Глава 16. Зверь
Гланер, морщась, обрабатывал рану. К счастью, кинжал Байды прошёл по касательной, не причинив особого вреда, хотя и вызвал поверхностное кровотечение, но его вред заключался в другом — яде. Сильный яд, который должен был убить его, но не убил.
Тогда, когда за доли мгновения до гибели, та девушка ударила гоэта ножом, он сразу почувствовал, что что-то не так. Поэтому Гланер не стал тратить время на обыск Байды и поспешил воспользоваться артефактом перемещения.
Через пару минут появилась сухость во рту, закружилась голова, и гоэт понял, что дальше медлить опасно. По ряду симптомов сумев частично определить примерный состав яда, он дрожащими руками приготовил противоядие. Оно притупило действие отравы, позволило хоть как-то двигаться, а не лежать пластом.
Гланер понимал, что в таком состоянии уязвим и слаб, балансирует на грани смерти. Такое противоядие не в силах перебороть действие специального состава, лишь дарит пару часов обмана, потому как не учитывает всех компонентов. Каждая семья тёмных пользовалась фамильным рецептом, который хранила в строжайшей тайне. Это исключало возможность спасения жертвы даже самыми искусными аптекарями или гоэтами и нередко ставило в тупик даже магов-лекарей. Нечего было и надеяться, что семейство Сейрон не приготовило ему посмертного сюрприза. И Гланер решил рискнуть, заодно проверив, насколько сильна в нём тёмная кровь. Седьмое чувство подсказывало, что попытка будет успешной.
Гоэту ещё никогда не доводилось вызывать демонов, но он не раз присутствовал на ритуалах и досконально знал его составляющие.
Нужна была жертва. Ею стало первое попавшееся на глаза животное. Обернувшись, Гланер без труда поймал его, временно парализовал и, утирая пот со лба, преодолевая накатившую слабость, подготовил место для жертвоприношения. Пришлось обойтись без камня, но остальное было выполнено по канону.
Вопреки опасениям демон не убил его, не утащил с собой, а согласился помочь. Одного его касания хватило, чтобы ткани изменили цвет с фиолетового на здоровый, розоватый.
Процесс, правда, оказался болезненным, вызвав слёзы на глазах и сорвав с губ пару крепких выражений.
Демон довольно усмехнулся и назвал свою цену: как всегда, в человеческих душах. Она Гланера устроила: судьбы других его мало интересовали, поэтому он с лёгкостью обязался регулярно приносить жертвы обитателям иного мира.
Обладатель клыкастой улыбки исчез, оставив после себя обжигающий шлейф грани.
Гоэт довольно улыбнулся: от яда в крови не осталось и следа. Поверхностную рану он залечит сам, она ему не помешает, хотя, безусловно, ограничит на ближайшие дни свободу передвижения.
Его интересовали действия Брагоньера, и, закончив с демоном, Гланер отправил духов в столицу. В последнее время он сумел заставить их подчиняться себе, признать в нём мага. Они вернулись с заинтересовавшей его новостью: Эллина сбежала от следователя. Теперь у него появилась идеальная возможность разобраться с виновницей своих бед и гибели бесценной Стеши.
— Так она ещё и инквизиторская подстилка? — Гланер крепко сжал пальцы. — Быстро же! Ничего, пташка, я обрежу тебе крылышки. Заодно и демона порадую. Тебе понравится, дорогая.
Усмехнувшись, он попросил теней найти работников кинжала и привести их сюда. У него была для них работа и деньги, чтобы её оплатить.
У Эллины болело всё тело — с ней не церемонились, пожалуй, с тюком обращались бы бережнее. Суставы онемели, гоэте даже казалось, будто бы у неё нет ни рук, ни ног.
Она не знала, сколько времени провела в мешке, и куда и её везли, но у неё не было сил думать об этом.
Воздуха катастрофически не хватало. Дышать ртом Эллина не могла из-за кляпа, давно пропитавшегося слюной и ставшего до тошноты мерзким, а того, что поступало через нос, было достаточно лишь для поддержания основных процессов в организме.
Состояние удушья стало пугающе привычным. Темнота то и дело накрывала разум, погружая в некое подобие сна. Он был полон кошмаров, красных мушек и запаха тухлой рыбы. Последний исходил от мешка.
Наконец движение прекратилось, и до путаного сознания гоэты долетели голоса.
Мешок отвязали, бросили на землю, куда-то поволокли…
В который раз попрощавшись с жизнью, Эллина покорно ждала встречи с неизвестностью.
— Получи девку, приятель! Всё, как договаривались.
Мешок подняли, развязали, и связанная гоэта вывалилась из него на снег, прямо кому-то под ноги.
Свет с непривычки резал глаза, и Эллина предпочла зажмуриться.
— Чистая работа. Своё честно заработали. Держите остаток.
При звуке этого голоса захотелось умереть. Мгновенно и самой.
— Куда её?
Один из разбойников легонько пнул гоэту ногой в бок.
— В дом. Дальше я сам.
Подняв обмякшую девушку, мужчины перенесли её в охотничью сторожку и по указанию Гланера опустили, а не бросили перед очагом на кухне.
Эллина, к тому времени открывшая глаза, не сводила взгляда с бывшего друга, пытаясь понять, что он намерен с ней делать. Или как. Она боялась, что кухня выбрана не случайно и послужит ареной для пыток. Но лицо гоэта было непроницаемо, на нём застыла довольная улыбка. Хищная улыбка.
— То, что у неё было, — мне.
