Я слишком долго держала над собой покров невидимости и совершенно вымотана. Меня почти доносят до окраин Кампаньи, а инквизиция тем временем заполоняет улицы. Наконец мы устраиваем лагерь, немного углубившись в окружающий город лес. Тут Виолетта расстегивает наши накидки и сворачивает их, чтобы сделать для меня подушку, потом распоряжается, чтобы сходили к ближайшему ручью и намочили полотенца, которые заботливо кладет мне на лоб. Я лежу спокойно, радуясь, что могу позволить ей суетиться вокруг меня. Сержио берет на себя охрану лагеря. Маджиано подсчитывает наше золото и складывает монеты в аккуратные стопочки. Лютня заброшена за спину, но он все равно постукивает пальцами по земле, будто перебирает струны.

Я смотрю на него без особого интереса, занятая своими мыслями. К ночи листовки с моим именем и приметами будут висеть на каждом углу в городе. До столицы новости тоже донесутся быстро. Рисую себе в воображении Терена, который в ярости сминает в руках пергамент и шлет новые отряды на мою поимку. Представляю Раффаэле, как он получает известие о моем присутствии в Кенеттре и вместе с другими членами Общества Кинжала начинает планировать мое низвержение.

Проходит время, и нас находят еще несколько членов команды с корабля. Они приходят крадучись, обмениваются с Сержио молчаливыми взглядами и только после этого приветствуют меня почтительными кивками. Сержио разговаривает с некоторыми из своих товарищей. Ни один больше не разыгрывает из себя простого матроса. На поясах у них посверкивают ножи, ноги обуты в тяжелые сапоги, и шаг у этих парней особенный. Не все они остаются в лагере. Многие растворяются в лесу так же тихо, как появились. Я хочу обратиться к ним, но манера, в которой общается с ними Сержио, говорит, что мне лучше не вмешиваться и позволить ему самому распорядиться наемниками, чем брать командование на себя.

– В Меррутасе есть еще желающие присоединиться к вам, – сообщает Сержио чуть погодя. – Некоторые уже прибыли в окрестности Эстенции. Вам следует знать, что в Меррутасе сейчас переполох: до сих пор неясно, кто сменит Ночного Короля. – Наемник усмехается. – Иные уже думают, что там правите вы, хотя никто не может вас увидеть.

– Нет, с такой жалкой кучкой золота ты не правишь, – ворчит Маджиано от своей казны. – Мне не терпится похозяйничать в королевской сокровищнице Кенеттры.

– Кажется, королева Бельдана покровительствует Обществу Кинжала. – Сержио садится рядом со мной.

– В Бельдане всегда привечали мальфетто, – вступает в разговор Виолетта. – Мы с Аделиной даже собирались сбежать туда ненадолго.

Маджиано с отсутствующим видом барабанит пальцами по земле.

– Не заблуждайся, бельданцы здесь не для того, чтобы помочь мальфетто от доброты сердца. Маэва – новая молодая королева. Ей не терпится помериться с кем-нибудь силами, и она, вполне вероятно, уже давно положила глаз на Кенеттру. Смотри. Если они устранят Джульетту и вернут Энцо, он будет их игрушечным королем. Общество Кинжала вольется в их армию в качестве отдельного подразделения. – Маджиано подмигивает мне. – А это означает, что корона тебе не светит, любовь моя. И это будет позором для всех нас, я бы сказал.

При упоминании Общества Кинжала я снова вспоминаю их лица. В нерешительности смотрю на Сержио:

– Давно ты знаком с Обществом? Как ты с ними расстался?

Сержио вынимает один из своих ножей и начинает точить его. Некоторое время он молчит.

– С тех пор как они приняли к себе Джемму и Данте, – наконец говорит он. – Я был у них третьим. Раффаэле нашел меня. Я тогда работал такелажником на корабле, а он только что вернулся с юга Кенеттры, где посещал герцогинь. Я сперва отказался.

У меня подскакивают брови.

– Ты отказал ему?

– Потому что я не поверил ему. – Сержио оканчивает заточку первого ножа и берется за следующий. – Тогда мне было восемнадцать, и я еще не знал, в чем моя сила. Я думал, все разговоры об Элите – пустые домыслы. – Он останавливается и усмехается, потом наклоняет голову к Виолетте. – Ведь наши способности весьма забавны, правда?

В этот момент в нем мало остается от наемника, он выглядит добродушным пареньком, каким, возможно, когда-то и был. Движения точащей нож руки ускоряются.

– Раффаэле пришлось пригласить меня на ужин, чтобы склонить на свою сторону. После этого Энцо продемонстрировал свои способности управлять огнем. Они дали мне тяжелую сумку с золотом. Наверное, с их помощью я впервые и стал наемником.

Виолетта крутит в руках кусок хлеба.

