Глава 14. Бал
Байда Сейрон ненавидела Гланера Ашерина, как только может ненавидеть тёмная. Она выследила его и просчитывала варианты устранения. Самым разумным ей казалось банальное убийство, которое не вызовет у властей ненужных подозрений. Просто перерезать горло, искупав пальцы в его крови. Но Байда сдерживала себя, напоминая, что у неё будет всего одна попытка.
Гланер Ашерин всегда начеку, к нему не подкрадёшься. Тот следователь прав: метаморф ей не по зубам, его нельзя уложить ударом ножа в тёмном переулке — банально не хватит сил. Поэтому придётся подобраться к нему хитростью, чтобы Ашерин ничего не заподозрил, чтобы рядом не было его верного демона.
Байда каждый день меняла места ночлега, стараясь сбить со следа Брагоньера, с которым по глупости заговорила. Теперь она жалела о своём опрометчивом поступке: следователь отберёт у неё Ашерина, не позволит отомстить. А это была её месть, ничья больше.
Байда усмехнулась, подумав, что действительно представляла кое-какую ценность для следователя. Ей, хоть и неопытной девчонке, были доступны заклинания, непосильные для судебных магов. Она напрямую общалась с духами, которые стали в столице её ушами и глазами. Их тут было превеликое множество, на любой вкус. И Байда могла им приказывать, им и теням, которые и укрыли её в момент опасности в тёмном переулке.
Жалко, что тени не умеют убивать, а то бы она с радостью отдала им заветный приказ.
А ещё с Байдой разговаривали айги. Айги её предков. Вот и сейчас, удобно усевшись на земле, скрестив под собой ноги, девушка беседовала с одним из них. Он был не местным — просто его казнили в Калеоте около ста лет назад, а обугленные останки выбросили в овраг.
Об этом айге ей рассказали духи.
Айг пытался научить её терпению, напоминал о качествах, которые помогали таким, как она, выживать в самые суровые времена. Самого его загнали в ловушку, и он не желал, чтобы туда же, по собственной глупости, попала и Байда.
— Инквизиторы слепы, для них существует всего один закон. И если он отпустил тебя, то только потому, что решил использовать. Обмани его, не позволяй превращать себя в игрушку.
Байда кивала и вспоминала отца. Настоящего отца, которого видела всего месяц в году, когда мать якобы вывозила детей на отдых. К сожалению, он мало чему успел её научить — бесследно сгинул семь лет назад, оставив в подарок дочери артефакт, блокирующий поисковые заклинания. Жив он или нет, Байда не знала — искала и не могла найти. Даже любимые духи не могли ей помочь.
Разговор с айгом, скорее монолог, потому что Байда предпочитала молчать и слушать, добавил уверенности в собственных силах. Айг поможет ей: он обещал вселиться в её тело и наделить своей силой.
Опасно? Безусловно. Байда могла умереть, сойти с ума, лишиться собственного тела, но она привыкла доверять тёмным.
Духи донесли, что Гланер Ашерин собирается на зимний бал. Байда полагала, что более удобного случая не представится.
Заранее смакуя последние минуты жизни врага, она прошлась по магазинам, выбирая наряд. Если Байда постарается, то сумеет завлечь метаморфа в сети женского коварства, из которых нет возврата. Он не знает её в лицо, никогда не видел, так что риск минимален. И так она подберётся к нему достаточно близко.
Мужчины беззащитны в постели и под хмельком.
Ничего, Байда потерпит его прикосновения, позволит быть с собой ради удовольствия слизнуть кровь с его шеи. А если начнёт сопротивляться — поможет айг.
Единственная проблема заключалась в том, что у неё не было пригласительного билета на бал, но Байда рассчитывала на теней. Они сумеют отвлечь внимание стражи, и она незамеченной проскользнёт в Ратушу.
Эллина тоже готовилась к балу. Вопреки предположениям, её туда брали. И даже велели купить себе нормальное платье, а не то, в чём она обычно ходила.
— Зачем? — гоэта не понимала причины подобной щедрости. — Меня моя одежда устраивает.
Брагоньер собирался потратить на неё свои деньги? Или всё же деньги должны были быть её?
— В своих нарядах вы будете смотреться чужеродным элементом среди гостей. Не забывайте, госпожа Тэр, для всех вы — моя любовница, и ваш внешний вид будет позорить честь моей фамилии. Наряд либо купите, либо закажите у портнихи.
— У меня нет лишних денег. Я не планировала столь обширные траты и готова изображать компаньонку вашей матери.
— Леди ли Брагоньер не бывает на подобных увеселительных мероприятиях. Она предпочитает проводить время с иными целями. А о деньгах не беспокойтесь — спишу на представительские расходы. Полагаю, вам также понадобятся украшения — я попрошу леди Брагоньер что-то подобрать.
Гоэта кивнула, подумав, что ни за что не наденет драгоценностей Брагоньеров — весь вечер сердце будет не на месте.
Решив, что купить платье и подогнать его по фигуре выйдет дешевле, нежели шить его на заказ, Эллина в сопровождении неизменного господина Братса и нескольких вооружённых слуг отправилась по магазинам. Не пешком, в наёмном экипаже, как и полагается даме её положения. И с неограниченным кредитом, выданным соэром на её имя.
Никогда в жизни Эллина не могла, не раздумывая, тратить любую сумму на покупки. Деньги не нужно было отдавать — она переспросила. Насколько она поняла, они государственные — не стал бы Брагоньер платить за неё из собственного кармана.
Весь день пролетел, как одно мгновение. На время забыв о Гланере, гоэта с упоением ребёнка изучала фасоны и ткани, примеряла туфельки, вдыхала ароматы. Казалось, будто она попала в сказку, на пару часов превратилась в Анабель. Эллина и забыла, сколько радости может доставлять покупка чего-то прекрасного, но непрактичного.
Вернувшись, гоэта столкнулась на пороге с леди ли Брагоньер: та тоже откуда-то только что приехала. В гербовом экипаже.
Странно, а ей казалось, что леди не выходит из дома.
— Приятно провели время? — леди ли Брагоньер окинула беглым взором ворох свёртков в руках слуг. — Что ж, иногда это полезно. После вечернего чая придите ко мне, я посмотрю, что вам можно подобрать для бала.
— Благодарю вас, право, не стоит… — Эллина посторонилась, пропуская хозяйку дома, даже придержала ей дверь.
— Меня просил сын. Прошу меня извинить, но я устала.