Разбойники (очевидно, это было оговорено заранее) передали Гланеру всё, что забралм у гоэты, от оружия до медальона.
— Деньги себе оставьте. На кабак. Удачной охоты, ребята! — он вышел, чтобы проводить разбойников.
— И ты бывай! Если что, обращайся, всё в лучшем виде сделаем.
Все трое вышли на улицу.
Гланер позволил похитителям Эллины сделать всего десяток шагов, прежде чем смазанной тенью в зооморфном обличии по очереди повалить их и перекусить горло. Хвалёная реакция не помогла: гоэт двигался гораздо быстрее. Второй разбойник перед смертью сумел лишь запомнить немигающие полыхающие пламенем глаза и пырнуть ножом пустоту.
Вернувшись в человеческий облик, Гланер вытер со рта кровь, размазав её по подбородку, и, ругнувшись, приложил ладонь к боку — резкие движения бередили рану.
Стоять обнажённым на снегу было холодно, поэтому он поспешил одеться и вернуться в дом, к Эллине.
— Ну, здравствуй, Лина. Не рада меня видеть? А что так?
Гланер склонился над гоэтой и вытащил у неё изо рта кляп:
— Здесь ты можешь кричать, сколько захочешь — никто не услышит. Заодно расскажешь, хорошо ли ёрзала задом по инквизиторским простыням? Видимо, не очень, раз ты здесь. Маленькую Лину обманули, попользовали и выбросили. Как обычно.
В его голосе было полно сарказма и злости.
— В прошлый раз я сглупил, доверил работу другому, но теперь всё сделаю сам. Вот только пока ещё не решил, как. Ничего, время ещё есть, я твою смерть оставлю на десерт. Ты, дорогая моя, за всё мне ответишь: и за гибель моих планов, и за Стешу, и за то, что меня теперь травят. Я, конечно, не инквизитор, но, думаю, тебе понравится. Хотя, — губы его сжались, — главное, чтобы понравилось мне. И никто тебя не спасёт: медальончик у меня, а Брагоньеру некого допрашивать. Господин следователь просчитался: зверь съел наживку, а в капкан не попался.
Присев на корточки, он наклонился к самому её уху:
— Думаешь, я дурак, поверил, что ты сбежала? Нет, Лина, оттуда бы ты сбежать не могла, если бы тебя не отпустили. Какое ж ты на редкость глупое создание!
Гланер перерезал верёвки на ногах, оставив руки Эллины связанными.
— Гланер, зачем… — хрипло пробормотала гоэта. Голос постепенно возвращался к ней вместе с восстановленным дыханием.
Он рывком поднял её на ноги, заставив смотреть себе в глаза. Эллина повисла в его руках, словно кукла.
— Ладно, полежи пока, продышись. Я скоро вернусь.
Гланер отпустил её, и гоэта сползла обратно на пол.
Ему необходимо было уничтожить медальон, свести к минимуму риск встречи с боевыми магами. Пусть ищут её обычными способами.
Медальон оказался крепким, не удалось испортить ни каблуком, ни ударом о пол. Пришлось применить кое-что из профессиональных знаний. Нет, не магию, Гланер не сомневался, что медальон не поддастся его простеньким заклинаниям, а алхимию. Питомцы училища проходили и различные дисциплины, которые должны были пригодиться в повседневной работе, в частности, взаимодействие разных сущностей. От капельки кислоты не поможет никакая магия, а плетение разрушится, оборвав канал связи.
Гоэт давно увлекался ядами и противоядиями, поэтому у него в сумке всегда хранился запас разнообразных пузырьков, которые нельзя было открывать без перчаток. Один из них он аккуратно извлёк, откупорил и наклонил над поблескивающем на столе медальоном.
Хватило всего нескольких капель для того, чтобы поверхность зашипела и начала деформироваться.
Гланеру показалось, будто бы он уловил линии тончайшего плетения, притаившиеся среди крупиц слюды и породы. Они жалобно подрагивали, обрывались, словно струны, и гасли.
Пара минут — и сердцевина камня была полностью разъедена кислотой.
Не снимая перчаток, гоэт поднял прожженный амулет, засунул в карман и вышел на улицу.
Лошади разбойников стояли на прежнем месте. Привязанные, они, храпя, косились на темневшие неподалёку трупы. Гланер подошёл к одной из них, засунул остатки амулета в седельную сумку и, отвязав, зычно гаркнул. Лошадь сорвалась в галоп и быстро скрылась из виду.
С помощью второго животного гоэт перевёз тела на поляну для ритуалов, на которой из подручных средств уже был приготовлен жертвенник. Свалив на него то, что осталось от разбойников, Гланер начертил вокруг алтаря двойную пентаграмму, засыпал трупы сухим валежником и поджёг. В них ещё были остатки жизненной энергии, демонам найдётся, чем поживиться.
Проведя упрощённый ритуал жертвоприношения, довольный собой гоэт верхом вернулся к дому. Он не намерен был избавляться от второй лошади, собираясь оставить её себе.
Войдя в дом, он первым делом снял перчатки и бросил их в специальный чан с раствором, тщательно протёр дверную ручку, а затем, прихватив свою походную сумку с разными составами, вернулся на кухню, к Эллине. Она уже не лежала, а сидела, прислонившись спиной к ножке стола. На лице — запёкшаяся кровь, руки неестественно белы.
