андреевна растерянно оглянулась на меня.

– А что мне теперь делать? Звонить в похоронное бюро?

– Похоронное бюро ничего не будет делать без справки о смерти. Нужно вызвать «Скорую». Или полицию. Все равно потребуется судмедэкспертиза. Мы ведь не знаем, своей смертью умерла Маргарита Алексеевна или нет.

– А можно я хотя бы закрою вот так? – пролепетала Анна Андреевна, дрожащей рукой задергивая шторку для душа.

Я молча кивнула, и мы вышли из ванной.

У Масловой хватило самообладания самой позвонить в полицию и сообщить о случившемся. Я ушла в свою комнату. Мне нужно было подумать. Больше всего меня интересовали три вопроса: кто и зачем выключил рубильник, почему дверь ванной оказалась незапертой и зачем Маргарита Алексеевна взяла с собой в ванну массажер? Очень хотелось вытащить прибор из воды, разобрать и посмотреть, в чем там дело, но я понимала, что этого делать нельзя. Судмедэксперты, конечно, и без массажера констатируют причину смерти, но полиция в любом случае будет проводить расследование, и массажер – это главный вещдок, если здесь дело нечисто.

Пока я размышляла обо всем этом, проснулся Владик. Сквозь дверь я услышала его шаги по коридору и возмущенный возглас:

– Почему я должен умываться на кухне?

– В санузле нет света, – на удивление ровным голосом объяснила Маслова. – Перегорели пробки. Иди быстренько умойся, позавтракай, и пойдете с Сергеем погулять, окрестности разведаете.

Владик что-то пробурчал в ответ и потопал на кухню. Про меня, очевидно, забыли, а голод давал о себе знать. Завтрак, наверное, уже готов, и я решила пойти в столовую без приглашения.

Там уже стояли две тарелки с горячим омлетом и две чашки какао – для Анны Андреевны и ее сына. Сама Анна Андреевна восседала за столом, молча поглощая омлет. Она успела сменить халат на легкое платье, наложить макияж и собрать волосы в греческий узел. Полиция могла нагрянуть с минуты на минуту, и она приготовилась встретить стражей порядка во всеоружии. Главное было спровадить Владика до их появления, чтобы у него не возникло лишних вопросов.

Едва Маслова увидела меня на пороге кухни, она сказала:

– Женя, разбуди Сергея. Пусть идет прямо сюда, я их с Владиком отправлю погулять.

Владик поднял голову от своей тарелки, тревожно поглядывая на нас обеих по очереди. Очевидно, он все-таки заподозрил неладное.

Я молча повернулась и вышла. Медлить и вправду не стоило.

Сергей долго не открывал, несмотря на то, что стучала я достаточно громко и настойчиво. Когда дверь его комнаты наконец отворилась, я заметила, что вид у племянника Масловой сильно помятый. Как будто это он, а не я, получил сегодня ночью доской по голове.

– Сергей, в ванной лежит мертвая мать Анны Андреевны. Иди на кухню, быстро умойся там, поешь и уводи Владика гулять. Он пока ничего не знает. Сейчас сюда приедет полиция.

Сергей посмотрел на меня странным взглядом и быстро вышел из комнаты, обогнув меня, как неодушевленный предмет.

Я вернулась на кухню и молча принялась за свой завтрак, который к тому времени принесла Зина. Сергей сел на противоположном краю стола и заработал вилкой в два раза быстрее меня. Кажется, он понял свою задачу – уйти как можно быстрее. Я еще не допила какао, а он уже встал из-за стола и коротко бросил Владику:

– Пошли!

Едва они скрылись за поворотом дороги, ведущей в глубь дачного поселка, с другой стороны улицы показалась полицейская машина. Приехали молодые ребята из районного отдела – судя по лицам, местные, деревенские. Они бегло осмотрели место происшествия, извлекли из ванны электромассажер, опросили Анну Андреевну, Зину и меня и составили протокол. Про привидений, естественно, никто из нас даже не заикнулся: все выглядело слишком просто и буднично – пожилая женщина, больное сердце, в любой момент могло случиться все что угодно.

– А разве вы не будете вынимать ее из ванны? – спросила Маслова, когда стражи порядка уже собрались уходить.

– Мы этим не занимаемся, – ответил один из них. – Звоните в похоронное агентство, вызывайте службу эвакуации. Мы оставим постановление о направлении тела на судмедэкспертизу. Они сами отвезут куда надо.

С этими словами полицейские уехали.

Анна Андреевна в отчаянии посмотрела на меня:

– Господи, поскорее бы все это закончилось! Женя, куда мне теперь звонить?

Я достала свой айфон и начала искать ближайшее похоронное бюро. Оно называлось «Стикс» и располагалось в поселке Курдюм.

На звонок ответил женский голос. Я спросила, можно ли заказать эвакуацию тела по телефону.

– Справка о смерти есть? – спросила она. – Или постановление из полиции?

– Есть, – ответила я.

– У нас машина сейчас на выезде. Вернется не раньше чем через два часа. Вы где находитесь? Подъезжайте пока, подпишем договор.

Единственным транспортным средством, которое могло доставить Маслову в эту веселую контору, оказался мой «фольк», и мне пришлось выгонять его из гаража. Конечно, можно было встать в позу и заявить, что я телохранитель, а не шофер, но я ведь пообещала Илье Ильичу, что о моем настоящем занятии никто, кроме Анны Андреевны, не узнает. Да и потом, отказывать в подобной ситуации было бы просто некрасиво. В конце концов, в случившемся была и доля моей вины, даже если Маргарита Алексеевна умерла своей смертью. Как я могла упустить ее из поля зрения?..

Когда мы въехали в поселок, то первым делом наткнулись на шашлычную, где шашлыки жарились прямо под открытым небом, а улыбчивый хозяин-азербайджанец поливал их соусом из бутылки. Анна Андреевна попросила меня остановиться, вышла из машины и отправилась выяснять, где у них похоронное бюро. Вообще-то у меня в машине есть навигатор, но в этой богом забытой дыре даже он не мог сориентироваться и нес какую-то несусветную чушь, предлагая свернуть туда, где дороги не было и в помине. Разговор с хозяином шашлычной дал нам массу ценной информации.