– И так ты присоединился к ним, – подталкивает она его к продолжению.

Сержио пожимает плечами. Ему не хочется повторять то, что и без того ясно.

– Я узнал, что связан с небом – со стихией, которая производит бури. Энцо и Данте научили меня драться. Но прошло шесть месяцев, а я так и не смог овладеть своей силой. – Он резко прекращает точить нож, потом бросает его так, что лезвие глубоко ныряет в землю. Виолетта пугается. – Тренировки стали напряженнее, и тон, каким они со мной разговаривали, изменился. Прошел еще год, и Раффаэле имел личный разговор с Энцо по поводу моей участи. Джемма и Данте очень быстро показали, на что способны, и от меня ожидали того же. – Тут Сержио вздыхает. Он делает большой глоток воды из своей фляжки и смотрит на меня серыми глазами. – Я не знаю, что Раффаэле сказал вам. Сам я не в курсе всех деталей разговора. Знаю только, что однажды вечером Энцо отвел меня в сторону, якобы ради тренировки, и ранил ножом с отравленным лезвием. Следующее, что я помню, – это как проснулся в трюме корабля, плывущего на юг, прочь из Кенеттры. Под рубашку была сунута записка. Но она, мягко говоря, ничего не объясняла.

В наступившей тишине Маджиано откидывается назад и восхищенно оглядывает свои стопки монет, после чего убирает золото в мешок.

– Значит… ты утверждаешь, что не слишком обрадуешься, если в Кенеттре будет править Общество Кинжала.

Я смотрю в одну точку над головой Маджиано. Думаю об Энцо – о том, каким он был: во время тренировок взгляд его становился тяжелым, а потом, когда бы мы ни остались наедине, я всегда видела, насколько принц раним. Нет нужды говорить Сержио, что Раффаэле попросил Энцо убить его, как он просил принца убить меня. Энцо спас нас обоих. Он был по-настоящему сильным лидером, рожденным, чтобы носить корону. Все обожали бы такого короля.

Но если он вернется сейчас, то будет ходить на веревочке за Раффаэле. И если основываться на том немногом, что сказала Джемма, Раффаэле будет контролировать его. Они позволят Бельдану сделать из него игрушечного, ручного короля для Маэвы, и Энцо будет жалкой тенью прежнего себя. От этой мысли у меня что-то сжимается в груди, снова пробуждаются шепотки. Нет, я этого не допущу.

Маджиано косится на меня:

– Ты снова думаешь о нем. – Глаза его вспыхивают, зрачки сужаются и превращаются в щелочки. – Ты много размышляешь о нем, и вовсе не только в связи со своими политическими планами.

Мой взгляд, устремленный на лес, перекидывается на Маджиано.

– Я имею в виду, о принце, – поясняет Маджиано, не слыша моего ответа. Он достает из-за спины лютню и берет несколько резких нот. – Энцо…

– К нему неприложимы никакие определения, – перебиваю я.

Тьма внутри взвивается языками. Виолетта прикасается к моей руке, пытаясь усмирить тьму. Я инстинктивно подавляю всплеск эмоций.

Маджиано перестает играть, чтобы поднять руки, будто защищаясь.

– Любовь моя, я же просто спросил! Я все еще многого не знаю о твоем прошлом.

– Мы с тобой знакомы почти неделю, – резко отвечаю я. – И ты ничего не знаешь обо мне.

У Маджиано такой вид, будто он собирается ответить, но потом отказывается от этой мысли. Какие бы едкие слова ни были заготовлены для меня, он проглатывает их, тихонько усмехается и снова берется за лютню. В уголке его рта залегла какая-то странная складка, намек на недовольство. Некоторое время я пристально смотрю на Маджиано, пытаясь разгадать выражение его лица, но вскоре все тревожные признаки исчезают.

Виолетта кладет руку мне на плечо.

– Он внимательный, – тихо произносит она, хмуро меня оглядывая.

– Вовсе нет, – настаиваю на своем я, на этот раз мягче.

Виолетта в ответ только пожимает плечами, но в этот момент я точно могу сказать: она заметила нечто такое, чего не усекла я. Но ничего конкретного она не говорит.

Сержио снова вступает в разговор, и на этот раз голос его звучит мрачно.

– Если им удастся вернуть Энцо, он уже не будет прежним. Именно об этом говорили члены Общества Кинжала, верно? То же самое, очевидно, произошло и с братом Маэвы. Кто знает, каким монстром он может оказаться и какой силой будет наделен?

«Монстром, монстром», – встревают, попугайничая, шепотки в моей голове.

И вдруг приходит решение.

– Они сумеют его вернуть. И может быть, он будет совершенно другим… монстром с ужасающими способностями. – Я делаю паузу, оглядываю всех своих собеседников по очереди. – Но для того чтобы жить, Энцо должен быть привязан к Раффаэле.