Гоэта пробовала бежать, но передвижения причиняли боль, она могла только ползти. Добралась до входной двери, поняла, что она заперта, вернулась на кухню, чтобы поискать нож и перепилить верёвки, но и в этом потерпела неудачу — банально не смогла дотянуться. Хотя пыталась.
И тут послышались шаги Гланера. Пришлось срочно возвращаться на изначальное место.
— Неважно выглядишь.
Гланер положил сумку на стол и извлёк из неё очередной флакончик. Повертев его в руках, он потянулся за миской и развёл пятнадцать капель содержимого в воде.
— Гланер, что ты собираешься делать?
— Увидишь. Если коротко — позабавлюсь.
— Ты… Боги, ведь мы столько лет знакомы, всё время друг другу помогали, делились секретами — неужели ты сможешь так просто меня пытать, а потом убить? — она с осуждением смотрела на него. — Гланер, я не понимаю, почему?! Только потому, что я не дала тебе переспать со мной? Ты ненормальный!
— Идиотка! — кинул через плечо гоэт. — Хотя за предложение спасибо, воспользуюсь. В тот раз было приятно, из тебя хорошая подстилка.
— Гланер, ты ублюдок! Чтоб у тебя не встало! Никогда и ни с кем. Я всё сделаю, чтобы испортить тебе удовольствие. Только одного не могу понять, за что ты меня так ненавидишь?
— Я не ненавижу, Лина, иначе бы и разговаривать не стал. А теперь прекращай болтать. Знала бы, насколько ты сейчас жалка. Что, когда в руки грабителям на гонзекской дороге попала, тоже просила дядечек тебя не трогать? Ты мне совсем другое рассказывала. Или солгала? Так что хватит хныкать, недомагичка, а то добьёшься противоположного результата. Снисхождение проявляют либо к сильным, либо к разумным и покорным, Линочка, а не к плаксивым дурам.
Доведя раствор в миске до нужной консистенции и цвета, Гланер положил рядом деревянную ложку и наклонился к Эллине. Та отпрянула от него, попыталась отползти, но не выиграла и минуты. Гоэт поднял её на ноги, придерживая за запястья, разрезал верёвки. Начавшая было вырываться Эллина замерла, удивлённо взглянула на него. Воспользовавшись её замешательством, Гланер принялся её раздевать.
— Гланер, неужели ты по-другому не можешь? Мне всегда казалось, что ты нормальный мужчина. Что у тебя нет проблем с женщинами, самооценкой и комплексами. Ты говорил, что я жалка… Да ты сам жалок и отвратителен, ты не мужчина!
Гоэта впилась зубами в его руки, не желая так просто сдаваться. Не ныло бы тело от побоев, брыкалась, но, увы, ударить удалось всего один раз. Зато локтями неплохо получалось, особенно по лицу. Правда, недолго, до встречи со столом, дезориентировавшей её в пространстве.
— Я-то могу, а вот ты нет, — Гланер утирал кровь носовым платком. Его колено крепко придавило тело жертвы, свободная рука держала в захвате голову. — Рад, что снова ведёшь себя достойно, сопротивляешься. Как та Лина, с которой я был знаком. Но напрасно ты, я тебя сейчас насиловать не стану. Сейчас я для тебя другое приготовил. Потом… Потом, пожалуй, да. Тем более ты сама предложила. А теперь, Линочка, ты мне расскажешь всё о планах инквизитора. Если всё и сразу, то обойдёмся без боли, если нет, то я тебе помогу.
Без одежды было холодно, а гоэт не спешил приступать к допросу, внимательно рассматривая покрытое рисунком из расплывшихся фиолетовых пятен тело Эллины.
Кисти вновь оказались зафиксированы, но на этот раз не вместе, а каждая по отдельности привязаны к противоположным ножкам стола. А ведь гоэта полагала, что её уложат на столешницу.
Было страшно: от неизвестности, от этого пристального взгляда, от сознания, что она в полной его власти.
Наконец Гланер отмер, с лёгким нажимом провёл от низа живота до шеи и милостиво сообщил, что бить её не будет:
— Тут до меня так постарались. Даже перестарались. Итак, Лина, жду подробного рассказа о действиях инквизитора.
Эллина молчала. Если уж ей суждено погибнуть, то пусть хотя бы эту двуличную сволочь найдут и сожгут. Ничего она ему не скажет, вытерпит как-нибудь. Может, он рассердится, не рассчитает усилий и убьёт? Лучше бы сразу!
Убедившись, что гоэта не намерена говорить, Гланер потянулся за миской, зачерпнул немного странной жёлто-коричневой жидкости и поднёс к телу гоэты. Он слегка наклонил ложку, и пара капель упала ей на грудь.
Эллина вздрогнула, попыталась стряхнуть с себя, казалось, разъедающую кожу жидкость, но Гланер не давал, и она текла вниз, причиняя ещё большие страдания, оставляя после себя багровый след.
— Я ничего не знаю. Он меня под арестом держал, я никак ничего не могла слышать.
Ложка наклоняется и целиком опрокидывается на её тело. Терпеть и сохранять лицо уже нет сил, и гоэта кричит, брыкается, но Гланер безжалостен.
Ухватив её за талию и чуть не вывернув запястья, он рывком закидывает её на стол и по-иному привязывает руки. И ноги, чтобы не мешала.
Миска со страшной жидкостью наклонилась над её животом, и, предчувствуя дикую боль, Эллина нарушила данное себе слово и рассказала всё, что знает.
Гоэт выслушал её, сосредоточенно, внимательно, а потом констатировал:
— Занимательно, но ничего нового. Сейчас проверим, была ли ты до конца со мной откровенна. С «демоновой водой» ты уже познакомилась, сейчас попробуем что-то более традиционное.
