Глава 30. Трактат и пилюли
Рама открытого окна поскрипывала. Сквозняк развевал занавеси под потолком. Стуча зубами от холода, девушка поднялась с кровати. Держась за виски, она поплелась к умывальнику и оценила перед зеркалом мятое платье, гнездо нечесаных волос и лиловые круги под глазами. Пугало огородное и то краше. Набрав в ладони воду, Тиса плеснула ее себе в лицо. И замерла.
— Боже!
Ладони сжали края раковины так, что побелели костяшки пальцев. Ее блестящие глаза отражали в зеркале весь ужас случившегося. Перед взором памяти стояло лицо вэйна, в чертах которого с трудом можно было узнать того человека, которого она знала и любила.
— Это не может быть правдой…
Но факты один за другим неумолимо воскрешались в памяти. Злополучное кольцо. Шкалуш, повзрослевший за одну минуту, ее пощечина, скип, выброшенный в Вежу. Потухшие глаза арестанта. И наконец подземелье и едкий запах дыма из видения.
— Он действительно вэйн, — Тиса, пошатываясь, отступила от умывальника. — Он драконов вэйн… из видения.
Мир проваливался в изнанку, и она летела в бездну вместе с ним…
Разум нашептывал свой страшный вывод. Однако сердце отказывалось ему верить, оно бунтовало. Противоречивые чувства раздирали ее душу на части. Оказывается, возможно чувствовать себя предательницей и преданной одновременно.
Когда девушка появилась в столовой, стряпуха с опаской секунду рассматривала ее, прежде чем заключить в объятия.
— Бедная, бедная моя девочка. Слава тебе, Единый! Мы с Агапом не знали, что и думать.
— Камилла, прости, я вчера вела себя ужасно, — повинилась Тиса, чувствуя, как невыплаканные слезы колют глаза. Но не время сейчас жалеть себя. Она отстранилась от женщины. — Ты не знаешь, где Зарай Климыч? Или Витер?
— Зарай Климыч в кабинете Лазара Митрича, — Камилла на миг запнулась. — Он теперь там обычно. Молодой старшина с полчаса как вышел от него.
Оказавшись в библиотеке перед дверью отцовского кабинета, Тиса занесла руку, чтобы постучать, но вместо этого коснулась лбом прохладной двери. Боже! Как так случилось, что за какие-то два дня ее мир исчез? Его место занял кошмарный хаос, неумолимый в своем натиске. Папы не стало… Трихон оказался не тем, за кого себя выдавал. Она сама уже не та. Вчера она с легкостью выдала солдатам любимого человека, за которого, думала, может жизнь отдать. А сегодня готова искать оправдание вэйну, невзирая на все обличающие факты. Нет. С ней определенно что-то не так. Но она разберется, она должна это сделать, иначе сойдет с ума.
Сделав глубокий вдох, девушка постучала. Зарай Климыч ворошил бумаги отца. Все ящики стола были выдвинуты. Смотреть на это было неприятно.
— А, Тиса Лазаровна! Приятно видеть нашу героиню. — Зарай развернулся в плюшевом кресле и встал. Подтянул лямки помочей. — Да-да. Вы теперь героиня для всех увежан. Вы это знаете? Только благодаря вам мы поймали эту тварь.
— Я не думаю… — Войнова подняла взгляд от рабочего стола отца. Беспорядок, который она наблюдала на нем, казался настолько чужеродным этому месту, что девушка не сразу ответила.
— Стеснительность украшает барышню, — лукаво подмигнул Климыч. Таможенник явно пребывал в прекрасном настроении. Кинув стопку бумаг обратно в ящик, мужчина обошел стол, чтобы пожать безвольную руку Тисы. — Но тебе, красавица, надо гордиться собой. Ты показала себя очень храбро вчера. Ух, как ты на колдуна накинулась-то! Уважаю! Сразу видно — капитанская дочь! Отпустил бы, так разорвала бы вэйна в пух!
Таможенник хохотнул, придерживая круглое пузо. Тиса не разделяла этой радости.
