Глава двадцать пятая

– Прошу извинить, сэр! – Солдат отдал честь, остановившись на пороге офицерской ванной комнаты. – Дежурный офицер передает, вы там срочно нужны, сэр!

Полковник Хорайс вздохнул, отложил бритву, фланелькой стер с лица остатки пены. Ему не дали закончить бритье утром, и в течение дня он несколько раз пытался это исправить, но тщетно. Наверное, это знак: надо бы отрастить усы.

– Что случилось? – обреченно спросил он. Уж что бы там ни произошло, навряд ли оно к добру.

– Самолет, сэр, – флегматично ответствовал рядовой.

– Из штаба армии? Сбросил цилиндр с сообщением?

– Не могу знать, сэр. Самолет из-за Стены.

– Что?! – воскликнул Хорайс, роняя все свои бритвенные принадлежности, хватая шлем и меч и пытаясь выбежать за дверь, и все это одновременно. – Да такое просто невозможно!

Но когда он, наконец разобравшись с тем и с этим, добежал до передового наблюдательного пункта – укрепленного восьмигранника, возвышавшегося над Внешней границей в пятидесяти ярдах от Стены, – то своими глазами убедился, что очень даже возможно. Свет угасал – день клонился к вечеру, за Стеной, вероятно, солнце уже садилось, но видимость оставалась достаточно хорошей, чтобы разглядеть вдали некий летательный аппарат. Он постепенно снижался, описывая длинные петли… да, по ту сторону Стены. В Древнем королевстве.

Дежурный офицер, облокотившись на заложенный мешками с песком парапет, наблюдал за летательным аппаратом в большой артиллерийский бинокль. Хорайс на секунду замешкался, пытаясь вспомнить имя этого человека – в гарнизон Внешней границы тот прибыл совсем недавно, – и наконец похлопал его по плечу:

– Джорберт, можно, я гляну?

Молодой офицер неохотно опустил бинокль и передал его полковнику: ну ни дать ни взять мальчишка, у которого отнимают недоеденный леденец.

– Это определенно летательный аппарат, сэр, – заявил он, оживляясь. – Совершенно бесшумный, вроде планера, хотя каким-то источником энергии он явно снабжен. Очень маневренный, и так красиво раскрашен. В нем двое… людей, сэр.

Хорайс не ответил. Он взял бинокль и, в свою очередь, уперся локтями в парапет. В первое мгновение никакого летательного аппарата он не увидел и поспешно принялся перемещать окуляры вправо-влево, потом зигзагами вверх-вниз – и вот он наконец! – ниже, чем полковник ожидал, – уже на посадку заходит.

– Объявляйте боевую тревогу, – резко приказал Хорайс, определив, что воздушное судно приземлится в непосредственной близости к пропускному пункту – в каких-нибудь ста ярдах от ворот.

Джорберт тут же повторил его команду сержанту, тот проорал ее часовым, те – дежурным сержантам, и, наконец, заголосили сирены с ручным приводом и старый колокол напротив офицерской столовой.

Что за люди или нелюди летят в самолете, распознать было сложно, пока полковник не подкрутил фокус: перед ним вдруг возникло лицо Сабриэль, оптика позволяла с уверенностью опознать ее даже с такого расстояния. Сабриэль, дочь Абхорсена… а с ней – какой-то мужчина или, во всяком случае, некое существо, выглядящее как молодой человек. Мгновение Хорайс размышлял, не отменить ли боевую тревогу, но он уже слышал, как по дощатым настилам грохочут подбитые гвоздями сапоги и перекрикиваются сержанты и капралы, и ведь вполне может оказаться, что на самом деле это никакая не Сабриэль. День клонится к вечеру, а ночью будет полнолуние…

– Джорберт! – рявкнул Хорайс, возвращая бинокль удивленному, сбитому с толку младшему офицеру. – Ступайте от меня к старшине полка и попросите лично организовать мне отряд разведчиков – мы пойдем посмотрим на этот летательный аппарат поближе.

– О, спасибо вам, сэр! – возликовал лейтенант Джорберт, явно решив, что «мы» подразумевает и его тоже.

Его энтузиазм в первый момент удивил Хорайса.

– А скажите-ка, мистер Джорберт, – спросил он. – Вы, часом, не просили о переводе в авиацию сухопутных войск?