На минуту он исчезает из поля её зрения, а потом появляется с россыпью искрящихся угольков на каминном совке. Они медленно, но верно приближаются к её телу, практически касаются его. Гоэта чувствует их жар, дёргается от мелких горячих частичек, сыплющихся на неё, и, не желая узнать, каково это, быть покрытой цепочкой глубоких ожогов, клянётся Дагором, что ей ничего более не известно.
— Хорошо, я верю, — неожиданно согласился Гланер и швырнул угли обратно в очаг. — Врать в таком состоянии ты не умеешь.
Смочив ветошь в воде, он обтёр тело Эллины, смывая ядовитый раствор, и отвязал её.
— На кухне много острых предметов: не хочу, чтобы ты до чего-то дотянулась, поэтому здесь мы не останемся. В комнате мне будет спокойнее. Если хочешь, могу перед этим накормить.
— А потом, как в прошлый раз? — гоэта села, рассматривая красные пятна на коже. Они всё ещё болели, но, если не трогать, терпимо.
— А потом мы перейдём к твоим предпоследним воспоминаниям в этом мире. Какими они будут, зависит только от тебя. И твоя смерть, кстати, тоже. Так что советую быть покладистой девочкой.
Без ритуала кормления не обошлось, правда, на этот раз трапеза была скудной.
Не имея никакой возможности дотянуться до ножа, кочерги или чего-нибудь тяжёлого, вновь связанная Эллина покорно открывала рот, пережёвывая то, что ей давали. И думала, можно ли выбраться отсюда, если не сопротивляться и не показывать, что ей противно. Он тогда расслабится, распутает верёвки, а она этим воспользуется. Придётся потерпеть, зато появлялся хотя бы призрачный шанс на жизнь.
— Ты так соблазнительно облизываешь мои пальцы… По-моему, пришло время полизать что-то другое.
— Гланер, я не стану, — покачала головой Эллина. — Унижений и так достаточно. Давай уже, тебе не в первый раз быть ублюдком.
Гоэт рассмеялся и погладил её по волосам:
— Люблю, когда ты показываешь характер. Сразу такой привлекательной становишься. А заняться этим всё равно придётся. И прямо сейчас. Чем лучше сделаешь, тем лучше тебе будет. Или тебе нравится пожёстче, чтобы до крови? Я тоже думаю, что нет, но если станешь упрямиться, разозлишь меня. В общем, приступай, Лина.
— Руки мне развяжи, — глухо пробормотала гоэта, наблюдая за тем, как он расстёгивает штаны.
— Ничего, ты и без них прекрасно справишься. Если надо, я помогу.
Делать этого не хотелось, но выбора ей не оставили.
Судя по тому, что говорил Гланер, ему нравилось. И не только судя по этому. А Эллине, наоборот, было противно, она едва сдерживала рвоту. Но пришлось терпеть до конца.
Наконец, развязав её многострадальные руки, гоэт перенёс Эллину на кровать.
Она изворачивалась, как угорь, пытаясь отползти к краю кровати, отворачивалась, чтобы избежать противных поцелуев, по её мнению, совершенно неуместных при изнасиловании, старалась абстрагироваться от его ласк, моля лишь об одном — чтобы он скорей угомонился. Увы, Гланер придерживался другого мнения.
Он не солгал, в этот раз всё вышло мягче, хотя ни о каких приятных ощущениях не могло быть и речи. Но хотя бы не похоже на пытку, цель которой — причинить как можно больше боли.
Вспомнив о своём плане, гоэта попыталась изобразить, что её всё устраивает. Взгляд же лихорадочно блуждал по комнате в поисках оружия. У неё будет всего один рывок, всего одна возможность. К счастью, выражения её лица Гланер видеть не мог, правда, и гоэта могла рассмотреть лишь половину помещения.
Нужная вещь нашлась — бутылка. Тогда не вышло — может, сейчас получится?
А ещё гоэта подметила, что у него перевязан бок, который причиняет Гланеру определённые неудобства. Может, и поэтому бешеной страсти не было.
Слабости врагов необходимо использовать, а бывший друг отныне был врагом. И Эллина изо всех сил двинула локтем по его ране, одновременно отчаянно выталкивая его из себя. Судя по ругательствам и тому, что руки гоэта больше не держали жертву, удар достиг цели.
Спрыгнув с постели, Эллина схватила бутылку, разбила и, вооружённая двумя острыми осколками, обернулась.
Гланер лежал на постели, ухватившись за бок. Вроде бы беспомощен, но это оказалось видимостью. Он позволил гоэте мелкими шажками добраться до двери, но сбежать она не смогла — обернувшись, метаморф повалил её на пол.
Самодельное оружие разлетелось от удара, поранив гоэту.
— Далеко собралась? — Гланер, уже в человеческом обличии, оседлал её, заломив руки за спину.
— Подальше от тебя.
— А, по-моему, я был очень мил, как любовник. Неблагодарная ты скотина, Лина, но, тысячу раз прав покойный Доновер, вызываешь желание тебя трахать. Только вот в этом деле ты никакая, посему надеяться тебе не на что, до заката не доживёшь. Кстати, дорогая, ты не беременна? Тогда увезу живую в Аварин, моих детишек рожать — всё равно больше ни на что не способна.
