Глава седьмая. База «Образование»

Вышел в ночь осторожно, бросив арбалет и рюкзак рядом со спящим Чертом – чтобы не будить спутника и не отвечать на неудобные вопросы. Все это можно забрать позже – конечно, если все пройдет по-задуманному. Если не пройдет – тогда и беспокоиться не о чем. Из оружия с Книжником был только меч, подаренный «химическим» тотемом. Плюгавый заверял, что путь не слишком опасен – точка назначения рядом. Но длинный полутораручный клинок придавал уверенности. Скорее, правда, ложной – не так уж ловко семинарист умел владеть холодным оружием, и вряд ли смог бы выстоять перед настоящим мастером. Но против какого-нибудь ночного мута, возможно, сгодились бы и его навыки.

Он просто старался не думать о реальных угрозах. Передвигаться по ВДНХ ночью было не намного веселее, чем по московским улицам в привычном пространстве. Правда, развалин здесь было вроде как меньше, зато куда больше живых и поваленных деревьев, каких-то коряг, бревен, бетонных и металлических конструкций непонятного назначения, беспорядочно рассыпанных повсюду – как будто кто-то нарочно задался целью создать полосу препятствий для случайного путника. Ориентироваться во всем этом в ночном полумраке было непросто, несмотря на указания, данные Плюгавым перед выходом.

Впрочем, в голове Книжника, как в памяти электронной машины, хранились иллюзорные бумажные «листы» – схемы и карты московских улиц, которые было принято изучать в кремлевской Семинарии. С помощью специально разработанной системы ассоциаций, семинарист мог вспомнить все эти блеклые линии и надписи и применить их на реальной местности. Беда в том, что большинство этих схем составлены до Последней Войны, до неузнаваемости изуродовавшей целые районы города, исказившей само пространство. Так что толку от этих знаний было немного. Но, все же, лучше, чем ничего. Где-то в укромных уголках нашлась и древняя схема ВДНХ, которую отчего-то Книжник помнил наиболее смутно.

Как оказалось, та схема имела еще меньше общего с действительностью, чем прочие обрывки географических знаний. Книжник делал скидку на искажение пространства в «реальности Буки». Впрочем, в целом структура ВДНХ сохранилась и в этой реальности, правда, в довольно причудливом и не всегда приятном виде. Так, база «Биология», а точнее, некогда одноименный выставочный павильон, располагалась не так уж далеко от «Химии», более того – по одной стороне от центральной аллеи, превратившейся теперь в непролазные джунгли.

Только вот путь к этому, почти соседнему павильону, как будто в издевку, лежал по широкому кольцу, вокруг давно высохшего фонтана «Дружба народов». Плюгавый сразу предупредил: между «Химией» и «Биологией» располагается одна из самых опасных баз – «Физика», пройти мимо которой по прямой равносильно самоубийству. Можно было и не слышать предупреждений Плюгавого: сам вид этого места внушал оторопь и невольно активировал чувство самосохранения.

Из темного, будто обугленного здания, в сторону фонтана периодически били ветвистые синеватые молнии. Странно, что это происходило в полнейшей тишине. Однако устойчивый запах озона, доносившийся с той стороны, намекал на то, что молнии отнюдь не декоративные. А может, и не молнии вовсе – мало ли, в какие формы энергии превратились процессы, которые когда-то демонстрировали зевакам в древнем павильоне? Сон чудовища мог породить какие угодно выверты, исказив даже глубинные законы природы. Но и там, говорят, кто-то обитает. И тотем у тамошних, видать, еще посуровее «химического».

Так или иначе, не особо углубляясь в размышления на эту тему, Книжник пробирался в обход. На странной окружности последовательно располагались бывшие павильоны, занятые теперь под базы разными группировками, претендовавшими на мифическую Силу Буки. Сначала он миновал вычурное здание павильона «Стандарты». В его высоких узких окнах-бойницах мерцали отблески живого огня, но Книжника мало интересовало это здание. Куда больше привлекло здание базы «Печать», украшенное вычурными темными, похоже даже, деревянными скульптурами. Сидя в укрытии за огромным обломком чего-то бетонного, Книжник невольно облизывался: само название «Печать» намекало на связь с печатным словом, книгами, древней прессой, одним словом – информацией. Но Плюгавый предупредил сразу: эту базу захватили какие-то отморозки, плевать хотевшие на то, что стояло за старым павильоном. Более того – они даже не чтили собственный тотем, что уж совсем не было принято в мире ВДНХ. У них был собственный, ими же выдуманный, тотем, с которым они пришли сюда – Смерть, которой они поклонялись самозабвенно и истово. Более того, следуя логике собственного невежества, они своеобразно поняли само понятие «печать», изготовив и активно применяя на Ристалище собственное изобретение – «печать смерти». Что это за штука, Книжник так и не понял, а Плюгавый в подробности не вдавался.