– Езжай прямо по главной улице до трех старых вязов, – удовлетворенно сообщила Маслова, вернувшись в машину.

– А где главная улица? – в недоумении спросила я.

От шоссе отходили две дороги, и определить, какая из них главная, было невозможно: на обеих асфальтового покрытия не наблюдалось, и обе одинаково заросли лопухами и чертополохом. Анна Андреевна взглянула сначала на меня, потом на открывшийся за окном пейзаж и снова пошла к хозяину шашлычной. Через пару минут она вернулась и показала мне главную дорогу.

– Вот эта, слева, – вытянула она указательный палец в сторону «главной улицы» поселка Курдюм.

Я молча кивнула и направила машину туда, куда показала Маслова. После пятнадцатиминутной тряски по ухабам я действительно увидела три старых вяза, растущих из одной лунки, и свернула на соседнюю улицу. Дорога стала ровнее, но не потому, что отцы поселка разорились на асфальтовое покрытие, – просто между колеями густо разрослась та самая травка, которая обычно растет в дачных местах, сплошь устилая дорожки и тропинки. Я не знаю, как называется это чудо, но ездить по ней – одно удовольствие. За все то время, пока мы добирались до похоронного бюро, я не почувствовала под колесами ни одной кочки.

Мы остановились под вывеской с громким названием «Стикс», написанным золотыми буквами на черном и окаймленным дубовым венком.

– Похоже, здесь, – сказала я.

– Подожди, я сама выясню, что они могут, а что нет, – бросила мне Маслова и скрылась за дверью, ведущей в помещение похоронного бюро. Приготовившись ждать, я включила музыку и откинулась на сиденье.

Анны Андреевны не было довольно долго. За это время я успела почти полностью прослушать последний концерт Ван Бурена. Интересно, что она там делает столько времени? Я вышла из машины, чтобы размять ноги, и тут Маслова выглянула из двери и призывно махнула мне рукой:

– Женя, иди помоги.

Я вошла в дверь и оказалась в полуподвальном помещении, куда вели четыре широкие ступеньки. Спустившись по ним, я попала в главный зал, где стояли в ряд гробы. Различные модели были рассчитаны на клиентов с разными уровнями достатка. Самые простенькие гробы, обитые сатином, стояли ближе к двери. В дальнем конце зала возвышался массивный гроб из цельной древесины, похожий на те, в которые киношники укладывают вампиров. Этот гроб был покрыт лаком и украшен искусной резьбой. На его крышке красовалось распятие, отделанное цветной эмалью. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть украшение, и тут с потолка упал таракан – я едва успела отскочить. Таракан испугался и заполз под гроб.

Я осмотрелась вокруг. Вдоль стены на гвоздиках висели венки, цена на которые очень сильно варьировалась. У окна стоял стол, за которым сидела пожилая женщина в очках и степенно переругивалась с Анной Андреевной. На столе висел пучок лент с надписями: «Дорогой маме от сына», «Дорогому мужу от жены» и все в таком же духе. Рядом со столом примостилась тумбочка с флаконами серебряной краски, кистями и недописанными лентами, производство которых не прекращалось ни на минуту. Вообще помещение похоронного бюро «Стикс» больше напоминало деревенскую избу, кое-как приспособленную под нужды агентства.

Я с сомнением посмотрела на Анну Андреевну, которая с жаром говорила приемщице:

– Какое бальзамирование? Какой посмертный макияж? Я уже двадцать минут пытаюсь объяснить вам, что ее нужно сначала вытащить из ванны! У вас есть такая услуга?

– Что вы так кричите? – спокойно парировала женщина. – Я уже позвонила ребятам. Сейчас они приедут и будут в вашем распоряжении. Кстати, ваша мама давно лежит в воде? – и женщина осторожно посмотрела на Маслову.

– Она утонула ночью! – ответила та раздраженно. – А какое это имеет значение?

– Значит, можно без респираторов, – облегченно вздохнула приемщица. – Сейчас я им скажу.

Она набрала номер на своем сотовом:

– Алло! Виктор? Можно без респираторов. Приезжайте быстрее, клиентка нервничает. Что? Давайте шевелитесь!

Приемщица положила телефон и вновь обратилась к Масловой:

– Будут минут через пять. Не волнуйтесь, все в порядке: ребята уже едут сюда. Посмотрите пока одежду и обувь. Эти тапочки нам привезли только вчера, из Англии! Одни бантики чего стоят! – Она продемонстрировала опешившей Масловой импортное чудо.

Маслова отодвинула тапок рукой, поискала, куда присесть, и, не найдя стула, сказала приемщице:

– Я пойду посижу в машине. Женя, там открыто?

– Да, Анна Андреевна. Пойдемте, я включу вам кондиционер, – сказала я, беря Маслову под руку.

– Да, пожалуйста, – попросила она слабым голосом, и мы вышли на свежий воздух.

Но посидеть в машине нам не удалось. В глубине улицы показалось облако пыли и стало приближаться к похоронному бюро. Через некоторое время облако приняло очертания катафалка, на всех парах мчащегося в нашу сторону. Анна Андреевна качнулась так, что я инстинктивно подхватила ее под руки.

– Ничего, ничего, Женя, все в порядке, – пробормотала она и несильно сжала мою руку в знак благодарности.

Катафалк остановился. Черная когда-то машина была сплошь покрыта пылью так, что первоначальный цвет едва угадывался. Из катафалка высунулся шофер и спросил:

– У вас, что ли, бабушка утонула?

Анна Андреевна посмотрела на меня. В ее глазах была мольба о помощи.

– У нас, – ответила я, – и ее нужно как можно быстрее вынуть из ванны.

– Хоронить где будете? – задал вопрос шофер.

Тут к разговору подключилась Анна Андреевна, с ходу распознав в шофере нужного человека. Тот неспешно вылез из машины, обернулся и велел сидящим в катафалке ждать. Потом взял Анну Андреевну под локоть, сообщил, что его зовут Виктор и с ним можно на «ты», после чего снова завел Маслову в агентство. Я осталась ждать на улице, но меня больше не пригласили внутрь.

Минут через десять успокоенная Анна Андреевна вышла из «Стикса» и сказала мне:

– Поехали обратно.