Отказавшись от помощи, леди ли Брагоньер сама поднялась по лестнице и затворилась в своих покоях.
Ужин прошёл в привычном молчании. Вернее, молчала гоэта, а мать и сын обменивались одиночными репликами, касавшимися общих знакомых и столичной жизни.
За чаем и вовсе заговорили о законах и последних государственных решениях.
Эллина решила, что леди ли Брагоньер забыла о своём обещании — но нет. Она позвала гоэту к себе, попросив и сына присутствовать.
— Какого цвета ваше платье, госпожа Тэр?
— Мне сложно описать, благородная сеньора…
— Тогда вам подойдёт жемчуг. Жемчуг идеально ко всему подходит и не будет диссонировать с вами. К сожалению, сейчас многие игнорируют правила хорошего тона и носят чужие камни. А ведь украшения должны соответствовать человеку. Ольер, будь добр, подай мне шкатулку с драгоценностями. Если желаешь, можешь выбрать для госпожи Тэр что-то сам — она ведь будет с тобой.
— Я целиком доверяю вашему вкусу.
Леди ли Брагоньер отперла шкатулку, извлекла из неё жемчужный гарнитур и протянула гоэте:
— Примерьте. Ольер, будь добр, помоги госпоже Тэр: у колье тугая застёжка. Я давно его не надевала. Со времён своей юности. Надеюсь, жемчуг не потускнел.
Эллина мысленно усмехнулась: разумеется, ей отдали самую старую ненужную вещь. Если потеряет или сломает — не так обидно. Видимо, часть чувств отразилась на её лице, потому что Брагоньер поинтересовался, чем она не довольна.
— Что вы, господин…благородный сеньор, у меня нет повода для недовольства, наоборот, я безмерно признательна вашей матери за заботу.
Пока она вдевала в уши серьги, соэр аккуратно отвёл с её шеи волосы и, игнорируя протесты гоэты («Не утруждайте себя, я прекрасно сама справлюсь!»), застегнул замочек ожерелья.
— По-моему, вам идёт, — отойдя в сторону, он придирчиво оглядел Эллину. — С соответствующим нарядом, разумеется.
— Просто у вашей матери безупречный вкус, и её драгоценности украсят любую.
— Ольер прав, жемчуг — ваш камень, — подала голос леди Брагоньер.
Гоэта не стала возражать и поспешила снять гарнитур. Видимо, слишком поспешно, потому что в застёжку попали волосы. Она молчаливо выругалась, представив, как выглядит со стороны.
— Позвольте помочь вам.
Рука Брагоньера коснулась её шеи и освободила запутавшуюся прядь. Эллина поблагодарила его за заботу и, пожелав присутствующим спокойной ночи, оставила мать и сына одних.
День, предшествовавший балу, Эллина провела спокойно. Её не мучили ни ароматическими ваннами, ни долгими беседами с парикмахером по поводу причёски, предоставив самой себе.
Брагоньера целый день не было, он обещал быть только к половине девятого, выразив надежду, что к этому времени гоэта успеет переодеться и не задержит его.
— Помните, госпожа Тэр, это не увеселительная прогулка, так что проявите сознательность. Будете высматривать господина Ашерина. Если он не появится, то в час ночи вас отвезут обратно. Изобразите, что вам нездоровится. Если увидите знакомых, в долгие разговоры с ними не вступайте, о деле не распространяйтесь. Лучше всего, если вы весь вечер просидите на одном месте. Я попрошу кого-нибудь составить вам компанию.
Гоэта заверила его, что будет готова к назначенному времени и на балу намерена строго придерживаться полученных инструкций. То, что её сделали приманкой, не радовало, но спорить с соэром она не собиралась. Для него, похоже, это привычное дело — использовать свидетелей в качестве подсадных уток.
Ванну Эллина приняла по собственной инициативе. Вымыла волосы. Теперь от неё едва уловимо пахнет цветочным мылом.
Выделенные леди ли Брагоньер служанки помогли ей одеться, зачесали наверх и уложили волосы, истратив неимоверное количество шпилек.
Глянув в зеркало, гоэта себя не узнала: дама. И даже симпатичная. Как же приятно чувствовать себя женщиной!
Покрасовавшись в декольтированном платье, чей цвет замер между палевым и цветом топлёного молока, Эллина отослала служанок, извлекла жемчуга леди ли Брагоньер и довершила образ украшениями. Хоть они и старомодные, простые, но действительно к платью подходят. Так что, может, гоэта была несправедлива к леди, обвиняя её в презрении и скаредности.
Последний штрих в виде лёгкого макияжа и прикосновения сухих духов к коже — и она готова. Раньше положенного срока, так что в ожидании Брагоньера пришлось взяться за книгу — пользоваться библиотекой ей дозволялось.
Соэр и застал её за чтением. Несколько минут молча смотрел, придирчиво разглядывая, будто видит в первый раз. Эллине стало неуютно под этим взглядом, и она поспешила спросить:
— Что-то не так?
— Да нет, госпожа Тэр, просто вы несколько изменились. Прекрасно выглядите, и прекрасно умели до этого скрывать достоинства своей фигуры. Впрочем, понимаю, при вашей работе это естественно. Только не идёт на пользу вашей заниженной самооценке.
— Господин Брагоньер, с чего вы решили, что я себя недооцениваю?
— По вашей реакции, вашему поведению. И вашему вопросу… Почему, если на вас смотрят, с вами должно быть что-то не так?
— Господин Брагоньер, вам не кажется, что вы додумываете то, чего нет? И почему вас вдруг начала так интересовать моя особа? Я всего лишь очередная свидетельница, очередная приманка. Своим видом на балу вас не опозорю — чего вам ещё? Так что оставьте меня в покое.
— Хорошо, закончим препирательства. Экипаж подан, прошу вас, — он протянул ей руку.
Внизу слуга подал ей не её пальто, а меховое манто. Ничего спрашивать гоэта не стала, догадываясь, чьё оно. Что ж, любовница баронета должна выглядеть соотвествующе.
Сидя напротив, соэр продолжал рассматривать её, будто видел впервые. Подолгу задерживает взгляд то на лице, то на шее, то на груди. Не выдержав, гоэта поинтересовалась причиной столь пристального внимания.