Держась от «Печати» на почтительном расстоянии, Книжник невольно приблизился к бывшему фонтану «Дружба народов».

Трудно сказать, что здесь символизировало дружбу в прежние времена. Теперь же на былые приятельские отношения людей и народов ничто даже не намекало. Стоявшие по широкому кругу почерневшие фигуры, по-видимому, стали жертвой вандализма, не лишенного, однако, мрачного юмора. Начать с того, что головы фигур какой-то шутник облачил в противогазы и ржавые армейские каски. В руках фигур было столь же ржавое, давно вышедшее из строя оружие. Все в этом мрачном хороводе словно целились друг в друга, не давая шанса вырваться живым из страшного кольца смерти.

Было в этом что-то символическое. Скульптурная группа трудами неизвестных обрела противоположный смысл, куда более соответствуя реальности. Ее можно было бы назвать фонтаном «Войны Всех Против Всех». Логичным довершением композиции была густая булькающая жижа, толчками бившая из центрального жерла фонтана, напоминавшего разорванную аорту. В световых всполохах базы «Физика» жижа напоминала загустевшую темную кровь.

Вытаращившись на эту выразительную скульптурную группу и чуть зазевавшись, Книжник едва успел увернуться от какого-то отростка, вынырнувшего из булькающей массы, окружавшей центр фонтана. Отросток, а может, щупальце, хлестко ударил по разбитому асфальту и, не нащупав ничего полезного, разочарованно сполз обратно в пузырящуюся жижу, напоминавшую не только кровь, но и субстанцию жертвенника базы «Химия». Подумалось: вся территория ВДНХ, возможно, объединена едиными законами существования – надо думать, это были законы, по которым жил сам Бука.

Переведя дух, Книжник продолжил движение. Впереди, в лунном свете маячил величественный и зловещий шпиль Дома Народов – еще одной сакральной точки здешних мест. Если верить Черту, под сенью его колонн проходит то самое кровавое Ристалище. Но сегодня дорога семинариста лежит в стороне. Книжник надеялся, что с помощью Плюгавого сия чаша его минует. Главное – вовремя доставить посылку.

Неприятные звуки в зарослях заставили его прибавить шаг. Низкое рычание подстегнуло – он перешел на бег и на какое-то время потерял над собой контроль.

Очнувшись, Книжник поймал себя на том, что уже минуту неподвижно смотрит на строгое и величественное здание, украшенное классической колоннадой. Нет, не Дом Народов. Здание утопало в странной зеленоватой дымке, напоминая дом с привидениями. От него буквально веяло угрозой, невидимой лютой смертью. В ушах возник настойчивый, тревожно знакомый звук.

– Что такое? – растерянно пробормотал Книжник. Хлопнул себя по ушам, пытаясь согнать назойливый треск. – Что за чертовщина?!

Звук становился отчетливее, ноги сами сделали шаг в сторону здания.

Треск в ушах усилился. Книжник попытался остановиться – и не смог. Ноги сами тянули его в эту зеленоватую дымку. Никакой видимой угрозы не было, но Книжник знал, что там, впереди – смерть.

Плюгавый что-то говорил об этом. «Нельзя к нему приближаться, запомни! И уж точно нельзя на него смотреть! Этот дом убивает одним своим видом!» Тогда слова прозвучали странно. Теперь же они не имели никакого значения. Потому что слова и мысли сейчас действительно ничего не значили. Проклятое здание словно действовало непосредственно на его мозг.

Отчего-то это место больше всего потрясло Книжника, породив в глубине души странные ассоциации и тревожные намеки. Он ощущал дрожь во всем теле, покрылся холодным потом, не в силах отвести взгляд, не в силах остановиться.

Он был уверен: в этом здании нет ничего живого. Просто потому выжить там невозможно – там смерть, эта чертова невидимая смерть…

Проклятье, надо было слушать Плюгавого – не приближаться к этому дому. Он просто потерял над собой контроль. Забылся. Совершил ошибку.

