9
Когда в пятницу в начале седьмого утра Курт Валландер вошел в вестибюль гостиницы «Свеа» в Симрисхамне, ему было не до смеха. Надо всем Сконе лил обложной дождь со снегом, и, пока Валландер шел от машины к гостинице, башмаки насквозь промокли.
К тому же адски болела голова.
Он попросил официантку принести ему таблетку от головной боли.
Она принесла стакан воды, в котором вскипал белый порошок.
Взяв чашку с кофе, он заметил, что руки дрожат.
Может, от тревоги, а может, от облегчения.
Когда несколько часов назад Нурен приказал ему выйти из машины, он решил, что с его полицейской карьерой все кончено. Попасться пьяным за рулем означало немедленное увольнение. И если он, даже отсидев срок, вернется когда-нибудь на службу в полиции, как он будет смотреть в глаза коллегам?
Мелькнула мысль, что можно устроиться в отдел безопасности на какую-нибудь фабрику. Или на какое-нибудь небольшое охранное предприятие, если удастся. Но его двадцатилетняя служба в полиции кончена. А он был полицейским, и никем другим.
Ему даже в голову не пришло попытаться как-то задобрить или подкупить Петерса и Нурена. Единственное, что он мог сделать, — просить. Взывать к их профессиональной солидарности, партнерству. Дружбе, которой вообще-то и не было.
Но ему и этого делать не пришлось.
— Езжай с Петерсом, а я отгоню твою машину домой, — сказал Нурен. Валландер почувствовал колоссальное облегчение, но в голосе Нурена явственно слышалась брезгливость.
Курт молча сел на заднее сиденье. Всю дорогу до его дома Петерс не проронил ни слова.
Нурен подъехал почти сразу и отдал ему ключи.
— Тебя кто-нибудь видел кроме нас? — спросил он.
— Ни одна душа.
— Тебе чертовски повезло.
Петерс кивнул. И тут Курт Валландер окончательно понял, что они будут молчать. Они пошли ради него на должностное преступление. Почему, он так и не понял.
— Спасибо, — выдавил он.
— Ладно, обойдется, — сказал Нурен.
И они уехали.
Он поднялся к себе, допил оставшийся в бутылке виски и прилег на диван. Думать он ни о чем не мог, но сон тоже не шел.
В четверть седьмого, кое-как побрившись, он уже был в машине. Он понимал, что совершенно трезвым его назвать нельзя. Но теперь он уже не рисковал встретить Петерса и Нурена — их смена закончилась в шесть.
Он попытался сосредоточиться на работе. Вместе с Йораном Буманом они должны найти недостающее звено в следствии о двойном убийстве в Ленарпе.
Ни о чем другом он старался не думать. Потом. Когда пройдет похмелье, когда он сможет посмотреть на все со стороны.
Он был один в гостиничном кафе. Сквозь пелену дождя со снегом свинцово поблескивало море. Из гавани выходил рыболовный тральщик, и он попытался разглядеть черные цифры на борту.
Пива бы, подумал он. Кружку старого доброго пильзнера, вот было бы счастье.
Соблазн был силен. Неплохо бы еще купить выпивки на вечер. Ему не хотелось быстро трезветь.
Хорош полицейский, подумал он.
Жалкий легаш.
Миловидная официантка налила ему кофе. Он вдруг представил, что поселился в этой гостинице и она пришла к нему ночью. За плотно задернутыми занавесками можно попытаться все забыть, забыть себя самого. Страна забвения. К черту реальность.
Он допил кофе и взялся за портфель. У него оставалось еще немного времени, чтобы освежить в памяти детали следствия.
Вдруг его охватило беспокойство. Он поднялся и пошел к автомату. Трубку взяла Эбба.
— Как прошел вечер? — спросила она.
— Лучше не придумаешь. Спасибо еще раз за костюм.
— Всегда пожалуйста.
— Я звоню из гостиницы «Свеа» в Симрисхамне. Сейчас поедем с Йораном Буманом из Кристианстада кататься по округе. Я позвоню.
— Все спокойно. И в лагерях тихо.
Он пошел в туалет и вымыл холодной водой лицо, стараясь не смотреть в зеркало. Осторожно потрогал шишку на лбу. Она еще побаливала, но обожженная рука уже не беспокоила.
Рана в бедре давала о себе знать, только когда он вытягивал ногу. Он вернулся в кафе и заказал завтрак. За едой еще раз перелистал свои бумаги.
Йоран Буман был точен. Он вошел в кафе ровно в девять.
