Глава 15. Приманка
По дороге к особняку Брагоньеров не проронили ни слова. Соэр отрешённо смотрел в пространство, наверное, о чём-то думал, а Эллина глядела в окно.
Темно, лишь мелькают одинокие пятна фонарей…
Наконец остановились.
Брагоньер очнулся от раздумий и помог своей спутнице выйти из экипажа. Подхватив под руку, попросил быть осторожнее, чтобы не поскользнуться на ступеньках: ночью подморозило, и припорошивший их снег затвердел.
Поддержка пришлась как никогда кстати — гоэта споткнулась. Она не привыкла к таким высоким каблукам, а тут ещё волнение, тревога, усталость… Брагоньер удержал её, перехватил за талию и фактически поставил на верхнюю ступеньку.
— Я всё забывала спросить, как ваше здоровье? — снимая манто в полутёмном холле, поинтересовалась Эллина.
— Спасибо, не жалуюсь. Если вас беспокоят последствия того инцидента, то магические снадобья действенны.
— У вас тяжёлая работа, вам следовало бы отдохнуть…
Соэр пожал плечами и, забрав у неё манто, отдал слуге.
— Есть хотите?
— Спасибо, я не голодна. А Гланер Ашерин, он…
— Сбежал из столицы, оставив после себя очередной труп. Помните Доновера? Так у него была сестра. Кровная месть для тёмных — дело святое, вот только девочка не рассчитала силы. Впрочем, это не тема для разговора в два часа ночи. Вас проводить до комнаты?
— Благодарю, господин Брагоньер, я сама.
— В таком случае, спокойной ночи, Эллина. Завтрашний день в полном вашем распоряжении, можете прогуляться.
Уже на верхней площадке гоэта вспомнила про жемчужный гарнитур:
— Я совсем забыла о нём, сейчас сниму…
— Не беспокойтесь, госпожа Тэр, это не дело государственной важности. Либо завтра отдадите лично леди ли Брагоньер, либо сегодня мне. Часов до трёх я в кабинете. Так что как вам будет удобнее. Спокойной ночи!
Гоэта не стала будить служанок, сама вытащила все шпильки, переобулась в удобные домашние туфли и сняла драгоценности. Подумав, решила вернуть их сегодня: с глаз долой — из сердца вон. Поэтому переодеваться не стала — не в халате же к соэру идти! А надевать что-то другое ради пяти минут не хотелось.
Брагоньер действительно не спал — из-под двери кабинета протянулась узкая полоска света.
Эллина постучалась и, получив разрешение, вошла.
Соэр сидел в кресле, рядом с ним, на столе, стояли фужер и бутылка коньяка.
— Я принесла украшения вашей матери, положу на стол.
Брагоньер поднял голову и посмотрел на неё, внимательно скользнул взглядом с головы до ног, кивнул, встал и извлёк из секретера второй бокал.
— Спасибо, я не хочу, — предупредила его следующее движение гоэта. Ей ещё было памятно прошлое свидание с коварным напитком.
— На донышке, для успокоения нервов. Поверьте, госпожа Тэр, вам лишним не будет. И не беспокойтесь, больше я вам не налью, — Брагоньер протянул ей фужер. — Не стойте, садитесь. Коньяк пьют медленно, не торопясь.
— Вы опять хотите о чём-то поговорить со мной, благородный сеньор? — подобрав юбки, Эллина села во второе кресло по другую сторону столика.
Картинка напоминала Урцхен: потрескивающий камин, мягкий, скрадывающий шаги ковёр на полу, тёмное время суток, коньяк, Брагоньер…Только сегодня её не пытали, а он её не допрашивал. Но по-прежнему спаивает. Хотя, в этот раз, пожалуй, соэр прав: живительное тепло коньяка помогало отстраниться от картины убийства Стеши, от того страха, что она пережила, расслабиться и не позволить кошмарам вторгаться в свой сон.
Брагоньер, наверное, пьёт по той же причине — чтобы сбросить нервное напряжение. Его ведь чуть не убили, он командовал операцией, был в самой гуще событий. И, похоже, у него бессонница.
— А та девушка… сестра Доновера, она… Её тоже питомица Гланера убила?
— Нет, он сам. Эллина, какая вам разница? Одно лишнее беспокойство. Вы только-только от прошлых волнений оправились, на человека стали похожи. А то кожа да кости…Коньяка ещё налить?
Гоэта отрицательно покачала головой:
— Я бы и вам не советовала. Лучше успокоительное или снотворное.
— Каждому своё. Я предпочитаю коньяк.
Он всё же вновь наполнил её фужер.
— Давайте, я вам одну вещь приготовлю… Это не яд, — поспешила добавить она.
— Даже не думал. Не надо, Эллина, но спасибо за заботу.
Брагоньер встал и остановился напротив неё.
— Что-то не так?
— Отчего же, вы сегодня прекрасно выглядите. Обворожительны и обаятельны. Не качайте головой, Эллина.
— Не буду. Вы ещё вечером говорили, что вам нравится платье. Признаться, — она улыбнулась, — мне тоже. Никогда таких не было.
— Никогда таких не покупали — будет вернее.
— Это слишком дорого для меня, — вздохнула Эллина, медленно потягивая коньяк.
— Эллина, дело не в достатке, а вашем отношении к себе. Вы не желаете выглядеть женственно. Полагаете, у вас какие-то проблемы с фигурой?
Гоэта смутилась и встала. Сделала глубокий вздох и с достоинством ответила:
— Послушайте, господин Брагоньер, это переходит все границы! Ваше поведение бестактно и предосудительно. Я ухожу к себе.
Реакция соэра оказалась непредсказуемой: он покачал головой и сел на место, потянувшись за своим фужером.
— Эллина, Эллина, вы всегда так реагируете? Если да, то всё гораздо хуже, чем мне казалось. Подойдите к зеркалу, посмотрите на себя. Или мне детально обозначить все ваши достоинства и недостатки? Вы симпатичная женщина, запомните это. Симпатичная и способная притягивать взгляд.
— Безусловно, после половины бутылки коньяка, — усмехнулась Эллина.
— Госпожа Тэр, думайте, что говорите, — гневные бледно-зелёные глаза впились в неё, пронизывающие насквозь. — Значит, так вы себя цените. А потом удивляетесь, когда на вашем жизненном пути попадаются лишь люди, подобные Доноверу Сейрону.
— Простите, я не хотела вас обидеть, но ведь и вы повели себя самым бестактным образом.
— Каким же? Сказал, что вы привлекательны? Так что делать, если вы сами этого видеть не желаете. Даже странно, женщины в первую очередь используют и развивают это оружие, а вы, имея все данные, упорно от него открещиваетесь. Что ж, час поздний, не буду вас задерживать.