– Что, уже все? – не поняла я.

– Ребята поедут за нами, нужно их подождать, – сказала Маслова, садясь в машину.

– А мы ничего не будем покупать?

– Я уже все купила. Виктор привезет все, что нужно, в день похорон.

Тем временем Виктор вышел из своей конторы и скомандовал:

– Показывайте дорогу.

Он сел за руль и освободил мне проезд. Я выехала на дорогу и очень скоро оказалась на «главной» улице, а спустя полчаса мы уже въезжали в ворота дома с привидениями, сопровождаемые похоронной бригадой под руководством шофера и по совместительству похоронного агента Виктора.

– Где постановление? – спросил Виктор, выходя из машины.

Зина с готовностью протянула ему листочек, оставленный полицейскими.

– Мы сейчас увезем тело на судмедэкспертизу, – пояснил Виктор, – а вам нужно будет завтра-послезавтра подъехать туда за справкой. И захватите паспорт усопшей – вам еще свидетельство о смерти с ним оформлять.

– А забирать как? Откуда и как забирать? – в смятении спросила Маслова.

– Не беспокойтесь, мы все сделаем сами: обмоем, уложим, привезем сюда. Только время надо будет уточнить. Но это потом…

Он махнул рукой и вместе со своими помощниками вошел в дом.

– Женя, за паспортом и справкой придется ехать тебе, – сказала Маслова. – А пока ребята тут все приводят в порядок, нам нужно будет съездить на кладбище, договориться там обо всем. Я не могу это видеть… – Голос у нее пресекся, и она ушла к себе, стараясь не смотреть в ту сторону, где скрылась похоронная бригада.

С дороги мне очень хотелось пить, и я завернула на кухню. Зины там не было, так что я решила похозяйничать сама и открыла холодильник, чтобы найти что-нибудь из напитков. В холодильнике стояли кола и квас. Я налила себе квасу и залпом выпила целый стакан. Сразу стало легче дышать. Хорошо бы сходить сейчас на пляж! На небе ни одного облачка, а жара такая, что впору идти на Волгу с банным веником…

Но увы, вместо этого придется тащиться на кладбище. Такое ощущение, что меня наняли не в качестве телохранителя, а в качестве личного шофера Масловой, причем кататься я вынуждена по самым развеселым местам. Впрочем, сколько раз я бралась охранять людей, столько раз сталкивалась с их желанием использовать меня не по назначению: то с ребенком заставят сидеть, то извозом заняться… Но, как говорят рекламщики вроде Стаса, клиент всегда прав. А это значит, что придется возвращаться в машину и терпеливо дожидаться хозяйку.

К счастью, на этот раз ждать пришлось недолго. Примерно через пять минут мы уже выехали на трассу, и Анна Андреевна, сбиваясь и путаясь в названиях, объясняла мне, как проехать к деревенскому кладбищу, которое было совсем неподалеку.

– Это даже удобно, – говорила она, как будто стараясь убедить в чем-то не то меня, не то себя. – На маленьком кладбище и могилку легче найти, и есть гарантия, что никого другого в нее не подложат.

– А что, на тарасовских кладбищах бывали случаи, когда подкладывали? – изумилась я.

Сталкиваться с кладбищенской мафией мне, к счастью, не приходилось – как, впрочем, и со всей этой похоронной тематикой, – но о деяниях подобных стервятников я была наслышана.

– Мне сейчас Виктор рассказал, – отвечала Анна Андреевна, – на Елшанском кладбище делают так: если за могилой три года никто не ухаживает, крест убирают и на этом месте хоронят еще кого-нибудь.

Видимо, глаза у меня слишком сильно округлились, так что Анна Андреевна не могла не заметить этого в зеркале заднего вида и поспешила добавить:

– Ну это, конечно, только слухи… Но деревенское кладбище все же надежней. Кстати, вот здесь должен быть поворот. – Она указала на развилку дороги. – Отсюда налево и прямо до часовни, а там, при въезде в ворота, будет маленький домик. Нам туда.

Я повернула туда, куда она показывала, и несколько минут мы ехали по грунтовой, хорошо укатанной дороге. Вскоре показались крыша кладбищенской часовни с золоченым крестиком, ворота кладбища, а за ними – домик сторожа, у которого стоял мужчина и из-под руки разглядывал нас. Мы подъехали ближе и притормозили у ворот, на которых красовалась надпись «У ворот машины не ставить». Я прочла надпись и сдала назад, освобождая въезд.

Анна Андреевна с деловым видом вылезла из машины и пошла прямо к мужчине, который продолжал смотреть в нашу сторону. Она что-то сказала ему, и они скрылись в домике. Я вышла из машины и решила заглянуть в часовню. Стоило мне открыть дверь, как звякнул колокольчик. Откуда-то сбоку тут же появился хмурый священник в подряснике и, теребя жидкую бороденку, спросил, какая у меня нужда. Я немного растерялась, услышав непривычные для уха выражения.

– Я зашла просто так. Моя хозяйка приехала договариваться насчет места на кладбище.

– Соболезную, – скорбным тоном ответил священнослужитель и поправил висящий на груди серебряный крест. – Где планируете отпевать?

– Пока не знаю. Я не родственница, я просто телохранитель.

– Тело-хранитель? – раздельно проговорил поп и с некоторым недоумением обвел глазами пространство вокруг меня, словно бы ища тело, которое мне полагалось охранять. Но тела не было – ни живого, ни мертвого. Поп поскучнел и повернулся, чтобы шмыгнуть обратно туда, откуда он появился.

Тут в часовню зашла Анна Андреевна.

– Вот ты где! – воскликнула она. – А я тебя уже обыскалась! Нужно проехаться по кладбищу и посмотреть место. Оно недалеко от входа. Пойдем скорее.

И мы направились к выходу, но священник остановил нас.

– Одну минуточку! – сказал он неожиданно низким звучным голосом, так что мы невольно обернулись. – Вы же православные?

Анна Андреевна кивнула.

– Усопший крещен? Отпевать будем? – Он погладил свою бороденку.

– Усопшая, – поправила его Анна Андреевна. – У меня умерла мама, – добавила она, и в первый раз за этот день у нее в глазах блеснули слезы.