— Ну и погодка! — хмыкнул он.
— Лишь бы не снежная буря, — отозвался Курт Валландер.
Пока Буман пил кофе, они обсудили план действий.
— Похоже, нам повезло, — сказал Буман. — Женщина в Гладсаксе и те две в Кристианстаде на месте, мы найдем их без хлопот.
Они начали с Гладсакса.
— Ее зовут Анита Хесслер, — сказал Йоран. — Пятидесяти восьми лет. Два года назад вышла замуж за маклера по недвижимости.
— Хесслер — это ее девичья фамилия?
— Сейчас она Юханссон. Ее муж — Клас Юханссон. У них собственный дом на окраине. Мы немножко покопались в ее прошлом. Ничего особенного. Домохозяйка. — Он посмотрел в записи. — Девятого марта пятьдесят первого года она родила сына в кристианстадском роддоме. В четыре часа тринадцать минут, если быть точным. Насколько мы знаем, это ее единственный ребенок. Но у Класа Юханссона четверо детей от предыдущего брака. Он к тому же на шесть лет моложе ее.
— То есть этому сыну сейчас тридцать девять, — сказал Валландер.
— Его окрестили Стефаном, — сказал Йоран Буман. — Живет в Охусе, работает в Кристианстаде налоговым инспектором. Живет скромно, больших долгов нет, таунхаус, жена, двое детей.
— А налоговые инспектора — они часто совершают убийства? — поинтересовался Валландер.
— Как тебе сказать… — Бауман сделал вид, что задумался.
Оба рассмеялись и поехали в Гладсакс. Мокрый снег перешел в проливной дождь. У въезда в деревню Йоран свернул налево.
Район вилл резко отличался от низких белых домиков в самой деревне. Напоминает пригород большого города, где живут состоятельные люди, подумал Валландер.
Дом стоял последним в ряду. На бетонном пьедестале высилась огромная параболическая антенна. Сад безукоризненно ухожен. Они немного посидели в машине, рассматривая внушительное строение красного кирпича.
— Муж вряд ли дома, — сказал Буман. — У него контора в Симрисхамне. Он продает недвижимость богатым немцам.
— А разве это законно?
Йоран Буман пожал плечами.
— Подставные лица. Немцы хорошо платят, а право собственности получает какой-нибудь швед. У нас тут некоторые люди этим живут.
Внезапно Валландер уловил легкое движение гардины в одном из окон. Едва заметное, различимое только опытному полицейскому глазу.
— Кто-то дома, — сказал он. — Пошли?
Открывшая дверь женщина была необыкновенно красива. На ней был застиранный тренировочный костюм, но это нисколько не уменьшало ее обаяния. Курт Валландер подумал, что она не похожа на шведку.
Как она себя поведет, когда узнает, что они из полиции?
Только посмотрела с удивлением. Потом улыбнулась, показав ряд ровных белых зубов. Неужели ей пятьдесят восемь? Больше сорока пяти он бы ей не дал.
— Какая неожиданность, — сказала она, — входите.
Гостиная была обставлена с большим вкусом. Много книг. Роскошный телевизор. Рыбки в аквариуме, похожие на крошечных тигров. Курт Валландер с трудом представил себе Юханнеса Лёвгрена в этой гостиной. Вряд ли у них была какая-то связь.
— Могу я вас угостить чем-нибудь? — спросила хозяйка.
Отказавшись и поблагодарив, они сели.
— Мы должны задать несколько рутинных вопросов. Меня зовут Курт Валландер, а это Йоран Буман из кристианстадской полиции.
— Полиция — как здорово, — сказала женщина, продолжая улыбаться. — Здесь, в Гладсаксе, никогда ничего не случается.
— Мы только хотим спросить, не знаете ли вы человека по имени Юханнес Лёвгрен.
Она смотрела на Валландера с удивлением.
— Юханнес Лёвгрен? Кто это? Нет, не знаю такого.
— Вы уверены?
— Совершенно уверена!
— Он и его жена были убиты в деревне под названием Ленарп несколько дней назад. Может быть, вы читали об этом.
Ее удивление выглядело совершенно естественным.
— Теперь я вообще ничего не понимаю. Припоминаю, что-то такое было в газетах. Но как это связано со мной?
Никак, подумал Курт Валландер и посмотрел на Йорана, который, похоже, был того же мнения. Что у нее общего с Юханнесом Лёвгреном?