— Зарай Климыч, мне кажется, что с обвинением поспешили.
— Кто это — поспешили? — крякнул Климыч, еще продолжая улыбаться.
— Мне кажется, вэйн говорил правду. Что он не убивал отца, — попыталась тверже произнести Войнова.
— А вы шутница… — Зарай сощурил глаза. — Только не говорите мне, что вы это всерьез.
Вскоре улыбка испарилась с лица мужчины.
— Да-а, — протянул он, уловив настрой девушки. Цокнул языком. — Не ожидал от вас.
— Он же сказал, что он не убийца, — поспешила сказать Войнова. — Мне кажется, если ему дать шанс объясниться…
— Нет, даже слушать не желаю, — таможенник поднял руку с забинтованным запястьем. — Не говори то, за что потом будет стыдно, девочка. Колдун признался, что это его кольцо. Вы же это сами, барышня, своими ушками слышали. И кстати, не я, а вы утверждали, что видели, как он вызывал жуткого изнаня в пещере. А уж это представление со сменой личины — это же прямое доказательство! И после такого вы допускаете мысль, что он — агнец невинный?
— Зарай Климыч, я не прошу многого. Позвольте ему только объяснить, — не отступала девушка. — Здесь могла быть ошибка.
Таможенник нахмурился, глядя на девушку исподлобья.
— Позволить ему задурить мозги, как он это сделал вам?
При этих словах Тиса вздрогнула.
— Да-да, — продолжил Зарай. — Я все знаю, милая. Этот вэйн под личиной долго морочил вашу девичью головку. Но будьте сильной, не идите на поводу у ложных чувств, не срамите память вашего батюшки. Не разочаровывайте меня. Пусть колдун получит то, что заслужил! Я уверен, каждый в городе желает именно этого.
— Пожалуйста, я очень прошу! — взмолилась Войнова. — У него должен быть шанс оправдать себя!
— Отставить, Тиса Лазаровна, — таможенник отпрянул от девушки. — Я сделаю вид, что не слышал этого непотребства, — мужчина поправил ворот форменной куртки. — Шанс, говоришь? — раздраженно бросил он. — Будет у него шанс… На суде.
Тиса в отчаянии заломила руки. Зарай не отступится, она это уже поняла.
— Тогда хотя бы снимите с него кандалы, которые вы на него надели, умоляю вас! — девушка не заметила, как по щеке потекла непрошеная слеза.
На миг лицо таможенника вытянулось.
— Не знаю, откуда ты… — произнес Климыч.
Пару секунд он сверлил девушку задумчивым взглядом.
— Прости, милая, — цокнул языком мужчина. — Я этого сделать не могу, — усы Зарая растянулись в гармошку, но улыбка уже не была столь приветливой, как раньше. — Боюсь, что если в колдуне останется довольно силы, он еще сможет удаленно посылать приказы своей кошке. Вы хотите новых жертв? Хотите, чтобы снова гибли люди, рыдали родственники?
Тиса отрицательно покачала головой.
— Эх. Ты меня все же разочаровываешь, девочка, — Климыч с укоризной поглядел на собеседницу. — Вчерашняя дочь капитана Войнова мне нравилась гораздо больше нынешней, — таможенник взял со стола лист, исписанный рукой отца, и потряс им перед девушкой. — Я лишь хочу, чтобы гад, погубивший твоего батюшку и Федьку, понес справедливое наказание. Я думал, ты хочешь того же.
Тиса недвижно стояла посреди кабинета. Зарай вздохнул, достал из кармана носовой платок и протянул девушке.
— Я понимаю, ты запуталась. Вернее, этот колдун задурил твою милую головку. Вэйны… О, они те еще умельцы. Сильны делать такое, да ты и сама небось слыхала, — таможенник положил ладонь на плечо девушки, наблюдая, как она промокает лицо платком. — Подумай. Возможно, ты замечала, как он влиял на умы других людей?