— Банальное любопытство, госпожа Тэр, и профессиональная привычка. Ещё раз убеждаюсь, насколько одежда способна менять женщин. Непривычно видеть вас в подобном наряде, без традиционной «серой» маскировки. А ведь, когда вы одеты, как женщина, а не как существо женского пола, смотритесь совершенно иначе. И в работе вам бы это помогло, добавило конкурентных преимуществ. Ни для кого не секрет, что внешняя привлекательность играет роль при выборе гоэта.
— Благодарю за комплимент и за совет, но, к сожалению, я самая заурядная личность.
— Поднимайте свою самооценку, госпожа Тэр, а то всю жизнь будете прозябать в тоске, бедности и одиночестве. Безусловно, это не моё дело, но я достаточно наблюдаю за вами…Вы не цените себя — так почему вас будут ценить другие? Вы сами себе всё портите. Вот и сейчас отчаянно ищете в себе недостатки. Эллина, женщина становится привлекательной, когда она сама себя таковой чувствует. Подумайте об этом.
Экипаж мягко подкатил к Ратуше.
Брагоньер вышел первым, подал Эллине руку и, поддерживая под локоть, помог сойти на крыльцо. Не удостоив лакея взглядом, соэр протянул приглашение на два лица, выискивая среди подъезжающих гостей подчинённых. Заметив всех четверых магов, кивнул и подал жест приблизиться.
Гоэта терпеливо дожидалась, пока Брагоньер переговорит с ними и поднимется к ней. Ждать пришлось долго, минут десять. Но наконец он вернулся к своей спутнице, извинился, взял её под руку и ввёл в заполненный приглашёнными холл.
Эллина была приятно удивлена, когда он помог ей снять манто, сам отдал его слуге вместе со своим плащом. А ведь не обязан был: хоть она и дама, но гораздо ниже его по происхождению.
«Ах да, — поймала себя на мысли Эллина, — я же якобы его любовница, и он обязан за мной ухаживать. Так что никакой заботы, банальный этикет».
Воспользовавшись тем, чем соэра снова отвлекли, гоэта подошла к гигантскому зеркалу и поправила причёску, слегка растрёпанную ветром. Заодно ещё раз оглядела себя с головы до ног — она себе нравилась. Будто и выше, и стройнее, и даже декольте такое… Неудивительно, что оно привлекло внимание Брагоньера, в таком обрамлении её грудь, приподнятая корсетом, выглядит изумительно.
Неужели это действительно она?
Нет, Эллина себя дурнушкой не считала, просто никогда ещё не выглядела так обворожительно.
Улыбнувшись своему отражению, гоэта обернулась к Брагоньеру, вновь став серьёзной и собранной. Она на работе, а не на увеселительном мероприятии.
В зале было душно и шумно.
На балконе настраивал инструменты оркестр, а гости, прохаживаясь, обменивались со знакомыми последними новостями, сдабривая их шампанским.
— Где мне сесть или встать? — Эллина старалась не смотреть по сторонам, но это было сложно. Любопытство заставляло глаза скользить по лицам, нарядам, стенам, окнам, потолку…
— Пока где хотите. Опасности нет, ваш друг появится позже. Хотите шампанского?
Гоэта отказалась, но, видимо, неубедительно, так как Брагоньер остановил слугу и снял с подноса два фужера. Эллина слегка пригубила свой, соэр же поставил на столик пустой бокал.
— Эллина, вы слишком напряжены. Успокойтесь и улыбайтесь. Нужно вас как-то отвлечь…
Музыканты закончили приготовления, и сверху полилась первая танцевальная мелодия.
Эллина вздрогнула, когда Брагоньер неожиданно забрал из её рук бокал.
— Мне уже идти, да?
Соэр покачал головой:
— Всё гораздо банальнее. Мелодия простая, танец незатейливый, вы справитесь. Заодно не будете выглядеть «белой вороной». Если понравится, потанцуете ещё. Потом вернётся господин Гордон, побудете с ним.
Эллине казалось, что все смотрят на неё, шепчутся, судача о «корове на льду», но потом выбросила подобные мысли из головы. В конце концов, какая разница, где танцевать? Ну да, она не знает каких-то шагов, но под юбками всё равно не видно.
Пластика рук у неё хорошая — магия обязывает, двигаться умеет, значит, выкрутится. Не сложнее, чем на мечах отплясывать.
Брагоньер уверенно вёл, сглаживая погрешности партнёрши. Постепенно гоэта забыла о том, зачем здесь, и просто танцевала, не думая, как она смотрится со стороны. В конце концов, кому она нужна? Это, во-первых. А, во-вторых, чем этот бал, по сути, отличается от празднований дня рождения Анабель? Там ведь тоже были дворяне, и были танцы, и это её не смущало. Так зачем же лишать себя нежданного удовольствия?
Напряжение спало, с лица Эллины не сходила улыбка. Появилось приятное необъяснимое ощущение внутри.
Второй танец она даже отдала другому кавалеру, третий вновь танцевала с соэром.
Кружа партнёршу по залу, Брагоньер напряжённо высматривал кого-то и, наконец, найдя, довольно приподнял краешки губ.
Музыка смолкла, и соэр отвёл Эллину на прежнее место.
— Берите бокал, госпожа Тэр, и идите в буфет. Там вас встретят. Заметите или почувствуете что-то неладное — немедленно сообщите кому-то из магов. Развлечения на сегодня закончены, началась работа. И в ваших же интересах проявить предельную бдительность. Я буду время от времени проверять, как вы там.
Улыбка исчезла с лица гоэты. Она кивнула, покорно взяла своё шампанское и отправилась в указанном направлении. Краем глаза Эллина видела, что Брагоньер направился к какому-то мужчине, стоявшему у стены ближе к выходу.
Байда притаилась за колоннами и пристально наблюдала за танцующими.
Как она и предполагала, тени помогли ей проскользнуть внутрь вслед за очередной парой гостей, и теперь оставалось только ждать.
Байда подготовилась: сила внутри неё достигла предельной концентрации, эмоции бурлили, готовые в нужный момент превратиться в сметающий всё на своём пути ураган. Она знала, что времени будет немного, всего одна попытка, и Байда собиралась не успустить свой шанс.
Почти все свои деньги она потратила на наряд. Не поддалась соблазну купить алое или чёрное, остановив выбор на неброском. Ей нужно быть незаметной, не выделяться из толпы. Очередной блондинкой, дочерью какого-нибудь почётного горожанина, впервые приглашённой на такое мероприятие. Отчасти это было правдой: никогда прежде Байде не приходилось бывать на балах. Но она не боялась: цель затмевала все другие чувства, не позволяла терять концентрацию, проявлять привычные девушке её возраста слабости и комплексы.
