Глава шестая. Загнанный зверь

Балабол не соврал. Ночью у самого порога своей крепости Зигфрид обнаружил ящик с консервами и канистру воды. Затащил драгоценный груз внутрь, тщательно забаррикадировался. После чего приступил к осмотру своего «выигрыша».

Он слишком хорошо знал Балабола, чтобы поверить в его благие намерения, а потому вскрывал ящик с осторожностью сапера. Ящик вполне мог оказаться бомбой.

Канистру с водой сразу отставил в сторону: нет ничего проще, чем подсыпать в воду какую-нибудь дрянь. То же касалось подсохших лепешек – их он оставит на самый крайний случай. А вот консервы – весьма кстати. Голод уже сказывался на физической форме – и в ушах звенело, и непривычная слабость в руках появилась. Поставив одну из банок на бочку, достал из-за голенища длинный узкий нож. Клинок, ждавший там самого крайнего случая, похоже, дождался своего. Коротким ударом вест воткнул нож в жестянку, принюхался. Содержимое пахло вполне сносно. Более того – восхитительно. Наверное, голод здорово искажал восприятие, но выбора не было. Если не восстановить сейчас свои силы, в бою ему ловить нечего. А то, что боя не избежать, он знал наверняка.

Собственно, переговоры с Балаболом были не более, чем разведкой. Он прощупывал ситуацию, прикидывая, каковы шансы выбраться из западни. Похоже, шансы все же имеются: осада казалась уже не такой монолитной. Бандиты не привыкли к железной дисциплине, им надоело следить за единственным врагом, и эту расслабленность следует использовать. Он немного оправился после ранений, сейчас только набьет брюхо, выспится – и можно идти на прорыв.

Маркитанты владели секретом восстановления качеств продовольствия из стратегических запасов. Надо думать, эта еда подверглась той же процедуре. Во всяком случае, вкус у мяса, пролежавшего на тайных складах больше двухсот лет, был отменный. С голоду тянуло расправиться не с одной банкой восстановленной тушенки, однако Зигфрид остановил себя на первой. Голод лишает сил, изобилие же может убить.

Отправив опустевшую банку в дальний угол, воин поднялся, неторопливо прошелся по комнате, осматривая свои владения. Скоро он оставит эти стены, ставшие ему и спасением, и тюрьмой. Друзья не вернулись за ним через портал Розы Миров – ну так он и не привык ни от кого ждать помощи.

Но главное, он сделает то, в чем сомневался до последнего дня.

Взорвет маяк вместе с невидимым порталом на верхней площадке. Что бы ни стало с ним самим, нельзя дать шанс этим подонкам свободно разгуливать между мирами. И не важно, правду ли говорил Балабол или лгал, как обычно, – дорога в Кремль должна быть закрыта для таких, как он и его подельники.

Взвалив на плечо ящик с динамитом, Зигфрид направился к лестнице. Он не был уверен, что мощности имевшейся взрывчатки хватит, чтобы снести весь маяк, потому часть заряда решил заложить непосредственно под верхней площадкой.

Уже выходя на верхнюю площадку, почувствовал непривычное головокружение и внезапно навалившуюся усталость. Остановился, чтобы перевести дух. Едва не выронил ящик с динамитом. Осторожно поставил. Усталость не проходила, вместо этого на все тело наваливалась тяжесть.

– Какого Вотана… – прошептал Зигфрид, вытирая со лба проступившую испарину.

Если головокружение можно было списать на контузию, то появившееся неприятное онемение в руках и ногах этим объяснить не получалось. Внезапная догадка заставила его сбежать по лестнице вниз, рискуя рухнуть на непослушных ногах. Он выхватил из ящика нетронутую банку, впился в нее взглядом, крутя потерявшими чувствительность пальцами.

И замер, обнаружив у бокового загиба еле заметное, с иголочный прокол, отверстие. Его бы он никогда не увидел, не ищи нарочно. Это было не просто непростительное легкомыслие. Нет, это была глупость. Это была слабость, которую он проявил, и которая грозила убить его.

– Отравили… – прохрипел он.

Склонился, сунул пальцы в рот. Вырвало. Вылил в глотку остатки воды из своих запасов, вырвал снова.

Не помогло. Ему становилось все хуже. Некоторые яды он легко мог вывести из тела просто усилием воли. Но на этот раз ему не справиться. Может, дело в слабости после ранения, а может, слишком велика концентрация яда. Он слишком хорошо знал свой организм, чтобы понять: он умирает.

