23

Батайск. 24.04.1942.

Иван Никитич Ремезов отошел от аппарата Бодо и присел за стол. Следовало собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Время за полночь и ему хотелось спать. Но это невозможно. Только что он общался с начальником Генштаба РККА Шапошниковым и Ремезов еще раз прокрутил беседу в голове.

Шапошников: «Побеспокоил вас, чтобы в трудном деле поближе участвовать с вами вместе в обороне города Ростова. Какая последняя обстановка? То, что вы уже передали, я знаю, что есть нового в дополнение к переданному вами. У меня все».

Ремезов: «Докладываю. Час тому назад противник, проводивший ночную атаку из района высоты 117,1 на северную часть Аксайской, но был отбит. 343-я стрелковая дивизия ведет бой на северной окраине Красный Город-Сад. Противник, что необычно для него, в течение всей ночи ведет бой с нами. Вокзал находится в его руках. Сегодня и завтра предстоит тяжелая борьба на улицах города. Задача заключается в том, чтобы нанести врагу как можно больше потерь и сохранить боевую технику. В сегодняшних боях потеряно большое количество материальной части (танков, артиллерии и три бронепоезда). Много смелых храбрых командиров и политических работников дивизий погибло. Только что пришло подтверждение о гибели командира Ростовского полка народного ополчения Варфоломеева и командира 66-й кавалерийской дивизии Куца».

Шапошников: «Да, сегодня армия вела жестокие бои. Если противник понес большие потери, которые есть, конечно, и у нас, то сегодняшний день, 24 марта, нужно напрячь все силы, проявить всю энергию и настойчивость, чтобы выбросить противника из города и спасти материальную часть и оружие. Минируйте мосты и дороги. Держитесь. Не отступайте. Мнение Ставки вам хорошо известно — Ростов удерживать еще хотя бы несколько дней и не давать противнику возможность переправиться на левый берег Дона».

Ремезов: «Все понятно. Будет исполнено. Будем держаться. Все мосты заминированы; при надобности они будут взорваны. Прошу помощи в восстановлении боеспособности частей. Нуждаться будем в оружии и артиллерии. Необходимы подкрепления».

Шапошников: «Хорошо. Потом разберемся, а сейчас надо драться и добывать победу».

Ремезов не услышал ничего нового. Он командующий армии, фигура серьезная. Однако над ним много начальников. Только за вчерашний день полтора десятка звонков от вышестоящих руководителей и командиров. И проигнорировать их нельзя, по крайней мере, самые важные. Главком Юго-Западного направления маршал Тимошенко — держаться. Командующий Южным фронтом генерал-полковник Черевиченко — держаться. Представитель Ставки Верховного Главнокомандующего на Южном фронте маршал Кулик — держаться. Член Военного совета Юго-Западного направления Хрущев — держаться. А теперь еще и начальник Генштаба. Все они отдавали какие-то указания, а серьезной помощи нет. Хрущев тот вообще еще вечером уехал в Краснодар, подальше от фронта, и когда противник проникнет на левый берег Дона, а это дело двух-трех дней, крайним окажется Ремезов. Расстрелять его, конечно, не расстреляют, на дворе не 37-й год, когда можно было разбрасываться опытными кадрами, а вот в звании и в должности могут понизить.

Иван Никитич покачал головой. Как все плохо складывается.

Немцы ударили всерьез, форсировали Миус, смели части Красной армии и рванулись к Ростову. 56-я армия сделала все возможное, чтобы их остановить, однако силы были неравны. Задержать врага удалось. Но лишь на несколько дней и ценой огромных потерь в личном составе и технике. А когда германские дивизии в очередной раз проломили оборону 56-й армии, остановить их было некому. На подступах к Ростову-на-Дону имелись подготовленные инженерные оборонительные сооружения, но занять их личный состав попросту не успел. Разрозненные остатки стрелковых и кавалерийских дивизий, сводных и морских бригад, бросая поломанную технику, спешно отходили к переправам через Дон. И тогда Ремезову пришлось задействовать последние резервы, гарнизон Ростова-на-Дону: части НКВД, курсантов и ополченцев. Они должны были драться за областной центр и оборонять предмостные тет-де-поны у заминированных переправ через Дон в полосе между населенными пунктами Семерниково, Гниловская, Ростов-на-Дону, Аксайская.