Байда рассеянно улыбалась, отвечала неопределённым движением плеч на попытки пригласить её на танец, завести разговор. Она была слишком занята, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
Духи подтвердили, что Гланер Ашерин бродит неподалёку.
Байда гадала, осмелится ли он попробовать проникнуть на бал, или просто натравит на кого-то свою тварь. Ей, собственно, было всё равно, главное — не упустить момент, оказаться рядом с ним, привлечь внимание.
Незаметно проверив, на месте ли отравленный кинжал, нервно глянула на артефакт, подвешенный на золотую цепочку на манер украшения — ещё не зарядился, энергии хватит только на короткое время.
— Айг, ты здесь? — одними губами спросила Байда, отступая в тень.
— Здесь, моя милая, — прошелестел голос в её голове. — Тут опасно: на балу маги. Лучше уходи, мы слабее них. А инквизитору всё равно, кого жечь. Им нужны тёмные, чтобы уничтожать их, без них жизнь теряет смысл. Не жди жалости.
— И не собираюсь! Для меня нет жалости, есть только месть. Что ж, если нужно, я умру, но Доновер будет отмщён.
Она остановила слугу с подносом с напитками, выхватила бокал, залпом осушила его, медленно облизала губы, и поставила фужер на место. Теперь Байда улыбалась: она вышла на охоту.
Плавно покачивая бёдрами, Байда скользила к выходу, по периметру обходя бальный зал. Ей казалось, что она уже кожей ощущала присутствие Гланера Ашерина.
Позвоночник вытянулся в струну, дыхание участилось — а снаружи волны обаяния и спокойствия. Теперь Байда позволяла за собой ухаживать — когда он войдёт, то не должен понять, что его ждут. Пусть его взгляд скользнёт по ней мимоходом, как по одной из многих.
Какой-то юноша пригласил её на танец — Байда не отказала. Танцевать она умела: пластика — удел тёмных, они обладают ей от рождения.
А это даже забавно — танцевать посреди тех, кто тебя ненавидит, быть соблазнительнее и прекраснее их дочерей, жён, сестёр… Байда знала, что сегодня красива, — недаром она провела целый час перед потрескавшимся потемневшим зеркалом.
Внезапно она побледнела: взгляд выцепил в толпе Брагоньера. Ничего, он ей не помешает.
Распрощавшись с кавалером, Байда осушила второй бокал шампанского и начала медленно пробираться к внутреннему двору. Вчера целый вечер она изучала начерченный айгом план Ратуши и теперь без труда ориентировалась в залах, комнатах и переходах.
Гланер там. Появился только что.
Что он будет делать с этими людьми, неважно: они ничего для неё не значат, но позволить ему уйти нельзя.
«Использовал артефакт брата, подонок! Иначе как ещё он мог здесь оказаться незамеченным», — от ненависти у Байды сводило зубы, пришлось остановиться и отдышаться, чтобы вернуть на лицо улыбку.
Тонкая вязь, нанесённая утром на руку хной, покалывала под одеждой.
«Ещё не время!» — шепнула рвущейся наружу энергии тёмная, во всех деталях представляя, как она поступит с телом врага. Он позавидует мёртвым.
Она никогда этого не делала, но почему-то знала, что сумеет.
Улыбка стала шире при виде замершего в дверном проёме человека. Описание сходилось, её жертва была на месте.
Поддавшись порыву чувств, Байда скользнула к нему, но в последний момент заставила себя пройти мимо, едва заметно коснувшись плечом.
— Простите, господин, я вас не заметила, — она разыграла смущение.
Кровь в жилах закипала, сила бесновалась, требуя смерти.
Гланер ничего не ответил, настороженно скользнув по ней взгляд.
— Вы не знаете, в этом году будет фейерверк?
— Не имею ни малейшего понятия. Спросите у распорядителя.
— Не поможете ли найти его? Я тут в первый раз, практически никого не знаю, плутаю по комнатам… Самой смешно! — Байда выдавила из себя беззаботный смех. — Десять раз мимо этого места прохожу, всё никак не могу найти подругу.
— Вероятно, она танцует.
— Наверное, — вздохнула тёмная, искоса, но так, чтобы он заметил, скользнув взглядом по Гланеру. Простой флирт, «игра глазами», которую раскусят все мужчины. И пусть раскусит — ей именно это и нужно. — Алиэр такая красавица, вокруг неё всегда кавалеры…
Гоэт вторично, на этот раз внимательнее, осмотрел заговорившую с ним девушку. По виду — действительно дебютантка, совсем юное невинное существо. Но было в ней что-то, что притягивало. И пугало. Что-то неуловимое, будто связанное с каким-то воспоминанием.
— Так вы поможете мне? Если вы заняты, я не стану навязываться, справлюсь сама. Простите за беспокойство.
Тяжело было повернуться к нему спиной, но необходимо. Он не должен заподозрить, не должен понять, на кого она похожа. Пусть же, повинуясь любопытству, шагнёт за ней в полумрак, в объятия пьянящей мести.
Она поцелует тебя в губы, Гланер Ашерин, нашепчет на ухо, как ей одиноко, как душно здесь, и ты уведёшь её, думая получить наслаждение, а получив смерть.
Твоей кровью окрасится пол, камни мостовой или простыни постоялого двора — это как пожелаешь, декорации неважны, — а твоя агония станет музыкой для сердца сестры убитого тобой друга.
— Как вас зовут? — Гланер ухватил её за плечо и резко развернул к себе.
— Пустите, мне больно!
Байде хотелось зашипеть, вцепиться зубами в эту руку, разорвать в клочья, а не изображать чужую сущность.
— Тебя подослал инквизитор?
Гоэт подтащил упиравшуюся девушку к двери, отпер её и вытолкнул Байду на заснеженный двор. В руке вспыхнул светляк.
— Сумасшедший! Грубиян, хам!
Байда вырвалась, больно чиркнув ногтями по его лицу. С минуту она стояла напротив него, вперившись немигающим взглядом в его зрачки, а потом метнулась обратно в помещение.
Гланер опередил её, загородив проход.
Не нравилась ему эта девушка, не случайно она оказалась рядом. И ведь не закричала, не позвала на помощь, как поступила бы любая другая. Её куда-то тащит незнакомый мужчина, а она ограничивается скупыми ругательствами, царапиной на щеке и даже бежит не сразу.