– Вот, гнида… – стоя на коленях, он разглядывал плиты пола, рассыпающиеся в глазах на мелкие осколки.

Зрение резко ухудшилось, в ушах шумело. К горлу подкатила новая тошнотворная волна. Но куда хуже было от осознания, что он так глупо попался. Уверенный, что ловко обманул Балабола, сам попался на крючок, как самонадеянный подросток.

Он рассмеялся. Сплюнул густой тягучей слюной, но не смог остановиться. Ему действительно было смешно: он строил героические планы, а его отравили, как крысу.

В монотонный звон, заполнивший уши, ворвался глухой стук. Ломали дверь. Пока что дверь держалась, крепленная бетонными блоками, но с той стороны за дело взялись основательно.

Как ни странно, начинавшийся новый штурм несколько привел его в чувство. Зигфрид нашел в себе силы подняться на ноги, отдышался, придерживаясь рукой о стену.

Собрав волю в кулак, он стал думать – тяжело, с натугой, но это было лучше, чем предаваться самобичеванию или, того хуже, отчаянию.

Вот, значит, как – Балабол переиграл его. Подсунув отраву, он если и не убил его сразу, то во всяком случае, ослабил настолько, чтобы решиться на новый штурм. И теперь бандиты имели все шансы на успех.

– Ну, нет… Это вы, гады, поторопились, – он попытался сплюнуть – но в пересохшем рту не набралось влаги. – Я-то еще живой… Я так просто не дамся… Я вас всех с собой…

Похоже, предстоящий бой грозит стать последним. А значит, нужно нанести врагу максимальный ущерб. Мысль об этом придала сил. И хотя яд продолжал разъедать его изнутри, Зигфрид стал действовать.

Во-первых, нужно хоть какое-то, пусть самое примитивное, противоядие. Взгляд упал на старое пепелище: после очередного штурма здесь горела деревянная мебель, и на полу осталась россыпь мелких угольков. Уголь – вот, что может ему помочь. Не медицинский, специальным образом активированный, но все же сильный природный абсорбент. Давясь, рискуя вырвать снова, он принялся пригоршнями запихивать в рот безвкусные сухие кусочки. Те хрустели на зубах, впивались в язык и нёбо. Он заставил себя проглотить омерзительную черную массу.

На этом «лечение» можно было считать законченным, пришло время действовать. Худшее в этой ситуации то, что он лишился своего главного козыря – виртуозного владения мечом. В таком состоянии о ближнем бое нужно забыть. Значит, ставку надо делать на огнестрельное оружие. Да еще на ловушки – его единственных союзников в этом деле.

Взорвать маяк ему уже не успеть – во всяком случае, целиком. Значит, у него высвобождается взрывчатка, которую он планировал заложить в основание фундамента. Что ж, значит, непрошеных гостей ждет дополнительный сюрприз. Их вообще ждет много сюрпризов. Можно сказать, они попадут в настоящий парк смертельных аттракционов.

– Добро пожаловать на торжественное открытие… – шептал Зигфрид, налаживая ловушки.

Штурмующие сделали паузу, видимо отчаявшись высадить дверь. Надо было использовать момент, чтобы максимально подготовиться к встрече.

Не успел.

По ушам ударило взрывной волной, вокруг пулями засвистели каменные обломки. Отброшенный ударом воздуха, воин не сразу сообразил, что рванули не дверь: исходя клубами дыма и пыли, в боковой стене зияла здоровенная дыра. Это был удар не только по стене его крепости – это был удар по его планам. Бандиты снова переиграли его.

Уйти наверх он не успел. Все, что смог сделать под шумок, под прикрытием пыльной взвеси, – это приоткрыть тайный люк в подвал и нырнуть в подземелье. Тут же над головой загрохотало. Судя по воплям, стреляли не нападавшие – сработали ловушки. Однако не было особого смысла радоваться: он так и не успел толком подготовиться к обороне. Все, что у него было под рукой, – это меч, не особо эффективный при его состоянии, да пара револьверов с неполным боекомплектом.

– Куда он делся? – глухо донеслось сверху.

– Может, на маяк поднялся?

– Пошли ребят наверх, проверить. А вы тут смотрите в оба. Надеюсь, он сдох уже. Но если жив еще и где-то спрятался, могут быть неприятности.

