22

Ростовская область. 17.04.1942.

К дороге вышли без проблем, в районе поселка Суходольск, и произошло это уже после полудня. Отряд пересек трассу, по которой двигались колонны советских войск, и вошел в населенный пункт спокойно, никого не опасаясь. Документы надежные, униформа хоть и грязная, но в порядке. Чего нам бояться? Мы на своей земле. А если кто-то посмеет спрашивать, откуда и куда идем, Беринг всегда мог ткнуть в лицо любопытного удостоверением сотрудника НКВД и сказать пару ласковых. Однако таких людей не нашлось. Небольшой поселок выглядел довольно убого, красноармейцев на улицах не видно, а местные жители, чувствуя приближение фронта, притихли, и общаться с вооруженными бойцами желания не проявили.

Основная часть отряда осталась в крайней хате, обнаружила хозяев, старого одноногого деда с двумя старухами, и поставила их перед фактом постоя. А Беринг, Ростовцев и я отправились к председателю.

Глава поселения находился в правлении колхоза. Седой мужчина в потертом полушубке, усталый и не выспавшийся. Он посмотрел на нас измученным взглядом и Беринг представился:

— Капитан Астафьев, государственная безопасность.

Беринг потянул руку за документами, но председатель махнул рукой:

— Не надо. Я все вижу. Вы, наверное, из той группы, которая ищет парашютистов?

Судя по всему, речь шла о нашем отряде и нас уже искали. Кто-то заметил высадку и сообщил куда следует. Но пока ничего страшного не произошло, и Беринг согласился с председателем:

— Да, мы ищем парашютистов.

Завязалась беседа, и глава поселения рассказал, что группа НКВД в составе взвода бойцов и нескольких командиров пять часов назад выдвинулась на восток от Суходольска. С тех пор от нее никаких вестей. А в остальном в поселке все как обычно. Кого не мобилизовали и не угнали на рытье окопов, тот трудится, ухаживает за скотиной, чинит сельхозинвентарь перед посевной и, на всякий случай, готовится к эвакуации колхозного имущества. Но председатель особо отметил, что таких сознательных людей мало. Многие, особенно люди старшего возраста, ждут прихода немцев. Он составил список и готов предоставить его товарищу капитану.

«Капитан Астафьев» похвалил председателя за бдительность и забрал список. После чего мы ушли, Беринг поднял отряд, который немного отдохнул и обогрелся, а затем повел нас обратно на дорогу. Ваню Сахно решили не оставлять, он немного оклемался. Двигался с трудом и на обезболивающих таблетках, но самостоятельно. Я был замыкающим, немного замешкался, задержался в сенях и услышал голос старика, который меня не видел:

— Падлюки краснопузые… Шоб вам пусто было… Шоб вы своими мудями на ружья напоролись… Шоб у вас зенки повылазили…

Судя по всему, инвалид был как раз из тех неблагонадежных, о которых говорил председатель, и он не мог не проводить «бойцов НКВД» проклятьями. Это хорошо. Так и должно быть. Казаки себя не раскрыли и спектакль удался.

Я догнал отряд. Кругом степь. На землю опустилась ночь и резко похолодало. Но именно в такую погоду и надо работать. Четкого плана как такового не было, положились на удачу. Кто-нибудь поедет по дороге, и мы его сцапаем, а дальше по обстановке. Не выгорит на дороге, вернемся в Суходольск, переночуем и выдвинемся на железную дорогу, которая тоже рядом.

Удача нас не подвела. Несмотря на ночь, движение советских войск не прекращалось. К Дону двигались подкрепления, как правило, небольшие маршевые отряды не больше роты, и обозы с боеприпасами. А от линии фронта в тыл везли раненых. Где-то в районе полуночи все затихнет, но это временно и в пять-шесть часов утра все возобновится.

Впрочем, до полуночи далеко. Отряд растянулся вдоль поворота на Суходольск. На виду осталось несколько человек, и Беринг начал высматривать цель. Нам требовался автотранспорт и вскоре он появился. Со стороны райцентра, поселения Самарское, шли два тентованных грузовика и капитан их остановил. Из головного выскочил молодой лейтенант, который подскочил к Берингу и предъявил путевые документы. Судя по ним, лейтенант Сидорчук был тыловиком 30-й стрелковой дивизии, которая занимала оборону на левом берегу Дона, и вез на фронт боеприпасы: патроны, гранаты и взрывчатку. Груз очень ждали, но не дождались.