Поняв, что пытается оправдаться перед самим собой, семинарист истерически хихикнул. Его бросило в жар, в глазах потемнело. Страшный дом манил его, обещая раскрыть какую-то важную тайну.

Тайну, которая даст ответ на все вопросы…

И попросит взамен его жизнь.

– Стой, дурак! Куда?!

Вслед за сдавленным окриком, Книжник ощутил, как опрокинулось черное небо – страшное здание метнулось куда-то вниз – и тут же его «отпустило». Над ним нависал какой-то человек, заросший длинными волосами и косматой бородой, с широко распахнутыми глазами, в которых отражалось зеленоватое свечение зловещего здания.

– Ты что, самоубийца, что ли? – проговорил человек, оттаскивая Книжника подальше от опасного здания. – Не знаешь, что к нему не только подходить нельзя, но и пялиться на него чревато?

– Что это… за павильон? – пытаясь высвободиться, слабо спросил Книжник.

Косматый усмехнулся и покачал головой:

– Не здешний, что ли?

Книжник помотал головой.

– А-а… Понятно, – скривился незнакомец. – Опасный это павильон, не для простых смертных. Думаю, ты в этом только что убедился.

– Как называется-то? – упрямо спросил Книжник. – Секрет, что ли?

– Не секрет. «Атомная энергия». Если тебе это о чем-то говорит.

Книжник потрясенно кивнул. Вот, значит, что это были за ощущения. Он уже сталкивался с радиацией. А дом, похоже, «фонил» на всю катушку. Где-то в кармане были пару капсул самодельного «антирада» – если, конечно, это как-то поможет. Возможно, он хапнул смертельную дозу.

– Вот что это за треск в ушах был, – сглотнув проговорил Книжник. – Счетчик «Гейгера».

– Да, это он так предупреждает. Как гремучая змея своими трещотками. Слышал про такого зверя?

– Читал.

– Читал? – человек удивленно поглядел на семинариста. – Давненько я не встречал человека, который мог бы так ответить.

– Пить хочется, – пожаловался Книжник. Во рту появилась болезненная сухость, омерзительный металлический привкус. – Видать, плохи мои дела.

– А ну, вставай, – человек резко поднялся и протянул парню руку. – Идем со мной. Попытаемся привести тебя в чувство.

Уже плетясь вслед за незнакомцем, Книжник не удержался, чтобы не оглянуться. Павильон «Атомная энергия» не прощался с ним. Он продолжал молча кричать о чем-то важном, чего Книжник пока не мог понять.

Интуиция не подвела его. Предчувствия оправдались.

Но это было позже.

Теперь же он был в полной власти первого встречного. Хотя бы потому, что через пару десятков шагов в теле появилась слабость, помутилось в голове. Его вырвало.

– Держись! – подбадривал его незнакомец, поддерживая под мышки. – Тут недалеко совсем.

Еще через несколько шагов отказали ноги. Книжник потерял сознание.

Наверное последние метры незнакомец тащил его на руках – Книжник не мог вспомнить, как оказался на территории базы «Образование». Странно, что память сохранила сведения о том, как называется это место и даже мельком увиденный внешний вид базы.

Пожалуй, когда-то это был один из самых величественных и красивых павильонов ВДНХ. Сейчас же здание лежало в руинах, расстрелянное со всех сторон тяжелыми снарядами, сожженное пожарищами и разграбленное мародерами. Что-то символическое было в том, орды варваров постъядерного мира в первую очередь ополчились против главного оплота цивилизации, созданного для хранения и воспроизведения знаний. Этому миру ни к чему знания мертвых эпох. Здесь и сейчас нужны практические навыки, помогающие выжить, убивать, набивать брюхо. Науки стали непозволительной роскошью. Более того, многие люто ненавидели просвещение, не без оснований полагая, что именно знания уничтожили цивилизацию и чуть окончательно не погубили планету. Человеческая гордыня использовала плоды образования для того, чтобы создать самые совершенные орудия убийства. И это удалось в полной мере. Достаточно оглянуться вокруг.

Книжник вяло размышлял об этих материях, лежа под самой настоящей капельницей, ловко поставленной его спасителем. Розовая жидкость, что мерно капала из стеклянной банки в свете светильника, сооруженного из снарядной гильзы, сотворила настоящее чудо. Если верить лохматому спасителю, чудодейственный эликсир имел происхождение на базе «Биология», где знали толк в продлении жизни и заживлении ран. Правда, и цена снадобий была немалая, так что спасенный мог в полной мере считать себя должником хозяина базы.