Сидя во мраке и сырости, Зигфрид готовился к смерти. Сейчас там, над головой разберутся, что к чему, и тогда ему крышка. Все что надо – просто приоткрыть люк и бросить сюда гранату.

Но там, наверху, видимо, уже списали его со счетов. Слышались шаги, происходила какая-то возня. Зигфрид ощутил, что теряет интерес к происходящему. Яд медленно убивал его, и скоро организм сдастся окончательно.

– Эй, а я кажется знаю, где он! – это уже Балабол.

В люк над головой ударили чем-то тяжелым.

– Заперся, что ли? – посетовал он.

– И что будем делать? – отозвался кто-то.

– Значит, сделаем так…

Воин пытался встать – просто для того, чтобы выбраться и броситься в последний бой. Но в какой-то момент «поплыл» и потерял сознание.

Впервые в жизни его посетили кошмары. Книжник рассказывал, что это такое, но понять, не испытав, было трудно. Воин до этого почти не видел снов. Или не помнил, что одно и то же. Сейчас же пришлось вдоволь насмотреться разной бредовой мерзости. Но, очнувшись, в ледяном поту, Зигфрид понял главное: он все еще жив. Голова была, как в тумане, но снова вернулась воля. Возможно, подействовал уголь, а может, организм оказался сильнее.

Достав из кармана кресало и трут, он высек искру, разжег огонек. Быстро поискал глазами – и обнаружил какие-то старые тряпки, железный прут – достаточно, чтобы соорудить слабо светящий, но здорово коптящий и воняющий факел. Быстро осмотрелся. Подвал был обширен и пуст, посреди низкого помещения со сводчатым потолком торчали массивные колонны квадратного сечения.

Нужно было осмотреться. Зигфрид поднялся с холодного цементного пола, сделал пару шагов вверх по крутой лесенке, попытался поднять люк, через который провалился сюда. Люк не поддался. Сверху капнуло за шиворот. Присмотревшись, вест обнаружил по краям люка характерные подтеки. Провел пальцем, поглядел ближе.

Цемент.

– Замуровали, – зачем-то вслух произнес он.

Нервно усмехнулся. Раньше нервов за собой он не замечал. Но после всего, что случилось, можно начинать нервничать.

Первым порывом было пустить в ход меч. Раскаленный металл, закаленный в Поле Смерти, вполне справится и с метровым слоем бетона. Но будет много шума и вони от расплавленного камня. Незаметно так не выберешься, а есть разница между смертельным боем и простым самоубийством.

Опустив взгляд под ноги, он спустился с лестницы и медленно пошел вдоль стены, придерживаясь за влажный шершавый камень. Что ж, прекрасное место, чтобы расслабиться и привести нервы в порядок. Тишина, покой. Как в могиле. Это и есть могила – просторный бетонный склеп.

Не того он искал в своей жизни. Не для такого финала рождаются воины-весты. Ведь где-то у стен Кремля ждут те, ради кого он живет, те, кто нуждаются в его помощи. Те, кого он привел за собой из Бункера, погибшей обители вестов. А он прохлаждается здесь, в скучной дали, раздумывая, как бы эффектнее сдохнуть.

Камень под ладонью сменился металлом.

– Это что тут у нас? – проговорил Зигфрид, вслушиваясь в звонкое подвальное эхо.

Поднес ближе догорающий факел. В стене была ржавая металлическая дверь. Похоже, судьба дарила ему второй шанс. Впрочем, если суммировать все «вторые шансы», вырванные силой у капризной судьбы, можно было бы сбиться со счета.

Дверь вылетела с одного удара. Оставалось лишь радоваться, что бандиты не догадались пробраться в здание маяка через это подземелье. Хотя оно и не удивительно: мерзкая, неистребимая вонь, ударившая в ноздри, могла служить надежной защитой. Похоже, это был выход в канализационный туннель. Чрезмерно брезговать в его ситуации не приходилось, и он, соорудив новый факел, пригнувшись, полез в тесный бетонный лаз.

Нечистоты под ногами давно мумифицировались. Однако, судя по звукам, какая-то жизнь здесь явно имела место. Свято место пусто не бывает, как сказал бы Книжник – если бы захотел сказать такое про это славное местечко. Метров пятьдесят он крался, пригнувшись и вслушиваясь в подозрительные звуки, наполнявшие эту бетонную «кишку». Нужно было добраться до ближайшего канализационного колодца, чтобы выбраться на поверхность.