Эллина упорно молчала. Сначала хотела гневно выпалить: «К счастью, нет», но вовремя передумала. Он всё равно не сможет сегодня проверить, а драгоценное время она выиграет. Должны же её найти маги! А чтобы нашли, нужно остаться живой. Хотя бы до завтра — завра Гланер наверняка потащит её к какой-то ведьме и выяснит, что беременности нет. Если только он сейчас не сделал ей ребёнка. Или ещё сделает.
— Ну, что притихла?
— Он поэтому меня сюда послал, потому что знал, что я… И разрешения на то, чтобы…не дал, — сдавленно, будто через силу, борясь с собой, пробормотала гоэта.
Гланер промолчал, но тут же отпустил её руки, подхватил подмышки, усадил на кровать и вытер кровь простынёй.
— Ты точно непроходимая дура, — качая головой, констатировал он. — Да не ёжься, не вздрагивай — вреда не причиню. Выкидыша, вроде, не было — следов я не заметил. Сейчас дам снотворного.
— Гланер, я не понимаю. Минуту назад ты был полон решимости меня убить, а сейчас…
— Сейчас ты носишь во чреве маленького Ашерина, будущего метаморфа. Так что благодари богов, что залетела. И проси, чтобы ребёнок с даром родился. Хотя, должен. И, Лина, не вздумай мне солгать. Очень пожалеешь.
Гоэта позволила Гланеру обработать свои порезы и ушибы, напоить себя снотворным и уложить себе под бок в постель. Лекарство подействовало не сразу, так что гоэт успел докончить начатое.
Проснувшись, Эллина обнаружила, что за запястья привязана к кровати. Не верёвкой, ремнём — в своём роде тоже забота. Судя по ощущениям и красноречивым свидетельствам на постельном белье, то, что она спала, никак не мешало Гланеру предаваться страсти. На этот раз без последствий для здоровья, хотя определённый дискомфорт присутствовал.
Лёжа, уставившись на свою одежду, перенесённую с кухни и грудой сваленную на полу, гоэта пыталась понять, что ей делать дальше, и как предугадать не поддающееся объяснению поведение Гланера. Он вёл себя, как безумец, или… Она только сейчас поняла, а ведь это было известно уже давно, просто Эллина всё ещё считала его человеком. Прежним, привычным, но он таким не был. Никогда не был.
Гланер — тёмный, и этим всё объясняется.
Тёмные психически неустойчивы, особенно когда их переполняет энергия. У Малиса ведь было схожее поведение, просто он старался при ней сдерживаться, но всё равно проскальзывало.
Возможно, и маниакальное желание Гланера объясняется очень просто — необходимостью восстановить баланс энергии. Поэтому и не один раз — пока организм не скажет, что ему достаточно.
И давным-давно, возможно, поэтому он попытался сразу прижать к стене понравившуюся девушку, поэтому столько лет настойчиво предлагал делить с ним ложе — нужен был постоянный, надёжный способ скрывать свою сущность.
Но обида и ущемлённое мужское самолюбие, безусловно, тоже присутствовали. И месть оказалась в духе тёмных. Если смотреть на всё с этой стороны, то мозаика складывалась, а Эллина становилась единственно возможной жертвой.
Он давно всё продумал, дал ей последний шанс, а потом отомстил, храня маску лучшего друга.
Если догадка насчёт энергии верна, то гоэт сейчас должен быть в хорошем расположении духа.
Гланер появился спустя некоторое время, действительно похожий на того, что она знала когда-то. Пожелал доброго дня, развязал, велел одеваться и идти на кухню, готовить еду.
Эллина не стала возражать и с удовольствием размяла многострадальные затёкшие руки. Нужно осмотреться, усыпить бдительность мнимой покорностью, а потом сбежать. А ещё лучше убить его.
— Не, Лин, погоди-ка. Топай ко мне. Я не рассмотрел, что там у тебя. Не бойся, — усмехнулся он, разминая в пальцах какую-то субстанцию, — это лечит, а не жжётся.
Внимательно ощупав её, уделив особое внимание животу, Гланер намазал заживляющей мазью места ушибов и порезы, наложил повязку и, шлёпнув по пятой точке, разрешил одеться. Отворачиваться и не подумал, да Эллина и не просила.
На кухне гоэту ожидала многочасовая стряпня — Гланеру хотелось вкусно поесть. Резать он ей ничего не давал, делал сам, зато в остальном не помогал.
От очага веяло жаром. Закончив фаршировать двух зайцев, Эллина вспотела — а ведь предстояло ещё сварить суп и придумать гарнир. Задача оказалась вдвойне сложной, учитывая её кулинарные способности.
Потом её заставили стирать и отмывать кухню после пыток и готовки. Тут гоэт немного смилостивился — принёс воды. Разумеется, перед тем, как уйти, связал.
За столом, как заранее догадывалась, Эллина пришлось прислуживать Гланеру. Но это было ей не в новинку: в крестьянских семьях жена примерно так же вилась вокруг мужа. Тоже накрывала на стол, метала блюда, сама принимаясь за еду, когда благоверный давно хрустел рёбрышками.
— Ничего, съедобно. Можешь, когда захочешь. Пересолила малость. И пережарила. Помоешь после ужина посуду, развесишь бельё и можешь ложиться. Сегодня обойдёшься без купания — только мокрым полотенцем оботрёшься. А завтра мы с тобой в одно место прогуляемся: мне сюрпризы во время твоей беременности не нужны, не до того будет.
— То есть ты серьёзно собираешься меня взять в Ашерин?