Брагоньер встал, открыл перед ней дверь, намекая на то, что разговор окончен.
Повернувшись к нему вполоборота, Эллина ощутила на себе взгляд соэра. Он скользил от затылка до бёдер, будто перебирая пальцами позвонки.
Увидев, что она замерла, Брагоньер протянув руку, коснулся её волос, внимательно наблюдая за действиями гоэты. А Эллина и не знала, как реагировать на этот жест.
Ладонь соэра скользнула вниз, перебирая пряди.
Гоэта сделала шаг назад, бросила взгляд на недопитый фужер. Сердце ёкнуло, когда она почувствовала, что её обняли, слегка прогнув туловище назад.
«Конечно, — мысленно усмехнулась гоэта, — так лучше видно моё декольте».
Пальцы ласково прошлись по её спине так, как недавно скользнул взгляд.
— Господин Брагоньер, если вы полагаете…
Договорить ей не дали, прервали. Но и отпустили.
— Эллина, мы взрослые люди, поэтому я скажу, как есть. Примете вы это предложение или нет, зависит только от вас. Дверь оставлю открытой.
Соэр вернулся в кресло, а гоэта так и осталась стоять. Внутри разлился липкий страх, всколыхнув воспоминания об изнасиловании. Захотелось немедленно бежать, прямо сейчас, из этого дома, из столицы.
— Я была о вас лучшего мнения, господин Брагоньер, а вы ничем не лучше Гланера, — процедила гоэта и нервным жестом поправила волосы. — Я понимаю, я в вашем доме, вы можете меня заставить…
— Я не буду заставлять, Эллина, вы прекрасно знаете, как я отношусь к насильникам. Да, я предлагаю вам провести со мной остаток ночи. Как я уже говорил, мы взрослые люди, поэтому не вижу смысла в бесполезных спектаклях. Да, у меня есть желание провести эту ночь с женщиной, полагаю, раз в два-три месяца я имею право расслабиться? Без всяких обязательств, Эллина, просто близость.
— Но почему со мной? Вокруг полно женщин, хотя бы служанки…
— Потому, что женщина должна вызывать желание. Вы…Знали бы вы, насколько притягательны сейчас! Так что, Эллина? Обещаю, что получите удовольствие. В отличие от Гланера Ашерина, я думаю не только о себе.
Так откровенно Эллине никто подобного не предлагал. Гоэта опешила и молчала. Если бы он приставал, если бы действовал, как Гланер, она бы знала, что делать, но нет, Брагоньер сидел, вертя в пальцах бокал, и смотрел на неё.
— Вы пошутили, господин Брагоньер? — наконец прервала Эллина затянувшееся неудобное молчание. — Конечно, пошутили, потому что вокруг столько привлекательных женщин, которые, несомненно, с радостью скрасят ваше одиночество.
— Опять за старое! — вздохнул соэр и встал. — Мне подвести вас к любому зеркалу и последовательно перечислять, что именно в вас привлекательно? Почему, вот объясните мне, почему вы полагаете, что некрасивы? У вас изумительно глубокие глаза… Что, по-вашему, те, кто сегодня танцевал с вами, делал комплименты, слепы? Вы меня не желаете, потому что противно или из-за страха? Даю слово дворянина, что вы испытаете всё, что угодно, кроме боли.
— Делайте, что хотите, — сдалась гоэта.
Она не знала, чем мотивировать отказ, поэтому решила согласиться.
В конце концов, он прав, не стоит относиться к этому так серьёзно.
Брагоньер спас её, защищал, чуть не умер по её вине, не вызывает в ней неприязни… Всего одна ночь, даже если не понравится, она потерпит. А ей, скорее всего, не понравится — Гланер и Доновер постарались вбить ужас и отвращение к этому процессу, отныне ассоциировавшемуся с унижением и болью. Даже с Малисом после этого было совсем иначе.
— А чего хотите вы? Догадываюсь, что вы теперь ко всем мужчинам относитесь с неприязнью, но нужно жить дальше. Так что не бойтесь.
Эллина не ответила, и соэр, расценив это как согласие, подошёл вплотную, коснулся пальцами её шеи, осторожно, ласково провёл от уха до плеча.
От него приятно пахло, гоэта невольно втянула в себя этот аромат, подумав, что, возможно, всё будет не так уж плохо. Если, конечно, в постели соэр не ведёт себя так же, как на допросах.
Брагоньер обнял её. Руки скользнули по телу. Губы коснулись шеи. Всего на мгновенье. Затем скользнули выше, к губам.
Эллина не сопротивлялась, хотя и не помогала.
— Думаю, нам лучше перейти в спальню, — отпустив её, произнёс Брагоньер. — Если хотите, могу забрать коньяк и бокалы.
Гоэта покачала головой. Если уж не ушла, то напиваться не станет. Правда, пока она не представляет, как отдаться соэру, но радует, что пока он аккуратен.
Брагоньер не торопился, преодолевая напряжение Эллины. Безусловно, он мог бы прямо сейчас повалить её на постель, но тогда это ничем не отличалось бы от того, что проделал Ашерин. Подобное поведение было ему противно, низвергало мужчину до уровня мерзкого животного, не достойного уважения.
Нет, абсолютно никакого насилия.
Соэр хотел возбудить в Эллине желание, и действовал мягко, с удовлетворением подмечая малейшие изменения в позе, дыхании, реакции гоэты.
Наконец Брагоньер потянулся к шнуровке платья.
— Я же некрасивая, у меня фигура не идеальная, — прошептала Эллина.
— Плевать! Я всё равно тебя хочу.
Она постепенно стала думать о другом, вовсе не о своём несовершенном теле, даже отвечала на поцелуи.
Эллина и опомниться не успела, как оказалась в одном нижнем белье. Ласки Брагоньера уже не заставляли вздрагивать, а, наоборот, расслабляли. Теперь она испытывала лишь стеснение, как обычно в первый раз с новым мужчиной. Особенно, когда с неё сняли бюстье: гоэта никогда не считала свою грудь привлекательной. Но у соэра, похоже, было иное мнение на этот счёт.
Убедившись, что Эллина не настроена бежать из спальни, Брагоньер взял её на руки, уложил на кровать и разделся сам. Продолжив ласкать уже не заикавшуюся о своей непривлекательности гоэту, лишил последнего предмета одежды и занялся тем, что он скрывал.
В постели, однако, у Эллины ничего не вышло, хотя она честно пыталась. Соэру пришлось запастись терпением и испробовать несколько способов перед тем, как его старания хоть чем-то завершились. Во всяком случае, гоэта не испытывала болезненных ощущений, а он — неудобств.