Неприятное шуршание раздалось за спиной – и стало быстро приближаться. Не долго думая, Зигфрид извлек меч из ножен и резко обернулся. И от неожиданности повалился на спину: прямо ему в лицо огромными фасеточными глазами таращилось существо, напоминавшее чудовищного, полутораметрового таракана. Тварь поигрывала мощными жвалами, и тянула членистые усики в сторону человека. Секунда – и Зигфрид щекой ощутил кончик метрового усика. Видимо, это был основной орган чувств твари, так как, нащупав его, существо мгновенно бросилось в атаку.

Зигфрид ждал нападения, и коротким ударом меча между жвалами прикончил тварь. Но та была не одна. Десятки таких же напирали из глубины туннеля, заполняя собой все его поперечное сечение. Еще несколько ударов, и столько же убитых тварей не меняли ситуацию – стая омерзительных мутов продолжала переть на чужака, попутно подъедая останки убитых «товарищей».

Теперь становилось ясно, отчего бандитам даже в голову не пришло штурмовать маяк через эти подземелья – только сумасшедший мог сюда сунуться по своей воле. Да и его собственные шансы выбраться отсюда живым стремительно таяли: хоть он и очухался немного от действия яда, но реакция явно притупилась, и быстро наваливалась усталость. Нужно было отступать. Он выронил факел, попятился, и лишь по какому-то наитию догадался быстро обернуться назад.

– Чтоб я сдох!

Все поперечное сечение туннеля занимала распахнутая пасть, в которой скалилась еще одна пасть, и еще, а там, в глубине что-то зловеще клокотало и булькало. Это было настолько отвратительно и страшно, что никакой разум не нашел бы спасения. В такой момент и включается инстинкт загнанного в угол зверя. И он сделал то, что в обычной обстановке даже вообразить бы не смог: схватил мегатаракана за суетливо подергивающиеся усики – и резко швырнул через себя за спину. Мут оказался неожиданно легким, и Зигфрид буквально запихнул его прямо в эту раззявленную пасть.

Пасть захлопнулась со скоростью капкана. Хрустнуло, в лицо брызнуло тараканьими потрохами вперемешку со слюной зубастой твари, в которой только сейчас можно было узнать гигантскую многоножку, едва втиснувшуюся в туннель.

Что называется, обложили. Выбирать между тараканами и многоножкой не было никакого желания, решение нужно было принимать мгновенно. Зигфрид не ждал ни секунды. Едва многоножка принялась за его «угощение», вест бросился прямо на лишенную органов чувств морду, встискиваясь между белесым жирным телом и потолком туннеля. Многоножке явно не понравился его ход: она принялась разбухать, грозя раздавить его своей тушей, вдавив в потолок. Пришлось сделать то, чего он хотел избежать – вспороть тушу мечом.

Он не зря не хотел этого делать. Туша не просто перестала давить на него, прижимая к потолку – она лопнула, брызнув горячей и едкой, как кислота, жижей. Воин провалился прямо во внутренности огромного мутанта. Это было настолько омерзительно, что другой, со слабыми нервами, сошел бы с ума. Но вест лишь принялся деловито пробивать себе дорогу – прямо в длинной туше, истекающей горячей кровеподобной, но при этом густой и белесой, жидкостью. Он шел по пояс в желудке монстра, а вокруг плавали останки гигантских тараканов и кости каких-то зверей. Зигфрид не удивился, когда прямо ему в руки выплыл лопнувший человеческий череп.

Главное – выбраться отсюда прежде, чем сам начнешь растворяться заживо. Это оказалось не так просто – многоножка была метров десяти длиной. Зигфрид повидал всякое, но выбравшись из конвульсивно дергающейся туши, не смог сдержать приступа рвоты. И лишь услышав за спиной жадное чавканье, заставил себя подняться с колен и двинуться дальше. За спиной тараканы пировали на трупе своего естественного врага. Зигфрид же не смог сдержать радостного вскрика, увидев над головой проблеск света, пробивавшегося сквозь щель в крышке люка.

Лесенка, ведущая вверх, давно сгнила. Пришлось цепляться за куски ржавой арматуры, торчавшей из стенок колодца. Подтянувшись, стал медленно подниматься. Внизу уже вовсю шуршала подземная живность – трудно было сдержать содрогание, вся одежда была мокрой и липкой от потрохов чудовищной многоножки.