Если только девочка не так уж невинна, как кажется, и хочет от него конкретных вещей.
Байда в упор смотрела на него, пользуясь темнотой, не скрывая истинных чувств, потом шагнула к нему и впилась жёстким поцелуем в губы. Он подозревает, значит, придётся усыпить его бдительность, пробудить инстинкты. Пусть противно, но оно того стоит.
Гланер грубо ответил на поцелуй, ухватил за плечи, развернул и прижал спиной к стене. Его руки скользнули по её телу. Казалось бы, всё, как и должно быть, но Байда вдруг поняла, что он её обыскивает.
Резкий удар в пах заставил Гланера согнуться пополам.
— Ты же хотела!
— Неужели? — Байда рассмеялась, выпуская наружу силу, позволяя ей заполонить разум. — Меня тошнит от тебя, ублюдок, и хочу я совсем другого. Это тебе за Доновера!
Кинжал тускло блеснул в её руке и обрушился на гоэта. Но Гланер успел перехватить его, вывернув запястье девушки.
— Сестрёнка, да? — он попытался вырвать оружие, но Байда и не думала разжимать пальцы. Даже несмотря на боль. — И неопытная. Сколько тебе?
— Тебе хватит, предатель!
Изловчившись, тёмная ударила его каблуком по ноге и вырвала руку. Запястье распухло и ныло.
Глаза её стали темнее ночи.
Оторвав подол, чтобы не мешал передвижениям, Байда слегка нагнулась, словно кошка перед прыжком, и, морщась от боли, стянула длинные перчатки, обнажив вязь рисунка.
— Даже не пытайся: опыта не хватит! — рассмеялся Гланер. — Такая же идиотка, как твой братец. Так что иди сюда, пока сила изнутри не разорвала. Управлять ей ты всё равно не умеешь.
Байда отреагировала на его слова чередой ругательств.
Что он о себе возомнил, неужели действительно думает, что перед тем, как убить, ещё и развлечётся с ней? В том, что в живых не оставит, Байда не сомневалась: враг за спиной — воткнутый в спину нож.
Крутанувшись на месте, она попыталась мысленно представить волну огня и направить её на гоэта. Не получилось. Зато получился смертоносный пульсирующий огненный шар, который Байда метнула в Гланера. Сначала один, потом второй: бурлившая внутри тёмная энергия легко перетекала в простейшие физические сущности.
К сожалению, один из шаров лишь краем задел плечо гоэта, и вся сила обрушилась на ни в чём не повинную стену, оставив после себя обуглившуюся отметину. А ведь она соприкасалась не с деревом.
Байда чувствовала, как энергия стремительно меняет её сущность, превращая в демона, полностью забрав контроль над разумом. Теперь ей руководило одно желание — убить Гланера. Она не способна была трезво оценивать ситуацию, слышать и видеть что-нибудь, кроме врага.
Если бы Байда была старше, опытнее, то представляла бы не шуточную опасность, но так она теряла энергию напрасно, превращая её не в заклятия, а в ненависть.
Гланер упрекал себя за то, что сразу не раскусил девочку. Ведь вела себя подозрительно, заигрывала целенаправленно с ним, так старалась привлечь внимание. И ведь сразу почувствовал к ней интерес, сразу она ему кого-то напомнила. Теперь-то, в свете светляка и разрывающихся огненных шаров, и её признания всё стало на свои места. Она же на брата похожа, хоть и глаза другие.
Малолетка ещё, безрассудная, не сознающая в полной мере своих возможностей. Шары, конечно, мощные, как у Доновера, только целиться не умеет. И не додумается другие, более действенные, заклинания сплести. Будь у него такой же дар, как у неё, он бы сумел с толком использовать бурлящую в жилах силу. Сколько же она её копила?
А почему бы и не забрать? Вот вернётся Стеша, и они вместе попробуют наполнить жизненной энергией девчонки не утробу демона, а накопитель. Кстати, один, кажется, на шее у неё болтается. Или это артефакт?
Но Стеша сейчас занята — устраивает небольшой переполох среди собрания. Он специально её долго не кормил, чтобы в её чрево угодило больше жертв: и городской глава, и Верховный судья, и министры, и, быть может, даже королевские фаворитки. Хотелось бы, чтобы в их компании оказалась и августейшая чета, король должен появиться с минуту на минуту: по традиции он приезжает к полуночи. Стеше даны были чёткие указания: короля — в первую очередь.
Даже если его величество ускользнёт, Гланер переживать не станет — Стеша поголодает недельку и прикончит его. А в Тордехеше и так разразятся хаос и неразбериха. Аваринцы будут довольны.
Байда начинала нервировать, становилась опасной — будь они в чистом поле, он бы позволил ей с четверть часа развлечься, а так её магия привлекала слишком много ненужного внимания. Её необходимо утихомирить. А сила… Тяжело это, всё же, убивать проще. И надёжнее. Враг без силы — тоже враг.
То, что сначала умиляет своей наивностью, потом раздражает.
Гланер обернулся. Теперь он был быстрее, и Байда не могла причинить ему ощутимого вреда.
Метаморф тенью метнулся по двору и оказался за её спиной. Байда не успела отреагировать и упала, придавленная весом животного. Спасла сила и айг, заставившие Гланера отпрянуть, со злобным рычанием дуя на лапы. На память о его прикосновении остались царапины.
Воспользовавшись моментом, Байда, пошатываясь, встала, расставив ноги на ширину плеч и разведя руки. Мысленно она разрешила айгу вселиться в себя, на всякий случай попрощавшись со своей сущностью. Накопленные силы практически иссякли, а враг был всё ещё жив. У неё не осталось выбора.
Айг материализовался в виде серебристого облачка и скользнул к голове Байды. Та закрыла глаза, стараясь очистить разум от любых мыслей. И в этот момент ощутила боль.
Её подбросило, перевернуло в воздухе и отшвырнуло на камни.
Горящие жёлтые глаза возникли всего в нескольких дюймах от её лица, чтобы вонзить зубы в плоть, раздирая одежду и кожу.
Кровь струйкой стекает по боку, а Байде кажется, что метаморф усмехается. Он торжествует победу над самонадеянной девчонкой, которая так бездарно растратила свои силы.
Слёзы наполнили глаза. Нет, она не просила пощады, она просила прощения у брата. За то, что не смогла, за то, что всё плохо продумала, не рассчитала. А смерть… Смерть — удел всех тёмных, и они знают, что не так уж это и страшно, просто горько и больно.
