Глава двадцать вторая

Сабриэль достигла Третьих Врат за секунду до того, как накатила волна, и на бегу оттараторила заклинание Свободной магии, чувствуя, как оно вскипает у нее на губах, клубами вырывается наружу и заполняет ноздри едким запахом. Слова силы заставили туман расступиться, и Сабриэль шагнула в проход, а волна рассыпалась брызгами вокруг нее, не причинив ни малейшего вреда, и словно мусор выплеснула мертвых вниз, в водопад. Сабриэль подождала мгновение, чтобы появилась тропа, и прошла дальше – в Четвертый Предел.

Пересечь эту область было относительно просто. Течение вновь набрало силу, но никаких неприятных сюрпризов не сулило. Мертвых попадалось не много, ведь большинство из них оглушила и унесла дальше волна Третьего Предела. Сабриэль шла быстро, усилием воли борясь с леденящим холодом и напором воды. Она чувствовала: дух отца где-то здесь, совсем рядом, словно он находился в одной из комнат большого дома, а она – в соседней и отслеживала его присутствие по знакомым обыденным звукам. Он либо здесь, в Четвертом Пределе, либо сразу за Четвертыми Вратами, в Пятом.

Сабриэль чуть ускорила шаг: ей не терпелось отыскать наконец отца, поговорить с ним, вызволить его. Она знала: стоит отцу обрести свободу, и все будет хорошо…

Однако в Четвертом Пределе его не обнаружилось. Сабриэль дошла до Четвертых Врат, но ощущение отцовского присутствия так и не усилилось. Эти Врата тоже представляли собою своего рода водопад, только не в пелене тумана. Выглядел он как безобидный водоскат на маленькой запруде, всего-то два-три фута высотой. Но Сабриэль знала: если подойти к самому краю, поток играючи утащит вниз даже самого могущественного духа.

Она остановилась на безопасном расстоянии и уже приготовилась произнести заклинание, что проложило бы ей путь, как вдруг смутное предчувствие, зародившееся где-то в глубине души, заставило ее остановиться и оглянуться по сторонам.

Водопад простирался в обе стороны, насколько хватало глаз; Сабриэль знала, что попытаться пройти вдоль него – чистой воды безумие, на это целой жизни не хватит. Возможно, в конце концов водопад этот замыкался в кольцо, но поскольку здесь не было ни вех, ни звезд, ни каких-либо способов определить, где находишься, проверить это не представлялось возможным. Никто и никогда не исследовал внутренние Пределы в ширину, равно как и Врата. Зачем бы? Все отправлялись прямиком в Смерть – или из Смерти. Нельзя было свернуть куда-то вбок – кроме как на границе с Жизнью, где, если пройти немного в сторону, можно было выбраться в каком-то новом месте, но этим пользовались только духи или редкие существа вроде мордикантов, сохранявшие свой физический облик.

Тем не менее Сабриэль вдруг захотела пройти вдоль Врат, над кромкой водопада. Этот непонятный порыв серьезно ее встревожил. В Смерти обитали не только мертвые, но еще и непостижимые порождения Свободной магии, странные создания и загадочные силы. Это желание – этот зов – вполне могло исходить от одного из них.

Девушка поколебалась немного, поразмыслила про себя, затем решительно зашагала по воде вдоль водопада. Может, это и впрямь искушение Свободной магии, а может, побуждение это как-то связано с духом отца.

– Они спускаются и по восточной, и по западной лестницам, – сообщил Моггет. – Все новые и новые подручные.

– А как насчет южной – там, где вошли мы? – спросил Оселок, нервно озираясь по сторонам и чутко прислушиваясь, как мертвые входят в заполненное водой хранилище и выстраиваются в странно ровные колонны.

– Пока еще нет, – отозвался Моггет. – Та лестница выводит на солнечный свет, помнишь? Им пришлось бы идти через парк.

– Не так уж там и светло, – пробормотал Оселок, поднимая глаза к световодам.

Немного света все-таки просачивалось внутрь сквозь плотные облака, но недостаточно, чтобы причинить мертвым хоть малейшее неудобство или приободрить Оселка.

– Когда… когда, по-твоему, он придет? – спросил Оселок.

Моггету не нужно было уточнять, кто такой «он».

– Скоро, – прозаично отвечал кот. – А я сразу сказал, что это ловушка.

– И как нам из нее выбираться? – не отставал Оселок, стараясь, чтобы голос его звучал ровно.

