Исторически связав европейские геополитические свободы с англо-американцами и исходя из того факта, что Европа после 1945 г. стала элементом атлантической системы Большого Запада, Дехийо рассматривает историческую драму борьбы за господство в Европе не столько с немецких позиций, как этого можно было бы ожидать от немецкого интеллектуала и чиновника, сколько с общеевропейских, в которых в целом чувствуется симпатия к англичанам и особенно американцам, перерастающая в идеализацию, со всей очевидностью противоречащую реальности. Дехийо словно забывает о корыстном национальном интересе тех же англичан. «Странное политическое равновесие! – писал в 1854 г. И. В. Вернадский. – Уже более века, как Англия постоянно и везде увеличивает свои владения и своё влияние, тогда как все государства Западной Европы теряют и то и другое, а все ещё говорят о равновесии», в рамках которого Альбион душит их в объятиях.

Подход немецкого историка к англосаксам логически вытекает из идеализации Дехийо островного (морского) принципа. «В течение столетий, – пишет автор «Хрупкого баланса», – островное положение выступало щитом для этого духа, который на тёмном фоне тоталитарной бесчеловечности вновь наделил англоязычные народы, хотя и столкнувшиеся с серьёзными трудностями, нимбом человечности. Лишь использование ими атомного оружия подпортило их репутацию». По Дехийо выходит, что бомбардировка Хиросимы и Нагасаки лишь «подпортила репутацию». Так, пустячок.

Дехийо почему-то забывает и о массированных бомбардировках англосаксонскими союзниками немецких городов в конце Второй мировой войны. Эти бомбардировки не диктовались военной необходимостью, их целью было уничтожение, во-первых, городов и промышленного потенциала, во-вторых, гражданского населения. Эта вторая цель была проста: путём уничтожения гражданского населения (особенно женщин и детей – «психоудар» по мужчинам) заставить его, прежде всего мужчин, выступить против Гитлера. По подсчётам немецкого исследователя В. Г. Зебальда, в последние годы войны союзники сбросили на мирное население 131 города по сути уже поверженной Германии около 1 млн. бомб; количество жертв составляло 600 тыс.; было уничтожено 3,5 млн. домов, в результате чего 7,5 млн. человек остались без крова. Эти бомбёжки не подпортили репутацию англосаксов?

По тому же принципу американцы в 1970-е бомбили Вьетнам и Камбоджу, а в течение трёх месяцев 1999 г. – Югославию удары; наносились не по военным объектам (разрушено лишь 5 %), а по промышленным (разрушено до 70 % плюс 90 % мостов) и мирному населению. Целью «психоудара» было заставить людей перестать поддерживать Милошевича, вынудить его уйти.

Тех, кто отдал приказ об атомной бомбардировке японских городов, нужно было судить так же, как судят военных преступников. (И так же необходимо судить тех, кто отдавал приказ бомбить мирное население Вьетнама, Камбоджи и Лаоса, а в наши дни – Югославии.) Однако победителей не судят, и Дехийо, к сожалению, с ними. Он полагает, что до Хиросимы англоязычные народы вершили только благо и не совершали никаких преступлений против целых обществ. Ясно, что это не так: достаточно вспомнить действия американцев против индейцев – кто не слеп, тот видит. Однако Дехийо, как и многие европейцы, фиксирует внимание лишь на европейской арене, не принимая во внимание то, что творили англичане по отношению к африканцам, коренным жителям Австралии, индийцам, китайцам, которых они ради своей прибыли стремились превратить в нацию наркоманов, а американцы – по отношению к индейцам и приведённым из Африки рабам. Впрочем, речь должна идти не только об индейцах. В 1764 г., выступая в парламенте, граф Чэтем цинично спросил: «Что было бы с Англией, если бы она всегда была справедлива в отношении Франции?» («и в отношении к другим странам» – добавляет уже цитировавшийся мной И. В. Вернадский).

Дехийо пишет, что основной элемент островного принципа – свободный и гибкий человеческий дух, тогда как развитие континентального принципа в конечном счёте ведёт к появлению жестокой и обезличенной государственной машины. Не будем спорить о «свободном английском духе» – он есть и достоин уважения. Но есть мнение, что у английского духа, как и у всего в мире, имеется обратная сторона. Ещё раз обратимся к И. В. Вернадскому: «Понимая чужой эгоизм, англичанин, в то же время, и уважает его в душе, и готов сочувствовать чужому успеху, если только этот успех не вредит его интересам. Таким образом, нигде нельзя встретить такого почтения к богатству и знатности, и такого презрения к бедности и низкому положению лица в обществе, как в этой либеральной стране. Правда, в этом почтении нет низкопоклонства, не допускаемого самолюбием, которым проникнуто неприкосновенное я англичанина; но, тем не менее, оно поражает каждого, кто имел случай видеть и наблюдать этот народ».