– Ну да, сэр, – признался Джорбер. – Восемь раз…

– Просто запомните, – перебил его Хорайс. – Та штука вполне может оказаться никаким не летательным аппаратом, а летучей тварью, пилотируют ее, возможно, полусгнившие трупы, которым полагалось бы умереть по-настоящему, или порождения Свободной магии, которым вообще жить не полагается. А вовсе не собратья-летчики, рыцари неба и все такое прочее.

Джорберт не по-военному закивал, отдал честь и развернулся кругом.

– И следующий раз, как заступите на дежурство, не забудьте взять с собой меч! – крикнул ему вслед Хорайс. – Вас разве не предупреждали, что револьвер может и не сработать?

Джорберт еще раз кивнул, вспыхнул до ушей, едва не отсалютовал снова и со всех ног бросился вниз по траншее. Один из солдат передового наблюдательного пункта, капрал с бессчетными шевронами на рукаве – свидетельством двадцатилетней службы и знаком Хартии на лбу – родом он, стало быть, из окрестностей Внешней границы, – покачал головой, проводив молодого офицера взглядом.

– Что вы тут головой трясете, капрал Аншей? – рявкнул Хорайс, раздраженный тем, что побриться так и не удалось, а тут еще этот новый, потенциально опасный летательный аппарат неизвестно откуда взялся.

– Вода в мозги попала, – браво и загадочно ответил капрал.

Хорайс открыл было рот, чтобы резко одернуть подчиненного, но тут же закрыл, и уголки его губ непроизвольно поползли вверх в улыбке. С трудом сдержав смех, он ушел с наблюдательного пункта и направился обратно к узлу связи, где его будет ждать старшина полка и разведотряд для выхода за Стену.

Не прошел он и пяти шагов, как его улыбка исчезла.

Бумажнокрыл благополучно приземлился, несмотря на метель. Сабриэль и Оселок посидели немного в кабине, дрожа под непромокаемой курткой и корабельным плащом, затем кое-как, подтянувшись, выбрались наружу и провалились по колено в снег. Оселок улыбнулся Сабриэль: нос его на морозе сделался ярко-красным, в бровях серебрился иней.

– Мы справились.

– Пока – да, – согласилась Сабриэль, опасливо оглядываясь по сторонам.

Перед ней тянулась высокая серая громада Стены; на стороне Анцельстьерра висело осеннее, глубокого медового оттенка солнце. А здесь под тусклым камнем намело высокие сугробы, небо затянуло тучами, солнце почти село. Для мертвых такая полутьма – в самый раз.

Настроение девушки передалось и Оселку: его улыбка разом угасла, он достал из Бумажнокрыла мечи и левый отдал Сабриэль. Она убрала клинок в ножны, к которым он подходил плохо, – еще одно напоминание о потере.

– Заберу-ка я и книги тоже, – проговорила Сабриэль, заглядывая в кабину.

Два фолианта по магии Хартии от метели ничуть не пострадали, а вот «Книга мертвых» казалась влажной. Но когда Сабриэль вытащила ее наружу, оказалось, что промокла она не от снега. На обложке проступили капли густой темной крови. Сабриэль молча стерла их кусочком наста, оставив синеватый след. А затем засунула книги поглубже в карманы куртки.

– А что с ней… что с этой книгой такое? – спросил Оселок, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе его прозвучало скорее любопытство, чем страх. У него почти получилось.

– Думаю, это она откликается на присутствие многих смертей, – отозвалась Сабриэль. – Здесь мертвые восстают с легкостью. Это очень слабое место…

– Тсс! – перебил Оселок, указывая в направлении Стены.

Какие-то фигуры, темные на фоне снега, двигались к ним стрелковой цепью – размеренным шагом и очень целенаправленно. При них были луки и копья, а за их спинами Сабриэль наконец-то разглядела винтовки.

– Все в порядке, – отвечала Сабриэль, хотя сердце ее тревожно трепыхнулось в груди. – Это анцельстьеррские солдаты… но лучше отошлем Бумажнокрыл обратно…

Она наскоро проверила, все ли они забрали из кабины, и коснулась ладонью носа Бумажнокрыла, чуть выше подмигивающего глаза. А тот словно бы поглядел на нее снизу вверх.