Сам он называл себя Смотрителем. Что следовало из его отношения к этому месту. Он же оказался единственным обитателем полуразрушенной базы – просто потому, что больше не нашлось желающих поселиться в этих развалинах.

– Никто не хочет здесь селиться, – говорил Смотритель, потягивая отвар из пахучих трав. – Тотем Образования не дает ничего, кроме знаний, которые невозможно применить здесь и сейчас.

– Я бы приобщился к этим знаниям, – быстро сказал Книжник. – Я всюду ищу забытые знания, мечтаю вернуть их людям.

Он даже попытался подняться с тощего матраса, набитого травой, но Смотритель не позволил:

– Успеешь. Если то Ему будет угодно.

– Вы так говорите, будто верите в Его всемогущество, – криво улыбнулся Книжник. – Я думал, Образование заставляет мыслить критически.

– Все верно, – Смотритель хмыкнул в бороду. – Но разве можно критически мыслить в мире, которого не существует?

Обвел рукой пространство единственной уцелевшей комнаты, с дырой от снаряда в стене, забитой сухими ветками. Стены здесь были скрыты книжными полками, уходящими под потолок. От такого книжного изобилия у семинариста кружилась голова. Ему не терпелось ухватиться за потрепанные книжные корешки, впиться взглядом в незнакомые тексты.

Смотритель поймал его взгляд, снял с полки массивный том в кожаном переплете. Протянул парню. Книжник осторожно принял книгу, название которой стерли с обложки сырость и время. Бережно открыл, перелистнул страницы. И изумленно уставился на Смотрителя.

Тот грустно кивнул в ответ.

– Страницы пусты… – пробормотал Книжник.

Принялся лихорадочно листать, пытаясь найти хоть крохотный текст. Тщетно. Перевел взгляд на книжные полки. Затем на Смотрителя.

– Там то же самое, – печально сказал Смотритель.

– Но… Почему?

– Потому что Бука не читал этих книг. Или не придавал значения прочитанному. А может, просто не хочет делиться знанием, – Смотритель развел руками. – Все это – декорация.

– Но… Зачем это Буке?

– Хороший вопрос. Но я бы задал его иначе. Может, не «зачем», а почему?

– Что-то я не очень понимаю…

– Что, если ВДНХ, этот призрачный мир Буки – создание не его собственной воли?

– То есть, вы хотите сказать… Он здесь вообще ни при чем?

– Нет, я хочу сказать – он не властен над тем, что получилось в результате. Но невольно стоит за происходящим, – Смотритель с сомнением поглядел на Книжника. – Только не вздумай делиться моими соображениями с теми, кто бьется насмерть за его Силу. Тебе могут не простить посягательства на божество.

– Даже в мыслях не было, – пробормотал семинарист. – Я не собираюсь никого разочаровывать. Хотят драться насмерть – пусть дерутся. Но все это слишком не похоже на Буку. Зачем ему все эти жертвы?

Он замолчал, прикусив язык. Что-то там было, в этой капельнице, что слишком развязывало язык. И хотя Смотритель спас ему жизнь, да и вообще производил хорошее впечатление, не стоило болтать лишнего.

– Тебя ведь звать Книжником, так? – негромко спросил Смотритель.

– Ну да… Книжник. Я разве не назвал свое имя?

– Не успел, – Смотритель сложил на груди руки, внимательно разглядывая бледного «пациента». – Это Он сказал мне: «Придет молодой, по прозвищу Книжник, будет меня искать. Помоги ему».

Немного обалдев, семинарист потряс головой:

– Кто сказал? Бука? Вам?

– Да. Мне.

– Вы его видели? – встрепенулся парень, едва не выдернув из вены иглу, по которой продолжала поступать в вену спасительная жидкость. – Где он? Вы можете провести меня к нему?

Смотритель остановил его успокаивающим жестом. Покачал головой:

– Нет. Никогда я его не видел. Даже не особо верил в его существование.

– Но как же…

– Он пришел во сне. Сообщил, что ты явишься сегодня, и как тебя звать. Я подумал: обычный сон, бред. Но на всякий случай отправился к «Атому». Как видишь, не зря.

– Это на него похоже… – проговорил Книжник. – Он может проникать в мысли и сны. Откуда только он знал, что здесь?