Но дело даже не в этом. Удивительно, что Дехийо упускает из виду другой факт: морские (островные) государства были колониальными империями. Политико-экономической гарантией и conditio sine qua non свободы островного духа была жестокая эксплуатация колоний и полуколоний – достаточно вспомнить ограбление Индии, ввоз опиума англичанами в Китай в XIX в., приведший к двум опиумным войнам, жестокости в Ирландии. Экономическим фундаментом английских свобод и процветания в новое время было, как и экономическим фундаментом свободы свободных в Афинах и Риме, рабство, только вынесенное за пределы острова. Отрывать морские державы от их колониальных империй и в таком искусственном изолированном виде противопоставлять Германии или России с их крепостничеством «второго издания» есть грубая ошибка – логическая, историческая и нравственная.

В равной степени ошибочно противопоставление английского национального государства XVIII–XIX вв. континентальным империям. Это государство было ядром колониально-морской империи. Поэтому правильнее говорить о двух типах империй в новое время; при этом в самой колонии морская империя превращалась по сути в местную континентальную, в континентальный функциональный орган морской империи, доставляющий ей огромные богатства, которые обеспечивали свободы на самом острове. Жаль, что Дехийо не принял в расчёт этот в общем-то очевидный факт.

Когда Дехийо пишет об эпохе после окончания Второй мировой войны, идеализация островного принципа порой, к сожалению, приобретает характер апологии Америки и опасно близко подходит к черте, за которой начинается (про)американская пропаганда времён разгара «холодной войны», а иногда и переходит эту черту. Здесь особенно показателен эпилог, где Дехийо пишет, что после 1945 г. «Соединённые Штаты осознали свою миссию избавить мир от страданий с помощью духовной и материальной силы, которую они недавно продемонстрировали. Иными словами, Соединённые Штаты поняли, что должны завершить труд Вильсона или, скорее, восстановить то, что ему пришлось оставить в развалинах. «Единый мир» Объединённых Наций должен был стать благом, дарованным человечеству американским веком. Правление мирной демократии во всём мире предотвратило бы возврат политики с позиций силы и всех её ужасов». Однако этого не произошло, считает Дехийо, из-за того что континентальный СССР навязал США «холодную войну», стремясь измотать американцев и навязать тоталитаризм всему миру (при этом Дехийо сам же признаёт, что политическое освобождение угнетённых и униженных народов Азии, Африки и Латинской Америки связано с подъёмом коммунизма и поддержкой СССР).

По поводу облика послевоенных США, который рисует Дехийо, можно сказать словами Высоцкого: «Нет, ребята, всё не так, всё не так, ребята». Начать с того, что именно США в течение всей второй половины ХХ в. (как, впрочем, и первой) проводили политику с позиции силы со всеми её ужасами. Это делали как «тихие» американцы, описанные Грэмом Грином, так и «громкие» – бомбя Вьетнам и Камбоджу, высаживаясь на Кубу и в Ливане, поддерживая кровавых диктаторов в Корее и Никарагуа, устраивая перевороты в Гватемале (1953), Иране (1953) и Чили (1973). Там «американский век» вбивался с помощью тайных операций и репрессий (подробнее об этом см. «Почему люди ненавидят Америку» З. Сардара и М. Вин Дэвиса. М.: Проспект, 2003 и «Почему нас ненавидят» знаменитого американского писателя Г. Видала. М.: АСТ, 2003). Да, СССР после войны превратил Восточную Европу в зону своего влияния, в протекторат – но то же самое сделали США с Западной Германией и Японией. Тем не менее, у СССР это объявляется «экспансией», а у США – «маршем демократии», хотя французских и итальянских коммунистов американцы «давили» не меньше, чем советские – своих политических противников в странах Восточной Европы.

По-видимому, именно стремлением «избавить мир от страданий» была продиктована операция «Split» («Раскол», или «Расщепляющий фактор»), проведённая ЦРУ в Восточной Европе в 1947-1949 гг. Суть операции заключалась в следующем: с помощью лжи и фальсификации спровоцировать волну кровавых репрессий в странах Восточной Европы против умеренных социалистических лидеров, способных смягчить сталинскую модель. Задача была простой: способствовать тому, чтобы на место репрессированных умеренных пришли жестокие твердолобые сталинисты, которые должны были исходно придать восточноевропейскому социализму кровавый и жестокий характер и скомпрометировать его в глазах населения (см.: Стивен С. «Операция Раскол». М., 2003). Результат – организованная американцами операция привела к массовым репрессиям, в которых они же обвинили СССР. Однако американцы перестарались. Приняв «Раскол» за чистую монету, Сталин отдал приказ ускорить подготовку к ядерной войне, к наступательным действиям против Западной Европы и Америки. И кто знает, как бы всё сложилось, если бы не смерть вождя.