– Ты свободен, друг. Не хочу, чтобы тебя оттащили в Анцельстьерр и разобрали на части. Лети куда захочешь – на ледник Клэйр или, если пожелаешь, в дом Абхорсена у водопада.

Сабриэль шагнула назад и составила знаки Хартии, дарующие Бумажнокрылу выбор и вызывающие ветра, способные отнести его, куда он сам захочет. Знаки вплелись в ее свист, и пока звук набирал высоту, Бумажнокрыл встрепенулся, заскользил по снегу и на самой высокой ноте взмыл в небеса.

– Ну и ну! – раздался голос. – Как ты это сделала?

Сабриэль обернулась: перед ней стоял молодой, запыхавшийся анцельстьеррский офицер, на погонах его одиноко поблескивала золотая звездочка младшего лейтенанта. Он обогнал стрелковую цепь ярдов на пятьдесят, но страха он явно не испытывал. Однако в руках он сжимал меч и револьвер и, стоило Сабриэль сделать шаг вперед, направил оружие на девушку.

– Ни с места! Вы мои пленники!

– Вообще-то, мы просто путешественники, – возразила Сабриэль, но на всякий случай послушно замерла. – Ой, а позади вас – это ведь полковник Хорайс, да?

Джорберт полуобернулся взглянуть, тут же осознал свою ошибку и развернулся обратно. Сабриэль с Оселком заулыбались, захихикали и наконец расхохотались в голос, держась за руки.

– Ну и что тут смешного? – не понял лейтенант Джорберт.

Но эти двое все смеялись и смеялись, пока по щекам у них не хлынули слезы.

– Ничего, – отозвался Хорайс, жестом веля своим людям окружить Сабриэль с Оселком, в то время как сам он подошел вплотную и осторожно коснулся двумя пальцами их лбов, проверяя знак Хартии.

Когда проверка подтвердила, что все в порядке, полковник легонько встряхнул путников, чтобы те перестали наконец смеяться судорожным, конвульсивным смехом. И к вящему удивлению некоторых своих людей, обнял обоих за плечи и повел их к пропускному пункту, в залитый солнцем Анцельстьерр.

Джорберт, прикрывающий отход, снова негодующе вопросил в пространство:

– Так чего смешного-то?

– Вы слышали, что сказал полковник, – отозвался старшина полка Токлиш. – Смешного ровным счетом ничего. Это у них истерика. Этим двоим немало всего довелось пережить, помяните мое слово.

Он помолчал и в той особой манере, что у полковых старшин специально разработана для общения с младшими офицерами, окончательно добил Джорберта тщательно выверенным, надолго отложенным «сэр».

Тепло окутало Сабриэль мягким одеялом: путешественники вышли из-под сени Стены в относительно погожую анцельстьеррскую осень. Девушка почувствовала, как Оселок, идущий рядом с нею, пошатнулся, споткнулся и, запрокинув голову, слепо уставился на солнце.

– Вы оба, похоже, совершенно вымотались, – проговорил Хорайс медленно и сочувственно – таким тоном он обращался к контуженным солдатам. – Как насчет подкрепиться? Или вы сперва отоспитесь?

– Подкрепиться – это обязательно, – отозвалась Сабриэль, пытаясь выдавить из себя благодарную улыбку. – Но отоспаться не получится. Времени нет. Скажите, когда было полнолуние? Два дня назад?

Хорайс окинул ее взглядом, думая про себя, что теперь она уже нисколько не напоминает ему его собственную дочку. За такой короткий срок девушка стала Абхорсеном – существом которое превышало его понимание.

– Полнолуние сегодня, – сказал он.

– Но я же пробыла в Древнем королевстве по меньшей мере шестнадцать дней…

– Между королевствами время течет странно, – пояснил Хорайс. – Наши патрули клянутся, что отсутствовали две недели, притом что возвращались они спустя восемь дней. Казначей всю голову сломал, что с этим делать…

– Что это за голос из коробки на столбе? – перебил Оселок. Они уже сошли с тропы, петляющей между проволочными заграждениями, и спустились в узкую траншею – один из ходов сообщения. – Ни в самой коробке, ни в голосе магии нет…

– А, – откликнулся Хорайс, оглядываясь на громкоговоритель, возвещающий отмену боевой тревоги. – Странно, что он заработал в кои-то веки. Его приводит в действие электричество, мистер Оселок. Наука, а не магия.

