Людвиг Дехийо родился в 1888 г. в Кёнигсберге, образование получил в Берлине и Страсбурге. В 1922 г. он начал работать в Секретном государственном архиве (Берлин), а в 1933 г. стал директором Архивов дома Гогенцоллернов. С 1946 по 1958 г. Дехийо служил директором Немецких государственных архивов в Марбурге-на-Лане, с 1948 по 1956 г. был главным редактором престижного журнала немецких историков «Historische Zeitschrift». Среди его работ – «Германия и мировая политика в ХХ веке» (1959) и «Хрупкий баланс» (1948/1962).

Сверхзадача «Хрупкого баланса» – показать, как и почему в середине ХХ в. Европа и мир пришли к ситуации раздела на американскую и русскую зоны влияния, когда Европа утратила не только свою доминирующую роль, но и просто самостоятельность в мировой политике. Логически, в известном смысле, речь идёт о геополитическом аналоге шпенглеровского «Заката Европы».

Книга Дехийо написана с характерной для немецкого склада ума, немецкой интеллектуальной традиции ясностью и чёткостью. Начав с возникновения системы государств в Европе (гл. I), учёный исследует основные фазы борьбы за господство в этой системе: при Филиппе II во второй половине XVI в. (гл. I), при Людовике XIV (вторая половина XVII – начало XVIII в. – гл. II), при Наполеоне (гл. III) и при двух немецких рейхах – Вильгельма II и особенно Гитлера (гл. IV).

В своей работе Дехийо предлагает простую и ясную схему перипетий борьбы за господство в Европе в последние 400 лет. По его мнению, с XVI в. в Европе начал складываться уникальный феномен – система государств. Впрочем, у общеевропейского процесса была репетиция в малом, узкорегиональном масштабе – система итальянских городов-государств XIII–XV вв. с особой ролью островной («земноводной») Венеции. Однако именно камерный характер не позволил итальянской системе развиться и она стала жертвой более крупных политических образований, как это произошло с античными полисами, завоёванными Филиппом II Македонским, отцом великого Александра.

Над возникающей европейской системой государств с самого начала нависла угроза – быть уничтоженной и поглощённой, превратившись в части общеевропейской империи Карла V Габсбурга, чьи владения превосходили по размеру империю Карла Великого. Замечу: по иронии истории, Средневековая Европа заканчивала, а Новая Европа начинала с того, чем заканчивала поздняя Античность и начинало Средневековье – с попытки общеевропейской империи. Империю Карла Великого подорвала феодальная система, империю великого Карла – складывающаяся система европейских государств. В известном смысле оформление последней можно рассматривать как восстание или даже национально-монархическую революцию против общеевропейской империи. В схватке этих двух принципов организации, двух типов систем и родилась новоевропейская история, получившая в момент рождения если не прививку от имперскости, то, как минимум, сильные генетически обусловленные импульс и волю сопротивления ей.

Дехийо, к сожалению, не разбирает подробно самого момента рождения, генезиса системы, который, как известно, определяет в основных чертах её дальнейшее функционирование и упускает из виду, что на исторических весах на чаше системы государств была тяжёлая гиря – формирующийся мировой рынок, адекватной мировой политической формой которой была международная – international – система государств (nations). Дехийо в целом проскакивает этот момент, уделяя основное внимание не Карлу V, а его сыну – Филиппу II и sein Kampf за господство в Европе с европейскими государствами, прежде всего – с Голландией и Англией. В этой схватке в своих основах оформилась западноевропейская модель борьбы за господство, обладавшая несколькими структурными особенностями, отличиями. Наиболее важны из них следующие.

Первое. В борьбе за господство в Европе (и над Европой) друг другу противостоят континентальные и морские державы (последовательно: Испания (Габсбурги), Франция, Германия, с одной стороны, Голландия, Великобритания и с начала ХХ в. – США – с другой. После того, как во второй половине XVII в. Англия взяла верх над Голландией, вплоть до наших дней морской (островной) принцип в геополитике воплощают англосаксы (Великобритания и США, с 1917 г., а возможно, чуть раньше – США и Великобритания).

Указанное противостояние не исключало конфликтов между самими континентальными и между самими морскими державами, однако осевым противоречием системы было таковое между морскими и континентальными державами, считает Дехийо.

Второе. В связи с противостоянием морской державы Англии континентальным Испании, Франции и Германии решающую роль для «моряков» приобретал контроль над устьями рек, впадающих в Северное море, т. е. над прибрежными территориями Голландии и в меньшей степени – Германии. Так «пятачок» старой средневековой Фландрии приобрёл новое кардинально важное геополитическое значение и покушение на него «континенталов» немедленно вызывало бурную реакцию Альбиона и войну. Здесь к тезису Дехийо необходимо добавить, что Англия стремилась контролировать не только устья рек севера Европы, но вообще все выходы в море, особенно в Европе, и стратегически важные острова. «Англия так любит равновесие на морях, запирая их выходы и бомбардируя мирные чужие пристани», вообще закрывая тем самым выход в открытое море всем другим народам Европы, – писал замечательный русский географ и экономист И. В. Вернадский (отец великого геохимика В. И. Вернадского и дед историка Г. В. Вернадского) в работе «Политическое равновесие и Англия» (СПб., 1854; 2-е исправленное издание, 1877).