— Пока да. Хозяйка в доме не помешает, особенно такая, которая к тёмным привыкла — меньше вопросов. Ничего, смиришься, никуда не денешься. И запомни: я отношусь к тебе так, как ты себя ведёшь. Нянчиться не стану, терпеть твоё упрямство тоже. Так что сделай выводы и учись покорности.
Эллина кивнула, запихнула в рот кусок крольчатины и заставила себя прожевать. Ела руками (вилку и нож ей, разумеется, не дали), через силу, убеждая, что на голодный желудок ничего делать нельзя. Даже думать. А подумать было о чём — завтра могло стать её последним днём.
Заснуть удалось не сразу, хотя в этот раз Гланер связал её иначе, не так туго и спереди, что исключало онемение.
Близости не было — видимо, гоэту хватило. Он просто по-хозяйски прошёлся по её телу, приласкал, но не более.
— Как это «пропала»? — Брагоньер пристально смотрел на мага. — Вы хорошо искали? Вы должны её найти. Обязаны.
Волшебник развёл руками.
Индикатор местонахождения уничтожен, а медальон, в который его вплели, оказался совсем не там, где предполагалось быть госпоже Тэр. На то, чтобы установить его примерные координаты, очень смутные и неточные, с погрешностью в десять-пятнадцать миль, ушёл весь день. И вот теперь господин Искос и оба боевых мага, ради такого случая воспользовавшиеся артефактом перемещения, сообщают, что там никого нет. Ни единой живой души, только лес.
Медальон они тоже не нашли, но божатся, что нога Эллины Тэр туда не ступала — полное отсутствие её присутствия на тепловой карте.
Оставшийся рядом с Брагоньером Братс не знал, что и делать.
Обычное заклинание поиска указало на один из постоялых дворов; туда уже направили людей, но скорее ради соблюдения формальностей — следивший за госпожой Тэр агент уже обшарил там всё вдоль и поперёк. Именно от него они и узнали о пропаже.
Гоэту выкрали из комнаты. Работали грубо и быстро. Свидетели ничего толком показать не могут: какие-то крики, какие-то силуэты. Вроде бы похитителей было двое, но кто они, как выглядят, куда поехали?
— Вы, кажется, судебный маг, ваша профессия — искать людей, вот и найдите. Это во-первых. А, во-вторых, я сегодня же хочу оказаться на том постоялом дворе. Мне плевать, как вы это сделаете, сами ли или с помощью других магов.
Нет, Брагоньер не сомневался в компетентности сотрудников Тайного управления, просто тот мог просмотреть то, что нашёл бы следователь. И не сумел бы связать логическую цепочку — лишь потому, что не обладал фактами и достаточными знаниями. Каждому своё: одному — распутывать преступления, другому — шпионить. Да и, что греха таить, соэр любил сам осматривать место происшествия, тем более в деле, которое стало его личным.
Лёгкая вспышка — и в комнате стояла прочесавшая лес троица. Все грязные, понурые и недовольные.
— Результаты? — Брагоньер всем корпусом обернулся к ним, вперив жёсткий сосредоточенный взгляд.
— Развели, как малолеток, — процедила сквозь зубы Нора.
— Гоэты там никогда не было, туда просто подбросили медальон, — пояснил Гордон. — Я всё же сумел разыскать его по мельчайшим сохранившимся обрывкам плетения — валялся посреди бурелома вместе с горой вещей. Мужских вещей. Судя по всему, выпал из прорехи седельной сумки: на ветках — обрывки материи. Абсолютно непригоден для работы — испорчен кислотой.
— Рогатый демон! — сжал кулаки соэр. — Он там, где-то рядом, издевается над нами. Ничего, господа, к празднику я порадую жителей Калеота публичным сожжением метаморфа. Оцепить местность в радиусе пятидесяти миль вокруг постоялого двора, с которого похитили госпожу Тэр. Они бы не потащили её далеко. Если не убили сразу, значит, отвезли заказчику. И заказчик может быть только один. На его месте я бы не стал её трогать… Очень бы не советовал.
Обернувшись к толпившимся в комнате людям, он приказал:
— Именем короля прочесать каждый дюйм. Привлечь солдат из ближайшего гарнизона и отряды местных жителей. Поиски вести круглосуточно. Это я поручаю своим подчинённым, а вы, господа боевые маги, после того, как поедите, доставите меня и весь наш отряд на место преступления.
Оттеснив подобострастно смотревшего на него местного следователя, — не каждый день так увидишь инквизитора — Брагоньер опустился на корточки перед порогом, провёл пальцами по доскам. Кровь. Немного, значит, не из раны, но всё равно плохо.
Клок волос застрял между рассохшейся древесиной. Не церемонились. Это раз. Госпожа Тэр не по собственной воле оказалась на полу — два. Её рывком подняли — три. Помня о нескольких капельках крови — били. Скорее всего по лицу — носовое кровотечение вызвать легче всего. Либо разбили губу или повредили руку.
Брагоньер сомневался, что застанет их в живых. Повезло. Им, разумеется, потому что на снисхождение этим людям рассчитывать не стоило — дыба и виселица.
— Здесь они её и встретили, дальше не пустили.
Соэр поднялся на ноги и отряхнул одежду.
— Почему?
— Потому, молодой человек, не имею чести знать вашего имени, что здесь полно следов борьбы. Приглядитесь. И в комнате — полный порядок. Стыдно не знать азов своей профессии!
Следователь покраснел. Он и сам корил себя за глупый вопрос.
— Вещи её на месте?
