В Питтсбурге оказалось не так уж холодно (Мэрибет-то ждала снежных завалов), но по мере приближения зимы синее небо затянуло серой пеленой, и из-за этой серости она постоянно ощущала себя продрогшей до костей. Мэрибет взяла с собой зимнюю куртку, но для длительного ожидания на автобусных остановках, продуваемых всеми ветрами, она не годилась, так что Мэрибет предпочитала сидеть дома, смотреть телевизор, грустить и переживать. В какой-то момент она сломалась, пошла в модный «Гудвил» в Шейдисайде и потратила пятнадцать долларов на дутую парку, хотя когда-то они с Элизабет поклялись не носить ничего подобного.

На выходе из магазина Мэрибет надела новую куртку, а старую и стильную, но бесполезную, запихала в пакет. На улице она поняла свою ошибку. В парке было как в спальном мешке. Мороз щипал за нос и мочки ушей, но до остальных частей тела не добирался. Как она только прожила сорок четыре года без такой штуки?

После следующего урока плавания – снова на доске, чтобы отработать дыхание, – Мэрибет было так уютно в новой куртке, что она решила пройтись пешком от Сквиррел-Хилл до Блумфилда через Шейдисайд. Это был самый шикарный район, который она пока видела в Питтсбурге, с многочисленными азиатскими забегаловками в стиле фьюжн, кафешками с органическим кофе и самодельным мороженым, а также бутиками. Мэрибет тут ничего, кроме канцелярских принадлежностей, не покупала, да и вообще она покупала только самое необходимое. Но иногда гуляла здесь, когда начинала скучать по дому и Нью-Йорку.

В этот день, рассматривая витрины на Уолнат, она остановилась перед сетевым косметическим салоном. На выносной доске рекламировали макияж.

К двери подошла одна из работниц. Красивая как Бьорк: выступающие скулы, зеленые раскосые глаза.

– Легкий макияж бесплатно, – сказала она. – А при покупке от пятидесяти долларов – полный.

Мэрибет после стрижки и вычесывания вшей хотела купить помаду, может, и тушь тоже или профессионально подровнять стрижку. Хотела, но, как и многое другое – сходить в кино, на обед в ресторан – не делала. Было ощущение, что как-то неправильно отклоняться от своего аскетического существования.

Но зачем ей наказывать себя? Если им без нее отлично? Она вошла и села на вращающееся кресло перед большим освещенным зеркалом.

– У вас есть предпочтения по продукции? – спросила девушка. На бирке значилось имя Эш.

– Нет. – Мэрибет в основном брала бесплатные образцы в специальной коробке на работе; сегодня – «Ревлон», завтра – «Ла Мер».

Эш убрала волосы Мэрибет под повязку, и в зеркале перед ней мелькнуло совершенно другое лицо.

– У вас превосходный цвет кожи, так что я буду красить минимально, – сказала девушка. – Оттеночный увлажняющий крем, светлая помада, немного туши.

Чужое прикосновение оказалось таким приятным, и Мэрибет отдалась этому чувству. Даже если бы Эш предложила раскрасить ее как гота, она, наверное, согласилась бы.

Эш вернулась с несколькими тюбиками, развернула Мэрибет к себе, нанесла немного средства себе на запястье, чтобы сверить тон.

– У вас правда прекрасная кожа, и коллагена много. – Эш немного натянула кожу по линии подбородка. – Вы не знаете, у вас скандинавы в роду есть?

Мэрибет покачала головой. В груди приятно защекотало.

– Не знаю.

– Говорят, что у них кожа мало подвержена влиянию возраста, потому что там солнце довольно слабое. Ваша мать так же молодо выглядит?

– Не знаю, – снова сказала Мэрибет. – То есть знаю, но не то. Меня взяли в приюте.

– И меня! – Лицо Эш осветила широкая улыбка. – Я родилась в Казахстане.

– В Казахстане? Я даже толком не знаю, где это.

Девушка рассмеялась.

– В Центральной Азии. Между Китаем, Россией и Монголией.

– Далеко.

– Ага. Я в следующем году закончу колледж, и мы с родителями поедем туда.

– А родную мать искать будете? – Месяц назад Мэрибет и не подумала бы задавать настолько личный вопрос.

– Вряд ли. Меня бросили в коробке возле приюта глубокой ночью. Я просто хочу посмотреть, где я родилась, понимаете?

Мэрибет кивнула.

– Да. И вам повезло с понимающими родителями.

– Они даже больше рады этой поездке, чем я. Когда они меня забирали, то прожили в Алматы два месяца, им так понравилось, что они только и мечтают попасть туда снова.

Мэрибет не удалось найти в почте номера социального страхования родителей, на миг мелькнула мысль спросить у матери. Но потом она вспомнила все их завуалированные послания, которые она слышала, пока росла. И ту драму из-за мюзикла «Энни».

А однажды они с матерью серьезно поругались, когда Мэрибет вернулась домой позже положенного из-за того, что у подруги Стейси сломалась машина. Мэрибет на неделю посадили под домашний арест. Она пыталась объяснить, что не виновата, но мать отказалась слушать, так что Мэрибет собрала вещи и вылетела из дома. Ушла она недалеко, десять кварталов до дома Стейси, куда ее пригласили к ужину. В середине которого приехал ее отец, извинился за то, что помешал, но велел Мэрибет возвращаться домой. Немедленно.

Ехали они в гробовом молчании, только у самого дома отец сказал:

– Мать подумала, что ты сбежала.

– Хорошо! – Мэрибет была довольна тем, что напугала ее, и готовилась выйти на ринг и продолжить борьбу. Потому что с ней обошлись очень несправедливо!

– Она подумала, что ты убежала искать ее, – дополнил отец.

Кого «ее» дошло не сразу. Родную мать. И на этом желание воевать покинуло Мэрибет. Войдя в дом, она, по настоянию отца, извинилась перед матерью и приняла наказание.

– Этот увлажняющий крем подходит вам просто идеально, – сказала Эш. – Тушь будет коричневая и прозрачный сливово-жемчужный блеск для губ, если только вы сами не хотите чего поярче.

– Как вы считаете нужным.

– Посмотрите вверх и вправо. – Эш ловко нанесла тушь и небрежно спросила, познакомилась ли Мэрибет со своей родной матерью.

– Нет. Но, кажется, я скоро найду ее.

– Круто! Сожмите губы. А теперь промокните. – Она подала Мэрибет салфетку. – Уверена, что она будет рада встретиться с вами.

– Я в этом сомневаюсь. Может, она и знать обо мне ничего не желает. Она же меня отдала. – Вспомнив, что разговаривает с человеком, которого бросили в коробке, Мэрибет добавила: – Простите.

– Да ничего. Я думаю, отказ от меня был самым тяжелым событием в жизни моей матери, так? К тому же кто же не будет рад вас видеть? Вы такая красивая. – Эш театрально повернула Мэрибет к зеркалу.

Макияж преобразил ее лицо, она стала выглядеть иначе, моложе. Уставившись на отражение, она снова увидела эту женщину, похожую на нее, но другую. И хотя знать она этого не могла, но Мэрибет показалось, что она только что мельком увидела свою мать.