– А что может скрыться от него в его собственном мире?

– Ну, да… Но как вы поможете мне – если не знаете, где Он сам? Мне ведь нужно найти его.

– Вообще-то я уже помог. Ты все еще жив.

Книжник моргнул, переваривая сказанное. Лицо его залило краской.

– Простите, не подумавши сказал. Я действительно ваш должник…

Смотритель рассмеялся легким и светлым смехом, какого давно не доводилось слышать:

– Придет время – сочтемся. Хотя я предпочитаю не хранить долговые расписки.

– Я тоже предпочитаю двигаться налегке, – улыбнулся Книжник. Ему даже полегчало немного. А может, все дело было в животворной капельнице. – Лучше отдавать – и не ждать ничего взамен.

Смотритель рассеянно кивнул, выдергивая иглу из вены на сгибе локтя семинариста. Промокнул ранку пучком душистой травы:

– Придержи здесь, пока кровить не перестанет.

Книжник кивнул. Он чувствовал себя уже вполне сносно, почти забыв о губительном воздействии радиации. Пора было продолжать путь, но уходить не хотелось. Смотритель ему нравился – с ним можно было вести беседу на равных, не то что с язвительным Чертом или свихнувшимся на своем тотеме Хрипатым. Здесь, в дали от Кремля, здорово было встретить человека, которого интересуют науки и полузабытые древние знания, поиску которых Книжник посвятил свою жизнь.

– Жаль, что все эти книги не настоящие, – поднимаясь на ноги, сказал Книжник. Его еще чуть покачивало, но силы быстро возвращались. – Не так-то легко в наше время отыскать подобную библиотеку.

– Это точно, – вздохнул Смотритель. – Я сам «повелся» на эти фальшивые полки – да так и остался в их окружении. Они хотя бы намекают на то, что когда-то было нормой учиться самому и учить других, тянуться. Жаль, что все это в прошлом и скоро умрет окончательно.

– У себя в Кремле мы знания чтим, – возразил Книжник. – У нас и библиотеки имеются, и великая Книга Памяти, что переживет нас, даже если умрет последний человек.

– Кому нужна человеческая память без человека? – произнес Смотритель. – Умрет последний из нас – и все потеряет смысл.

Книжник не ответил. Это были крамольные слова, за такие можно было и подзатыльник получить от семинарского Наставника. Сомневаться в победе человека, венца Божьего творения, над порождениями Сатаны в виде мутов, Полей Смерти и прочих напастей, было не принято. Это просто перечеркивало бы смысл двухсотлетней борьбы Кремля за выживание. Но что-то было в словах Смотрителя, что заставило Книжника сказать:

– Это правда. Память нужна людям. А значит, человечество должно выжить и возродиться. Я верю в будущее людей.

– Здесь не все с тобой были бы согласны, – невесело усмехнулся Смотритель. – Большинству плевать на человечество и его будущее. Какое будущее у тех, кто завтра умрет на Ристалище? Им нужна Его Сила, и за эту Силу они с легкостью прикончили бы самого Буку – если бы могли дотянуться до него своими лапами. Да и сама Сила им для чего? Чтобы возрождать человечество? Добывать знания? Нет! Она нужна им только для одного – убивать, подчинять своей власти, хапать, жрать. Им всем плевать не только на чужое, но и на собственное будущее. Да у них вообще нет представления о будущем – каждый из них даже собственную жизнь не особо ценит, готов сдохнуть в любую минуту – если не успеет до этого прикончить соплеменника. А ты говоришь – будущее…

Смотритель запнулся, остановив взгляд на узком окне. В треснувшем стекле мелькали какие-то тени. Хозяин метнул взгляд на Книжника:

– Кто-то шел за тобой?

– Н-нет… – не уверенно проговорил Книжник. – Кому я нужен?

И тут же стекло со звоном разлетелось. На цементный пол грохнулся обломок кирпича. Смотритель бесшумно приблизился к окну, выглянул, спиной прижимаясь к стене. Сделал знак гостю, чтобы тот загасил снаряд-светильник. Парень притушил бледный огонек, накрыв мятой железной кружкой.

Глухой голос с той стороны позвал:

– Эй, профессор, так тебя и разэдак! Ты живой еще, курилка?

– Я-то, допустим, живой! – отозвался, наконец, Смотритель. – А ты-то чего посреди ночи меж баз шатаешься, Хрипатый?

– Хрипатый?! – изумленно повторил Книжник.