Лишь бы всё скорее закончилось!
Смерть — всего лишь переход в иную сущность, переселение в мир духов, но почему же тогда так не хочется умирать?
Гланер ухватил окровавленную жертву за шкирку и потащил прочь, в темноту, оставляя после себя тёмную влажную дорожку с солоноватым запахом. Он остановился перед колодцем, бросил Байду и снова обернулся человеком.
Вздрагивая, облизывая кровь на прокушенной губе и позволяя слёзам течь по щекам, она смотрела на него.
Гланер ожидал, что девушка попросит пощады, но нет, в глазах была лишь ненависть, подёрнутая пеленой боли.
Её платье превратилось в лохмотья, тело покрывала татуировка из следов когтей и зубов, рука сломана, — а она всё ещё не сломалась. Страх был, но тёмная его прятала, не желая показывать слабости перед врагом.
— Наверное, сама понимаешь, что я должен тебя убить. Мелкая ты ещё, глупая, но сама напросилась, — Гланер достал из субпространства меч и рассёк им пустоту, наслаждаясь свистом клинка.
— Знаю, проиграла. Должна жизнь? Бери! Но проклясть тебя перед смертью, ублюдок, сумею! Чтоб ты подох на костре инквизиции!
Пересиливая боль, Байда нащупала кинжал и мысленно усмехнулась: если она упустила возможность тогда, то каковы её шансы теперь? Но есть надежда забрать с собой и его жизнь.
— Хорошая из тебя бы ведьма выросла, жаль, что не выйдет. Привет Доноверу! У него была достойная сестра.
Гланер нагнулся к Байде и занёс меч для удара. Метил в горло, чтобы наверняка. Рука привычно сделала замах и задала траекторию движения клинка.
Одновременно с ним метнулась, из последних сил подныривая под меч, Байда с отравленным кинжалом…
Эллина сидела в буфете. На столике перед ней стоял бокал с лимонадом, но гоэта практически к нему не притронулась. Рядом прохаживались маги. Сразу двое. Все знакомые. Всё это наводило на мысль, что её жизни угрожает серьёзная опасность.
Чтобы немного отвлечься от горестных дум, Эллина наблюдала за сновавшими туда-сюда кавалерами и дамами, запоминая фасоны платьев. Безусловно, одевались они куда более элегантно, чем она. А ведь раньше гоэта об этом не задумывалась, полагая, что выглядит пристойно. Для горожанки, но, увы, не для дворянки. Правда, сегодня она сама на себя не похожа — уже четверо сделали комплименты, да и Брагоньер сменил гнев на милость, нарушил слово насчёт танцев и вдруг стал смотреть на неё, как на женщину, а не нечто безликое.
В первый раз она присутствовала на балу — и до того ли ей было, чтобы выискивать среди гостей Гланера? Повсюду столько соблазнов, что нервы то и дело уступают место любопытству.
Её угостили мороженым. Какой-то незнакомый мужчина. Эллина не стала отказываться, одарив его улыбкой, и, вопросительно взглянув на господина Братса, судебного мага, попробовала.
Чувствуешь себя чужой на этом празднике жизни — а всё равно приятно.
И даже забываешь, как близко бродит смерть.
Напомнил господин Гордон, внезапно положивший руку ей на плечо.
Стоило взглянуть на боевого мага, как улыбка исчезла с лица Эллины. Внутри всё сжалось, а съеденное мороженое подступило к горлу.
— Он в Ратуше? — тихо спросила она.
Маг промолчал, но ответа не требовалось: перенесясь в тепловой мир, гоэта ощутила, как постепенно меняется его окраска. На оранжевую.
Страх схватил за горло, заставил встать и лихорадочно оглядеться по сторонам.
Они все веселятся, беззаботно болтают, а в соседних комнатах уже крадётся тварь Гланера, распространяя гипнотическую дымку, пронизанную невидимыми обычному взгляду искрами. Их концентрация постепенно возрастала; они оседали на одежду, будто хлопья снега.
И снова сладостное оцепенение, желание закрыть глаза, утопая в этой неге…
— Оно рядом! — в ужасе прошептала Эллина, невольно подвигаясь ближе к боевому магу.
— Гордон, в зал, на помощь Норе. Здесь её никто не интересует, — раздался рядом командный голос Брагоньера. — Госпожа Тэр, ко мне.
— Послушайте, господин Брагоньер, я не собака!
— Эллина! Немедленно. Пожалуйста.
Гоэта подчинилась, встав за его спиной.
Соэр между тем раздавал указания. Подозвав распорядителя, он велел немедленно очистить бальный зал. Попытки возражать погасил в зародыше, показав перстень инквизитора. Судя по переменившемуся в лице человеку (а ведь он не был слугой), дальнейших объяснений не требовалось.
— Здание оцепить, всех людей с магическим даром — ко мне. Гостей срочно вывести. Верховного судью и министров — в первую очередь. Его величество задержать и предупредить о грядущем покушении. И без паники. Мне плевать, что вы придумаете, но через пять минут в зале должно быть пусто.
Распорядитель кивнул и скрылся, а Брагоньер, ухватив Эллину под руку, куда-то потащил.
Краем глаза гоэта заметила, что поблизости нет ни одного мага. Неужели её оставят один на один с Гланером?
— Так, сидите здесь, — Брагоньер отворил какую-то дверь. — Можете убедиться, госпожа Тэр, помещение оплетено защитными рунами.
— Спасибо, но я не желаю сидеть здесь в одиночестве и неведении, — возразила Эллина. — Или приманка должна обязательно войти в клетку?
— В других местах опасно. Я не хочу осматривать ещё и ваш труп. Что до приманки, госпожа Тэр, то ваши услуги уже не требуются. Господин Ашерин в Ратуше, и мы его схватим. Не исключено, конечно, что он придёт убить вас… Ладно, не желаете оставаться одна — не оставайтесь. Но от меня ни на шаг! А пока посмотрите, где сейчас ваш бывший друг. Его твари не опасайтесь — её интересуют другие жертвы.
Гоэта промолчала. В безопасности она себя не ощущала, но лучше быть в гуще событий, чем, думая, что тебе ничего не грозит, оказаться лицом к лицу с главным врагом. И знать, что ты слабее, что никто не успеет помочь.
Брагоньер уверенным быстрым шагом направился к бальному залу. Только теперь Эллина заметила, что он при оружии, а на шее покачивается какой-то амулет. На высоких каблуках она едва поспевала за ним, но на повторяемый несколько раз вопрос, не хочет ли она вернуться, твёрдо ответила «нет».