– Соболезную, – ласково проговорил священник. – Отпевать будем здесь или приехать к вам домой?

Анна Андреевна задумалась на несколько секунд, потом махнула рукой:

– Домой, лучше домой… Запишите адрес.

Поп порылся в подряснике и достал электронную записную книжку. Анна Андреевна продиктовала адрес, а потом принялась объяснять, как к нам проехать. Священник слушал молча, периодически кивая головой, потом спросил:

– Это тот самый дом, о котором ходят слухи, что в нем завелся нечистый?

– А вы откуда знаете? – удивилась Анна Андреевна.

– Про дом купца Головастикова весь район знает, – ответил поп. – Может, заодно и дом освятим?

Анна Андреевна снова задумалась. Ее губы шевелились, а пальцы левой руки двигались, словно подсчитывая купюры. Наконец она осторожно спросила:

– А во что мне это выльется?

Поп назвал сумму. Она оказалась не очень большой, и Маслова согласилась. Щеки попа сразу порозовели, взгляд заискрился, он сказал, что его зовут отец Дионисий и что он всегда готов утешить скорбящего.

– Когда вынос тела? – задал он последний вопрос совсем уж елейным тоном.

– В понедельник в двенадцать, – сказала Маслова и промокнула глаза шелковым платочком.

– Я приеду к десяти, – пообещал отец Дионисий. – Тогда мы все успеем: и покойницу проводить, и дом освятить.

– Хорошо, батюшка, мы будем ждать, – ответила Анна Андреевна. – До свидания! – и она повернула к выходу из часовни.

– Ангела-хранителя! – вслед ей воскликнул поп и перекрестил ее спину.

Мы вышли из полумрака часовни, и я невольно зажмурилась – таким ярким показалось мне солнце.

– Куда теперь? – спросила я Маслову.

– Теперь въезжай в ворота и притормози у домика. Михалыч поедет с нами показывать место, – ответила она, открывая дверцу «фолька» и устраиваясь на заднем сиденье.

Я села за руль и въехала в ворота кладбища. Из домика вышел тот самый мужчина, который наблюдал за нами с самого начала. Издали ему можно было дать не больше сорока, но при ближайшем рассмотрении я увидела глубокие морщины на лбу и вокруг рта, которые прибавляли ему еще лет десять. Михалыч плюхнулся на переднее сиденье и стал показывать дорогу.

Место, купленное Анной Андреевной для покойной Маргариты Алексеевны, оказалось чуть не рядом с воротами. Михалыч вылез из машины и открыл заднюю дверцу, приглашая Маслову выйти. Они вдвоем дошли до места, о чем-то поговорили и снова сели в машину, но теперь Анна Андреевна расположилась рядом со мной, а Михалыч позади. У домика Михалыч попрощался и вышел, а мы с Анной Андреевной поехали обратно в дом с привидениями.

Когда мы вернулись, катафалка во дворе уже не было.

– Виктор закончил, – констатировала Анна Андреевна. – Нужно посмотреть, как это все выглядит.

Она вылезла из машины и медленно пошла к дому. Было такое впечатление, что она боится смотреть на то, что сделала похоронная бригада. Я поставила «фольк» в гараж и последовала за ней. Дверь дома была открыта настежь. В ванной комнате полы и сама ванна сияли чистотой, но при этом чувствовался сильный запах хлорки. Я поморщилась. Однако вымыться все же было необходимо: полдня, проведенные в машине в такую жару, давали о себе знать, и я включила душ. После этого мне стало значительно лучше, и я отправилась на кухню узнать, когда будет обед.

– Сейчас накрою стол, – сказала мне Зина и понесла в столовую хлебницу с нарезанным ржаным хлебом.

В этот момент на улице раздались голоса: вернулись Владик с Сергеем. А я совсем забыла о них! Молодец Сергей – сумел увести мальчишку на целых полдня! Не представляю, что было бы, если бы они появились здесь до того, как увезли тело Маргариты Алексеевны. Двенадцатилетнему пареньку точно ни к чему это видеть.

Пока все рассаживались за столом, Владик увлеченно рассказывал о том, что они видели в окрестностях, какие ягоды и грибы растут в лесу и какая живность водится в округе. Анна Андреевна рассеянно слушала его, отвечая невпопад, остальные молча принялись за суп. Когда Зина принесла второе, Владик спросил:

– А где бабушка? Я ее вообще сегодня не видел. Почему она не пришла обедать?

Маслова опустила глаза в тарелку:

– Владик, бабушке стало плохо. Ее увезла «Скорая».

Мальчишка встревоженно вскинул ресницы, оглядывая нас всех по очереди и пытаясь прочесть по глазам, что произошло. Но все сидели с каменными лицами, и никто не говорил ни слова. Нам-то наверняка было известно, что хороших новостей про бабушку уже никто не услышит.

После обеда я вышла на веранду покурить. Впервые за сегодняшний день я осталась одна, чтобы наконец спокойно разобраться во всем, но мысли путались, и я тщетно пыталась привести их в порядок. Что же произошло – несчастный случай, внезапная смерть по естественным причинам или преднамеренное убийство?

Могла ли Маргарита Алексеевна сама по собственному желанию взять электромассажер и зачем-то залезть с ним в ванну? Теоретически могла, но зачем? Она же не ребенок, должна была понимать, что ванна и электроприбор никак не совместимы. Впрочем, пожилые люди нередко пренебрегают вопросами безопасности, если им что-то взбредет в голову…

Могла ли она умереть просто от внезапной остановки сердца? Тоже могла. Возможно, она нечаянно заснула в ванне или внезапно потеряла сознание, рука с массажером сама опустилась в воду и… Тогда вскрытие покажет, что первично, а что вторично. Но зачем она взяла электромассажер, зачем?

