Увидев шагающего ученика Омара Хайяма, солнце пробилось сквозь хмурые тучи. Оно уже давно следило за этим юношей, который напоминал ей самого Омара в этом же возрасте. Уж кто-кто, а солнце знало всех любимцев Творца.

– Уж думал я, что не увижу тебя более… – произнес Хайям, лишь увидев юношу у порога. – Однако милостивый наш Аллах позволил еще мне день прожить, потому продолжу свой рассказ вчерашний, начав со своего четверостишья.

– Учитель, так вы нашли ту дверь?

– Искал дверь, а нашел друга. Думаю, что тебе будет интересно об этом узнать.

– А как же ваши же слова:

– Ты сам напомнил старика слова: не разводи друзей, о коих мало знаешь, а своих друзей, мой друг, я знал с самого детства. Нас жило трое по соседству. Мы из зыбучего песка ваяли замки, затем уж с деревянными конями, что сами вырезали, брели пустынею и побеждали иноверцев. И поклялись мы как-то на крови, что дружбе нашей не страшны ни годы будут и ни расстоянья, а если на чужбину вдруг судьба кого-то и забросит, то руку помощи всегда протянет друг. – Учитель, расскажите мне о своих друзьях…

– Изволь, раз сам о них я вспомнил. Как я уже тебе сказал, нас было трое, что с раннего детства провели под одним кустом, куда нас выносили каждым утром наши матери. Мы видели сей мир и учились распознавать его звуки, сравнивая их с картинками того, что происходило у нас на глазах. Мы росли, и деревья не становились уже такими большими и загадочными, как те, на которые хотелось залезть, чтобы уже с них добраться до неба…

Абу-Али Хасан был старше меня и Хасана Саббаха на пару месяцев, и мы, когда нам было уже по пять лет, повиновались ему, когда он изображал султана… Однажды, когда он вместе с матерью поехал в провинцию навестить престарелых родителей, их похитили, и мы долго ничего о нем не знали.

Слушай же, что было после. Утром у порога дома, в котором я жил в Бухаре, остановились несколько воинов. Мне было объявлено, что меня хочет видеть визирь и что мне непременно нужно следовать за ними.

Я уже знал тогда, что город Исфахан, куда мы направлялись, был в это время столицей державы, простиравшейся от Средиземного моря на западе до границ Китая на востоке. Уже читал про красочно описанный дворец султана и про роскошь его убранства, а также про пышные пиршества, которые проводятся там. Но слышал и о том, что подлинным проводником широких просветительских преобразований в государстве был не султан Малик-шах, а его визирь Низам ал-Мулк («Порядок Царства») – образованнейший человек нашего времени и при этом обладавший большим государственным талантом. Вот к нему меня и привели…

– Вам было боязно, Учитель?

– Ну, если быть уж честным до конца, то да, немного. Я думал, что причиною тому являлись доносы из Самарканда, а точнее, из медресе о моем вольнодумстве…

И тут Омар Хайям вдруг улыбнулся…

– Уж не томите, говорите, с чем встретил вас визирь…

– Когда меня ввели, то он стоял лицом к окну и лика я его не видел. Он стал перечислять огрехи все мои, что, мол, язык мой без костей и то, что осужденья я достоин за неслыханную дерзость, которую себе позволил…

И тут услышал я из его уст свое же четверостишье:

Затем визирь добавил:

– Выходит, что лишь к Творцу теперь взываешь ты, а помощь друга как бы ни к чему?

И он обернулся. Во всесильном Низам ал-Мулке, который, улыбаясь, смотрел на меня, я узнал своего друга детства Абу-Али Хасана.

Он первым сделал шаг навстречу, и мы крепко обнялись. Он же мне рассказал и о том, как, будучи в рабстве, явил свой ум в отгадывание снов своего господина и одного из сановников, который возглавлял гражданское управление той страны. Следуя его советам, тот вельможа достиг больших высот, а потому он всегда держал друга моего детства рядом.

Однажды султан заметил, что прежде, чем ему ответить, тот сановник о чем-то говорит со своим слугой… И в следующий раз спросил совета прямо у него. Так друг моего детства стал визирем самого султана. После чего уже разыскал и пристроил во дворце нашего третьего общего друга – Хасана Саббаха, чему я был несказанно рад, еще не ведая того, что через него моя новая жизнь во дворце скоро станет настоящей мукой…

И еще, пока не забыл… об обещании Низам ал-Мулка выполнения нашей детской клятвы. Я попросил его отдать в мое распоряжение налог со своей родной деревни, дабы там, под родной кровлей, вдали от превратностей шумного света можно было мирно заниматься науками, к чему склонен мой ум, и предаваться созерцанию Творца…

– Но почему вы сказали, что жизнь во дворце стала для вас мукой?

– Об этом я расскажу тебе завтра…