Первой, в чем суть моего плана, смекает Виолетта, и глаза ее расширяются. Она начинает улыбаться:

– Как сможет Маэва различить, где настоящий Раффаэле, а где фальшивый?

Маджиано разражается лающим хохотом, а Сержио улыбается достаточно широко, чтобы обнажилась полоска зубов.

– Великолепно! – восклицает Маджиано, сопровождая это хлопком в ладоши. Он наклоняется ко мне. – Если мы сумеем попасть на арену ровно в то же время, как прибудут они, ты успеешь замаскироваться под Раффаэле.

Сержио восхищенно качает головой:

– Маэва привяжет Энцо к тебе. И воскрешенный принц окажется на нашей стороне. Это хороший план, Аделина. Очень хороший.

Их энтузиазм вызывает у меня улыбку. Но где-то в глубине сознания засело тягучее сомнение. В голове проскакивают воспоминания. Я – Белая Волчица, а не член Общества Кинжала, и они мне больше не друзья. Но потом я увидела Джемму, и старое притяжение вернулось. Я его не чувствовала с тех пор, как оборвала связи с Обществом. Не важно, что они предали меня, я все равно помню Джемму и подаренное ею в знак дружбы ожерелье. Не важно, как часто обижал меня отец, я все равно помню тот день, когда он впервые показал мне корабли в гавани. Не важно, что в детстве Виолетта бросила меня, я все равно защищаю ее. Не знаю почему.

«Аделина, ты такая глупая», – презрительно говорят шепотки, и я готова согласиться.

– Ты все еще верна Обществу, – тихо произносит Маджиано, изучая меня. Радость его поубавилась. – Ты скучаешь по прежним временам. По тому, как было раньше, и сомневаешься, стоит ли окончательно обрывать связи с прошлым.

Челюсти у меня напрягаются, я смотрю на него. Я сомневаюсь. Я хочу отомстить инквизиции – тут нет вопросов. Едкие шепотки раздаются вновь, они шипят резко и неодобрительно. Ты хочешь получить корону. Это будет твоя последняя и решительная месть. Вот почему за тобой пошли новые люди из Элиты, и ты не можешь подвести их. Так почему же ты продолжаешь защищать Общество Кинжала, Аделина? Ты и правда рассчитываешь, что они снова примут тебя, позволят завладеть троном? Разве ты не видишь, что они хотят использовать унизительным образом даже своего бывшего предводителя?

– В этой стране мальфетто умирают каждый день, – тихо добавляет Виолетта. – Мы можем спасти их.

В наступившей тишине Сержио наклоняется вперед, ставит локти на колени и говорит:

– Не знаю, что испытала ты, когда была с членами Общества Кинжала. – Он не решается говорить дальше, как будто не уверен, стоит ли делиться этим с нами, но потом сдвигает брови и продолжает: – Но я считал их своими друзьями, пока они не перестали ими быть.

– В чем между нами разница? – Я встречаюсь глазами с Сержио. – Ты – наемник. – Я перевожу взгляд на Маджиано. – Что произойдет с нашим союзом, если у нас не получится завоевать трон?

Сержио горько усмехается:

– Ты заглядываешь слишком далеко вперед. Тут нет ничего личного. Но мы, по крайней мере, честны с тобой. Ты и я – мы оба знаем, что делаем и зачем. Я собираю для тебя наемников, а ты используешь нас по своему усмотрению. Ты награждаешь нас, как обещала. У меня нет причин предавать тебя. – Он пожимает плечами. – И у меня нет желания работать с Обществом Кинжала. Мне нравится мысль, что мы отберем у них принца.

– А где будут находиться твои наемники, когда они нам понадобятся?

Сержио косо смотрит на меня и отпивает воды из фляги.

– Они будут ждать нас в Эстенции. Ты увидишь их, когда мы окажемся там.

Я опускаю голову и закрываю глаз. Почему у меня должно быть меньше прав на управление Кенеттрой, чем у Джульетты, или Энцо, или Маэвы и народа Бельдана? У Раффаэле тонкая душа, но и в ней есть свои темные стороны. Он может оказаться предателем, так же как я, и недостойным доверия человеком. Почему именно он должен контролировать Энцо? Моя прежняя восторженная привязанность к Раффаэле начинает скручиваться, как подожженный лист, а топливом для огня служат история Сержио и мои собственные воспоминания. И она скручивается до тех пор, пока не превращается в горечь. В жажду превосходства. В страсть.

Я думаю о возвращении Энцо в мир живых, о том, каково это будет – увидеть его снова. Править рука об руку. От мыслей о таком будущем возникает столь страстное желание, что даже сердце щемит. Правильно, чтобы мы были вдвоем. Я это чувствую.