Впрочем, не только Сталин, но и американцы готовились к ядерной войне, особенно когда у СССР ещё не было ядерной бомбы. Во второй половине 1940-х годов американцы последовательно разработали несколько планов ядерной бомбардировки десятков советских городов и уничтожения почти всей советской промышленности. Речь идёт о директиве Объединённого комитета военного планирования № 432/д (1945 г.), о планах «Чэриотир» (1948 г.) и «Флитвуд» (1948 г.), об оперативном плане ядерной бомбардировки СССР САК ЕВП 1-49 (1948 г.), «Дропшот» (1949 г.). А ведь СССР, не имевший в то время не только ядерного оружия, но и средств их доставки – баллистических ракет, не мог непосредственно угрожать США.

Единственное, что действительно ограничивало США и их ТНК на международной арене – это существование СССР, обладавшего ядерным оружием, «ялтинская система». Только в рамках этой биполярной системы были возможны крушение колониальной системы, победа национально-освободительного движения в афро-азиатском мире и многое другое, включая welfare state на самом Западе. О том, каким было бы положение слабых мира сего без СССР, красноречиво свидетельствуют действия США в 1990-е годы против Югославии, Афганистана, Ирака – и всё «ради блага, демократии, избавления от страданий», как о том пишет Дехийо? Ответ – «по Станиславскому»: «Не верю».

Всю вторую половину ХХ в. США – и это было вполне очевидно уже в 1950-е годы – «сжимали пружину», оказывая давление прежде всего на слабых мира сего – в Азии, Африке, Латинской Америке. А потом она «разжалась» и произошла отдача. «Отдача: цена и последствия американской империи» – так назвал свою книгу об американской политике в Азии во второй половине ХХ в. и о реакции на неё в начале XXI столетия, известный американский специалист по Восточной Азии, консультант ЦРУ Чалмерс Джонсон (Johnson Ch. Blowback: The costs and consequences of American empire. N.Y.: 2002). Проанализировав политику США и отношению к азиатским странам во второй половине ХХ в., он предсказывает, что в первой половине XXI в. Америка получит отдачу по полной программе, и 11 сентября – это только начало. Почему-то приходят на память слова Блаженного Августина: «Наказания без вины не бывает». Жестокий вывод? Нет, жестокий мир, в котором действие равно противодействию. Жаль только, что в результате гибнут ни в чём не повинные люди.

Но вернёмся к Дехийо. Апология США в его книге очень хорошо показывает, как даже умный и знающий человек может стать жертвой пропаганды, умело играющей на комплексе «исторической вины» немцев. Ну как тут не заглотнуть «свою» – атлантическую, Большого Запада – пропаганду? «Самое вульгарное в «холодной войне», – говорит антикоммунист, но честный писатель Джон Ле Карре устами своего героя Смайли (в романе «Тайный пилигрим», Le Carré J. Secret Pilgrim. N.Y., 1991) – это то, как мы научились заглатывать собственную пропаганду […] В нашей предполагаемой честности наше сострадание мы принесли в жертву великому богу безразличия. Мы защищали сильных против слабых, мы совершенствовали искусство общественной лжи. Мы делали врагов из достойных уважения реформаторов и друзей – из самых отвратительных властителей. И мы едва ли остановились, чтобы спросить себя: сколько ещё мы можем защищать наше общество такими средствами, оставаясь таким обществом, которое стоит защищать».

Дехийо явно не остановился. Его позиция по отношению к Великобритании и США – это позиция части немецкой интеллигенции после поражения во Второй мировой войне, позиция, которая во многом питалась усиленно насаждаемым победителями-американцами чувством/комплексом «коллективной вины немецкого народа» за войну, за национал-социализм, за Гитлера. Это была очень важная психоисторическая (психоментальная) операция англосаксов по отношению к немцам, рассчитанная на долгосрочный эффект и адекватно до сих пор не осмысленная. На самом деле народ в целом не может быть виноват, ну а тезис о «коллективной вине» – это вообще откуда-то из языческого, дохристианского прошлого. «Коллективная вина» была бы более адекватна политическому языку нацистов, чем либералов. Советская (марксистская) позиция по данному вопросу выглядит намного гуманнее: гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остаётся.