Он боролся с недостойным желанием выбежать из защитного ромба и опрометью кинуться к южной лестнице, разбрызгивая воду, точно сорвавшийся с привязи конь, и махнув рукой на шум, но ведь здесь осталась Сабриэль, покрытая изморозью, неподвижная…

– А нам это вообще не под силу, – заверил Моггет, покосившись на две обледеневшие статуи рядом. – Все зависит от Сабриэль и ее отца.

– Тогда что мы можем сделать?

– Защищаться, если на нас нападут, что ж еще, – промяукал Моггет, словно объясняя очевидное надоедливому ребенку. – Надеяться. Молить Хартию, чтобы Керригор не явился прежде, чем вернется Сабриэль.

– А если явится? – спросил Оселок, до боли в глазах вглядываясь во тьму. – Что, если явится?

Но Моггет молчал. Юноша слышал лишь шарканье, плеск и хлюпанье мертвых: они медленно приближались, точно изголодавшиеся крысы, подкрадывающиеся к ужину заснувшего пьяницы.

Сабриэль понятия не имела, как далеко забрела, когда отыскала-таки отца. То же самое смутное предчувствие заставило ее остановиться и заглянуть в водопад, и – вот же он! Абхорсен. Отец. Каким-то образом заточенный внутри самих Врат, так, что только голова его виднелась над ревущим потоком воды.

– Отец! – закричала Сабриэль, но поборола желание тотчас же броситься к нему.

Сперва она подумала, что пленник ее не видит, но тут он чуть подмигнул ей в знак узнавания. Подмигнул снова и несколько раз повел глазами вправо.

Сабриэль проследила направление его взгляда и заметила, как из водопада высунулось нечто высокое и расплывчатое: вот показались руки, с усилием выдирающиеся из Врат. Она шагнула вперед, держа меч и колокол наготове, но вдруг засомневалась. Этот человекоподобный мертвый размером и обликом очень походил на того, что принес колокольцы и меч в Уиверли-колледж. Сабриэль оглянулась на отца, тот снова подмигнул, а уголки его губ чуть завернулись кверху в подобии улыбки.

Она шагнула назад, ни на миг не теряя бдительности. Что, если дух, прикованный цепью к водопаду, – это лишь подобие отца или, еще хуже, сам отец, но под властью какой-либо злой силы?

А мертвая тварь между тем наконец-то выкарабкалась из воды: мышцы ее, расположенные иначе, нежели у человека, зримо напряглись на предплечьях. Мгновение она постояла на самом краю, вращая туда-сюда нескладной головой, и неуклюже двинулась к Сабриэль знакомой походкой враскачку. В нескольких шагах от девушки – вне досягаемости меча – существо остановилось и указало на свою пасть. Челюсти двигались вверх-вниз, но из алого мясистого зева не доносилось ни звука. Черная нить отходила от его спины и терялась в бурлящих водах Врат.

Сабриэль на мгновение задумалась, затем одной рукой убрала Саранет и вытащила Дайрим. Изогнула запястье, готовясь позвонить в колокольчик, помешкала – ведь звук Дайрима всполошит всех здешних мертвых – и уронила руку. Дайрим запел чисто и звонко: перезвон его состоял из нескольких нот, что сливались воедино, точно бессчетные разговоры в толпе.

Не успело эхо угаснуть, как Сабриэль снова позвонила в колокольчик, несколько раз качнув запястьем, направляя звук вовне, к мертвой твари, вплетая его в эхо первого напева. Звук словно бы окутал чудовище, покрывалом обернул его голову и немой рот.

Эхо смолкло. Сабриэль спешно убрала Дайрим, прежде чем тот попытается зазвенеть по собственной воле, и извлекла Ранну. Усыпляющий колоколец мог погрузить в сон множество мертвых сразу, а девушка не без оснований опасалась, что многие сбегутся на звук Дайрима. Они наверняка ожидают встретить глупого недоучку-некроманта, но все равно опасность представляют серьезную. Ранна нетерпеливо подергивался в ее руке, точно пробудившийся от прикосновения ребенок.

Пасть чудища снова задвигалась, но теперь в ней обнаружился язык – чудовищная мясистая масса белой плоти шевелилась, точно слизень. Но магия сработала. Тварь забулькала, несколько раз сглотнула – и заговорила голосом Абхорсена:

– Сабриэль! Я и надеялся, и страшился, что ты придешь.

– Отец… – начала было Сабриэль, глядя на заточенный в водопаде дух, а не на жуткое чудище. – Отец…

Она не выдержала и разрыдалась. Она проделала весь этот путь, преодолела столько опасностей – и вот теперь обнаружилось, что отец в ловушке и ей не под силу освободить его. Сабриэль и думать не думала, что возможно заточить кого-то внутри Врат!