Смотритель приложил палец к губам, продолжил:

– Ты же знаешь: друзей у тебя немного – кое-кто так и видит, чтобы тебя зажарить заживо.

– Это верно, – отозвался голос, и теперь в нем Книжник действительно узнал Хрипатого. – Не от хорошей жизни я по ночам шастаю. Мальчонка один тебе не попадался? Из чужаков.

– С каких это пор тебя мальчонки интересуют? – насмешливо отозвался Смотритель.

– Это ты зря. Обидеть меня хочешь?

– Даже в мыслях не было. Что за мальчонка?

– А такой, что сукин сын оказался. Оскорбил тотем, не вернув долг, сбежал. Нужно вернуть беглеца, да наказать примерно.

– Опять в жертву приносить будете?

– Ты же знаешь: Химия не прощает обмана.

– Знаю. Не видел я никакого мальчонки.

– Правда? А то ребята с «Печати» напели, мол проходил один такой странный, норовил на «Атом» броситься, да ты его спас. Спас – хорошо. На небесах тебе зачтется. А теперь отдай мальчишку нам. Отблагодарю – будь спокоен!

– Нет здесь никого, кроме меня, – дребезжащим голосом сказал хозяин.

– Не зли меня, умник. Выдай мальчишку – и сиди дальше в своих развалинах, никто тебя не тронет.

– А если не выдам?

Не меняясь в лице, хозяин снял с полки массивный том размером с энциклопедию. Хрипатый тихо рассмеялся, сообщил:

– Ну тогда Химия будет довольна. Две жертвы вместо одной – это для нас как праздник.

Угроза звучала резковато даже для адепта «химического» тотема. Не понимая толком, чем заслужил гнев Хрипатого, Книжник вытаращился на Смотрителя. Тот молча откинул обложку «энциклопедии». Можно было подумать, что косматый обитатель этих развалин окончательно тронулся умом и приготовился швырять во врага книгами. Ничуть не бывало. О просто раскрыл толстый том – и извлек из него пистолет, спрятанный в вырезанном в страницах углублении.

Книжник чуть не присвистнул вслух: у косматого был недурной вкус к оружию. Это была довольно редкая «беретта-93R», способная вести автоматический огонь – изрядно выступающий из рукояти магазин намекал на то, что эта штуковина способна высадить во врага весь боекомплект одним нажатием спускового крючка. Но Смотритель, видимо, не был сторонником неумеренной траты патронов. Тихонько щелкнул переключатель – и из-под ствола ударил в стенку тонкий зеленоватый луч лазерного прицела, заметный лишь в потревоженной книжной пыли.

– Эй, Смотритель! – с угрозой произнес Хрипатый. – Нас тут пять человек со стволами. Выдай мальца – и мы тебя не тронем.

Может, дело было в бодрящей жидкости из капельницы, но угроза не испугала, а лишь взбудоражила Книжника, заставив пожалеть оставленный в «Химии» арбалет.

Но с ним был меч. И семинарист не замедлил извлечь его из ножен. Тихо приблизился к окну, приняв боевую стойку, по примеру Зигфрида.

Смотритель не оценил этого жеста, коротко бросив:

– Уходи!

– Но…

– Никаких «но» – Он просил помочь тебе, и я тебя прикрою.

– Я не могу бросить вас здесь в одиночестве. Это ведь из-за меня вы в опасности!

– Чем дольше ты здесь остаешься, тем в большей опасности я нахожусь! – отрезал Смотритель. – Беги! В завалах расчищен проход – он выведет наружу с другой стороны здания…

Договорить он не успел. По ту сторону стены раздались выстрелы – и над головой стали взрываться и лопаться книги. Пули двенадцатого калибра да картечь из «радужных» дробовиков разносили убежище Смотрителя в клочья. Посыпалась бумажная труха, начали рушиться полки.

– Уходим! – крикнул Смотритель.

С горящим взглядом на фоне всклокоченной шевелюры и косматой бороды, с пистолетом в руке, он выглядел страшнее угрожавшего им Хрипатого. Смотритель подтолкнул его к двери. Книжник рванулся было вперед, но запутался в ремне от ножен, полетел кубарем на пол, засыпанный разорванными книгами, продолжая при этом размахивать мечом. Как при этом умудрился не отрубить сам себе голову, осталось загадкой.