— В 1951 году у вас родился сын в Кристианстаде, — сказал Йоран Буман. — В бумагах написано, что вы не указали имени отца. Отец неизвестен. Может так случиться, что этот неизвестный отец и есть Юханнес Лёвгрен?
Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Я не понимаю, почему вы спрашиваете. И еще меньше понимаю, как это все может быть связано с убитым фермером. Но, если это вам поможет, я могу сказать, что отца Стефана звали Рюне Шерна. Он был женат, и я знала, на что иду. Я решила не указывать его имени, чтобы не причинять ему неприятностей. Он умер двенадцать лет назад. И у Стефана всегда были с ним очень хорошие отношения.
— Я понимаю, что вопросы звучат для вас нелепо, — сказал Курт Валландер. — Но мы иногда вынуждены задавать странные вопросы.
Они спросили еще кое-что и пометили в блокнотах.
— Надеюсь, вы извините нас за беспокойство, — сказал Курт Валландер и поднялся со стула.
— Вы мне верите? — вдруг спросила она. — Вы верите, что я сказала правду?
— Да, — сказал Курт Валландер. — Мы верим, что вы сказали правду. Но, если вы сказали неправду, это все равно станет известно. Раньше или позже.
Она засмеялась:
— Конечно, я сказала правду. Я вообще не умею врать. И, если у вас будут еще странные вопросы, добро пожаловать.
Они пошли к машине.
— Вот так, — сказал Йоран Буман.
— Это не она, — ответил Валландер.
— Будем разговаривать с сыном?
— По-моему, не обязательно. Пока, во всяком случае.
Они заехали за машиной Валландера и направились в Кристианстад.
Там взяли полицейский автомобиль и дальше ехали вместе.
— Маргарета Веландер, сорока девяти лет, владелица дамской парикмахерской под названием «Волна». Трое детей, разведена, опять вышла замуж, опять развелась. Живет в собственном доме. В декабре 1958 года родила сына по имени Нильс. Он, по-моему, большой авантюрист. Перепродавал какое-то импортное барахло. К тому же числится владельцем агентства по продаже эротического женского белья. В Сёльвесборге. Как ты думаешь, кто станет заказывать по почте эротическое белье в Сёльвесборге?
— Многие, — предположил Валландер.
— Сидел за драку, — продолжал Йоран. — Дела я не видел, но ему дали год. Значит, не пустяк.
— А в это дело я хотел бы заглянуть, — сказал Курт Валландер.
— Это было в Кальмарском суде. Ребята ищут дело.
— А в каком году?
— По-моему, в восемьдесят первом.
Йоран вел машину по городу. Валландер задумался.
— То есть ей было всего семнадцать, когда она родила. Если считать, что отец — Юханнес Лёвгрен, не чересчур ли велика разница в возрасте?
— Я думал об этом, — сказал Буман, — но чего не бывает.
Парикмахерская была на первом этаже многоквартирного дома на окраине города.
— Может, постричься заодно? — спросил Йоран. — Где ты стрижешься, кстати?
Он чуть не ответил, что его стрижет жена.
— Где когда, — ответил он уклончиво.
В парикмахерской было три кресла. И все оказались заняты.
Две дамы сушили волосы под колпаками, третьей парикмахерша мыла голову. И с удивлением посмотрела на вошедших.
— У меня только по записи, — сообщила она. — Сегодня все забито и завтра тоже. Если, конечно, вы не пришли записать ваших жен.
— Маргарета Веландер? — спросил Йоран Буман и показал удостоверение. — Мы хотим с вами поговорить.
Курт Валландер заметил, что она испугалась.
— Сейчас я занята.
— Мы можем подождать.
— Пройдите в заднюю комнату, — сказала Маргарета Веландер. — Я скоро освобожусь.
Комната была очень маленькая. Покрытый клеенкой стол и несколько стульев занимали почти все пространство. На полке лежали еженедельники, стояло несколько чашек и грязная кофеварка. Курт Валландер обратил внимание на выцветшую черно-белую фотографию, приколотую к стене. На ней был изображен молодой человек в морской форме. На бескозырке было написано «Халланд».
— «Халланд», — произнес он. — Это крейсер или эсминец?
— Эсминец, — ответил Буман. — Давным-давно сдан в металлолом.
В комнату вошла Маргарета Веландер. Она вытирала руки махровым полотенцем.
— У меня есть несколько минут, — сказала она. — В чем, собственно, дело?
— Скажите, не знаете ли вы человека по имени Юханнес Лёвгрен? — спросил Валландер.
— Хотите кофе? — спросила она.