А может быть, никакой это не несчастный случай, а лишь его инсценировка, в которой электромассажер – последний штрих для убедительности? Ведь все равно никто не докопается, сама ли несчастная взяла его с собой в ванну или кто-то сунул ей прибор в остывающую руку уже после смерти. Массажер мокрый, отпечатки на нем смылись – концы в воду…

Я встряхнула головой, как будто это могло мне помочь расшевелить мозги. Увы, пока нет результатов экспертизы и материалов следствия по делу, мне во всем этом не разобраться. А гадать – какой смысл? Время покажет. Справку из судмедэкспертизы я получу уже завтра, а материалы следствия можно будет раздобыть через Бодрова. Правда, едва ли эти ребята из поселкового райотдела что-то раскроют – скорее всего, сочтут происшедшее просто несчастным случаем. И массажер вряд ли отдадут. Но даже если отдадут – какой в нем прок? До меня в нем уже успеют основательно покопаться – пойди разберись, что там было на самом деле…

Ну хорошо, а если предположить, что это все-таки убийство, а массажер – он так, для отвода глаз?.. Тогда на теле умершей должны быть следы насильственной смерти. Хотя я их не видела. Но я ведь и не смотрела толком – кто знает? Судмедэксперты скажут точно. Но если это убийство – тогда где орудие, которым могла быть убита Маргарита Алексеевна? Может быть, ее тоже стукнули доской по затылку, а потом приволокли и бросили в ванну? Ага, и еще голову вымыли, чтоб крови не было видно, и чистой воды специально налили! И массажер в руку сунули… Не смеши, Охотникова! Тоже мне, комиссар Мегрэ…

Хорошо, посмотрим с другой стороны. Для убийства должен быть мотив. Но какой? Может, смерть старухи открыла кому-то путь к богатому наследству? Но кому? Ее прямая наследница – Анна Андреевна, которой, по-моему, и так неплохо живется. Уж во всяком случае ничто не мешало ей дождаться, когда мать умрет собственной смертью. Тогда что еще? Ответа не было. Ну не Сергей же убил бабушку от обиды, что она сослепу его не признала! Тогда кто?

Вопросов было море, а четких и однозначных ответов – ни одного. Надо проветриться, сходить на Волгу – надеюсь, тогда в моей голове прояснится и я смогу придумать что-то более убедительное. А для компании можно позвать как раз Сергея.

Я надела купальник и шорты, взяла с собой темные очки и поднялась на второй этаж. Из комнаты племянника Маслова доносилась музыка. Я толкнула дверь и вошла.

– Привет! Отдыхаешь?

– Привет, – не слишком радостно ответил Сергей, быстро прикрыв газетой какие-то бумаги.

– Что там у тебя? – поинтересовалась я. – Любовная переписка?

Сергей испуганно посмотрел на меня, потом попытался улыбнуться. Но улыбка получилась вымученная, какая-то ненастоящая.

– Я оставил в институте два «хвоста». Вот, занимаюсь, – он поднял бумаги со стола и издали показал мне.

– Понятно. Два «хвоста» – это много. А я было хотела пригласить тебя на пляж…

Я сделала вид, что хочу уйти.

– Подожди! – остановил он меня. – У меня от конспектов уже голова разламывается. Сейчас я соберусь. – Он встал из-за стола и открыл ящик комода. – Подожди меня на веранде.

Я кивнула и вышла из комнаты. Оказывается, парень еще студент! Что-то староват для студента… А может, мне просто кажется?

Стоило мне появиться на веранде, как из двери выглянул Владик и, глядя на мой наряд, спросил:

– Женя, ты на пляж? Можно я с тобой? А то мама говорит, что она очень устала и собирается лечь спать, а одного меня на Волгу не пускает…

– Хорошо. Тогда предупреди маму, что идешь с нами.

– А кто еще идет? – оживился мальчишка.

– Сергей.

– Отлично! Мы с ним поплаваем наперегонки, и я возьму с собой мяч.

Владик скрылся в доме и через пару минут появился вновь с большим мячом для пляжного волейбола в руках.

– Я готов! – отрапортовал он.

Мы втроем отправились на дикий пляж, который был буквально в двух шагах от дома с привидениями.

Когда мы пришли туда, то увидели довольно забавную картину: мужчина в бермудах купал кота – забавного вислоухого шотландца. Кот с удовольствием плавал возле берега и фыркал, как маленькая лошадка. Владик был в восторге! Он подбежал к коту и протянул к нему руку.

– Кис-кис-кис, – позвал он, пытаясь погладить пловца.

Но кот оказался недотрогой. Он недовольно фыркнул и выскочил из воды к ногам хозяина.

– Василий не любит детей, – сказал мужчина. – Его маленького тискал мой сын, и он быстро понял, что от детей лучше держаться подальше. Меня зовут Роман Андреевич. – Он протянул руку Сергею, потом мне. – А вы, как я понял, наши новые соседи?

Мы с Сергеем одновременно кивнули.

– Меня зовут Евгения, а это Сергей, – сказала я, приветливо улыбаясь.

Однако на ловца и зверь бежит! Я ведь как раз собиралась познакомиться с кем-нибудь из соседей…

– А юный любитель животных?

– Это сын хозяина, Владик. Очень любит купаться. Как ваш кот, – сказала я, глядя, как шотландец отряхивается.

– Василий, – позвал кота Роман Андреевич, – покажи, что ты еще умеешь.

Кот поднялся и сел на задние лапы, приложив передние к груди.

– Это он так здоровается, – объяснил сосед по даче. – А еще мы любим ловить мышей, – похвалился он, как будто вместе с котом принимал участие в ловле.

Кот тем временем принял свое естественное положение, подошел ко мне и потерся о ногу. Я погладила животное по короткой мокрой шерсти. Василий довольно заурчал, прошелся кругом и вернулся к своему хозяину.

Пока мы разговаривали, Владик снял шорты и вошел в воду. Я краем глаза проследила за ним. В принципе, большой мальчик, сам может оценивать свои силы – наверняка далеко не уплывет. Если только мяч не унесет ветром… И тут я вспомнила о воронке! В прошлый раз Владик с матерью купались немного левее, за деревьями, и им ничто не угрожало. Но сегодня мы пришли как раз на то место, где были с Сергеем вчера.

Забыв о собеседниках, я пристально посмотрела туда, куда поплыл Владик, и увидела то, что обычно не видят даже родители, купаясь в трех метрах от своих детей и не замечая, что те тонут. Бессмысленно выпучив глаза и растопырив руки в стороны, будто собираясь взлететь, мальчишка тщетно пытался подняться над поверхностью воды, чтобы глотнуть воздуха, но коварный водоворот неумолимо затягивал его на дно. Он тонул молча, без криков и брызг, и стороннему наблюдателю с берега могло показаться, что он просто забавляется, танцуя в воде.