Третье. Поскольку объединение Европы в континентальную (полуостровную) империю противоречило интересам морских держав – Голландии, а затем Великобритании, существование именно системы государств, а не единой общеевропейской империи, соответствовало их интересам. Морские державы боролись за сохранение этой системы и всегда выступали на стороне тех европейских государств, которые становились или могли стать жертвами наиболее сильной континентальной державы – претендента на роль имперского объединителя. Так, европейская свобода и само существование системы государств оказалось тесно связано с экономическими и политическими интересами мощнейших морских держав, прежде всего Великобритании. В связи с этим Дехийо уделяет особое место роли морских англосаксонских государств (наций) – Великобритании, а затем США – в развитии европейской системе государств. Англичане и американцы, как пишет автор «Хрупкого баланса», уравновешивали континентальные нации Европы, претендовавшие на господство. Последней такой нацией были немцы, и одна из главных задач книги Дехийо – побудить немцев к самоанализу, «оттолкнувшись» от катастрофы поражения в 1945 г.

Четвёртое. Система европейских государств функционировала циклически: периоды острых схваток за господство в ней (Дехийо называет их подъёмом, или вздыманием волн), резкие подъёмы кривой напряжённости, чередуются с относительно спокойными конфликтами, для которых характерны лишь локальные войны (для таких периодов Дехийо использует метафору провала, обрушения, падения волны в глубины).

Волновыми пиками Дехийо считает войны Карла V, Филиппа II, Людовика XIV, Наполеона, Вильгельма II и Гитлера, а периодами спада – провала – отрезки соответственно между Карлом и Филиппом (едва заметный), Филиппом и Людовиком, Людовиком и Наполеоном, Наполеоном и Вильгельмом, Вильгельмом и Гитлером.

Схема в целом ясная, хотя некоторые её части выглядят не вполне убедительно. С точки зрения формальной логики, борьба Карла V – это возникновение системы государств, предшествующее её нормальному, «модельному» функционированию (как говорил Гегель, когда вещь начинается, её ещё нет), а потому должна быть вынесена за пределы схемы как акт её творения, как нечто вроде её Большого Взрыва. Трудно сказать, что было более важным испытанием для Европы – «большая стратегия Филиппа II» (Дж. Паркер) или Тридцатилетняя война (1618-1648). Семилетняя война (1756-1763) – это «гребешок» посреди провала или же отрезок, формирующий вместе с революционно-наполеоновскими войнами ещё одну тридцатилетнюю войну за господство в Европе – англо-французскую? Некоторые историки весь период 1914-1945 гг. выделяют в качестве ещё одной тридцатилетней англосаксонско-германской войны за европейское и мировое господство, благодаря чему осью всей истории борьбы за гегемонию в Европе (и мировой системе) оказываются тридцатилетние мировые войны. Иными словами, есть о чём поспорить и поразмышлять, и мы обязательно сделаем это в послесловии.

Пятое. Анализируя механизм воспроизводства, самосохранения и побед европейской системы государств над теми, кто покушался на неё (от Карла V до Гитлера), Дехийо особо подчёркивает роль и значение такого фактора – и это одна из самых сильных и интересных сторон его книги и схемы – как внезападноевропейские державы, империи: сначала (в XVI в.) – Османская, а с XVIII в. – Российская.

Заключив союз с султаном Сулейманом II Кануни («Законодателем»; в Европе больше известен как «Великолепный») – мусульманином – против христианского государя Карла V, христианский государь Франциск I сделал исключительно важный вклад в новую модель борьбы за господство в Европе. Теперь внешняя по отношению к Европе держава стала выступать союзником системы государств против внутриевропейских имперско-объединительных поползновений. А следовательно, и одним из гарантов самого существования европейской системы государств и европейских геополитических свобод. В XVIII в. Османскую империю сменила Россия, империя намного более крупная и могущественная.

Можно с уверенностью сказать: с появлением в начале XVIII в. сокрушившей шведов по-настоящему континентальной, т. е. евразийской Российской империи континентально-имперская интеграция полуострова Европа стала невозможной.

Таким образом, с середины XVIII в. («Семилетняя война») и со всей очевидностью с Наполеоновских войн у европейской системы государств, помимо морской (островной) державы, появился мощный континентальный гарант. При этом интересы данного внешнего «гаранта» по сохранению европейской системы государств с её геополитическими свободами совпали – Дехийо хорошо показывает это – с интересами и raison d’être системы в целом и с интересами другого внешнего гаранта – Великобритании. Поскольку системно-европейские («антиимперские») интересы Великобритании и России совпадали, то неудивительно, что в войнах против европейских «континенталов» «островитяне-моряки» и континенталы евразийские выступали как союзники. Однако в межвоенные периоды союз быстро сменялся противостоянием Великобритании (а затем США) во главе европейской системы государств и России (а затем СССР).

Верно отмечая возникновение уже с 1710-х годов в скрытой форме, а с 1810-х годов – в открытой англорусского конфликта, фиксируя параллелизм и сходство в развитии Великобритании и России, Дехийо, к сожалению, не останавливается на этом евразийском конфликте подробно. Понятно, что немецкого учёного интересует прежде всего европейская система государств, именно она есть предмет его исследования. И всё же с XIX в. ситуацию в этой системе начинает определять евразийское соперничество Великобритании и России (конкретный пример – Крымская война, представляющая собой первую возглавляемую Британией общезападную войну против России), а с 1945 г. – мировое соперничество США и СССР. По иронии истории победа над Гитлером означала автоматически уничтожение европейской системы государств как значимой. Не является ли Евросоюз попыткой возродить эту систему в иную эпоху и на иной, экономической, основе?