В следующую секунду меч мог понадобиться по-настоящему: в дверном проеме появилась фигура в радужном плаще, мгновенно наставившая на него дробовик. Глядя в глубину ствола, Книжник подумал: что бы на его месте сделал Зигфрид?

Грянул выстрел. Парень даже удивиться успел: неужели можно услышать звук выстрела, разнесшего свою собственную голову? Но повалившаяся перед ним фигура засвидетельствовала отличную реакцию Смотрителя. Книжник лишь заметил мелькнувшую на противоположной стене зеленоватую метку лазерного прицела.

– Вперед, вперед! – отрывисто бросил его спаситель.

Парень рванул с места, как спринтер на старте. Перепрыгнул тело убитого «химика», и едва успел вжаться в противоположную стену под градом свинца. На этот раз окатило не бумажной трухой, а колкими бетонными осколками. Еще через несколько секунд они пробирались узким коридором среди развалин павильона «Образование». Можно было подумать, что преследователи отстали.

Но на выходе с противоположной стороны их встретил грохот беспорядочных выстрелов. Здесь впервые пригодился меч, правда, с неожиданной стороны: в него ударила и срикошетила пуля. От удара поднятый на уровень груди меч плашмя ударил в грудную клетку. Книжник упал на колени, хрипя и хватая ртом воздух: перехватило дыхание. Даже отметил некоторую иронию ситуации: если бы не этот «дар» тотема, отскочившая пуля адепта того самого тотема наверняка стала бы последней в карьере семинариста и княжьего советника.

– Ты цел? – быстро спросил Смотритель, помогая парню подняться. – Вставай! Да вставай же!..

Возникшую за спиной фигуру Книжник увидел, как в тумане. Попытался прокричать – но ничего не вышло: воздуха в легких не было, в глазах потемнело. Он лишь отчаянно закивал, ткнул пальцем в направлении силуэта, появившегося из-за угла в облаках цементной пыли. Смотритель был слишком занят в попытке поднять спутника. И когда понял его нелепые жесты, было уже слишком поздно. Он резко развернулся, и вслед пробежал по стене «зайчик» лазерного прицела.

Поздно.

Сухо харкнул дробовик. Смотритель выгнулся в судороге и повалился на спину. Попутно сбил с ног товарища и придавил телом меч. Книжник еще попытался подхватить пистолет, но тот отлетел к дальней стене.

И в этот момент вернулось дыхание. Глядя на приближающуюся смерть в радужном плаще, Книжник хрипло и жадно дышал, ощущая неимоверную сладость воздуха. Верно говорят: перед смертью не надышишься. Человек в радужном плаще передернул затвор, глухо хихикнул:

– Ты мне с самого начала не понравился. И чего это Хрипатый с тобой цацкался? Какой ты Молоток – ты просто слизняк.

Враг подошел почти в упор, небрежно пнул бесформенным башмаком тело Смотрителя. Тот слабо застонал. «Жив!» – мелькнуло в голове семинариста. Неожиданно это придало сил и решительности. Глядя на врага снизу вверх, Книжник ждал, когда тот совершит ошибку.

Ошибка не замедлила себя ждать. Как и любой негодяй с садистскими наклонностями, этот «химик» хотел насладиться властью над схваченной добычей. Уставил дробовик в белое, как снег, лицо Книжника, любовался, как ему казалось, страхом жертвы.

– Ну, что там? – гулко прозвучал в отдалении, за пыльной завесой голос Хрипатого.

– Я взял его! – чуть повернув голову, хвастливо сообщил «химик». – Умника пришлось прикончить…

– Ну и дьявол с ним, – решил Хрипатый. – Сам виноват. Тело отдадим тотему. А Молотка давай сюда.

– А пусть он и тащит на себе труп приятеля, – еще сильнее отвернувшись, предложил «химик» со стволом. – Хоть какая-то от него польза будет…

Дождаться ответа самонадеянный стрелок не успел. Семинаристу удалось высвободить меч из-под Смотрителя. В этот удар Книжник вложил всю силу, которая еще оставалась в теле. Ну и кое-какую технику, усвоенную еще от Зигфрида.

Удар превзошел все ожидания. Книжник не попал по противнику. Но враг изумленно уставился на то, что осталось от его оружия. Машинально нажал на спусковой крючок – но толку от этого уже не было. Клинок перерубил дробовик в районе спускового механизма, оставив жалкий, небоеспособный обрубок. Наверное, убийце в радужном плаще хотелось крепко высказаться по поводу случившегося, только слова застряли у него в глотке. У Книжника же не было времени на беседы. И на этот раз он не промахнулся.