Надо отдать гарнизону должное. Бойцы сражались самоотверженно, проявляли чудеса героизма и задержали немцев. Всего на два дня. Но за это время штаб 56-й армии сумел собрать в кулак разрозненные остатки дивизий, остановил бегство, усилил боевые соединениями маршевыми ротами из Краснодара, подкрепил гарнизон областного центра и усилил оборону переправ. Как бы ни повернулось дело, Ремезов всегда сможет поставить себе этот факт в заслугу. А что еще более важно — удалось спасти практически всю тяжелую артиллерию армии и реактивные минометы, вывести их из-под удара и вовремя перетащить на левый берег. В будущем, при оборонительных боях за южные районы Ростовской области, это обязательно скажется.

Тяжело вздохнув, Ремезов поднялся и покинул связистов. Он прошел по широкому школьному коридору, по которому не так давно бегала детвора, и свернул в класс, где находился оперативный отдел армии. Несмотря на глубокую ночь, здесь было очень оживленно. В центре помещения на нескольких сдвинутых партах лежала большая подробная карта Дона и прилегающих к реке районов. Над ней склонились штабные офицеры, которые обозначали расположение своих и вражеских подразделений. А немного в стороне стояли помощники Ремезова в деле управления армией: член Военного совета корпусной комиссар Мельников, начальник штаба генерал-майор Арушанян и начальник разведотдела армии полковник Егнаров. Они что-то оживленно обсуждали, и когда Ремезов к ним приблизился, все посмотрели на него и Арашунян с легким кавказским акцентом, который проявлялся у него в моменты волнения, спросил:

— Иван Никитич, слышали последние новости?

— Какие? — Ремезов не ждал ничего хорошего и нахмурился.

— Япония объявила войну США.

— Нет, об этом не знал, — командующий покачал головой.

— Нам теперь легче станет, — Арашунян устало улыбнулся и продолжил: — Раз японцы напали на США, значит, не осмелятся ударить по нашим тылам. С самого начала войны ждем нападения, на Дальнем Востоке держим немалые силы, а теперь часть дальневосточных дивизий, наверняка, направят на запад.

По словам Арашуняна, вчера днем военно-морское соединение японского императорского флота под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо атаковало главную базу Тихоокеанского флота США в бухте Перл-Харбор. С японской стороны семь авианосцев и почти пятьсот самолетов, в том числе истребители, торпедоносцы и пикирующие бомбардировщики, а так же два линкора, четыре крейсера, пятнадцать эсминцев и несколько подводных лодок. А за ними следовала еще одна эскадра — десантная, под прикрытием кораблей охранения. С американской стороны главные силы Тихоокеанского флота, линкоры, три авианосца, немало эсминцев и береговая авиация. Подход самураев был замечен, американцы начали выводить свои силы в океан, и в этот момент японцы их накрыли. Точные потери Тихоокеанского флота неизвестны, но, судя по всему, они весьма значительны. Над Гавайями идет ожесточенное воздушное сражение, а японские солдаты десантируются на берег…

Советские командиры восприняли эту новость с радостью. Во-первых, она отвлекла их от собственного тяжелого положения. А во-вторых, подарила надежду на скорое появление дополнительных сил, которые помогут остановить немцев. Однако Ремезов их оптимизма не разделял. Дивизии с Дальнего Востока на фронте, конечно, появятся. Только произойдет это не так быстро, как бы хотелось. А еще он был уверен, что США все свои силы станут тратить на борьбу с японцами и Советский Союз недополучит самолеты, танки и многое другое, что Рузвельт обещал предоставить союзнику в битве против Третьего Рейха по Ленд-Лизу.

— Хватит, — Ремезов приподнял ладонь и прервал начальника штаба. — Сейчас не про Японию и США надо думать. Там война, которая нас напрямую не касается. Давайте вернемся к тому, что под боком. За дело, товарищи. За дело…

Штабные офицеры разошлись, а Ремезов склонился над картой.

Ночь выдалась тяжелая. В три часа утра была потеряна всякая связь с подразделениями, которые вели бои на окраинах Ростова и возле вокзала. В четыре часа она восстановилась, и выяснилось, что немцы уже в центре города. В четыре тридцать командир находящегося на правом берегу Дона 1177-го Анапского стрелкового полка подполковник Рыбкин доложил, что против его частей замечены казаки РОА, которые предлагают красноармейцам переходить на их сторону. Личный состав ненадежен, и он просит прислать на усиление хотя бы роту бойцов НКВД. Рота. Это немного. Только где ее взять, когда самые надежные бойцы на передовой, дерутся за город. Поэтому Ремезов отправил на позиции Анапского стрелкового полка сводную роту мотоциклистов и взвод из батальона охраны штаба армии.

