Глава четырнадцатая
Конрад шел впереди, прорубая путь сквозь заросли взмахами мачете. Двигался он легко и изящно. Сама Уивер тоже постоянно жила в командировках – всегда в движении, в погоне за новым сюжетом, высматривая сквозь объектив настоящую жизнь, абсолютную истину, скрытую за войнами, конфликтами, человеческими жертвами и неотвратимым превращением цивилизации в хаос. Да, именно это она наблюдала везде, куда ни глянь. Ничто из увиденного не говорило о том, что человечество движется в каком-нибудь ином направлении.
Потные, перепачканные, усталые, объятые страхом, они шли вперед. Сливко на ходу не прекращал обшаривать эфир, но тот был пуст. Только треск помех то утихал, то вновь становился громче – казалось, это шепчет сам остров, и в шепоте его отчетливо слышалась насмешка.
– Побереги батареи до тех пор, пока не подойдем поближе к остальным, – посоветовал Конрад. – Если, конечно, хоть кто-то, кроме нас, еще жив.
Сливко выключил рацию и повесил ее через плечо. Поймав в кадр его понурое, подавленное лицо, Уивер щелкнула затвором. Еще одно застывшее мгновение… Интересно, что покажет этот снимок, когда… если будет проявлен и отпечатан? Именно поэтому ей так нравилось снимать. Жизнь в видоискателе камеры бурлила, постоянно была в движении, но лишь неподвижные кадры, выхваченные из общей суеты, несли в себе истину. Частенько истина мелькала слишком быстро или крылась слишком глубоко, чтобы различить ее невооруженным глазом.
Вдруг Конрад, шедший впереди, замер на месте. Обернувшись, он прижал палец к губам, а затем указал вперед – туда, где в зарослях виднелся просвет. Там, впереди, река превращалась в обширную заводь. На тихой воде слегка покачивались мясистые листья водяных лилий, берега поросли густым камышом. В центре заводи возвышалось нечто вроде небольшого островка, усеянного принесенным рекой плавником и длинными, волокнистыми стеблями королевского чистоуста. Яркие, разноцветные птицы то и дело перепархивали с островка на берег, копались в земле и возвращались на островок с крупными крылатыми насекомыми в клювах.
– Что там? – прошептала Уивер.
В ответ Конрад лишь молча покачал головой и указал на островок. Уивер пригляделась внимательнее, но лишь подняв к глазам камеру, сумела разглядеть едва уловимое движение.
От островка по водной глади широкой заводи расходились круги. Листья водяных лилий слегка покачивались на волнах. То там то сям с листа на лист прыгали усеянные бородавками лягушки. От всплесков по поверхности заводи тоже шла рябь. Уивер щелкнула затвором камеры…
Островок шевельнулся и начал медленно подниматься из воды.
Уивер чудом не выронила камеру. Казалось, земля уходит из-под ног. Она ахнула, покачнулась, но удержалась на ногах и тут же поняла, что перед ней.
Из воды и ила медленно поднялся огромный, величественный водяной буйвол. Его рога, увешанные водорослями, достигали пятнадцати футов в длину. Огромная голова, которую Уивер и приняла за островок, повернулась в их сторону. Глядя на них, буйвол медленно жевал. Тяжелые челюсти смыкались с глухим, хлюпающим звуком, разносившимся над заводью громким эхом. С огромной спины струились целые водопады. Птицы, немедленно кинулись выбирать из водорослей, длинными прядями повисших на поднятых над водой рогах, каких-то мелких подводных созданий.
Сливко поднял свою M-16, но Конрад положил руку на ствол и пригнул его книзу. Летчик, к немалому облегчению Уивер, не сопротивлялся.
Буйвол, похоже, и не думал угрожать пришельцам. В отличие от них, у него встреча не вызвала ни удивления, ни восторга. Он просто опустил голову в воду, открыл пасть и зачерпнул со дна пруда новую порцию водорослей пополам с вонючим илом.
– Какой… здоровенный, – прошептала Уивер.