– Эк…

Враг издал звук, в котором читалось удивление и обида. Меч вошел ему в основание грудной клетки, не оставив ни малейшего шанса. Книжник тяжело поднялся на ноги – и выдернул меч из тела убитого.

– Ну что ты там возишься? – недовольно прозвучало из пыльного тумана. – Тебя только за смертью посылать…

Но пистолет уже был в руке Книжника. В другой он продолжал сжимать меч. Странное ощущение: архаика и технология, одинаково способные убивать. И в центре он – растерянный человек, загнанный зверь.

Обретший, однако, зубы.

– Чего ты там застрял? – это уже Хрипатый.

На этот раз в пыли возникли сразу три фигуры. Но Книжник уже не боялся – страх незаметно стек с души, как свежая кровь с клинка. Вскинул пистолет, «пометил» пятнышком лазерного прицела того, кто был в центре, нажал «спуск». Это было легко – хоть стрелял непривычной, левой рукой. Тот, в центре, вскрикнул и упал. Судя по голосу, не Хрипатый.

Повезло гаду. Следующий выстрел пришелся в бесформенную муть – уцелевшие противники поспешили отойти.

Теперь появилось время, чтобы уйти. Теперь, когда врагов почти не осталось, легко было незаметно улизнуть по пути, указанному Смотрителем. Но сам он лежал в цементной пыли и истекал кровью. Можно было уйти налегке, резонно посчитав, что раненый не выживет.

Но был разговор про долг. А чего стоят разговоры, если из них не следуют поступки?

Смотритель оказался легче, чем казался со стороны. Наверное, веса в глазах наблюдателя придавали борода с шевелюрой да бесформенная одежда. Это было весьма кстати – до базы «Биология» оставалось идти прилично. Правда, теперь приходилось делать затяжные паузы – на отдых и чтобы осмотреться. Книжника одолевали приступы мании преследования, за каждым камнем, в каждом кусте он видел притаившихся врагов. Что уж там – имел все для того основания. Но Хрипатый отстал. Ушел, видать, на свою базу, зализывать раны. Не было никаких сомнений: «химики» будут мстить.

Оставалось надеяться, что свою злобу они не обрушат на оставшегося на базе Черта. Впрочем, можно не сомневаться: тот себя в обиду не даст. Хоть и не очень хорошо получилось: ведь пришлось, по сути, «кинуть» товарища, действуя в своих интересах. Удивительно, как быстро он привязался к этому заносчивому карлику! Вот вопрос: мучала бы совесть Черта, случись тому выбирать между случайным спутником и своими планами? Однозначного ответа не было, в конце концов, Черт ему жизнь спас. Главное не забывать про Зигфрида, ради которого была затеяна экспедиция.

Стиснув зубы, Книжник сам себя подталкивал вперед, заставляя выискивать в себе остатки сил, пока волок на себе бесчувственное тело Смотрителя. Тот уже перестал подавать признаки жизни, и была высока вероятность, что базы «Биология» достигнет холодный труп. Разумно было бы бросить тело и двинуться дальше налегке. В конце концов, в этом суровом мире всегда надо просчитывать шансы – стоит ли пытаться спасти безнадежного, имея реальный шанс самому получить пулю? Разум опять столкнулся с бессознательным ощущением, которое можно назвать совестью, интуицией – чем угодно, только не рациональным подходом к делу. Уже столько раз Книжник ругал себя за эмоциональность в принятии решений – однажды это могло стоить ему жизни. Но все же, хотелось оставаться нормальным человеком – со всеми присущими ему порывами и глупостями. Где-то довелось прочитать, что ошибки не менее ценны, чем, на первый взгляд, идеальные решения. Ведь даже эволюция двигалась вперед накоплением ошибок – и выбором лучшего результата из числа худших. Может, и в жизни так же: ты ошибаешься, выбрав не тот путь – но при этом открываешь неожиданные перспективы.

– А вот сапер ошибается один раз, – тяжело дыша под своей ношей, шептал Книжник. – Значит, сапер – ошибка эволюции?

Его вдруг качнуло. Шаг замедлился, ноги подогнулись от слабости – и Книжник рухнул под тяжестью бездыханного тела своего товарища. Наверное, это было неправильно, ненормально, болезненно, но он ничего не мог с собой сделать.

Его сотрясало от смеха.