Закончив, Брагоньер повернулся набок, лицом к Эллине, и с настойчивостью следователя принялся выпытывать, что её не устраивало. С удивлением констатировав, что в свои годы гоэта так и не знает, что именно доставляет ей удовольствие, он принялся выяснять это опытным путём. Непривычным, но, как оказалось, чрезвычайно возбуждающим, игнорируя возражения гоэты о прирождённой холодности.
— Вбила в голову всякую чушь! Или это тебе её вбили? Не думай и ни с кем себя не сравнивай. Ну, нравится?
Эллина судорожно вздохнула. Зачем отвечать, если он всё видит?
Второй раз стараниями Брагоньера было хорошо. Наконец-то расслабившись, гоэта уже не играла роли пассивного участника процесса, а наслаждалась им по мере возможности.
Заснула она, инстинктивно прижавшись к соэру, как до этого прижималась ко всем своим мужчинам. Тот ничего не имел против, даже обнял. Он остался доволен — трудный день завершился самым приятным образом. Пусть кое-чего для полного удовлетворения мужского самолюбия не хватало, от госпожи Тэр вряд ли можно требовать большего.
«Завтра позволю себе поспать подольше, — подумал Брагоньер, гладя всё ещё пахнущие духами волосы Эллины. Коснулся их губами и заметил, что она улыбнулась. — Несчастное создание — никому не нужна. Даже в постели. А ведь были мужчины… И совершенно себя, как женщину, не ценит. Дурочка, ты ведь красивая. И не только».
Когда гоэта проснулась, соэр уже встал. Не став нежится в чужой постели, она торопливо оделась и проскользнула к себе. Там повторно разоблачилась и приняла ванну.
Эллина так и не определилась, как относится к тому, что произошло ночью. Она никогда ещё не спала с мужчиной безо всяких отношений, до этого она со всеми ними встречалась. А тут… И ведь понравилось.
«У него, наверное, богатый опыт, потому что это он умеет, — размышляла гоэта. — Если безо всяких чувств так… И настойчивый, добился, чего хотел, то есть того, чтобы я захотела. Хотя с его-то данными! И предусмотрительный — не собирается обзаводиться случайным потомством. Следователь, что с него возьмёшь, всегда держит ситуацию под контролем».
Позавтракав в одиночестве — и мать, и сын привыкли вставать рано, — гоэта, чтобы не думать о прошлой ночи, отправилась гулять по Калеоту. Разумеется, не одна — одну её никуда не отпускали, даже теперь, когда Гланер Ашерин был далеко. Просто бродила по улицам, рассматривала дома, общественные здания, взглянула на королевский дворец, даже осмелилась подойти к воротам.
Стоявшие на часах солдаты покосились на неё, но и не подумали мешать рассматривать сквозь решётку сад, подъездную аллею и статуи диковинных животных. Впрочем, таких любопытствующих было много.
Затем Эллина зашла в храм. Пруды уже замёрзли, так что пришлось зайти внутрь, в особый мир звуков и запахов, над которым царило, будто паря в воздухе, изображение Сораты. Гоэта, как женщина, предпочитала молиться ей, более близкой, понятной, милостивой.
Взяв из стопки один из цветных ковриков и чашу со специального подноса, Эллина подошла к чану с водой, зачерпнула немного, бросила в неё монетку и поставила чашу на приступку перед алтарём. Расстелив коврик, гоэта опустилась на колени и углубилась в молитву.
В дом Брагоньеров она вернулась к обеду. В столовой её ожидала леди ли Брагоньер. Почему-то при виде неё стало стыдно. Она наверняка знала, что эту ночь сын провёл не один, а служанки рассказали, с кем. Теперь гоэта упадёт в её глазах, окончательно станет вторым сортом.
— Как прогулялись, госпожа Тэр? Погода сегодня чудесная.
— Спасибо, хорошо, благородная сеньора. Вы правы, погода располагает к прогулкам.
— Вы выглядите посвежевшей. Вам следует больше гулять и лучше питаться. Безусловно, я приветствую желание быть всегда стройной и привлекательной, но не стоит переусердствовать.
— Благодарю за заботу, благородная сеньора.
— Как бал? Слышала, его сорвали…
— Полагаю, вам лучше расспросить об этом вашего сына, — уклончиво ответила гоэта. — Я не знаю, имею ли я право говорить о государственных делах.
— Понимаю, — кивнула леди Брагоньер. На этом разговор оборвался.
Брагоньер появился вечером. Не один, в компании какого-то человека, которого, судя по всему, леди Брагоньер знала, потому как представить не просила. Гость почтительно склонился над её рукой и сделал дежурный комплимент по поводу того, как она прекрасно выглядит.
Эллине, разумеется, не сообщили, кто это. С ней просто поздоровались и оставили в компании леди ли Брагоньер.
Гостем был тот самый друг соэра из Тайного управления, и их разговор не предназначался для чужих ушей.
Брагоньер готовил ловушку, опасную для приманки, поэтому для подстраховки ему необходима была помощь друга. Тайные лучше всего осведомлены об отслеживании передвижений, умеют маскироваться, устраивать засады и общаться с тёмными. Как бы соэру ни хотелось связываться с ними, но на всякий случай рядом должен был быть некромант.
Заодно Брагоньер расспрашивал о действиях аваринцев, их активности, поведении с тордехешским послом, пытаясь на основе полученных сведений спрогнозировать развитие ситуации.
Друг обещал выяснить по своим каналам пару интересующих его вопросов, только, судя по тому, что соэру уже было известно, ответы его не обрадуют. Гланер Ашерин жив, почему-то не умер от яда, затаился не так уж далеко от столицы. Но это полбеды — он связался с демонами. Сам провёл ритуал. А ведь до этого считалось, что гоэт этого не умеет. Напрашивался вывод — либо ему кто-то помог, либо тёмный дар расцвёл в нём буйным цветом. Такое иногда случается — какое-то сильное потрясение или вещество пробуждают силу.
Действовать нужно было как можно скорее, не теряя времени зря. И брать всю ответственность на себя, благо имеется соответствующая бумага от его величества.
Вчера они стояли на волосок от катастрофы, Председатель кабинета министров серьёзно пострадал, высший свет напуган. Брагоньеру пришлось пережить пару неприятных минут во дворце, но он полагал, что сделал всё возможное. Сорванный бал и сохранение жизни всем присутствующим — это не мало.
Да и что ему, в сущности, тявканье министров, они не имеют над ним власти. Его величество же вёл себя куда сдержаннее, хотя недвусмысленно намекнул, что дело должно быть закрыто в течение ближайшего времени. Сказал, как всегда, холодно, уверенно, мимоходом, но не забыл выразить скупую благодарность.