Наш командир принял решение моментально и не колебался. Он одним ударом вырубил лейтенанта, ударил его кулаком в висок и молодой парень потерял сознание, а казаки захватили автомобили. Что дальше? Пять человек капитан Беринг выслал в боевое охранение. Сам занялся допросом пленных, которые должны были рассказать о постах на дороге. А остальные казаки в это время отогнали машины в сторону и стали их разгружать. Ну как разгружать… Выкидывать ящики в ближайшую балку.

Спустя четверть часа отряд снова собрался и был готов к выдвижению. Пленных прикончили. Осталось погрузиться и можно ехать куда угодно. Хоть в Самарское, это дальше в советский тыл, хоть в сторону Батайска, поближе к фронту. Разумеется, все мы за продолжение рейда, который начался так удачно. Но в этот момент, вернувшийся из боевого охранения казак, сообщил о появлении отряда, который приближается с востока. Кто это — гадать не надо. Возвращался поисковый отряд НКВД, который не смог нас найти. Можно избежать боя, однако казаки были на взводе. Нам сам черт не брат. Да и Беринг завелся. Поэтому мы организовали на красноармейцев засаду. Это не сложно. Они шли в Суходольск, а дорога одна и мимо не проскочить.

Выдвинулись. Залегли вдоль обочины. Ждем.

Противник появился быстро. Видимость так себе, Луна света почти не давала. Однако главное разглядеть можно. Бойцы НКВД шли нестройной толпой. Они замерзли, устали и проголодались. Им надоело бродить по степи и полям в поисках диверсантов, и они хотели поскорее оказаться в тепле. Нормальное желание. Но расслабляться нельзя даже в тылу. Мы это знали. Красноармейцы, скорее всего, тоже, но потеряли бдительность и поплатились за это.

— Огонь! — по-русски отдал команду Беринг.

На узкую дорогу обрушился шквал свинца. Двадцать автоматов и три ручных пулемета Дегтярева, которые бьют практически в упор, страшная вещь. Бежать красноармейцам некуда, справа и слева поля. Только если к автостраде, где можно получить помощь от проходящих маршевых рот. Однако именно в это время она была пустынна. Поэтому все закончилось быстро, никто не ушел, а кто получил ранение, того добили.

Оружие, боеприпасы и документы собирать не стали. Этого добра хватало. Следовало как можно скорее уходить, и мы дали деру. Попрыгали в грузовики, вырулили на главную дорогу и помчались в сторону Самарского.

Остановились только через час, когда проскочили райцентр. По причине того, что навстречу шла большая колонна советских войск. Пехота и конный обоз. Мы съехали на грунтовку, которая вела к небольшому хутору, и затихли. Капитан выдвинул к дороге разведку и когда появился хвост войсковой колонны, приказал готовиться к бою. План Беринга был простым и незатейливым. Колонна проходит, мы бьем замыкающих и уезжаем.

Отряд подошел к дороге и рассредоточился. Наш автотранспорт проехал немного дальше. Темно и в этой темноте фыркают лошади, перекликаются люди и звякает металл. Противник рядом, метров сорок, не больше. Промахнуться сложно.

«Что же ты делаешь, Андрей? — сам себе задал я вопрос, прижимая приклад автомата к плечу. — Ведь это же свои. Как можно в них стрелять?»

Да, могло выйти так, что среди красноармейцев, которые шли к фронту из Краснодара, были знакомые мне люди. Но свои ли они? Я подумал об этом и… ничего не ощутил. Свои вот они — слева и справа, мои братья, мой народ. А люди на дороге никто. Даже не русские, а советские. Они продали империю, покорились, поверили большевикам, а теперь служат Сталину, и в этом их вина…

Как писал Петр Николаевич Краснов в своем романе «За чертополохом», отрывки из которого нам читали на занятиях в школе Абвера:

«И стали гибнуть лучшие люди. И когда они погибли, подняла голову… пьяная, паршивая Русь, все отрицающая, над всем смеющаяся, и сорвала в несколько часов остатки красоты былой Руси, Руси Царской. Руси Императорской… И стала советская республика. Олицетворением ее стал Ленин. Вы видали его портреты! Ведь это тот самый пьяный мужик, вшами покрытый, грязный и никчемный, только вырядившийся в короткий пиджак и примаслившийся партийной ученостью».

Все эти красноармейцы, как и я раньше, служат СССР, этой самой «паршивой Руси», пародии на империю. Для них я враг, как и они для меня. Так что сомнений не было, и когда Беринг отдал приказ открыть огонь, я его выполнил.