— Да, её сумку не тронули, — юноша поспешил указать на кровать, куда Эллина второпях в своё время кинула вещи.
— Детальную опись мне на стол. Я знаю, что там должно быть, но догадываюсь, что ничего не пропало. Всё самое интересное госпожа Тэр, как любой маг, носит на себе. Что там с поисками?
— Пока ничего, господин инквизитор, но мы ищем. Я снарядил людей с собаками.
— Ну-ну, — Брагоньер одарил его таким взглядом, что следователь без слов понял, что лучше бы поисковая команда что-то обнаружила.
— Свидетели?
— Видели двоих. Они действительно что-то тащили. Неподалёку, в миле, долго топтались лошади. Туда же ведёт цепочка следов. Снег свежий, хороший…
— Ведите. Господа маги, за мной!
Проведённые следственные действия показали, что госпожа Тэр действительно была в этом месте. Сначала бросили в снег, а потом увезли.
— Отсутствие трупа вселяет уверенность в успехе дела, — пробормотал Брагоньер. — Не хотел бы я найти её труп. Сам был бы виноват, что не просчитал всё до конца. Она ведь верила, что с ней ничего не случится… Если бы убивали, то прямо там, на пороге. Или здесь. Или всё-таки…Надеюсь, нет. Овраг прочесали?
— Так точно, господин инквизитор, — отчеканил увязавшийся с ними гарнизонный офицер. — Господин следователь сразу велел. Нашли мешок и верёвки, а тела нет.
— Она живая, господин Брагоньер, — подал голос Гордон, до этого что-то чертивший на снегу. — И я сумел установить примерное местонахождение.
— Живая? — соэр всем корпусом обернулся к нему. — Это не может не радовать, но почему до этого вы не могли, а теперь…
— С помощью крови всё гораздо легче. К сожалению, слепок ауры нам уже не раздобыть: слишком много времени прошло. А вот метод Хора помогает. Нора, проверь, пожалуйста, с помощью октограммы Мерхуса.
— Место неудачное, Гордон, не выйдет, — покачала головой магичка. — Но помочь могу. Проследи, чтобы меня пару минут не трогали.
Она легла на снег там, где топтались лошади, достала накопитель, активировала его и пустила энергию по пальцам. Широко раскинула руку, сориентировала тело по сторонам света и прикрыла глаза.
Пальцы скрещены особым образом; в воздухе колышутся, невидимые посторонним, цепочки знаков и символов, выведенные перед погружением в иное пространство.
В теплом мире Нора ощущала себя комфортно. Если разобраться, там гораздо удобнее: не нужно выводить руны, нужно только представлять их. Для опытного мага — проще простого.
А ещё сразу видишь суть вещей, легче ориентируешься в пространстве живых существ: тут маскировка не работает.
И есть возможность отыскать мельчайшие частички ауры, такие, которые уже не пригодны для обычного поиска магов пятой-третьей степени. А ей их достаточно. Захватываешь, переплетаешь с заклинанием поиска и просишь соединиться с подобным. Частичка возвращается к своему владельцу, поисковые чары следуют за ней, как собачка за хозяином, и возвращаются назад с указанием местности, где произошло воссоединение.
Филигранная работа, но в университете не дурака валяют.
Дожидаясь отчёта заклинания, Нора обратила взор на парочку местной нежити и самонадеянно направилась к ним, не заботясь, что её тело осталось лежать на земле.
Ничего, связь крепкая, а далеко она не собирается — всего лишь до опушки леса.
Нечисть появление магички, пусть и без телесной оболочки, не обрадовало — она обладала теми же знаниями и умениями, что и в физическом мире, душа ведь не отделялась от тела, просто временно нырнула в иное измерение.
Нора не позволила им сбежать, ловко раскинув ловчую сеть. Ловила, разумеется, тоже сознание.
— Местные? — магичка применила заклинание подчинения. — Тогда у меня к вам парочка вопросов. Что за мужики приволокли позавчера ночью сюда женщину, что они с ней сделали и куда увезли?
Пара минут сопротивления чужому разуму, и нечисть охотно поделилась с ней фрагментами собственных воспоминаний.
Довольная, Нора отпустила своих жертв и вернулась к своему телу, по пути ловко поймав вернувшееся поисковое заклинание.
Да, наставник за такое бы её заставил месяц отбывать повинности на кухне, да и Гордон не одобрит, но, во-первых, она давно не студентка, а самостоятельный специалист, и, во-вторых, она всегда любила риск. Какой боевой маг без риска?
Есть, конечно, шанс, что не вернёшься, умрёшь, что собственная сила разорвёт, энергию неправильно замкнёт, зато какого быстрого и чёткого результата можно добиться! И без всяких Больших кругов и вдыхания гипнотических паров. Жаль, что прибегать к данному средству нельзя чаще двух раз в месяц.
— Нора, ты там живая?
Обеспокоенный Гордон склонился над побледневшим телом своей коллеги.
— А то! — фыркнула магичка, вернувшись в реальность.
Привычно носом пошла кровь; не сразу сфокусировалось зрение.
— Так, без нотаций, сам этим занимаешься, — отказавшись от помощи, Нора села и дезактивировала накопитель, предварительно осторожно втянув обратно излишки энергии из тела. — Хочешь, детально опишу тех двоих мордоворотов и расскажу, куда они её поволокли? Господин соэр был прав: далеко они не собирались. Поиск примерно за пять минут вернулся, значит, пятьдесят миль, даже поменьше, учитывая погрешность. Но больше сорока. Направление — юго-юго-восток. Так что берите карту, отмеряйте по ней нужное расстояние по прямой — получите логово нашего метаморфа.