Тварь убита, угроза покушений временно миновала. Но усиление умений господина Ашерина пугало, его необходимо было убить. И для этого нужна Эллина Тэр. Безусловно, она уже навидалась лиха, но это в последний раз.
Проводив друга, Брагоньер попросил Эллину зайти к нему.
Гоэта в волнении села в то же кресло, в котором сидела сегодня ночью. Она чувствовала себя девочкой — то же смущение, то же учащённое сердцебиение, и стыд. Пришлось потратить некоторое время на самовнушение и напомнить, что она решила вычеркнуть прошедшее из памяти. Ему нужно было расслабиться, Эллина согласилась… Но беда в том, что такое, без обязательств, на один раз, по взаимной договорённости, случилось впервые, и гоэта не знала, как следует вести себя с соэром. В итоге пришла к выводу, что как до этого.
Но всё равно смотришь на него — и вспоминаешь…
— Госпожа Тэр, спрошу без предисловий: вы согласны рискнуть своей жизнью ради блага Тордехеша?
Он стоял напротив неё и смотрел прямо в глаза. Как следователь на допросе, принуждающий к ответу. Будто ничего и не было.
Эллина потупилась и пробормотала:
— Разве у меня есть выбор? Я согласилась сотрудничать, как свидетель. Это связано с Гланером?
— Совершенно верно. Вы сыграете роль приманки. Вам предстоит изобразить бегство, направиться в ту область, где прячется господин Ашенин (соблюдая меры предосторожности, будто вы скрываетесь от властей), и выманить его из укрытия. Придётся импровизировать. Предупреждаю сразу: магов за вашим плечом не будет, потому что господин Ашерин обязательно проверит. Они появятся тогда, когда он…
— Когда он будет меня убивать, перережет горло? — сглотнула гоэта.
— Надеюсь, до вашего физического устранения не дойдёт, но да, некий вред он вам теоретически причинить может. Но я сделаю всё возможное, чтобы вы остались целы и невредимы.
— А другого способа нет?
Ей безумно захотелось выпить. Почему сейчас на столике нет коньяка?
— При всех других способах он заляжет на дно. Нужна приманка, а выманить его можете только вы. Попытайтесь заговорить его, тяните время… Эллина, в мои планы ваш труп не входит, просто бывают осечки… Один шанс из ста. За вами будут следить, если что-то пойдёт не так, обязательно вмешаются.
— Господин Брагоньер, у вас коньяк остался? — всё-таки не выдержала Эллина.
Соэр молча достал бутылку и наполнил треть фужера. Гоэта так же молча осушила его. Практически залпом, слегка поморщившись.
— Эллина, — голос его стал мягче, обрёл человеческие нотки, — я не посылаю вас на смерть. Да, поручение опасное, но не более. Я просчитывал другие варианты — увы, они не стопроцентны! А Гланер Ашерин так или иначе попытается вас убить, потому что вы нужны ему только мёртвой. Так не разумнее ли играть по своим, а не по его правилам?
— Хорошо, я буду подсадной уткой, — гоэта смирилась со своей участью. — Что мне делать?
— Эллина, вы спрашиваете так, будто собираетесь идти на заклание. Я просто не считаю нужным скрывать, что будет опасно, что вы пойдёте одна. Но это вовсе не означает, что вас не будут спасать. По вашему следу пойдёт специально обученный человек, станет ночевать там же, где и вы. Он немедленно сообщит о малейшей опасности. Кроме того, у вас будет медальон…Госпожа Тэр, нечего так на меня смотреть. Для меня это не развлечение, а работа. И я не забавляюсь на досуге наблюдениями за охотой преступников на свидетелей. Если я сказал, что это необходимо, то так оно и есть. И я гарантирую, что с вами ничего не случится.
— Разумеется, господин Брагоньер, я понимаю. Не стану упрямиться и сделаю всё, как вы хотите. Просто вы должны понимать, что мне… Словом, мне банально страшно. Я боюсь Гланера, но больше всего на свете хочу, чтобы он никому уже не причинил зла.
И вполголоса добавила:
— Безусловно, вы на досуге развлекаетесь со свидетелями совсем иначе.
Брагоньер, начавший рассказывать ей о деталях операции, замолчал, нахмурился и гневно заметил:
— Пустые домыслы. Меня не интересуют ни свидетельницы, ни подследственные. И знаете по какой причине, госпожа Эллина Тэр? Потому что они не имеют пола. Я считал эту тему закрытой, но, вижу, она вас беспокоит. Хотя, на вашем месте, я бы интересовался не моей личной жизнью, а своим собственным отношением к себе. Вопрос исчерпан. Или вам так понравилось, что хочется повторить?
Она не ожидала, что он это сделает, поэтому не успела подготовиться. Соэр застал её врасплох.
Когда он отпустил её подбородок, Эллина поймала себя на мысли, что стало спокойнее. И что ей действительно понравилось то, что он сделал. И тогда, и теперь. Приятно быть красивой и привлекательной.
Гоэта улыбнулась и попросила прощения за своё непристойное поведение.
— Приятно видеть перемены, — Брагоньер сел. — Но мы отвлеклись. Постарайтесь сосредочиться, госпожа Тэр, а не витайте в облаках и не стройте воздушных замков. Во многом ваша жизнь будет зависеть от вас самой.
Эллина кивнула, внимательно выслушала инструкции и несколько раз их повторила. Потом соэр протянул ей описание человека, который негласно будет за ней следовать:
— Если случится что-то непредвиденное, обратитесь к нему. Но в самом крайнем случае. Имени его вам знать необязательно, достаточно будет назваться. Всё необходимое будет приготовлено и отдано в ваше полное распоряжение. Посмотрите с утра, чего не хватает. А теперь, пожалуйста, подпишите.
— Что? — гоэта в недоумении смотрела на протянутую бумагу.
— Подтверждение добровольности сотрудничества. Там прописаны основные положения. В общих чертах. О степени ответственности за свою жизнь, отсутствии каких-либо претензий с вашей стороны — стандартная бумага. Читайте, я не тороплю.
— Ваша страховка? — Эллина колебалась. Пальцы замерли на кончике письменного прибора.
— Стандартный договор сотрудничества с инквизицией.
— Хорошо, я не заставлю вас принуждать. Тем более, я уже дала своё устное согласие. Выбора всё равно нет, господин соэр, я в полной вашей власти.
Она поставила размашистую подпись и протянула бумагу Брагоньеру. На текст договора даже не взглянула.
Соэр приложил к листу свою печать, добавил собственную роспись и какую-то приписку и убрал в стол.
— Я вас больше не задерживаю, Эллина, можете отдыхать и набираться сил.
Гоэта с трудом запихивала в себя ужин — сказывалось волнение.