– Нынче ночью он перестанет работать, – тихо проговорила Сабриэль. – Все технологии отключатся.

– Да, звук и впрямь слишком громкий, – зычно откликнулся Хорайс. И уже тише добавил: – Пожалуйста, не говорите ничего до тех пор, пока мы не окажемся в моей землянке. Солдаты уже услышали краем уха что-то насчет нынешней ночи и полнолуния…

– Конечно, – устало отозвалась Сабриэль. – Простите.

Остаток пути они проделали в молчании, тяжело шагая по виляющему зигзагом ходу сообщения. По пути они миновали солдат, ожидающих в стрелковых окопах в боевой готовности. При виде их солдаты умолкали, но стоило полковнику и его спутникам свернуть на следующем зигзаге и скрыться из глаз, разговоры тут же возобновлялись.

Наконец они спустились по нескольким ступеням в землянку Хорайса. Двое сержантов встали на часах снаружи – на сей раз это были маги Хартии из числа разведчиков пропускного пункта, не пехота регулярной армии. Еще один солдат помчался на походную кухню за едой. Хорайс зажег спиртовку и заварил чай.

Сабриэль выпила его, почти не почувствовал облегчения. Ни Анцельстьерр, ни чай, универсальное успокаивающее средство в анцельстьеррском обществе, уже не казались такими надежными и незыблемыми, как когда-то.

– Итак, – объявил Хорайс. – Рассказывайте, почему у вас нет времени выспаться.

– Мой отец умер вчера, – проговорила Сабриэль с каменным лицом. – Ветряные флейты откажут сегодня ночью. На восходе луны. И все здешние мертвые восстанут вместе с луной.

– Я скорблю о вашем отце, это воистину горестное известие, – сказал Хорайс. И, помявшись мгновение, добавил: – Но раз уж вы сейчас здесь, с нами, не могли бы вы заново сковать мертвых?

– Если бы это было все, да, я могла бы это сделать, – продолжала Сабриэль. – Но худшее еще впереди. Вам доводилось слышать имя Керригора, полковник?

Хорайс отставил чашку с чаем:

– Ваш отец как-то упоминал о нем. Это один из великих мертвых, если не ошибаюсь, заключенный по ту сторону Седьмых Врат?

– Он больше чем великий; возможно, он – величайший из мертвых, – удрученно рассказывала Сабриэль. – Насколько мне известно, это единственный дух из числа неупокоенных, который является еще и адептом Свободной магии.

– И представителем королевского рода, пусть и изменником, – добавил Оселок. Голос его все еще звучал хрипло после перелета во власти холодных ветров, даже чай не смягчил пересохшее горло. – Кроме того, он уже не в плену. Он прорвался в Жизнь.

– И все это дает ему немалую силу, – продолжала Сабриэль. – Но у Керригора есть слабое место. Его владение Свободной магией и в значительной мере его могущество как в Жизни, так и в Смерти зависят от сохранности его тела. Керригор спрятал его – давным-давно, когда впервые решил стать мертвым духом, – и спрятал его в Анцельстьерре. Точнее, близ деревни Уиверли.

– А теперь Керригор придет за ним… – промолвил Хорайс, прозревая страшное будущее.

Внешне полковник казался невозмутимо-спокойным: за много лет службы в армии он словно бы нарастил твердый панцирь, скрывающий чувства. Внутри он ощущал дрожь и только надеялся, что она не передастся руке, сжимающей кружку.

– Когда он придет?

– С наступлением ночи, – отвечала Сабриэль. – А с ним – воинство мертвых. Если ему удастся выйти из Смерти поблизости от Стены, возможно, что он явится и раньше.

– Но солнце… – начал было Хорайс.

– Керригор умеет влиять на погоду, вызывать туман или густую облачность.

– Тогда что мы можем сделать? – спросил Хорайс, вскинув руки и вопросительно глядя на Сабриэль. – Скажи, Абхорсен.