— Знаешь, у меня тоже юго-юго-восток вышел, — пробормотал Гордон. — Только у тебя точнее.
— Ну, так я не осторожничаю, — подмигнула ему Нора, встала и отряхнула снег. — Осторожничать — стать завтраком умертвия. Слушай, дай хлебнуть из фляжки — продрогла, как собака!
Брагоньер скупо поблагодарил магичку за помощь. Та, воспользовавшись случаем, намекнула на то, что вместо сотрясания воздуха в похвалах неплохо бы отменить самодурскую ссылку в Лицензионную контору. Соэр заверил её, что с местными служащими она всё же познакомиться, а вот «волчьего билета» он ей, так и быть, не выдаст — за заслуги перед следствием.
Вернувшись в деревню, подкрепились, запаслись провизией и двинулись в путь, на поиски метаморфа.
Розыскным отрядам велено было передислоцироваться, разделиться на две части и по дуге прочесать весь юг с востока на запад, двигаясь навстречу друг другу. При обнаружении логова близко не подходить, всего лишь сообщить координаты с помощью судебных магов.
Скакавшие впереди солдаты криками разгоняли путешественников, сгоняя их с дороги на обочину, освобождая путь несущемуся галопом отряду.
Крестьяне испуганно творили храмовые знаки, провожая взглядом инквизитора. Значит, где-то рядом нашли чёрного мага. Или ведьму. Опасную и страшную, раз столько народу согнали, даже добровольцев подключили. И скоро запахнет костром и палёной плотью.
Маги до и дело сверяли направление, проверяя присутствие тёмных.
— Он, наверное, забрался в самую чащу, — предположила Нора. — Как любой зверь.
— Нет, госпожа Нора, чутьё подсказывает, что как раз этого он не сделал, — возразил Брагоньер. — Спрятался, но не так далеко от жилья, чтобы нельзя было добраться. Ему нужна связь с внешним миром, и с разбойниками он явно не в чаще о деле сговаривался. Такие ребята любят сомнительные кабачки. Конечно, мог встречу в случайном месте назначить, забрать госпожу Тэр и потащить куда-то. Кстати, нельзя определить, статично ли местонахождение гоэты, или она движется?
Ответить Нора не успела, потому что внимание соэра привлёк немного отставший Гордон. Он произнёс всего одно слово:
— Нашли.
Магичка невольно напряглась при виде того, как изменилось лицо Брагоньера. Глаза вспыхнули волчьим азартом, усмешка тоже напоминала оскал. Один в один зверь, почуявший запах жертвы. Она даже подумала, что инквизиторы не совсем люди, перенимают некоторые черты от тех, кого они ловят. И решила, что убийство намного гуманнее того, что соэр мысленно заготовил для метаморфа.
— Где? — его зелёные глаза лишь усиливали сходство с образом, нарисованным воображением Норы. И впервые в них не ледяное спокойствие.
— Двадцать миль от Дормича. Обнаружены следы жертвоприношения. Ближе подходить не стали — боялись спугнуть, — но местные говорят, что там неподалёку охотничий домик. Охотник же и обнаружил. Случайно.
— Пусть выяснят его имя — получит денежную награду. Точные координаты?
— Установлены. Отсюда по дороге миль тридцать, напрямик быстрее.
— Значит, мы едем напрямик. Господа маги, приготовьтесь: мы загоняем зверя, и он не должен уйти ни при каких обстоятельствах. Любой ценой. По возможности взять живым, в случае злостного сопротивления или попытки призыва тёмных сил, уничтожить. Госпожа Тэр не должна пострадать. Её найти в первую очередь и отвести в безопасное место.
Лошади взрывали копытами снег, повинуясь воле всадников, несли их по полям, не щадя озимых посевов. Одержимому всего одной идеей соэру было всё равно, какая местность простирается перед ним, главное, чтобы она не чинила препятствий для передвижения.
Вот и лес. Его кромка, сначала неясная тёмная полоса на горизонте, стремительно приближается, пока не врывается в реальность частоколом деревьев, крепостными рвами оврагов, стеной кустарника.
Отряд сбавляет темп. Выстроившись шеренгой, всадники продолжают свой путь, щадя лошадей и ради собственной безопасности перейдя на рысь.
Внезапно Гордон останавливается, что-то говорит Брагоньеру, и тот поднимает руку, призывая к тишине.
Меч вынут из ножен, тело напряжено струной, глаза пристально всматриваются в просветы между деревьями.
Теперь движутся шагом, очень осторожно, чтобы не спугнуть.
Построение изменено — сначала веер, потом полудуга, наконец кольцо, которое постепенно сжимается вокруг невидимой пока сердцевины.
Словно из ниоткуда, постепенно возникают то тут, то там тени солдат. Замирают и занимают свои посты, вскидывая арбалеты.
Отряд частично спешивается и постепенно редеет — участники действа расходятся по местам.
Поднявшись на стременах, Брагоньер наблюдает за боевыми магами, которые, казалось, не производя никакого шума, медленно продвигается вперёд, туда, где видна прогалина. Они оба чувствуют присутствие тёмного и готовы поклясться, что это именно Гланер Ашерин.
Заметив Братса, соэр делает ему знак приблизиться, о чём-то шепчется с ним, и они начинают огибать прогалину с подветренной стороны.
В воздухе витает напряжение, то и гляди готовое разорваться волной магии.