Сегодня она должна была бежать. Когда в доме все уснут. Почти все.
Собранная сумка лежала под кроватью, смирная лошадь заранее отобрана конюхом и поставлена в ближний денник.
— Госпожа Тэр, с вами всё хорошо? — когда подали десерт, леди ли Брагоньер обратила внимание на странное поведение гостьи.
— Да, то есть нет. Мне немного нездоровится. Могу я сразу после ужина уйти к себе?
— Разумеется. Если потребуется врач, за ним немедленно пошлют.
Эллина кивнула, поблагодарила за заботу и, не допив чай, извинившись, покинула столовую. У себя переоделась, села на кровать и села ждать условленного часа.
В дверь постучали.
Вошёл Брагоньер, окинул её осуждающим взглядом — видимо, прокомментировав поведение за ужином.
— Возьмите себя в руки. Вы же бледная, как полотно.
— Вы пришли отчитывать меня за излишнюю нервозность? Простите, но меня не каждый день используют, как приманку.
— Всё будет хорошо. Ничего с вами не случится, так что не накручивайте себя. Вам нужна ясная голова и трезвый расчет, а не паника и эмоции. В который раз вы от меня сбегаете? В третий, если, не ошибаюсь. Хоть раз сделаете это с моего разрешения.
Эллина кисло улыбнулась и покачала головой:
— Только в этот раз я никуда не хочу бежать. Ректор прав, мне следовало сразу обратиться к вам.
— Запоздалое признание собственной глупости. Вот деньги на мелкие расходы, — он протянул ей кошелёк. — Думайте о Гланере Ашерине, вспомните о том, что гоэта, а не кисейная барышня.
— А гоэтам не позволены слабости? Я же женщина…
— С таким подходом в вашей профессии не преуспеешь. А вы скопили на дом, прислугу, завели счёт в банке… Ничего, после окончания судебного процесса отдохнёте. Так и быть, лицензию вам продлят без личного присутствия. Я понимаю, у вас нервы, Эллина, но сделайте над собой усилие. Какое оружие с собой возьмёте?
— Флиссу. Я привыкла к флиссе. И кинжалу. Но если это сложно достать.
— Никаких сложностей. Заберёте возле двери через час. Больше ничего не требуется?
Гоэта отрицательно покачала головой и вздохнула.
— Эллина, ведите себя достойно! Да, не увеселительная прогулка, но и не костёр. Вы выглядите, как после жёсткого допроса. Наверняка уже с жизнью попрощались, завещание составили. Похвально!
В его голосе сквозило жестокое ехидство, заставившее гоэту унять захлестнувшие эмоции. Помогло от нервов лучше пощёчины.
— Не беспокойтесь, я сделаю всё, как нужно. Вы правы, я распустилась, позволила себе утонуть в слабости. Забыла спросить: во время задания я буду предоставлена сама себе, или мне, в зависимости от ситуации, будут даваться указания?
— Второе. В письменной форме. Письма сжигать сразу по прочтении. Но постарайтесь рассчитывать на себя. Удачи, госпожа Тэр.
Брагоньер ушёл.
Через два с половиной часа, забрав из-под двери оружие, Эллина осторожно выскользнула в коридор. На плече покачивалась сумка с вещами, другая, с провизией, ожидала её на кухне.
Кутаясь в накидку поверх пальто (ночь была на редкость холодной, казалось, что идущий изо рта пар застынет и превратиться в серебряную россыпь на лице), гоэта пробралась в конюшню и без труда оседлала лошадь. Так же легко выбралась на улицу и поспешила к воротам, сжимая в руках заветную серебрушку. Со стороны должно было казаться, что она действительно сбежала, — Брагоньер не исключал возможности пристальной слежки за малейшими передвижениями гоэты. Хотя бы со стороны духов. Если в стенах особняка она была невозможна: мешали охранные руны, на которые соэр не поскупился, — то за его дверьми более чем вероятна.
Ругаясь, стража согласилась за взятку открыть ворота и выпустить гоэту из города. Она на мгновенье остановила лошадь, в сиянии светляка сориентировалась по карте, и устремилась на юго-восток.
Ночь была звёздная, холод подгонял.
Гоэте казалось, что повсюду бродят демонические твари, выглядывают из-за деревьев мьяги, а воскресшая Стеша окутывает пространство оранжевым сиянием. Страх медленно растекался по телу, заставлял то и дело проверить, на месте ли флисса. Бесполезная железка в споре с демоном, но нечисть убить может. Если повезёт. Справилась же она с Доновером, а ведь ситуация казалась безвыходной…
Хотелось обратно в тепло, к мягкому приглушённому свету, в особняк Брагоньера, где она чувствовала себя в безопасности. Но она должна была двигаться вперёд.
Лишь бы Гланер Ашерин не объявился за её спиной, не ждал за поворотом! Самый страшный её кошмар и совсем недавно — самый лучший друг. Неужели неудовлетворённое желание так сильно изменило его?
Эллина отогнала в сторону грустные мысли и сосредоточилась на дороге. Нужно ехать по ней часа три-четыре, потом сделать привал в какой-то деревушке, поспать до рассвета, и снова в путь. Путь, у которого нет конечной точки, потому что Брагоньер не сказал, где именно притаился Гланер, только обозначил направление и задал темп передвижения. Условный.
Гоэта потрогала медальон, помогавший магам отслеживать её местонахождение и в нужный момент задать правильные координаты портала, и пожалела, что не купила в храме никакого амулета.
Странно, она совсем не боялась разбойников, диких зверей — только тварей, избравших своим домом Тьму.
До деревни Эллина добралась усталой, измученной страхами и заунывным воем волков. Пару раз ей казалось, что вот там, в тех кустах, мелькают тени, пускала лошадь в галоп, но, к счастью, обошлось. То ли у разбойников не сезон, то ли им намекнули, что её трогать не стоит. Хотя, кто намекнёт — в темноте все едины, а обещанного сопровождающего гоэта не заметила.
Сняв комнату на пару часов, она, не раздеваясь, положив рядом накопитель и флиссу, так, чтобы легко схватить при необходимости, Эллина провалилась в сон.
Пробуждение далось тяжело, помог только желудёвый кофе, сваренный хозяйкой. Дрянь несусветная, но этим и помогает. Настоящий кофе в таких местах не держат — некому пить и дорого.
Не чувствуя вкуса, Эллина заглотала завтрак, снова забралась в седло и, памятуя о том, что скрывается, съехала с тракта на лесной просёлок. Хотя делать этого жутко не хотелось.
Дорогу занесло, гоэта продвигалась по ней со скоростью черепахи, радуясь тому, что её снабдили тёплой одеждой и достаточным количеством провизии. Но человеческого тепла по-прежнему не хватало.