Я мгновенно сорвала с себя шорты и с разбегу нырнула в воду, стараясь за один нырок доплыть до проклятого места. Это мне почти удалось: я вынырнула в метре от края воронки.

– Держись! – крикнула я Владику, а сама набрала в легкие побольше воздуха и нырнула опять.

Если бы я просто подплыла к нему, он бы вцепился в меня мертвой хваткой, и тогда мы не выплыли бы оба. Вынырнув в центре водоворота, я схватила мальчишку повыше локтей и приподняла его над поверхностью воды, чтобы он мог сделать вдох.

– Спокойно! – скомандовала я. – Вдохни как следует. Сейчас будем нырять.

Коротко и судорожно дыша, Владик смотрел на меня остекленевшими глазами. Похоже, он был в панике и совершенно не понимал, что нужно делать. Я еще раз с силой вытолкнула его повыше и крикнула:

– Вдох! Задержи дыхание! Ныряем!

Мы нырнули прямо в водоворот. Несколько бешеных кругов в пучине – и вода сама вынесла нас на поверхность. Опасность была позади. Но, конечно, мальчишка наглотался воды, потерял голову от страха и совсем обессилел, так что мне пришлось тащить его до берега на плече. Пока мы сражались со стихией, Сергей то бегал по берегу, то входил в воду и кричал мне что-то. Я не прислушивалась к его словам – у меня на это не было времени. Нужно было не только вытащить Владика на сушу, но еще и быстро освободить его легкие и желудок от речной воды.

Когда я закончила приводить мальчика в чувство, Сергей как-то странно посмотрел на меня и спросил:

– Женя, где тебя научили спасать утопающих? В университете?

– В обществе спасателей, – не задумываясь ответила я. – На Волге без этого не обойтись.

Я в последний раз помогла Владику откашляться и легонько хлопнула его по спине:

– Все прошло? Еще нужно будет сделать маленький укольчик.

– Зачем? – возмутился мальчишка. – Ты ведь не врач!

– Ты набрал воды в легкие, – объяснила я, – а вода в Волге не кипяченая. Знаешь, что такое аспирационная пневмония? Погугли на досуге. А сейчас быстренько пошли домой! У меня в аптечке есть для тебя кое-что подходящее.

Я поднялась с колен, отряхнула песок и огляделась вокруг. Сосед по даче испарился вместе со своим котом. Возможно, он счел себя виновником происшествия и решил не попадаться нам под горячую руку. Что ж, предупредительность – хорошее качество! Нужно будет зайти к нему сегодня вечером и поговорить о доме с привидениями. Если он имеет здесь дачу давно, то должен многое знать и об истории дома, и о его бывших хозяевах.

– Пойдем отсюда! – сказала я Сергею, обняла за плечи притихшего Владика, и мы не спеша пошли по тропинке.

Сергей постоял немного в растерянности и присоединился к нам.

– Как же ты попал в водоворот? – спросил он Владика.

– Я поплыл за мячом, – ответил мальчик и обернулся, ища мяч глазами. – Кстати, где он? Женя, давай вернемся за ним!

Он вывернулся из-под моей руки и побежал назад. Я пошла следом, пытаясь различить в солнечной ряби яркое пятно на воде, но так и не заметила ничего похожего на мяч.

– Мяч уплыл, – констатировала я. – Теперь он будет путешествовать по реке, пока его не прибьет к берегу.

– А когда его прибьет к берегу? – встревожился мальчишка. – Я хочу его найти. Классный был мячик, я его из Турции привез. Жалко!

– Мячик – не такая уж страшная потеря, – сказала я. – Могло быть гораздо хуже. Пойдем домой, я немного тебя полечу, а потом ты выпьешь чего-нибудь горячего – сейчас это тебе не помешает. Только не пугай маму, не говори, что ты тонул. Я выберу момент и сама все расскажу. Договорились?

Я взяла Владика за плечи и заглянула ему в глаза.

– Договорились, – твердо, по-взрослому ответил он.

Когда мы вернулись домой, я первым делом повела Владика в свою комнату и достала аптечку. К счастью, Маслова действительно спала и не ведала, что ее сын только что чуть не погиб, а сейчас ему безо всякого предупреждения будут колоть антибиотик. Укол оказался довольно болезненным, так что Владик долго морщился и шипел и даже тихонько ругнулся. Когда боль немного утихла, я отвела мальчишку на кухню, где Зина налила ему стакан теплого компота. Он послушно выпил его и пошел к себе.

А я решила расспросить Зину о нашем соседе с котом.

– Зина, а Роман Андреевич давно здесь держит дачу?

Зина посмотрела на потолок, словно пытаясь что-то там прочесть, и неуверенно сказала:

– Соседка говорила, что он появился здесь года два назад или раньше. Но с ним самим я не разговаривала, так что не знаю…

– Ясно.

Я попросила еще один стакан компота – для себя. Залпом выпила его, поблагодарила Зину и покинула кухню.

В коридоре я встретила озабоченную Анну Андреевну.

– Женя, почему ты не сказала мне, что Владик тонул?

Маслову всю трясло то ли от страха, то ли от негодования. Сергей, что ли, донес? Вот предатель!

– Я думала, вы еще отдыхаете, – сказала я как можно спокойнее. – Все ведь обошлось – зачем же было вас тревожить?

– Женя! Такие вещи мне нужно сообщать немедленно, хоть среди ночи будить! Расскажи, как все случилось, – потребовала она.

– Владик поплыл за мячом и угодил в воронку, – сообщила я самым невинным тоном.

– А где в это время была ты? – В голосе Масловой послышались металлические нотки, и это не сулило ничего хорошего.

– Я была на берегу, – ответила я, глядя Анне Андреевне прямо в глаза. – И не спускала с него глаз ни на минуту. Как только увидела, что он тонет, сразу кинулась на помощь.

Маслова посмотрела на меня долгим испытующим взглядом, потом обессиленно опустилась на диванчик, стоящий в коридоре у стены.