Оба отказались. Курт Валландер почувствовал легкое раздражение оттого, что она повернулась спиной, вместо того чтобы ответить на вопрос.
— Юханнес Лёвгрен, — повторил он. — Фермер из маленькой деревни под Истадом.
— Которого убили? — спросила она и поглядела ему прямо в глаза.
— Да, — сказал он. — Которого убили. Именно он.
— Нет, — сказала она и налила кофе в пластмассовую кружечку. — Откуда мне его знать?
Полицейские переглянулись. По ее голосу чувствовалось, что она нервничает.
— В декабре 1958 у вас родился сын по имени Нильс. Вы записали, что отец неизвестен.
Не успел он произнести имя ее сына, как Маргарета Веландер заплакала.
— Что он натворил? — тихо сказала она. — Что он опять натворил?
Они подождали, пока она успокоится.
— Мы здесь не потому, что ваш сын что-то натворил, — спокойно сказал Курт Валландер. — Мы очень хотели бы узнать, не зовут ли отца Нильса Юханнес Лёвгрен.
— Нет.
Ее ответ прозвучал неубедительно.
— Тогда мы хотели бы узнать, кто его отец.
— Зачем вам это?
— Это важно для следствия.
— Я же уже сказала, что не знаю никого по фамилии Лёвгрен.
— А как звали отца Нильса?
— Не скажу.
— Это останется между нами.
Она замешкалась с ответом:
— Я не знаю, кто отец Нильса.
— Обычно женщины знают, кто отец их ребенка.
— Я в те годы со многими гуляла. Точно не знаю. Поэтому и записала — отец неизвестен.
Она резко встала:
— А теперь мне надо работать. А то тетки сварятся в своих сушилках.
— Мы подождем.
— Но мне нечего больше сказать!
Вид у нее был загнанный.
— А у нас есть еще вопросы.
Через десять минут она вернулась. В руках у нее были деньги, она сунула их в висящую на стуле сумочку. Теперь она выглядела собранной и готовой к бою.
— Я уже сказала: я не знаю никакого Лёвгрена.
— И вы утверждаете, что вам неизвестен отец ребенка, родившегося у вас в 1958 году.
— Неизвестен.
— Вы можете повторить свои показания под присягой?
— Я вам не лгу.
— Где можно найти вашего сына Нильса?
— Он всегда в разъездах.
— По нашим данным, он живет в Сёльвесборге?
— Ну и езжайте туда.
— И поедем.
— Мне нечего больше сказать.
Курт Валландер секунду поколебался. Потом указал на старую фотографию на стене и спросил:
— Это отец Нильса?
Она зажгла сигарету и с шумом выдохнула дым:
— Я не знаю никакого Лёвгрена. И не понимаю, о чем вы толкуете.
— Ну хорошо, — сказал Йоран Буман. — Закончим пока на этом. Но мы, возможно, еще увидимся.
— Нечего мне вам сказать, нечего. Оставьте меня в покое!
— Когда полиция ищет убийц, тут уж не до покоя, — сказал Буман. — Ничего не поделаешь.
На улице их встретило яркое солнце. Они стояли возле машины.
— Ну что скажешь? — спросил Буман.
— Не знаю. Но что-то здесь не так.
— Попробуем найти сына, прежде чем продолжать с третьей мамашей?
— Думаю, да.
Они поехали в Сёльвесборг и долго и терпеливо искали нужный адрес. Наконец они остановились у полуразрушенного деревянного дома на окраине. Вокруг стояло несколько ржавых полуразобранных машин, валялись какие-то запчасти. Овчарка на железной цепи зашлась злобным лаем. Дом выглядел брошенным. Чтобы прочитать написанную от руки табличку на двери, Буману пришлось чуть не ткнуться в нее носом.
— Нильс Веландер, — сообщил он. — Все точно.
Он несколько раз постучал в дверь, но никто не открывал. Они обошли дом.
— Ну и дыра, — сказал Буман.
Когда они вернулись к двери, Курт взялся за ручку. Дверь была не заперта.
Он вопросительно посмотрел на Йорана.
— Открыто — значит, открыто, — сказал тот. — Пошли.
Они вошли в пропахшую сыростью прихожую. В доме было тихо. Вдруг оба вздрогнули — из угла с шипением выскочил кот и прыгнул вверх по лестнице. Комната налево была похожа на контору. Там стоял шкаф с документами и захламленный письменный стол с телефоном и автоответчиком. Валландер открыл одну из стоявших на столе картонных коробок. Там лежал набор нижнего белья из черной кожи.