Чтобы отвлечься и не думать о цели своего путешествия (она приманка, хищник и так найдёт её), Эллина занялась систематизацией знаний. За прошедший год она узнала кое-что новое, да и перед грядущим через три месяца лицензированием неплохо всё повторить. Хоть Брагоньер и намекнул, что лицензию ей продлят, гоэта не собиралась надеяться на его милость. Да и с практической стороны полезно: если хочешь когда-либо поступить в университет, умей ставить качественную защиту без бумажки и заводи тёплые отношения с духами. И поисковый арсенал нужно усовершенствовать, чтобы точнее местоположение указывал. Вот на ближайшей полянке, кстати, и начертим круг, узнаем, где сейчас Гланер Ашерин. Ей не запрещали, а что не запрещено, то разрешено.
Руны вспоминались плохо, контур не замыкался, только напрасно отморозила пальцы.
Теперь гоэта практически ненавидела соэра, погнавшего её в лес. Ему-то хорошо, он сейчас в тепле, ему снег за шиворот не падает!
Эллину клонило в сон, но спать она боялась.
Глаза пристально всматривались в просветы между деревьев.
Услышав человеческие голоса, гоэта свернула в ельник. Раз уж она играет беглую, то должна путать следы.
Пережидая, пока проедет возок лесорубов, Эллина заприметила пару полезных в хозяйстве вещей, спешилась и, привязав лошадь, полезла на дерево за птичьим гнездом. Там могла сохраниться скорлупа, а скорлупа диких пернатых намного ценнее куриной.
Мужской наряд не стеснял движений, а лазать она с детства умела, так что уже через пару минут оказалась на нужной ветке.
Гнездо не оправдало надежд — всего пара жалких скорлупок, зато отсюда можно было без труда обозреть окрестности.
Эллина отыскала взглядом деревеньку в полумиле отсюда, на тракте, убедилась, что лес будет тянуться ещё долго, разглядела лесорубов.
Зимний лес прозрачен, листва не загораживает обзор, видны малейшие детали. Например, такой же одинокий всадник, как гоэта, едущий по просёлку. Не доехал до неё, остановился. Ждёт.
Сердце кольнуло, потом Эллина вспомнила, что за ней должны следить. Наверное, это тот самый человек. Не Гланер же! Или Гланер? Вдруг это он ждёт, пока она слезет?
Гоэта сжала медальон на шее, гадая, где сейчас маги. В любом случае, гораздо дальше, чем этот незнакомец.
Морозец прихватил щёки и пальцы, пришлось слезать. Очень осторожно, чтобы не поскользнуться на припорошённой снегом коре, не сорваться вниз.
Она должна знать, кто за ней следит. Значит, нужно его подкараулить.
Эллина тронула поводья и углубилась в ельник.
Лошадь ступала тяжело, по брюхо увязая в снегу.
Убедившись, что с просёлка её не видно, гоэта спешилась и, крадучись, по дуге, вернулась к дороге, стараясь не привлекать внимания. В конце пришлось ползти, практически захлёбываясь в снегу, зарываясь в него, словно лесной зверёк.
Мужчина. Стоит и внимательно изучает следы. Её следы. Лица не видно — он его прячет.
Вооружён.
Лошадь другой породы, нежели у неё — коренастая, выносливая, созданная для длительных путешествий. Впрочем, ей тоже не приходится жаловаться: её Звёздочка ни в какое сравнение не шла с кобылой из конюшни Брагоньера. Такая от волков может вынести. Наверное. Проверять не хотелось.
Словно почувствовав, что за ним наблюдают, незнакомец обернулся.
Эллина мгновенно нырнула в снег, стараясь не дышать. Когда она решилась выглянуть, всадника уже не было.
Не Гланер. Но точно видел её. Значит, её телохранитель или кто он там.
Его присутствие обрадовало гоэту, и она, отряхнувшись, решила прямо здесь начертить Большой круг. Проделать это оказалось нелегко, пришлось разгребать снег, утрамбовывать площадку, но ведь и вопросов не был пустяшным.
Разумеется, октограмма Мерхуса более действенна, но в сумке нет необходимых ингредиентов, Эллина использовала все, когда выясняла, где Малис.
Малис! Дагор и Сората, она совсем о нём забыла!
Выложив ветки по сторонам света, гоэта встала в центр двойного круга, сжала накопитель, сосредоточилась на призывном заклинании. Закрыла глаза, расслабилась, отрешив сознание от реальности, и позволила золотистому свечению оплести пальцы, нанеся на кожу узоры из диковинных цветов. Сегодня они были на редкость прекрасны, их образы прорывались даже в другую оболочку мира, тёплые, светлые, хранящие в себе дыхание жизни и звенящие нити магической энергии.
Полюбовавшись ими, Эллина оборвала связь с накопителем и воспроизвела руну призывного заклинания.
Вокруг больше не было леса, не гулял среди ветвей ветер, была только она и необъятная, не имеющая цвета, запаха и границ пустота, по которой серебристой пылью рассыпался зов.
В первый раз гоэта звала не духов, надеясь, что это получится, что он услышит и откликнется. Но ничего. Видимо, для такой связи необходимы дар и сила.
Пришлось обратиться к духам, уже предвкушая их грубый наглый ответ.
У неё было две просьбы, гоэта надеялась, что они исполнят хотя бы одну.
Духи слетелись быстро, закружились, потянули к ней руки, надеясь, что от волнения Эллина забыла правильно замкнуть защитные круги, но она была осторожна. Да и годы практики отточили действия до автоматизма.
Раздосадованные обитатели иного мира, презрительно скалились; сонм голосов повторял: «Зачем пожаловала, магичка? Мы не твои шавки».
— Я прошу вас подсказать, где сейчас находятся два человека. Они тёмные. Один из них ваш хозяин, и ему очень не понравится, если вы откажете в помощи его близкой знакомой.
Духи рассмеялись, приникнув к защитному куполу.
— Мы расскажем тебе про одного, того, кого сами выберем.
— Нет, про обоих, — настаивала гоэта. Тут необходимо было проявить твёрдость, стать такой же, как до этой противной истории. — Две просьбы — два человека. Это старый закон, вы не в праве его нарушить. Сначала я желаю знать, где Гланер Ашерин.
Призраки зашукались, а потом согласились.
— Пой. Спой на орочьем.
Просьбы духов всегда унизительны, эта не исключение. Орочий язык груб и нецензурен, а петь нужно громко. Значит, её услышат, но выбора нет.
Эллина ограничилась одним куплетом из репертуара харчевен Рамита — весёлой бравадной песенки о превосходстве орочьего племени над всеми остальными. Вопросительно взглянула на духа — свою часть сделки она выполнила.