– Женя, я так больше не могу! – сказала она плачущим голосом. – Сначала мама, потом вот это… Не знаю, есть ли в этом доме привидения или нет, но что он проклят – это точно! Зря мы его купили, зря приехали сюда… Я боюсь здесь оставаться! Что еще нас тут ждет? А если проклятие будет преследовать нас и в городе? Надо позвонить Лещенко…

– Лещенко? – спросила я в растерянности.

Если это тот самый экстрасенс, то с ним мне хотелось бы встретиться меньше всего…

– Лещенко, – повторила Анна Андреевна, – биоэнерготерапевт. Он точно обнаружит привидение или что там у нас прячется. И даст рекомендации, что делать. Пойду позвоню ему.

Ужин прошел в молчании. Анна Андреевна избегала говорить на любые темы. Быстро расправившись со своей довольно скромной порцией, она пожаловалась на головную боль и ушла к себе. В столовой остались только я, Сергей и Владик. Мальчишка выглядел вполне здоровым, признаков отложенного утопления, к счастью, не наблюдалось, но боль от антибиотика еще давала о себе знать.

– Мне такие больные уколы делали только в третьем классе, когда я бронхитом болел, – сообщил он, доедая тушеные баклажаны.

– Ничего, жив остался? – поддел его Сергей.

Вечно некстати со своими шуточками! Владик обиженно засопел и ничего не ответил.

Покончив с баклажанами, я положила вилку и встала из-за стола.

– Пойду пройдусь, – обронила я, ни к кому не обращаясь.

Сергей посмотрел на меня, ожидая, что я позову его составить мне компанию, но я проигнорировала его взгляд. Мне нужно было навестить Романа Андреевича.

Солнце уже село, но земля еще отдавала накопленное за день тепло, и вечер был душным. Я спустилась с крыльца, обошла дом и оказалась перед дверью в запущенное помещение. От двери отходили две дорожки: одна вела к центральному входу, а другая – на соседнюю дачу. Я пошла по второй и, дойдя до границы масловских владений, обнаружила в заборе дыру, в которую без труда мог пролезть взрослый мужчина.

Воспользовавшись этой дырой, я оказалась на соседнем участке. На мое счастье, Роман Андреевич в это время поливал огурцы и, заметив меня, приветливо махнул рукой.

– А, соседка в гости пожаловала! – воскликнул он. – Проходи, не стесняйся!

– Как огород? – спросила я соседа, лавируя между грядками.

– Все растет и спеет, – весело ответил он, перекладывая шланг в другую лунку. – А ты без дела маешься? Пришла поболтать?

Я кивнула и улыбнулась, демонстрируя всяческую готовность пообщаться. Роман Андреевич разулыбался в ответ и позвал меня в дом.

– Хочешь пива с копченой рыбкой? – предложил он.

– Кто ж откажется от пива в такую жару? – слукавила я.

Вообще-то я не люблю пиво – мне больше нравится красное вино с хорошим сыром. Но если рыба вкусная – так и быть, согласна на пиво. Тем более что без него непринужденный разговор с таким человеком, как Роман Андреевич, вряд ли получится.

– Пойдем на веранду! – Роман Андреевич переложил шланг под яблоню и взял меня за плечо, направляя вдоль грядок: – Сейчас сядем под навесом и поговорим о том о сем.

Он подвел меня к стандартному домику типа финского и усадил в плетеное кресло на веранде. Я огляделась по сторонам. Участок земли у Романа Андреевича был не чета масловскому: у Масловых земли насчитывалось соток двадцать, если не больше, а их сосед обходился примерно шестью.

Здесь каждый квадратный метр был засажен чем-нибудь полезным и вкусным. Около домика росли фруктовые деревья, вдоль забора – малина, два куста смородины и крыжовник, а у самой калитки примостился огромный любисток, вытянувшийся вверх почти до уровня низкорослых вишен-расплеток.

Сам хозяин был в том возрасте, о котором говорят «мужчина в соку и силе», то есть ближе к пятидесяти. Его лицо выглядело моложавым, но форму он немного потерял: волосы изрядно поредели, а под рубахой свободного покроя проступил небольшой круглый животик.

Роман Андреевич вышел из домика, неся в одной руке складной столик, а в другой – полиэтиленовый пакет со снедью. Он опустил пакет на пол веранды, одним движением разложил столик и поставил его напротив кресла. Потом вынул из пакета несколько банок пива и вкусно пахнущий сверток.

– Вот, друзья-рыбаки угостили, – сказал он, разворачивая сверток, в котором оказалась крупная сельдь без головы. – Это называется залом – вкуснейшая волжская селедочка! Сейчас принесу нож и хлеб.

Роман Андреевич снова скрылся в домике и через минуту вернулся, неся второе плетеное кресло, полбуханки украинского хлеба и длинный нож с деревянной ручкой. Он нарезал хлеб, потом взялся за рыбу – и через пять минут нехитрый ужин был готов. В заключение гостеприимный сосед открыл две банки пива и протянул одну мне.

– За знакомство! – сказал он и одним махом опрокинул полбанки.

Я чуть пригубила из своей баночки. Пиво мне досталось темное, крепкое и довольно горькое, как все баночное пиво, но зато оно было ледяным. А селедка оказалась просто божественной.

– Хороша? – спросил Роман Андреевич, глядя, с каким удовольствием я ем рыбу. – То-то! А в магазинах только тихоокеанскую продают. Да она нашей волжской селедке в подметки не годится! Вот все говорят, что в Волге рыба перевелась, а это совсем не так. Просто какая-то ушла на глубину, какая-то поверху плавает. Сейчас ведь как: построили плотину, вода поднялась, а рыбы-то не прибавилось. Вот и ходят слухи, что хорошей рыбы у нас нет. Есть! – И как бы в доказательство своих слов он взял большой кусок залома и с наслаждением откусил.

Я терпеливо слушала о Волге и рыбе, выжидая благоприятный момент, когда можно будет спросить о том, что интересует меня. Между тем Роман Андреевич уже открыл вторую банку пива. Его монолог перешел на старину:

– Вот раньше в Волге сомы водились – матери боялись отпускать детей одних купаться. Только со взрослыми и только у берега! Трехлетних малышей в воду утягивали. Я как-то видел такого сома – зверь, почище крокодила!