Конрад улыбнулся в ответ. В его глазах отражалось то же ощущение чуда, которое испытывала и сама Уивер, и это было очень приятно. «Может, жизнь – вовсе не одни только войны и смуты? – подумалось ей. – Может, на самом деле я все это время искала чуда?»
– Дальше следуем тихо, – сказал Конрад, обращаясь ко всем. – Судя по всему, опасности он не представляет. Но: двигаться медленно, соблюдать осторожность, быть готовыми к чему угодно.
Буйвол фыркнул. Уивер тут же вспомнился звук, который издают киты, всплывая на поверхность, чтобы наполнить легкие воздухом. От животного шел густой запах ила и мокрой шерсти, отдававший чем-то незнакомым – сладковатым и пряным. Пока они обходили заводь, буйвол продолжал жевать, провожая незваных гостей равнодушным взглядом. Теперь впереди Уивер шли Сливко с Конрадом. Брукс и Сан, шедшие за ней, не сводили с удивительного зверя изумленных взглядов. Последним шел Нивс. Этот внимательно смотрел вокруг – казалось, потревоженный вторжением великан ничуть не интересовал его. От этого Уивер стало спокойнее: мало ли, кто может наблюдать за ними из зарослей, пока общее внимание приковано к огромному буйволу.
При виде небывалого рогатого исполина она в очередной раз подумала о том, что еще может обнаружиться на этом острове. Горилла, змея, с которой столкнулся Конрад, теперь – буйвол… Все это значило, что остров могут населять бессчетные множества других неизвестных существ. Наверняка потрясающе восхитительных, но от этого не менее опасных.
Вскоре заводь скрылась в джунглях позади. Идти стало тяжелее: земля пошла на подъем, потом – под уклон, потом – снова вверх… Колючий кустарник сделался гуще, и Конраду становилось все труднее расчищать дорогу. Время от времени Уивер попадались на глаза знакомые растения, но таких было очень мало. Конечно, она мало что понимала в ботанике, однако была уверена, что большую часть местных растений не найти больше ни в одной точке планеты. Прежде ей доводилось слышать о растениях-хищниках, и то, что некоторые виды способны питаться пойманными насекомыми, не было для нее новостью. Однако на крупные цветы, похожие на высокие, наполненные водой вазы, первым обратил внимание Конрад. Подойдя поближе, он осмотрел то, что темнело внутри.
– Что там? – спросил Сливко.
Переломив стебель, Конрад выплеснул содержимое цветка наземь. Наружу выпали несколько птиц, ящерица и оса размером с кулак Уивер – все в разных стадиях разложения.
– Не трогать, – предупредил Конрад. – Кислота.
Уивер щелкнула затвором камеры.
Они продолжили движение, держась как можно плотнее и оставаясь начеку. Нивс со Сливко часто останавливались, чтобы оглядеться и оценить положение. Звуки и запахи джунглей ошеломляли, но Уивер знала – не понаслышке, – что это добрый знак. Вот если постоянный шум вдруг стихнет, жди беды: джунгли как будто предчувствуют надвигающуюся опасность.
Однако разнообразие запахов и звуков здорово отвлекало внимание. Сделав очередной шаг, Уивер врезалась в остановившегося Сливко. Но тот, казалось, даже не заметил толчка.
– Что? – встревоженно спросила она.
– Конрад? – прошептал он.
Прямо перед ним открывался путь, прорубленный Конрадом в зарослях. Рассеченные лианы роняли вниз капли сока. Вверх по склоненной ветке с шипением скользнула, убираясь с пути, змея. Крупный паук тенью скрылся в примятой листве.
Сливко позвал громче:
– Конрад!
Но ответа не последовало.
– Что случилось? – спросила Уивер.
– Я потерял Конрада.
– Что значит «потерял»? Он шел прямо перед нами.
– А потом я на секунду оглянулся, и он исчез, – сообщил Сливко, медленно обводя стволом винтовки заросли впереди. – Конрад! – позвал он еще громче прежнего.