– Сабриэль! Тише, дочка! На слезы времени нет. Где твое физическое тело?

– В хранилище, – всхлипнула она. – Рядом с твоим. Внутри защитного ромба.

– А мертвые? А Керригор?

– Их там не видно, но Керригор где-то в Жизни. Я не знаю, где именно.

– Да, я понял, что он прорвался, – пробормотал Абхорсен посредством чудовищной пасти. – Боюсь, он уже где-то поблизости от хранилища. Нам нельзя терять ни минуты. Сабриэль, ты помнишь, как звонить в два колокола разом? В Мозраэль и Кибет?

– В два колокола? – озадаченно переспросила девушка.

Пробуждающий и вожатый? Одновременно? Она в жизни не слышала, что такое возможно, – или все-таки слышала?

– Думай, – приказал глашатай Абхорсена. – Вспоминай. «Книга мертвых».

И в памяти ее стали медленно воскресать страница за страницей – точно листья с дерева посыпались. Колокольцы могут звонить попарно или даже в еще более сложных комбинациях, если собралось несколько некромантов, умеющих обращаться с колоколами. Но чем больше колокольцев, тем больше риск…

– Да, – медленно проговорила Сабриэль. – Я вспомнила. Мозраэль и Кибет. Они тебя освободят?

Ответ прозвучал не сразу.

– Да. На какое-то время. И я надеюсь, его хватит, чтобы сделать то, что дóлжно. А теперь – быстрее.

Сабриэль кивнула, пытаясь не думать об услышанном. В глубине души она всегда знала, что дух Абхорсена слишком долго пробыл вдали от тела и слишком далеко углубился в пределы Смерти. Он никогда не сможет вернуться к жизни в полном смысле слова. Но она старалась отгородиться от этого знания.

Она убрала в ножны меч, спрятала Ранну, достала Мозраэль и Кибет. Очень опасные колокола, а уж в паре – еще опаснее, чем поодиночке. Сабриэль внутренне успокоилась, освободила сознание от всех мыслей и чувств, сосредоточилась единственно на колокольцах. И наконец зазвонила.

Мозраэль она раскачала над головой на три четверти круга; Кибет – перевернутой восьмеркой. Резкий сигнал тревоги слился с плясовой джигой: этот диссонирующий, нестройный тон словно заряжал бодростью. Сабриэль почувствовала, что вопреки собственной воле идет к водопаду. Сила, подобная хватке обезумевшего великана, переставляла ее ноги, сгибала колени, заставляла делать шаг за шагом.

Но в то же время отец ее выходил на волю из водопада Четвертых Врат. Сперва освободилась его голова, он напряг шею, повел плечами, поднял руки вверх, потянулся. А Сабриэль все шла и шла вперед – до края оставалось уже не больше двух шагов, она могла заглянуть с обрыва в бурлящую бездну, колокольный звон подчинял ее и гнал все дальше.

И тут Абхорсен обрел свободу. Он метнулся вперед и закрыл ладонями купола колокольцев, бескровными руками крепко сжав язычки. Звон разом умолк. Воцарилось безмолвие, отец с дочерью обнялись на самом краю Четвертых Врат.

– Молодчина, – похвалил Абхорсен. Глубокий низкий голос его звучал так привычно, так знакомо, успокаивая и согревая, как любимая детская игрушка. – Оказавшись в ловушке, все, что я смог сделать, – это послать тебе колокольцы и меч. Но теперь, боюсь, нам надо торопиться обратно в Жизнь, пока Керригор не успел еще осуществить своих замыслов. Дай-ка мне пока Саранет… нет, меч оставь, и Ранну, пожалуй, тоже. Идем!

И он быстро зашагал назад. Сабриэль поспешила следом; вопросы так и рвались с ее языка. Она то и дело вскидывала глаза на отца, рассматривала знакомые черты, отмечая разлохмаченные на затылке волосы, серебристую щетину на подбородке и щеках. На нем были в точности такие же одежды, как и на ней, вплоть до сюрко с орнаментом из серебряных ключей. А еще он, оказывается, совсем не так высок, как ей помнилось.

– Отец! – воскликнула Сабриэль. Нелегко было одновременно разговаривать, бежать не отставая и бдительно поглядывать по сторонам. – Что происходит? И в чем состоит замысел Керригора? Я так мало знаю. Почему ты держал меня в неведении, почему я росла не здесь?

– Не здесь? – удивился Абхорсен, не сбавляя шага. – То есть не в Смерти?