Сосед все налегал на пиво, а я смаковала залом, запивая его горькой темной гадостью, и поддакивала, создавая видимость задушевной беседы. Наконец разговор зашел о дачном поселке, и я ввернула вопрос:

– Роман Андреевич, а дом купца Головастикова давно построен?

Мой собеседник откинулся в кресле так, будто его стукнули по лбу.

– Дом купца Головастикова? – переспросил он, что-то соображая. – А, это тот дом, который вы купили?

Я молча кивнула.

– Так бы сразу и сказала. Об этом доме еще ходят слухи, что там водятся привидения…

Роман Андреевич хотел хлебнуть еще пивка, но банка оказалась пустой, и он забросил ее за забор, прямо на наш участок. Я проследила глазами путь банки – она упала в лопухи, растущие у Масловых под забором. Нужно будет сказать Зине, чтобы она проверила этот склад тары.

– Как они там, не беспокоят? – спросил сосед.

– Кто «они»? – не поняла я.

– Привидения, кто же еще! – хмыкнул Роман Андреевич. – Говорят, они сторожат клад, который зарыт под полом. Это правда?

– Это я у вас хотела спросить. Вы же здесь не первый год живете…

Роман Андреевич почесал в затылке, что-то обдумывая, потом сказал:

– Последний хозяин пытался найти клад. Говорят, он даже взял из архива какие-то документы, в которых якобы есть план дома, и там помечено место. Но тут с ним стряслась беда… – Мой собеседник выразительно хлопнул себя по бедру. – Ты же знаешь, что он ювелир был? Вот и попал то ли с левым заказом, то ли с подделкой проб – врать не буду, точно не знаю. На тюрьму он не наворовал, а вот штраф с него содрали такой, что дом пришлось продать.

Сосед замолчал, открывая еще одну банку пива. Я решила, что настало время задать главный вопрос.

– Роман Андреевич, а что вы делаете на участке Масловых? – Мое лицо изобразило полнейшую наивность. – Тоже ищете клад?

Как я и рассчитывала, он принял мой вопрос за шутку и только рассмеялся:

– Какой там клад! Я каждый день вожу своего кота, чтобы он охотился за вашими мышами. Коты же сейчас ведут такой же нездоровый образ жизни, как и люди: целыми днями сидят на диване, смотрят телевизор и питаются всякой дрянью. «Вискасы» там всякие и «Китикэты» – это разве еда? Кот должен есть мышей! И должен сам добывать себе еду, а не ждать, пока ему готовенькое принесут и насыплют в блюдечко. Он же весь год у меня ест да спит, скоро лапы атрофируются от безделья! Вот хоть на даче пусть порезвится… Так что у нас с вами взаимовыгодные отношения: ваш дом снабжает моего кота полезной едой, а мой кот следит за санитарным состоянием вашего дома. – Роман Андреевич, которого уже порядком развезло, заговорщически подмигнул мне. – Кстати, скажи хозяйке, чтоб мышей травить не вздумала, а то моему Василию не поздоровится! И сегодня ночью ждите снова в гости к вашим мышам…

Заманчивая перспектива, однако! Так это он, что ли, стучит по ночам в подвале, распугивая мышей? Интересно, а доской по голове тоже он меня огрел? Но зачем? Мог бы просто объяснить, зачем пожаловал, – я бы поняла. Если он действительно ходит в дом Масловых за мышами, конечно… Надо бы все-таки проследить за ним – мало ли что он говорит. Знает ведь, что клад существует, знает, что есть план, а значит, он вполне может быть заодно с Козловым.

Я пристально посмотрела на Романа Андреевича. Его лицо раскраснелось, он часто моргал глазами. Может быть, задать ему еще пару вопросов на засыпку? Нет, лучше воздержаться – вдруг он завтра все вспомнит?

На темном небе уже проступили звезды. Наверное, пора домой – на сегодня приключений, пожалуй, достаточно!

– Роман Андреевич, спасибо за угощение! Я, наверное, пойду. Мне еще нужно покопаться в библиотеке.

Я встала с кресла и шагнула к краю веранды.

– Куда?! Не пущу! – Сосед по даче со смехом преградил мне путь.

Придется спасаться бегством! Я шутя перемахнула через перила, в два прыжка достигла дыры в заборе и оказалась на участке Масловых. Теперь нужно перевести дыхание и сделать вид, что я спокойно прогуливаюсь.

Но Сергей, стоявший на крыльце масловского дома, увидел мое бегство с соседнего участка. Когда я приблизилась к нему, он криво усмехнулся и спросил:

– И как тебе наш сосед?

Мое лицо приняло непроницаемое выражение.

– Насчет соседа ничего не могу сказать, но рыба у него была – пальчики оближешь! – ответила я, доставая из кармана пачку сигарет. – Зажигалка есть?

– Я не курю и тебе не советую, – назидательным тоном сказал хозяйский племянник.

Вот зануда! Придется идти к себе в комнату за другой зажигалкой – старая куда-то запропастилась. Наверное, вылетела из кармана, когда я перепрыгивала через перила веранды соседа. Ну и черт с ней! Я пошла в свою комнату и взяла из сумки другую зажигалку, после чего снова вернулась на веранду, но Сергея там уже не было. Что ж, придется курить в одиночестве.

Я прикурила сигарету и огляделась вокруг. Из дома не доносилось ни звука, но в двух окошках еще горел свет. Одно из них чуть мерцало голубоватым сиянием – наверное, Владик рубился в какую-нибудь игрушку на своем ноутбуке. В другом окне горела настольная лампа – очевидно, незадачливый студент Сергей корпел над своими конспектами.

В темноте сада сверкнули зеленые кошачьи глаза, где-то совсем близко зашуршала трава и послышалось призывное «мяу». Никак охотник за мышами пожаловал!

На свет фонаря, освещавшего веранду, летели мошки и комары. Я уже почувствовала их укусы и подумала, что пора уходить в свою комнату. Но тут на перила шлепнулось что-то большое и бесформенное. Я невольно отдернула руку. Это что-то завозилось и превратилось в летучую мышь! Мышь неуклюже поднялась на задние лапы, покосилась на меня красным глазом и с писком спланировала в сад. Что это было? Привет от привидений?