Стоило ему сделать вдох, чтобы крикнуть в полный голос, Уивер уловила какое-то движение сзади, на самом краю поля зрения, и, резко развернувшись, пригнулась. Пожалуй, зря она отказалась взять пистолет…
Из зарослей показался Конрад.
– Не шумите, – сказал он, взглянув на Сливко и Уивер. – Не хотелось бы разбудить кого-нибудь большого и клыкастого.
– Где ты был? – спросил Сливко.
Конрад указал назад, в сторону деревьев, из-за которых только что вышел. Прямо за ними Уивер различила пятно примятой зелени.
– След армейского ботинка. Свежий. Ему максимум минут пятнадцать.
– Значит, остальные где-то рядом! – обрадовалась Уивер.
– Так быстро двигаться по этим джунглям невозможно, – возразил Конрад. Он оглядел спутников, оценивая их состояние, и, видно, остался доволен. – Идемте. Сюда.
Все вновь последовали за Конрадом. Теперь курс изменился: он направился вверх по крутому склону, к гребню холма, густо заросшего лесом. Вскоре они взобрались наверх, но сквозь густую растительность даже оттуда не было видно почти ничего. Слегка передохнув, они двинулись вниз по противоположному склону.
Мастерство Конрада приводило Уивер в восхищение. По большей части она не понимала, что он делает, но капитан явно шел по следу той, другой группы. Он то и дело останавливался, осматривал ветки и листья, приседал на корточки, вглядываясь в землю, ощупывал царапины на стволах деревьев, принюхивался… Она любовалась всем этим, держась за ним вплотную, но стараясь не мешать.
Вдруг он остановился и замер, напряженно вглядываясь во внезапно открывшуюся впереди долину.
Джунгли кончились, и перед путниками предстало новое чудо.
– Здесь жили люди! – воскликнул Брукс.
Долина была полна развалин – огромных строений из шероховатого серого камня, местами выцветшего под солнцем до меловой белизны. Некоторые имели форму грубых пирамид, другие были похожи на длинные, высокие стены. Те, что пониже, совсем заросли ползучими кустарниками, но самые высокие, почти не тронутые зеленью, возвышались над зарослями, и все это явно представляло собой единое целое – огромное поселение.
И тут Уивер увидела на камнях яркую, кроваво-красную строку символов. Язык был ей совершенно незнаком – раньше она не видела ничего хотя бы отдаленно похожего.
«А вот это здесь не с древних времен, – подумала она. – Иначе знаки давно выцвели бы от дождей и солнца. Это было написано совсем недавно».
– Не жили, – сказал Конрад. – Живут.
Он уже вынул пистолет и держал его наготове, опустив ствол вдоль бедра. Уивер разом стало не по себе.
Тем временем в открывшейся перед ними картине что-то изменилось. Развалины словно зашевелились. От их текучего, почти неуловимого для глаза движения у Уивер так закружилась голова, что она пошатнулась. Казалось, жара, от которой одежда так пропиталась потом, что намертво прилипла к телу, внезапно спала, сменившись пробирающим до костей холодом.
Люди, возникли внезапно, словно из ниоткуда. Они оказались совсем рядом, но лишь движение выдавало их присутствие. Превосходная камуфляжная раскраска – зеленые и бурые пятна на телах и лицах – сливалась с зарослями, делая их практически невидимыми. Еще одна группа людей двинулась к путникам со стороны каменных зданий. У этих раскраска была иной – серо-белой, сливавшейся с каменной кладкой.
Их одежды – накидки, укрывавшие головы, и куски ткани, обернутые вокруг бедер – были раскрашены так же, как и кожа.
Они надвигались, держа наготове натянутые луки и тяжелые копья.
Сливко поднял свою M-16. Конрад, медленно поднимая пистолет, напружинился, готовясь к выстрелу.