– Ты меня прекрасно понял, – настаивала Сабриэль. – Не в Древнем королевстве! Почему… ну, то есть почему я, единственная из всех Абхорсенов, вообще не разбираюсь в том, как все здесь устроено! Почему? Почему?!

– Однозначного ответа нет, – бросил Абхорсен через плечо. – А в Анцельстьерр я тебя послал в силу двух основных причин. И одна – чтобы сохранить тебе жизнь. Я уже потерял твою мать, и, чтобы уберечь тебя в Древнем королевстве, пришлось бы держать тебя либо всегда при себе, либо безвылазно в нашем доме, считай что пленницей. Но повсюду таскать тебя за собой я не мог: со времени смерти регента за два года до твоего рождения дела шли все хуже и хуже. А вторая причина вот какая: мне так посоветовали Клэйры. Они сказали, нам нужен – или будет нужен, они во времени здорово путаются – кто-то, кто хорошо знает Анцельстьерр. Тогда я не понял зачем, но сдается мне, сейчас-то я знаю.

– Так зачем же? – не отступалась Сабриэль.

– Тело Керригора, – отозвался Абхорсен. – Или Рогира, если звать его изначальным именем. Его невозможно по-настоящему убить, потому что тело его сохраняет Свободная магия где-то в Жизни. Оно все равно что якорь – вечно вытягивает его обратно. С тех пор как были разбиты Великие Камни, все Абхорсены до единого искали это тело, но так и не нашли, в том числе и я, потому что мы и заподозрить не могли, будто оно находится в Анцельстьерре. Где-то недалеко от Стены, понятное дело. Клэйры, скорее всего, его уже обнаружили, потому что Керригор наверняка отправился прямиком к нему, когда прорвался в Жизнь. Ты сотворишь заклинание или мне этим заняться?

За разговором отец с дочерью уже дошли до Третьих Врат. Не дожидаясь ответа, Абхорсен тотчас же проговорил нужные слова. Сабриэль странно было слышать их со стороны, точно происходящее не имело к ней отношения.

Рассекая водопад и туман, перед ними воздвиглась лестница. Абхорсен, на диво бодрый, помчался вверх, перепрыгивая через две ступени. Сабриэль поспешила следом, стараясь не отстать. Ее одолевала страшная усталость, изнеможение пронизывало тело до самых костей.

– Ну что, пробежимся? – спросил Абхорсен.

Сойдя с лестницы и двигаясь сквозь расступившийся туман, он взял дочь под локоть до странности церемонным жестом: Сабриэль тотчас же вспомнила, как совсем маленькой девочкой, когда отец вживую приезжал навестить ее в школе, она требовала, чтобы на пикнике тот вел ее под руку, как почетный эскорт.

Они побежали от волны, придерживая колокольцы, все быстрее и быстрее, пока Сабриэль не почудилось, что ноги того гляди отнимутся и она покатится кувырком все дальше и дальше и застрянет где-нибудь бесформенным клубком, с мечом и колокольцами в обнимку.

Но она добежала. Абхорсен уже произносил нараспев заклятие, открывающее основание Вторых Врат, чтобы подняться наверх через водоворот.

– Так вот, – продолжал он как ни в чем не бывало, снова перепрыгивая через две ступени и тараторя так же быстро, как несли его ноги, – с Керригором не удастся справиться до тех пор, пока кто-нибудь из Абхорсенов не отыщет тело. Все мы не раз изгоняли его в Смерть, до самых Седьмых Врат, но это означало лишь передышку для нас. По мере того как уничтожались меньшие камни Хартии, он все набирал силу, а мы слабели.

– Кто такие «мы»? – удивилась Сабриэль.

Все эти сведения обрушивались на нее слишком внезапно, тем более еще и на бегу.

– Потомки Великой Хартии, – отвечал Абхорсен. – То есть, считай, Абхорсены и Клэйры, поскольку королевский род почти прервался. И конечно же, есть еще наследие Созидателей Стены, отдельное творение, оставшееся после того, как они вложили свою силу в Стену и в Великие Камни.

Абхорсен переступил через край водоворота и уверенно зашагал во Второй Предел. Сабриэль шла за ним след в след. Если на пути туда она пробиралась с опаской, ощупывая дно, то Абхорсен бежал едва ли не вприпрыжку, явно следуя знакомым путем. Как ему это удавалось при отсутствии каких-либо вех или знаков, Сабриэль понятия не имела. Может статься, когда она сама попутешествует по пределам Смерти больше тридцати лет, она тоже так наловчится.