— Я не балласт в красивом платье, я тоже могу помочь. Я знаю об этой твари гораздо больше, чем вы.
Почувствовав, что Стеша всего в паре десятков шагов, Эллина непроизвольно сжала руку соэра. Если бы могла, прижалась, ища защиты у заведомо более сильного от природы мужчины.
Знакомая вязкая субстанция, казалось, наполнила даже лёгкие, а оранжевое марево заполнило всё вокруг. Вся бальная зала сияла — а ведь в ней ещё кружились пары!
Охватившая гоэту паника, к счастью, длилась недолго, и к ней вернулась возможность рассуждать и действовать здраво, подкреплённая крепкой рукой Брагоньера, сразу подхватившего её под локоть.
Тепловой мир пульсировал, посылая сигналы опасности. Теперь Эллина научилась безошибочно читать их, более того, ей даже казалось, что она видит тончайшую тень, скользящую над паркетом.
Кожа мерцала, будто усыпанная бриллиантами, глаза закрывались…
— Она так убивает — усыпляет, — поспешила предупредить Брагоньера гоэта. — Не поддавайтесь, иначе нет никаких шансов!
— Эллина, успокойтесь, я не первый год имею дело с демонами, — впервые за всё время губы Брагоньера тронуло что-то наподобие улыбки. — Эта штучка, — он указал на амулет, — нейтрализует морок. Безусловно, существует предельная доза, но, если я хоть что-то смыслю, чары питомицы Гланера Ашерина направлены на ложу почётных гостей… Мать вашу, какого…
Брагоньер осёкся, вспомнив, что рядом с ним дама.
Эллина проследила за направлением его взгляда — соэр смотрел на сухопарого мужчину, препиравшегося с распорядителем. Вернее, уже не препиравшегося, потому что они оба внезапно застыли с широко распахнутыми глазами. Черты лица прояснились, изменились так, будто их охватил прилив счастья.
— Вас учили строить защиту? Так стройте, Эллина, и не двигайтесь! Ни звука! И не лезьте помогать, убедительно вас прошу.
Гоэта кивнула и опустилась на корточки. Ладони легли на паркет, очерчивая круги, рисуя невидимые руны. Она сбивалась, неотрывно следя за живописной группой из Председателя совета министров и распорядителя.
Возле них мгновенно материализовались боевые маги. Предельно собраны, у обоих заготовлены цепочки заклинаний, готовые обрушиться на невидимого пока убийцу.
Брагоньер застыл на полпути между ними, обнажил меч. Приказывает судебным магам немедленно оттащить министра и «этого дурака рядом с ним».
— И остальных проверьте! Охрана на месте? Руны начерчены?
Оба судебных кивают, берут подмышки застывших в оцепенении людей и, сами с трудом преодолевая гипнотическое воздействие Стеши, пытаются увести их в безопасное место.
Эллина поражалась их мужеству, силе воли: даже здесь, на некотором расстоянии, ей тяжело было контролировать своё тело — что говорить о них, в самом центре событий?
У Брагоньера тоже неестественная поза. Лица его гоэта не видела, но боялась, что амулет не справился.
И тут Стеша материализовалась, сначала расплывчатыми контурами, затем смазанной тенью и, наконец, показав себя во всей красе, осенённую огненным свечением. Прогнувшись, она обошла людей по дуге и замурлыкала.
В провалах глаз зажёгся серебристый свет…
Жизнь и смерть отделяли считанные мгновения, меньше, чем один вздох.
Первая жертва — Председатель совета министров, во всяком случае, смотрит Стеша именно на него. Он внезапно покачнулся; серебристые потоки энергии заструились из тела в глаза и рот твари, меняя её окраску на шубку цвета инея.
Процесс необратимой гибели души и тела прервала Нора, первой очнувшаяся от оцепенения. Она разрубила поток энергии воздушным кнутом.
Стеша дёрнулась, непроизвольно изрыгнув только-только заглоченную жизненную силу и жалобно взвизгнула — кончик кнута задел её морду.
Председатель совета министров стал какого-то странного сине-бордового цвета, потом побледнел и ничком повалился на пол. К нему тут же бросился один из судебных магов. А Стеша, в свою очередь, бросилась на Нору, горя желанием не только закусить, но и исполосовать магичку. Обнажённый ряд зубов свидетельствовал о том, что пользоваться ими «киска» умела.
Нора отступила, попыталась спеленать демона сетью, но Стеша перерубила её ударом лапы и повалила магичку на пол. Пустые глазницы нависли над её лицом, но выпить Нору тварь не успела — вмешался Гордон.
Завизжав, Стеша отскочила, зализывая глубокую рану. Развернулась и метнулась к выходу.
— Задержать! Король!
Тварь обернулась на голос и пружинисто обошла по дуге Брагоньера.
Так долго и так быстро… Заклинания плетутся за считанные мгновенья, даже сотые доли мгновенья, а движение так плавно и тянется, тянется, будто часами. Видится замедленным — а не успеешь и моргнуть…
Знакомое урчание, серебристый свет… И Стеша неожиданно мотает головой, будто пытаясь отогнать кого-то, клацает зубами, как кошка, ловящая назойливую муху.
Клинок пронзил её бок, вслед за ним в тело вошли три сплетённых воедино в тугую спираль заклинания, расходясь по жилам.
Перепачканная в крови Нора смело шагает к подёргивающейся от множащейся боли Стеше и, усмехаясь, посылает ей в голову два коротких магических импульса. Со стороны они напоминают молнии.
Запахло палёным, а тварь издала длинный хрипящий звук, забившись в конвульсиях. Серебристое облачко окутало её; тревожно горела пламенем шкура. Густые капли крови стекали по бокам и шее, образуя лужицы на полу.
С трудом найдя в себе силы, Стеша поднялась на лапы. Со стороны казалось, будто она кого-то зовёт, жалобно, протяжно. Как ребёнок мать или собака хозяина, который не может предать. И все знали, кого Стеша молит о помощи — человека, спасшего её, выкормившего, а теперь отправившего на смерть.
— Мне её жалко, — тихо пробормотала Эллина и отвернулась, чтобы не видеть агонии этого существа. Она не сомневалась, что Стешу не оставят в живых. — Сората, она кричит, как человек! Зачем, зачем вы так её мучаете, почему не хотите сразу убить? Зачем пытать?!