Рук коснулся лёгкий ветерок — значит, подскажут.
Гоэта опустилась на корточки, чувствуя, что уже промокла и рискует получить простуду. Взгляд прикован к веткам. Вот они дрогнули, и палочка-указатель переместилась на север, прочертив на снегу длинную линию. Значит, он относительно далеко, и не совсем там, где предполагал Брагоньер. Что не может не радовать.
— Сколько дней пути?
Если уж расспрашивать, то по максимуму. Тем более духи сегодня благодушны.
— Ты наглая, магичка.
— Какая есть. Могу второй куплет спеть, он интереснее.
— Поцелуй, — прошелестел голос призрака.
Эллина колебалась. Это уже серьёзно: необходимо пустить его под защиту, позволить коснуться своих губ. Так ведь и жизнь высосать можно, утащить душу с собой.
— Магичка труслива! — издевался призрак, скользя по границам кругов. — Не хочешь — твоё право, только тогда мы улетим.
— Поцелуй — и ты рассказываешь и про второго человека.
— Нет, для второго — второе желание.
— А это тогда какое?
— Решай! И не пытайся нас перехитрить — ты ничего не стоишь и ничего не можешь.
Это верно, для них она никто. Пришлось согласиться, надеясь, что это не ловушка, а дух не женоненавистник.
С другой стороны, её жизнь и так висит на волоске, а Гланер будет убивать куда мучительнее. Тут же просто сон, краткий миг боли, если она вообще есть — ей не встречались описания того, что чувствует жертва духов.
Рискнув, Эллина разомкнула одно из звеньев, предварительно опутав себя рисунком рун (половина наверняка с ошибками, но других призраков отпугнут), и позволила духу проникнуть сквозь волнистую линию.
Поцелуй оказался самым странным из тех, что были в её жизни. Прикосновение ветра, едва уловимое, но обжигающее губы холодом.
На миг остановилось сердце. Холодок стремительно расползался по телу, от гортани к желудку. Значит, проникнул в рот.
Гоэта дёрнулась, обрывая поцелуй и поспешно замыкая линию.
Дух заметался внутри, словно птичка в клетке. Здесь он не был всесилен, здесь ему не могли помочь. А у неё был накопитель и возможность ослепить его светом. Она обойдётся без третьего желания, если проявит смелость и твёрдость.
— Девяносто миль, даже чуть больше, — процедил раздосадованный дух. Защита давила на него, прижимала к земле. — Отпусти, магичка!
Эллина злорадствовала: хоть одному она сумела отомстить за многолетние унижения.
— Так, а теперь где второй. Некромант Малис. Фамилии я не знаю.
— Не знаю, магичка. Тёмные умеют скрываться. Но он в Тордехеше, ты можешь его встретить.
— Значит, рядом?
— Может, и так. Если он пожелает, ты узнаешь. Я спрошу у него.
Духа пришлось отпустить. Вместе с ним улетели и его товарищи.
Проанализировав полученную информацию, гоэта немного успокоилась. Во-первых, Гланера она сегодня точно не встретит и завтра тоже, потому как на север ехать не намерена, а девяносто миль — расстояние не маленькое. Но не большое, чтобы чувствовать себя в безопасности. Во-вторых, Малис жив и, судя по всему, не затаился на другом краю королевства. Хорошо бы он объявился, узнав, что она «сбежала». С ним точно будет не страшно.
Подумала — и вспомнила о костре.
Сердце сжалось, и гоэта обругала себя за эгоистичность. Думает только о себе, а о том, что Брагоньер жаждет сжечь некроманта, забыла. Но всё равно так хотелось его увидеть, убедиться, что живой, спросить совета. Ведь Малис успеет уйти, пока здесь появятся маги, а тот человек, который следит за ней, не волшебник, он не сможет помешать.
А вдруг Малис сумеет забрать её с собой? Глупо, конечно, всю жизнь провести в бегах рядом с тёмным, но порой казалось, что так будет лучше. Жить, а не умереть.
Отогнав мысли о смерти, гоэта попыталась убедить себя, что с ней ничего не случится, и уже в следующем месяце она вернётся в свой дом.
Решив, что здоровье важнее конспирации и игр инквизитора, Эллина выбралась на дорогу и остановилась у первой попавшейся харчевни, где вдоволь попотчевала себя едой и спиртными напитками.
Заночевать решила на большом постоялом дворе — с некоторых пор присутствие скопления людей вызывало в ней не страх, а чувство мнимой безопасности. Да, скрывайся она действительно от властей, сюда бы не подалась, но спать в лесу зимой, даже в охотничьей сторожке — увольте! Да и постояльцев так много, что в лицо никто никого не запомнит.
А с лесом нужно быть осторожнее: Эллине показалось, будто бы она видела ламию. Для женщин она более-менее безопасна, но только вот в тяжёлые снежные времена может и не побрезговать.
В зале было накурено. Гоэта даже закашлялась — успела отвыкнуть от подобных мест. Минуту простояла, унимая тревогу, и смело направилась к ближайшему свободному месту. За столом ещё трое, но выбора нет, отдельных уголков для таких, как она, не предусмотрено. Да и чего ей бояться, не в первый и не в последний раз. Сколько раз за отчимом в корчму ходила, а там публика не чета этой будет. Там её впервые и угостили.
Так что не кисейная барышня, посидит, с кем придётся. Тем более, мужики приличные, такие приставать не станут.
Они и не стали, скользнув равнодушным взглядом.
Заказав себе ужин и выпивки (для успокоения нервов), Эллина прислушалась к гулу голосов, надеясь вычленить что-нибудь интересное. Заодно периодически поглядывала на входную дверь: не появится ли таинственный наблюдатель? Но тот, видимо, предпочёл с ней разминуться.
Профессиональный слух вычленил из разговора за столом наискосок слово «гоэт». Эллина прислушалась, пытаясь разобраться, в чём дело, а потом, отодвинув тарелку, встала и направилась к потенциальным клиентам.
Работа, судя по всему, не пыльная, а деньги лишними не бывают. Да и давно она не практиковала, так и сноровку можно потерять. В Сатии все заказы давно разобраны, немногих постоянных клиентов поделили, так что, вернувшись, гоэта некоторое время будет на мели, день-деньской просиживая в «Белой мышке», так что серебрушка лишней не будет. Да и отвлечься не мешает, а то со всей этой историей она скоро с ума сойдёт или от нервов лечиться придётся. А это ей не по карману.
— Здравствуйте. Вам требуются услуги гоэта? — Эллина благожелательно улыбалась, глядя на семейную пару. — Разрешите предложить свою помощь.