— Это заказал Фредрик Оберг из Олингсоса, улица Драгунгатан, — прочитал он на листке и скривился. — Адрес отправителя, стало быть, не указывается.
Они прошли в следующую комнату. Здесь, похоже, и был склад эротического белья Нильса Веландера. Помимо всего прочего, на полу лежало несколько плеток и собачьих поводков.
На складе никакого порядка не было — все валялось в куче. Дальше была кухня со сваленными в мойку грязными тарелками. На полу — недоеденная курица. Повсюду стоял сильный запах кошачьей мочи.
Валландер приоткрыл дверь в чулан.
Там стояли самогонный аппарат и две большие оплетенные бутыли.
Йоран Буман усмехнулся и покачал головой.
Они поднялись на второй этаж. Заглянули в спальню — грязные простыни и сваленная в кучу одежда. Шторы были задернуты, из-под ног с пронзительным мяуканьем выскакивали кошки и удирали кто куда. Полицейские насчитали их семь.
— Ну и дыра, — снова сказал Йоран, — как можно так жить?
Похоже, дом покидали в спешке.
— Пошли, — сказал Курт Валландер, — на обыск нужен ордер.
Они спустились вниз. Йоран включил автоответчик.
Нильс Веландер, если это, конечно, был он, сообщал, что в настоящее время в офисе «Откровенные наряды» никого нет, но заказ можно оставить на автоответчике.
Когда оба полицейских вышли из дома, овчарка вновь залилась бешеным лаем. Курт Валландер обнаружил дверь в погреб, которой почти не было видно за старинным гладильным катком.
Она была не заперта, и он шагнул в темноту. В углу стоял старый котел. Все остальное пространство занимали пустые птичьи клетки. Он позвал Бумана.
— Кожаные женские трусы и птичьи клетки. Чем он, вообще говоря, занимается?
— Неплохо бы в этом разобраться, — согласился Йоран Буман.
Они уже собрались уходить, но в этот момент Валландер заметил в нише за котлом небольшой стальной сейф. Он дотянулся до него и повернул ручку. Сейф, как и все в этом доме, был не заперт. Внутри он нащупал пластиковый пакет, вытащил и открыл его.
— Гляди! — сказал он Буману.
Пакет был набит тысячными купюрами. Он насчитал двадцать три.
— Я думаю, с этим парнем надо потолковать, — отозвался Буман.
Курт Валландер положил пакет на место, и они вышли. Собака уже охрипла от лая.
— Надо поговорить с местными коллегами, — продолжал Йоран Буман, — пусть они разберутся, что к чему с нашим приятелем.
В местном отделении они встретили полицейского, который очень хорошо знал, кто такой Нильс Веландер.
— То, что он занимается всякими незаконными промыслами, это совершенно точно. Но все, что мы имеем на него, это самогон и нелегальный импорт птичьих клеток из Таиланда.
— Он сидел за драку, — напомнил Йоран Буман.
— Обычно он не дерется, — сказал полицейский. — Но, если вам надо, я могу все о нем выяснить. Вы в самом деле думаете, что он мог пойти на убийство?
— Мы не знаем, — сказал Курт Валландер. — Но его надо найти.
Они поехали обратно в Кристианстад. Снова пошел дождь. Полицейский в Сёльвесборге произвел на них впечатление толкового парня. Можно было рассчитывать, что он найдет Нильса Веландера.
Но Валландер сомневался, даст ли это что-нибудь.
— Тысячекроновые бумажки сами по себе ни о чем не говорят, — сказал он. — Мы все равно ничего, по сути, не знаем.
— И все же что-то тут есть, — сказал Буман.
У въезда в город они остановились пообедать. Курт Валландер хотел позвонить в Истад, но телефон-автомат был сломан.
В половине второго, перед тем как ехать по третьему адресу, Йорану Буману понадобилось зайти в свой кабинет.
Девушка в вестибюле остановила их.
— Звонили из Истада. Просили Курта Валландера позвонить, как только он появится.
— Позвонишь от меня, — предложил Буман.
Мучимый скверными предчувствиями, Валландер набрал номер. Не говоря ни слова, Эбба соединила его с Рюдбергом.
— Тебе лучше приехать, — сказал Рюдберг. — Какой-то кретин застрелил беженца из Сомали в Хагехольме.
— То есть как — застрелил?
— Вот так и застрелил. Этот сомалиец вышел пройтись, и его застрелили из дробовика. Я тебя искал повсюду. Где ты там, кстати, остановился?