В пять часов утра новое сообщение — немцы захватили железнодорожный мост у станицы Аксайской. Судя по всему, это диверсанты из уже ставшего известным немецкого полка «Бранденбург». Выбить их не получается, два взвода бойцов из 230-го конвойного полка НКВД частично уничтожены, а частично отошли. Оказавшийся на месте член Военного совета армии Борис Александрович Двинский просит помощи. На правом берегу до сих пор оставались эшелоны с важными грузами, в основном с заводским оборудованием и боеприпасами для артиллерии. Мост терять нельзя ни в коем случае — это Ремезов понимал очень хорошо и отправил на его захват единственную подвижную часть, мотострелковый батальон.

Наступило временное затишье. Бои на правом берегу не стихали, но свежих донесений не было. Ремезов забылся и задремал. Однако уже в половине восьмого утра его снова разбудили. Железнодорожный мост у Аксайской отбить не удалось. На помощь к диверсантам пробились немецкие моторизованные части и казаки. Наплавной мост (деревянный) через Дон взорван бойцами НКВД. Железнодорожный остался за немцами. Казаки переправились на левый берег, предположительно, три-четыре конные сотни, и рассеялись по степи. Батальон, посланный на выручку охране мостов, отброшен и отступает. Немцы закрепляются. Борис Александрович Двинский успел переправиться на левый берег на лодке.

Ремезов обратился к генерал-майору Красовскому, который отвечал за ВВС армии. Кровь из носу Аксайский мост необходимо уничтожить. Красовский обещал сделать все возможное и в девять часов утра три десятка советских бомбардировщиков под прикрытием неполной эскадрильи истребителей вышли на цель. Однако советских «соколов» уже поджидали германские «ястребы». Ценой больших потерь летчики Красовского смогли повредить мост, но уничтожить его не получилось и в бой, под прикрытием подтянувшейся артиллерии, снова пошли пехотинцы, которые, в очередной раз, не справились.

В десять часов утра из Ростова сообщили, что положение стабилизировалось, город держится и ополченцы отбили вокзал. А в штаб прибыл подполковник Кулжинский, старший офицер ВОСО (Военных сообщений) армии, и доложил, что под его руководством при отходе подразделений железнодорожных войск демонтировались и уничтожались пути, стрелочные переводы, сигнальное и заправочное оборудование, подвижной состав, ГСМ, топливо и строительные материалы. Только батальон под командованием старшего лейтенанта Лозового на участках Хапры-Гниловская, Ростов-Западный-Ростовберег, Темерник- Ростов-товарный взорвал 11 мостов, 124 стрелочных перевода и 38 тысяч метров рельсов.

Командарм похвалил подполковника и отпустил отдыхать. День только начинался и, позавтракав, Ремизов начал готовить очередную атаку на Аксайский мост. Но вскоре узнал, что это уже бесполезно. Часть бойцов 1177-го Анапского стрелкового полка перешла на сторону противника. Немцы и казаки захватили переправу в районе станицы Гниловской. Подполковник Рыбкин убит. Предположительно, своими же бойцами, когда пытался заставить их выполнять приказ.

Настал момент, когда необходимо думать об очередном отходе и отводе пока еще боеспособных соединений. Следовало взять на себя ответственность и снова принять решение, которое повлияет на судьбы тысяч людей. Однако перед тем как командарм отдал приказ об отступлении и подрыве мостов-переправ, позвонили из Краснодара и командующий городским гарнизоном поинтересовался у штабных офицеров 56-й армии, где находится член Военного совета Юго-Западного направления Никита Сергеевич Хрущев, который выехал из Батайска и пропал.

Вот так новость — был человек, и нет его. Не один исчез, а вместе с усиленной охраной. Что это — случайность, измена или операция немецких диверсантов? Еще одна неприятность и Ремезов, стараясь сохранять спокойствие, постарался забыть про Хрущева, которого побаивался, и созвал Военный совет армии. Не получилось продержаться на левобережных позициях два дня и удержать плацдармы на правобережье. Не вышло. Надо начинать отход. Без промедления, прямо сейчас, а иначе армия будет окружена, разрезана на куски и уничтожена.