За столиком сразу умолкли. Мужчина, нахмурившись, посмотрел на неё, словно не веря. Гоэта вытащила помятое разрешение на работу и, придерживая, разложила перед супругами. Пробежав его глазами, те, вроде бы, успокоились и пригласили её присесть.
Дело, как и предполагала Эллина, оказалось несложным — составить прошение в суд. Гоэты за такое просили гораздо меньше, чем юристы, поэтому без проблем сговорились. Попросили у хозяина перо и бумагу и прямо здесь, на обеденном столе, сочинили требуемый документ на восьми страницах. За каждую страницу платилось отдельно, поэтому гоэта тщательно выводила строки самым крупным почерком.
Судьи — они немного ненормальные, им нужно всё по канону, по установленной форме, и желательно с использованием оборотов старо-тордехешского. Эллина и вовсе написала на стройском — одном из двух языков врачей и юристов, который для непосвящённых был непонятным набором символов. Зато так делу раньше дадут ход, и на адвокате можно сэкономить. Смешно, но судьба тяжбы (в данном случае — за участок земли) зависит и от крючкотворства.
Перечитав написанное (ни единой помарки, всё гладко, она на экзамене такого не писала), гоэта осталась собой довольна. Заказчик — тоже и выдал ей чекушку. Эллине удалось уломать ей добавить ещё пару серебрушек за стройский.
Довольная, она вернулась к своему остывшему ужину и залпом осушила остатки настойки. Хозяйка постаралась, вещица вышла, что надо.
Постепенно постояльцы начали расходиться по комнатам. Гоэта решила последовать их примеру, тем более, завтра она намеревалась встать пораньше и попытаться выследить своего сопровождающего: хотела увериться, что он безопасен, заодно и узнать, как он выглядит. Её не устраивал человек-невидимка.
В коридоре сиротливо горела всего одна плошка с фитилём, так что с замком (простеньким, любой вор откроет) пришлось повозиться.
Эллина шагнула в темноту, только хотела затеплить светляк, как ей резко стало трудно дышать. Она дёрнулась, потянулась к флиссе, но получила удар в спину. Не удержавшись, гоэта упала на колени, хотела позвать на помощь, но крик захлебнулся в хватке пальцев на горле.
Изловчившись, не желая так просто сдаваться, Эллина вцепилась зубами в державшую её руку, одновременно ударив нападавшего ногой. Метила в колено.
Не теряя времени, гоэта выхватила кинжал и, отскочив, благо её горло отпустили, попыталась достать им нападавшего.
Глаза упали на валявшуюся на полу флиссу. Нужно поднять и обороняться с помощью неё.
Сделав выпад, Эллина метнулась к оружию, но не успела: её резко ухватили за волосы, одновременно сделав подсечку по ногам.
Их всё-таки было двое…
После минутной борьбы флисса оказалась выбита из рук Эллины, а на её шее вновь сомкнулись сильные пальцы.
Слегка придушив, чтобы не издала ни звука, но и не умерла, брыкающуюся хрипящую гоэту за шкирку подняли над полом и самым грубым образом обыскали, забрав не только оружие, но и деньги, и медальон, и накопитель. Словом, абсолютно все вещи.
— Я те отучу сопротивляться, сучка!
За угрозой последовало действие — увесистая оплеуха, и гоэта снова полетела на пол, больно ударившись о порог подбородком. Неизвестный пнул её в живот, заставив непроизвольно сжаться в комок, и щёлкнул огнивом.
— Она-она, так что давай кончать.
Как это, кончать? Её что, убьют?
Внутренности болели, шея ныла, голос не возвращался, вместо него получился какой-то писк, да и тот причинял мучения. Молчать было безболезненнее.
Один из мужчин в безликой одежде склонился над ней, приподнял голову и накинул на неё мешок.
Дышать стало практически невозможно, панический ужас наполнил сознание.
Руки связали за спиной, пинком подняли на колени, взвалили на плечо и куда-то понесли.
Эллина задыхалась. Пробовала брыкаться, но быстро поняла, что этим делает себе только хуже. То ли похитители, то ли убийцы с ней не церемонились, щедро награждали ударами. Сразу, без словесных оскорблений. Каждый такой удар заставлял глотать воздух ртом, а его и так катастрофически не хватало. И гоэта затихла, смирилась.
Скрипнула дверь, стало холодно — значит, они на улице.
Её некоторое время несли, а потом бросили в снег.
Падать было мягко, гораздо приятнее и безопаснее, чем на пол, зато одежда стремительно намокала, а стужа проникала сквозь ткань.
«Да какая разница, — подумалось гоэте, — я всё равно задохнусь. Видимо, они оставят меня умирать в сугробе. Для верности ещё и закопают».
Но её не закопали.
Верёвку, придерживающую мешок, ослабили, и Эллина, закашлявшись, радостно вдохнула в себя морозный воздух.
— Слушай, давай её всю в мешок запихнём — так удобнее. И никаких вопросов.
Предложение было мгновенно исполнено.
Гоэта снова увидела окружающий мир, ночь, лес, снег и двух мужчин, которые, судя по всему, были либо разбойниками, либо наёмными убийцами. Один, приставив тесак к горлу жертвы, караулил, другой направился в ближайший овраг.
— Я вам ничего не сделала, давайте решим дело миром, — Эллина с мольбой смотрела на разбойника, но ни один мускул не дрогнул на его лице. — Я заплачу, я расписку напишу…
— Да за тебя уже написали, детка, кончай скулить, а то прямо тут пристукну.
Второй разбойник вернулся с мотком верёвки и большим мешком, вроде того, что использовали торговцы.
Бесцеремонно разорвав гоэте рубашку, похитители соорудили из куска материи кляп и запихнули в рот жертве. Как женщина она их не интересовала, да и вряд ли в их глазах являлась, так что её сразу связали, исключив возможность малейшего движения, и засунули в мешок. Дышать позволили, сделав ножом примерно посредине небольшую прореху.
Избитое тело болезненно отреагировало на бросок на конскую спину, но гоэта никак не могла выразить свой протест. Да и количество воздуха не располагало к резким движениям: его, как известно, при них расходуется намного больше, чем в состоянии покоя.
Мысль о том, что её труп найдут, возможно, уже изглоданный волками, делала положение удручающим. Медальона нет, маги узнают обо всём от соглядатая — а как и когда он им сообщит? Поисковое заклинание даёт расплывчатые координаты, так что шансы выжить минимальны. Их вообще нет — волшебники банально не успеют.
А её всё же обглодают не волки, а рыбы — раз мешок, то будут топить. Река рядом есть, прорубь тоже найдётся. Легко и просто.
Этого она когда-то боялась — казни через умерщвление водой, это с ней и произойдёт. Круг страхов замыкается, мысли материализуются.