— Добейте её. Всё равно Ашерин за ней не придёт. Ему не дорог был друг, не то, что домашнее животное.
Странный хлюпающий звук — и тишина.
Прижав пальцы к вискам, всё ещё слыша бередящий душу умолкнувший плач Стеши, гоэта поднялась на ноги и сделала шаг за пределы охранного круга. Несколько глубоких вздохов, и она обернулась.
Тварь распростёрлась на полу в луже сверкающей крови. Она будто похудела; бока опали, а шерсть свалялась. Некогда грозное грациозное существо превратилось в груду костей и мышц.
Над Стешей склонились Брагоньер и господин Искос. Второй судебный маг перевязывал Нору, а Гордон поил чем-то из фляжки чудом спасённого Председателя совета министров.
Эллина тоже нерешительно приблизилась к причине своих ночных кошмаров. Теперь ей казалось глупым, что это можно было жалеть. Ту, что убивала, что едва не оборвала её существование во всех известных мирах. Верно говорят: кто поймёт этих женщин!
Интересно, откуда у Гланера такое существо, как он его приручил? Или вызвал во время ритуала?
— Госпожа Тэр, вы способны писать? — соэр оторвался от осмотра и, подняв голову, посмотрел на гоэту. — Или вас лучше отправить домой? Как вы вообще? Всё-таки, серьёзное потрясение…
— Домой? — Эллина одарила его удивлённым взглядом. — А как же Гланер? Или он должен напасть на меня по дороге?
— Господин Братс, — судебный маг оторвался от перевязки, ожидая приказаний начальника, — обрадовал нас неприятной новостью. Господин Ашерин находился в Ратуше, не так далеко от нас, но трусливо сбежал, воспользовавшись артефактом переноса. Он знает, что его питомица мертва, и теперь изменит тактику. Нет, я не исключаю, что он подкарауливает вас у моего дома, но это маловероятно. Если только господин Ашерин безумец. Кстати, тут был айг…Госпожа Тэр, вы никого…
— Нет! — поспешно ответила гоэта, почувствовав, как все взгляды сосредоточились на ней. — Я не тёмная и не общаюсь с подобными существами. Вам, господин соэр, а так же вам, господа маги, это известно, как никому лучше. Магический тест обмануть невозможно. Если вам нужна моя помощь, господин Брагоньер, я охотно окажу её. Не желаю быть обузой.
— А она вовсе не размазня! — усмехнулась Нора. — Так его, детка, чтобы нос свой инквизиторский не задирал! А то любят они измываться над людьми. Доказали ему — невиновная, так нет, всё равно лезет. Так что бери перо, бумажку и сиди, записывай, что мы тут говорить будем. И зверушку опиши, зарисуй. Надеюсь, сумеешь? Или гоэты только варева варить горазды?
— Выговор в личное дело. Хамить я вам, госпожа Нора, не разрешал, — холодно бросил через плечо Брагоньер. — Следующий год проведёте в Лицензионной конторе: работа с бумагами положительно скажется на вашей уравновешенности. После… после можете отправляться бродить по дорогам — с теми рекомендациями, что я вам дам, на приличный заработок можете не рассчитывать. Я предупреждал, госпожа Нора, приказываю здесь я и только я.
Магичка выругалась, но извинилась. Правда, со стороны её слова казались процеженным сквозь зубы одолжением. Ещё бы — её, одного из лучших боевых магов, волшебника первой степени, посылают заниматься тем, чем пристало заниматься людям безо всякого дара. Работа в Лицензионной конторе, тем более, не аттестационная, — унижение для мага её уровня.
Соэр сделал вид, что не расслышал извинений. Всё его внимание было сконцентрировано на мёртвой Стеше.
— Так, Эллина, господин Искос произведёт осмотр, а вы запишите его слова. Писчие принадлежности сейчас принесут.
Распорядитель тут же метнулся прочь из зала. Он чувствовал, что своё место уже потерял, зато мог избежать судебного разбирательства.
Оказав первую медицинскую помощь, Председателя совета министров увезли домой.
В озарённом сотнями свечей бальном зале не осталось никого, кроме солдат и судейских.
— Господин соэр мы кое-кого нашли, — отрапортовал молоденький офицер из охраны. — Во внутреннем дворе. Думаю, вам интересно будет взглянуть.
— Во внутреннем дворе? Там, где прятался господин Ашерин? — в бледно-зелёных глазах мелькнул интерес. — И что же там?
— Вас велели позвать, — уклончиво ответил офицер.
Зрелище действительно оказалось занятным — измазанные кровью камни и девушка, замершая у колодца в изломленной позе. Даже с расстояния в десяток шагов, при скудном свете факелов Брагоньер знал, что она мертва — с таким горлом не живут. Оно всё — одна зияющая рана.
Сопровождавший его Гордон зажёг светляк, и соэр сумел лучше рассмотреть её. Окровавленную, с раздробленными костями, в разорванной одежде, будто после схватки с диким зверем.
На шее покачивалась цепочка. Протянув руку, Брагоньер легко снял её, обтерев от крови. Артефакт — блокиратор поисковых заклинаний. Практически разряженный — поэтому, наверное, Ашерин не позарился. Либо просто не успел забрать — спугнули.
— Байда Асейрин, — идентифицировал соэр личность убитой. — Я же говорил, что тебе с ним не тягаться. Вот и поплатилась за безрассудство. А ведь могла жить… Ребёнок, по сути. Предполагаю, что айга призвала она. Что ж, спасибо, вовремя отвлёк ту тварь.
— Тут его кровь, господин Брагоньер, — Гордон указал на сгусток ещё не потемневших капель. — Остальные принадлежат покойной.
— Значит, ранила. И, похоже, вот этим кинжалом
Надев перчатки, соэр двумя пальцами поднял отравленное оружие возмездия и, завернув в платок, передал подоспевшему судебному магу. Тот поспешно убрал его в поясную сумку.
— Всё здесь осмотреть, покойную тоже. О результатах доложите завтра. Сообщите её дяде. Скажите, я разрешу похоронить тело, как положено.
Когда Брагоньер вернулся в зал, Эллина заканчивала запись протокола осмотра. Подождав, пока она поставит последнюю точку, соэр забрал тонкую стопку листов и протянул гоэте руку:
— Всё, на сегодня хватит. Поехали, госпожа Тэр. Они прекрасно всё доделают и без нас. Мы оба заслужили отдых.