Он однако сдержал порыв, и не отбросил люк сразу, чтобы поскорее вырваться из темного ада. Вместо этого уперся плечом в крышку и лишь слегка приподнял ее, осторожно выглянув через узкую щель.

Первое, что увидел, были ботинки – грязные, растоптанные. И приклад автомата, у подошвы. Благо, этот кто-то стоял к нему спиной и не заметил подземного гостя. Кто бы он ни был, ему не повезло: ему на голову обрушилась крышка люка, запущенная крепкой рукой веста. Сейчас такой трюк дался ему нелегко – сил осталось вполовину от обычного. Может, был смысл допросить бандюгу. Но нет худа без добра.

Теперь у него был автомат.

Недолго он пробирался по узкой улочке меж мертвых домов под нескончаемым дождем, мокрым колпаком накрывавшим эти места. За спиной раздались крики: наткнулись на труп часового. Зигфрид мысленно выругался: наверное, он так и не оправился от яда и соображает туго: не догадался бросить тело в колодец, на радость подземным монстрам!

Но каяться было поздно: уже поднялся шум, и со всех сторон, отрезая путь к бегству, сбегались вооруженные люди. Первым порывом было рвануть напролом. Но холодный рассудок заставил посчитать шансы. В его нынешнем состоянии шансы были невелики. А учитывая, каким чудом он выжил, идти «в лоб» против толпы отлично вооруженных отморозков было бы просто гневить богов. У него был лишь автомат с двумя полными магазинами, пара револьверов и меч.

Нужно просто выдохнуть – и принять правильное решение. Тихо отступая назад, к маяку, он такое решение нашел.

Наверное, в другой ситуации он сам себя бы принял за сумасшедшего. Но теперь верное решение могло быть только безумным. Настолько, чтобы врагам даже в голову не пришло, на что он способен.

Тихо взбираясь по внешней стене маяка, он понятия не имел, что будет дальше. Но там, под ногами уже шарили вовсю «шестерки» Балабола, мечтая первым притащить главарю голову беглеца. Не хотелось бы доставить подонкам такого удовольствия.

Мокрая стена была скользкой от живого налета, и каждую секунду он рисковал сорваться. Где-то на полпути камень под пальцами рассыпался в пыль, ладонь соскользнула, и он повис на одной руке, сжав зубы от боли. Вниз посыпались камешки. На счастье, никто не услышал – и он продолжал свой странный путь к небесам в бледном лунном свете.

Сложнее всего было выбраться на верхнюю площадку – не за что было зацепиться. Кроме того, там, наверху, кто-то возился, ворча и ругаясь. Скрепя зубами от напряжения, Зигфрид ждал, когда появится возможность выбраться на площадку без шума.

– Не получается! – бормотал кто-то. – Ничего не выходит. Видишь – и приборы показывают обычный фон. Вон, «белый шум» сплошной, и никаких волновых всплесков. Может, и нет здесь никакого портала?

– Говорю тебе – есть, – настойчиво отвечал другой. – Ты свои приборы как следует крути-верти. Я-то сам видел, как они уходили в призрачную дверь. И там, на той стороне был город – крепость с красными стенами.

– Скажешь тоже – с красными стенами!

– Я говорю то, что видел. Или это ты меня так сейчас брехлом назвал?!

– Что? Да ничего я не говорил такого? – торопливо выдохнул первый. – Просто непонятно, как они портал активировали – тут или ключ особый нужен, или энергия такой мощи, что даже не представляю.

– Была у них такая мощь. Атомный боезаряд. Сам видел. Алхимик через подставных лиц его добыл. Знал бы ты, чего это стоило!

– Ну, я не Алхимик, я такими штуками играть не намерен.

– Ты слышал, что Балабол сказал? Не откроешь эту долбаную дверь – прикончат и тебя, и бабу твою!

Что там скулил в ответ первый и о чем бубнил второй, Зигфрид уже не слышал – голоса стали удаляться и вскоре затихли. Самое время: сил держаться за скользкие камни уже не было. Ценой непонятно откуда взявшихся внутренних резервов, Зигфрид буквально выволок свое тело на верхнюю площадку маяка.

Упал и застыл, уткнувшись лицом в ледяной камень.

Все вернулось на круги своя. Он снова был в осаде, и снова в его крепости хозяйничали враги. Только на этот раз все куда хуже. У него нет прежних сил, нет форы по времени. Но главное – больше нет надежды на возвращение домой.

Есть только автомат, револьверы да верный меч.

Иногда этого вполне достаточно.