– Итак, – продолжал Абхорсен. – У нас наконец-то появилась надежда покончить с Керригором раз и навсегда. Клэйры направят тебя к его телу, ты его уничтожишь, а затем изгонишь дух Керригора, уже изрядно ослабленный. Когда это будет сделано, ты вытащишь из временного небытия выжившего принца королевской крови и с помощью наследия Созидателя Стены восстановишь Великие Камни Хартии…

– Выживший принц королевской крови? – переспросила Сабриэль. Ее подозрение быстро превращалось в уверенность. – А он, случайно, не… хм… это ведь он был превращен в носовую фигуру в Усыпальнице, да? А дух его пребывал в Смерти?

– Вообще-то, он незаконнорожденный и, возможно, безумен, – отозвался Абхорсен, не вслушиваясь толком. – Но в жилах его течет королевская кровь… Что? Ну да, да, это он… что такое? Уж не хочешь ли ты сказать?..

– Да, – убито созналась Сабриэль. – Он называет себя Оселком. И он ждет в хранилище. Рядом с камнями. Вместе с Моггетом.

Ошеломленный Абхорсен впервые словно прирос к месту.

– Похоже, все наши планы спутались, – удрученно вздохнул он. – Керригор заманил меня в хранилище, чтобы с помощью моей крови разбить еще один Великий Камень, но мне удалось защититься, так что он довольствовался тем, что заточил меня в Смерти. Он надеялся завлечь тебя к моему телу – ведь твоя кровь ему тоже подойдет, – но меня он запер не так надежно, как полагал, и я задумал опрокинуть его замысел. Но теперь, если принц и впрямь там, у Керригора есть еще один источник крови для того, чтобы сокрушить Великую Хартию…

– Принц ждет внутри ромба защиты, – сказала Сабриэль, внезапно испугавшись за Оселка.

– Скорее всего, этого недостаточно, – мрачно отвечал Абхорсен. – С каждым днем, что Керригор проводит в Жизни, отбирая силу у живых созданий и подпитываясь от разбитых камней, он наращивает мощь. Очень скоро он сможет сокрушить даже самые крепкие преграды, сотворенные магией Хартии. Возможно, он достаточно могуч уже сейчас. Но расскажи мне о спутнике принца. Кто такой Моггет?

– Моггет? – снова удивилась Сабриэль. – Но я с ним повстречалась в нашем же доме! Это какое-то… порождение Свободной магии… что-то такое… он в обличье белого кота, на нем красный ошейник с миниатюрным Саранетом.

– Моггет… – проговорил Абхорсен, словно пытаясь разжевать невкусный кусочек. – Это и есть наследие Созидателей Стены, или их последнее творение, или их дитя – никто не знает, вероятно, как и он сам. Любопытно, с какой стати он принял облик кота? Мне он всегда являлся чем-то вроде беловолосого мальчишки-карлика, а дома он почти и не покидал. Полагаю, он каким-то образом приставлен защищать принца. Надо торопиться.

– А сейчас мы что, по-твоему, делаем? – съязвила Сабриэль.

Абхорсен снова помчался вперед. Сабриэль вовсе не собиралась грубить ему, но не так представляла она себе сердечную встречу отца и дочери. Да он же ее почти не замечает, для него она не более чем вместилище для всевозможных откровений и орудие против Керригора.

Абхорсен резко остановился и порывисто обнял ее одной рукой. Обнял крепко, но Сабриэль ощутила в этом объятии иную реальность: словно рука его была тенью, временным порождением света, обреченным растаять в полночь.

– Я никогда не был образцовым родителем, знаю, – тихо проговорил Абхорсен. – Из нас хороших родителей не получается. Когда мы становимся Абхорсенами, мы почти все прочее утрачиваем. Ответственность перед людьми подминает под себя ответственность личную, опасности и враги ожесточают наши души, наши горизонты сужаются. Ты – моя дочь, и я всегда любил тебя. Но сейчас я возвращаюсь к жизни на очень краткий срок: мне отпущено сто сотен ударов сердца, не более, и мне необходимо выиграть битву с чудовищным врагом. Роли, которые нам волей-неволей теперь предстоит сыграть, – это не роли отца и дочери, нет, это старый Абхорсен уступает дорогу новому. Но за всем этим стоит моя любовь – и сейчас, и всегда.

– Сто сотен ударов сердца, – прошептала Сабриэль.

По лицу ее заструились слезы. Она мягко высвободилась из отцовских объятий, и вместе они поспешили вперед, к Первым Вратам, к Первому Пределу, к Жизни – и в хранилище.