Уивер очень хотелось закричать «Нет!», однако она сознавала опасность сложившегося положения и привычно переключилась в режим стороннего наблюдателя – вскинула камеру, заранее ужасаясь тому, что ей сейчас придется видеть и снимать. И в этот миг – в который уж раз готовясь увидеть и запечатлеть очередное кровопролитие извне, а не изнутри – она вдруг поняла, что вот таким сторонним наблюдателем прожила всю жизнь. Всю жизнь она была уверена, что камера помогает ей приблизиться к истине…
А камера на самом деле только отгораживала от нее.
– Э-ге-гей! – закричал кто-то. – А вот этого не надо! Ну-ка охолоните все, живо!
Из джунглей стремительно вырвался человек, обросший длинной седой бородой. Расталкивая мужчин и женщин в камуфляжной раскраске, он опрометью бросился к путникам. Вновь прибывший был заметно выше и светлее прочих островитян и, очевидно, не принадлежал к их племени, но никто из них даже не взглянул в его сторону. На нем красовался ветхий, рваный, чиненый-перечиненый комбинезон ВВС США, перепоясанный ремнем от подвесной системы парашюта. Обут он был в изношенные, стоптанные армейские ботинки.
– Что за?.. – начал было стоявший за спиной Уивер Брукс.
«И в самом деле, что за…» – подумала она.
Конрад повернулся к странному бородачу и направил на него ствол. Тот резко остановился, подняв руки кверху ладонями наружу, и неожиданно улыбнулся, обнажив прорехи в зубах. Окончательно разрядил ситуацию его сияющий взгляд. Он был откровенно рад – просто счастлив видеть их всех. А еще – в этом Уивер не сомневалась – он мог рассказать такое!..
Конрад медленно опустил оружие и жестом велел Сливко сделать то же самое, но солдат опустил винтовку лишь наполовину. Обе группы стояли лицом к лицу с оружием наготове, и путь вперед им преграждал лишь странный шальной бородач.
– Армейские ботинки, – сказал Конрад, словно это что-то объясняло.
– Ты ж только погляди! – воскликнул бородач. Казалось, он вот-вот пустится в пляс. – Я ведь ушам не поверил, услышав, что вы идете! Всю ночь глаз не сомкнул – вспоминал, сколько раз мы с Гунпэем мечтали об этом дне – и вот он, пожалуйста! Двадцать восемь лет и одиннадцать месяцев! Восемь попыток вернуться в большой мир! А вместо этого мир сам пришел ко мне. Нет, я не жалуюсь! За всю свою долгую жизнь не видел ничего прекраснее, чем вы. Вы прекраснее, чем банка пива и сосиска в летний денек на трибуне Ригли! Вы настоящие! – Шагнув вперед, он тронул Конрада за плечо и тут же отдернул руку, точно опасаясь, что от прикосновения тот исчезнет, превратившись в облако дыма. – Ну да, точно! Ха-ха, ну и наделало ваше явление шуму! На кой вы с ходу взялись бомбить? Это вы зря, зря… – Внезапно вспомнив о чем-то еще, он заволновался еще сильнее. – А что это у вас за самолеты такие – без крыльев и с вентиляторами на макушке?
– Это вертолеты, – пояснил Конрад. – Вы что же, никогда не?..
– Вы потерпели крушение? – спросила Уивер.
Вспомнив о прочих пришельцах из внешнего мира, удивленно глазевших на него, странный человек немного успокоился.
– О да, прошу прощения. Лейтенант Хэнк Марло, сорок пятая истребительная! – Подняв брови, он расплылся в широкой улыбке. – Ради вас даже надел свой старый летный комбинезон. – Он кивнул Сливко. – А эту штуку уже можно опустить. И даже нужно, без шуток говорю. Иви не причинят вам вреда.
Сливко нерешительно опустил ствол винтовки.
– Слышь, там, в джунглях, живет такое…
– О, там, в джунглях, кого только нет! – заверил его Марло. – Пошли. Нам еще домой добираться.
– Домой? – переспросил Конрад, недоуменно покосившись на Уивер. Та лишь пожала плечами и подняла камеру.
Приняв картинную позу, Марло улыбнулся в объектив – дико, радостно, от всей души.