— Насмерть?
— Полголовы снесло.
Валландера вдруг замутило.
— Я еду, — сказал он.
Он положил трубку в тот самый момент, когда вошел Йоран Буман с двумя чашками кофе. Курт Валландер сообщил ему, что произошло.
— Возьми спецмашину, — предложил Буман. — А твою пригонит кто-нибудь из ребят.
Через две минуты Валландер уже мчался в Истад под душераздирающий вой сирены. Рюдберг встретил его на улице, чуть не на ходу прыгнул в машину, и они помчались в Хагехольм.
— Улики есть? — спросил Валландер.
— Никаких. Но кто-то позвонил в редакцию «Сюдсвенска дагбладет» буквально через несколько минут после убийства. Сказали, что это месть за Юханнеса Лёвгрена. Следующей будет женщина — за Марию Лёвгрен.
— Чистое безумие, — сказал Валландер. — Мы ведь уже не подозреваем никаких иностранцев?
— Кто-то думает по-другому. Кто-то считает, что мы просто их прикрываем.
— Я же дал опровержение.
— Тем, кто это сделал, плевать на твое опровержение. Они давно дожидаются удобного момента, чтобы взяться за оружие.
— Чистое безумие, — повторил Валландер.
— Еще бы не безумие. Но никуда от этого не денешься.
— Эти, в газете, хоть догадались записать разговор?
— Да.
— Я должен прослушать, не тот ли это голос, что звонил мне.
Машина мчалась среди сконских полей.
— Что будем делать? — спросил Валландер.
— Надо найти убийц Лёвгрена. Как можно скорее.
В Хагехольмском лагере царил хаос. Растерянные и плачущие беженцы собрались в столовой, звонили телефоны, журналисты бегали с микрофонами. Валландер вышел из машины на глинистом проселке недалеко от лагеря. Снова задул ветер, так что пришлось поднять воротник куртки. Место преступления уже было оцеплено. Убитый лежал ничком, лицом в грязь.
Курт Валландер осторожно поднял простыню.
Рюдберг не преувеличивал. От головы почти ничего не осталось.
— Стреляли почти в упор, — сказал стоявший рядом Ханссон. — Наверное, сидели в засаде. Выстрелы сделаны с двух метров, не больше.
— Выстрелы? — спросил Валландер.
— Директор сказал, что слышал их два, один за другим.
Курт Валландер огляделся.
— Следы машины, — сказал он. — Куда ведет эта дорога?
— Через пару километров выходит на трассу Е-14.
— И никто ничего не видел?
— Довольно трудно допрашивать беженцев, которые говорят на пятнадцати различных языках. Мы этим занимаемся.
— А убитый кто?
— У него жена и девятеро детей.
Курт недоверчиво поглядел на Ханссона:
— Девятеро?
— Представь себе завтрашние заголовки. Ни в чем не повинный беженец, отец девяти детей, убит во время прогулки.
Подбежал Сведберг.
— Звонит начальник полиции! — крикнул он.
Валландер удивился:
— Он же приезжает только завтра!
— Не наш. Из Стокгольма. Начальник Управления государственной полиции.
Валландер сел в машину и взял телефон. Глава государственной полиции разговаривал с ним в приказном тоне, и Курт Валландер почувствовал раздражение.
— Все это выглядит очень скверно, — сказал начальник. — Только убийств на расовой почве в этой стране и не хватает.
— Это уж точно, — согласился Валландер.
— Займитесь этим в первую очередь.
— Хорошо. Но на нас висит еще двойное убийство в Ленарпе.
— Есть успехи?
— Кое-какие есть. Но требуется время.
— Докладывайте мне напрямую. Вечером я участвую в телевизионной дискуссии, и мне нужна самая полная информация.
— Будет сделано.
Начальник повесил трубку.
Курт Валландер остался сидеть в машине.
Этим займется Неслунд, подумал он. Пусть снабжает Стокгольм бумагами.
На душе было скверно. Похмелье прошло, и он со стыдом вспомнил о ночном происшествии. Может быть, потому, что увидел подъехавшего Петерса.
Вспомнил Мону с другим мужчиной в машине. Смеющуюся Линду. Негра рядом с ней. Отца за мольбертом и его вечную картину. Подумал он и о себе.
Время жить и время умирать.
Он заставил себя выйти из машины.
Только бы больше ничего не случилось, подумал он.
Иначе нам не справиться.
Посмотрел на часы. Четверть четвертого. Снова пошел дождь.