Сажусь прямо, наклоняюсь вперед и задерживаю взгляд сперва на Виолетте, потом на Маджиано и Сержио:

– Члены Общества Кинжала проиграли, потому что я не доверяла им. Но вам я должна верить. Мы не можем не полагаться друг на друга.

Сержио кивает. Возникает недолгая пауза.

– Тогда, вероятно, нам нужно каким-то образом упрочить наши позиции. Мы представляем собой не меньшую силу, чем они.

– Нужно имя, – встревает Маджиано. – Имя придает вес, реальность идее. Сержио, друг мой, как они называли тебя, когда ты был с ними?

Сержио слегка хмурится, ему не хочется вспоминать, но он все-таки решает ответить на вопрос Маджиано.

– Меня называли Дождетворец.

– Ах, Дождетворец. – Маджиано дергает струну. – Имя не хуже любого другого, я считаю.

Дождетворец. Прекрасное имя. На самом деле оно вызывает у меня улыбку. Маджиано прав. Когда узнаёшь, как называли Сержио в Элите, начинаешь чувствовать, что он действительно Элита – сила, с которой следует считаться. Моя Элита.

– Хорошее имя, – соглашаюсь я. – А как насчет тебя, Маджиано?

Он пожимает плечами, берет еще несколько нот, после чего откладывает лютню в сторону. Встречается со мной глазами, и тут я опять замечаю в его взгляде уже знакомую смесь восхищения и настороженности.

– Маджиано – это и есть мое имя в Элите, – говорит он немного погодя. – Едва ли кто-нибудь из вас сомневается в его действии на людей.

Потом он одаривает нас своей дикарской улыбкой и больше ничего не добавляет.

Маджиано, может, и думает, что мало знает о моем прошлом, но мне о его прошлой жизни известно еще меньше. Хочется расспросить его, откуда он родом, как его настоящее имя, но парень отворачивается, и я снова пускаю дело на самотек.

– А как насчет тебя? – спрашивает Виолетту Сержио. Сестра слегка вспыхивает от его внимания. – Никто не давал тебе особого имени как члену Элиты.

– Я… Меня никогда ничему специально не учили.

Виолетта по-особенному опускает глаза. Только мне известно, что от этого тают сердца.

– Ты Мастер-Кукловод, – говорю я ей. – Потому что забираешь силу и возвращаешь обратно. Знаешь, как использовать и приобретать симпатии других людей.

– Кукловод, – со смехом повторяет Маджиано. – Мне это нравится, наша милая владычица нитей. – Улыбка исчезает, и выражение лица Маджиано становится серьезным. – И наша маленькая волчица, которая поведет нас к славе. Скажи нам, Аделина, как мы должны принести клятву верности. Ты права. Мы должны доверять друг другу. Поэтому давай сделаем это здесь. Сейчас.

Я моргаю, глядя на него. Кто бы мог подумать, что именно Маджиано первым из всех нас начнет заверять меня в верности моему делу. Почему он до сих пор с нами, мне не ясно. Должно быть, он угадывает что-то во мне – во всем этом. Видя выражение моего лица, Маджиано тянется вперед и берет меня пальцами за подбородок, приподнимая его.

– Что тебя так удивляет, Белая Волчица? – мурлычет он с легкой улыбкой.

Мое имя в Элите он произносит с какой-то особенной нежностью.

Я поднимаю руку раскрытой ладонью вперед. В пространстве между нами начинает свиваться и тянуться вверх черный стебель, покрывающийся темными колючками и зубчатыми листьями. Он растет до тех пор, пока не расцветает темно-красной розой. Цветок колеблется – это не вполне овеществленный объект, который продолжает мерцать, будучи вновь сотворенным.

– Клятва, – говорю я, оглядывая каждого по очереди и останавливая взгляд на Виолетте. Она молча смотрит на меня – сквозь розу прямо мне в сердце, будто видит нечто такое, чего не замечает больше никто. Голос мой обретает твердость. – Клянусь вселять страх во всех, кто будет противостоять нам.

Виолетта медлит, но всего мгновение:

– Чтобы связать нас вместе.

– Я отдаю себя целиком служению Обществу Розы, – начинаю я, – до конца своих дней.

Один за другим все повторяют те же слова, сперва тихо, но в конце твердыми голосами.

– Использовать глаза, чтобы видеть все происходящее, – говорит Сержио.

– Использовать речь, чтобы призывать других на нашу сторону, – произносит Маджиано.

– Уши – чтобы подслушивать секреты, – вторит им Виолетта.

– Руки, – завершаю я, – чтобы сокрушать врагов. Я сделаю все, что в моих силах, дабы уничтожить любого, кто встанет на моем пути.

Сейчас мне нужен трон. Сила Энцо. Идеальная месть. И все инквизиторы в мире, все королевы и Общество Кинжала не смогут остановить меня.