Сабриэль почувствовала, как на плечи ей легло тяжкое бремя, умножая и без того неодолимую усталость, но она заставила себя ответить:

– Тело Керригора находится в заговоренном саркофаге, его каменный склеп стоит на вершине небольшого холма под названием Привал, меньше чем в сорока милях отсюда. Нам надо добраться туда как можно быстрее и уничтожить тело.

– И тем самым мы уничтожим и Керригора?

– Нет, – печально покачала головой Сабриэль. – Но это его ослабит… и у нас появится шанс…

– Хорошо же, – подвел итог Хорайс. – У нас есть три-четыре часа дневного света, но действовать надо быстро. Я так понимаю, что Керригор и его… войско… должны выйти из-за Стены именно здесь? Они не могут так вот сразу взять и появиться на том холме?

– Нет, не могут, – подтвердила Сабриэль. – Они должны войти в Жизнь на земле Древнего королевства и преодолеть Стену в этом мире. И наверное, разумнее всего не пытаться остановить их.

– Боюсь, это не в наших силах, – отвечал Хорайс. – Таковы обязанности гарнизона Внешней границы.

– Тогда множество ваших солдат погибнет впустую, – возразил Оселок. – Керригор сметет все и всех, кто встанет у него на пути.

– То есть вы хотите, чтобы мы добровольно пропустили это… это чудовище и орду мертвяков в Анцельстьерр?

– Не совсем, – поправила Сабриэль. – Я хочу сразиться с ним в том месте и в то время, что мы выберем сами. Если вы одолжите мне всех солдат, обладающих знаком Хартии и хотя бы малой толикой ее магии, мы, вероятно, успеем уничтожить тело Керригора. А еще мы окажемся в тридцати пяти милях от Стены. Сила Керригора, возможно, умалится лишь незначительно, а вот прислужники его и впрямь ослабнут. Настолько ослабнут, что, просто уничтожив или повредив их физическую оболочку, мы сможем отправить их прямиком в Смерть.

– А как же остальной гарнизон? Вы предлагаете нам просто отойти в сторону и пропустить Керригора вместе с его воинством через границу?

– Боюсь, выбора у вас нет.

– Ясно, – пробормотал Хорайс. Он встал и принялся расхаживать на шесть шагов взад и вперед – насколько позволяла землянка. – К счастью или, возможно, к несчастью, в настоящее время всей Внешней границей командую я. Генерал Ашенбер отбыл на юг, в силу, э-э, нездоровья. Понятно, что его обязанности возложили на меня лишь временно – штаб армии терпеть не может назначать в высший комсостав тех из нас, кто носит знак Хартии. Но сейчас решать мне.

Хорайс остановился и задержал взгляд на Сабриэль с Оселком, но глаза его словно прозревали что-то далеко за ними и за ржавым рифленым железным листом, укрепляющим стены землянки. Наконец он заговорил:

– Хорошо. Я выдам вам двенадцать магов Хартии – половину моих разведчиков – и в придачу пошлю с вами обычное подкрепление. Отряд проводит вас до… как вы сказали? – до Привала. Но я не могу обещать, что сражаться на границе мы не станем.

– Полковник, вы нам тоже нужны, – промолвила Сабриэль в тишине, воцарившейся после его слов. – Вы самый сильный маг в гарнизоне.

– Невозможно! – решительно запротестовал Хорайс. – Я – командующий Внешней границей. Моя зона ответственности – здесь.

– В любом случае вы никогда не сможете отчитаться за то, что произойдет нынче ночью, – возразила Сабриэль. – Вы ничего не сумеете объяснить ни генералам на юге, ни кому бы то ни было, кто не бывал за Стеной.

– Думаю… думаю, вам пора подкрепиться, – объявил Хорайс. Дневальный, возвратившийся из столовой, еще на ступенях тактично возвестил о своем прибытии погромыхиванием подноса и тарелок. – Войдите!

Дневальный вошел. Над серебряными тарелками курился пар. Солдат поставил поднос на стол. Хорайс прошел мимо него к выходу и рявкнул:

– Вестовой! Вызовите адъютанта, майора Тиндалла и сержанта-майора гарнизона из роты «А», лейтенанта Эйре из отряда разведчиков, старшину полка и интенданта. Сбор на КП через десять минут. А, да… еще начальника транспортной службы. И предупредите связистов: пусть будут готовы начать передачу.