Память услужливо напомнила: Шилыч, отдающий лотки, Анфиса, отвешивающая ей поклон…
— А-а, вижу! Вижу, что было, — поднял указательный палец таможенник. — Вот и поразмысли над этим сначала, девочка, прежде чем заступаться за этого мерзавца. Ладно?
Тиса не ответила, но тому ее молчания оказалось достаточно.
— Вижу, ты все поняла. Вот и ладушки, — Климыч подтолкнул девушку к двери. — А теперь иди, милая, иди.
У порога Тиса обернулась.
— Откуда вы знаете, что изнань похож на кошку? — прошептала она. — Я не помню, чтобы говорила кому-то об этом.
Таможенник медленно повернул голову.
— Немудрено, что не помнишь, милая, — развел он руки. — Столько всего на тебя навалилось за последние дни. Неудивительно. Тиса Лазаровна, вы же вчера мне сами об этом рассказали.
Приняв объяснение, она кивнула и вышла за дверь.
Такой раздавленной и потерянной она чувствовала себя лишь в детстве, после похорон матери. В землю был спущен забитый гроб. И пустота заполнила некогда оживленный дом. Отец отрешился от мира, и девочка шаталась по комнатам как тень.
Сейчас Тиса поступила так же, как в детстве. Пройдя в конец библиотеки, она завернула за последний стеллаж. Там в углу села на пол и обхватила колени руками.
Нет, что бы ни говорил Климыч о том, что Трихон околдовывал умы людей, и ее в том числе, она не желает это слышать. Не желает! Если она поймет, что это так и ее любовь — всего лишь результат треклятого вэйновского наклада, что она слепо, как кукла, выполняла прихоть колдуна, то верить будет уже не во что. Останутся лишь безразличие и боль.
Так она просидела какое-то время, пока из тяжелых мыслей ее не вывел мужской разговор. Но лучше бы она его не слышала. Голос принадлежал Витеру.
— Зарай Климыч, какая-то сволочь украла из ящика останки капитана и Кубача, которые мы доставили вчера в часть.
— Украли? Кости? — удивленный голос Зарая. — Кто бы мог так погано пошутить?
— Пока не знаю, — процедил со злостью Крохов, — но вытрясу душу из каждого, пока не найду шутника. А потом подвешу его за волосы, вот тогда ему не до смеха будет.
— Не говори пока дочери Лазара. У девчонки, похоже, и так нелады с рассудком от горя.
Девушка накрыла уши ладонями и держала их прижатыми, пока в библиотеке снова не установилась тишина. Может быть, у нее и впрямь что-то с головой?
Память настоятельно возвращала ее к сцене у мельницы. «Правда тяжела», — повторил вэйн некогда сказанные ею слова. Какая ирония, подумала Тиса. Он мог бы попытаться оправдаться, а вместо этого предавался философии. Указывал на исключения в трактате. Странная мысль неожиданно посетила девушку. Она оторвала лоб от колен, затем встала на ноги и последовала к нужному стеллажу, тому самому, на котором когда-то сидела с Трихоном. Подвинув стремянку, поднялась на нее и взяла с верхней полки книгу. Философский трактат об истине. Не пытаясь спуститься, шепча: «В конце книги нет никаких исключений», Войнова в нетерпении начала листать книгу с конца, в душе надеясь увидеть то, о чем подумала. И вздрогнула, когда среди страниц мелькнул сложенный вчетверо листок. Раскрыла его. Знакомый почерк на сей раз оказался размашистым и путаным, по-видимому, автор послания очень торопился.
«Тиса! Если ты читаешь эти строки, значит, я допустил непоправимую ошибку и вскоре поплачусь за нее».
Девушка почувствовала слабость в ногах и решила все же спуститься со стремянки. Присев на подоконник, продолжила чтение.
«Нет предела моему сожалению, что вместо того чтобы сказать правду лично, смотря в твои ясные глаза, мне приходится доверить свое откровение бездушным строчкам. Тиса, я не тот, за кого себя выдавал все это время. Я не кадет Рудненского училища. Не шкалуш, хотя горская кровь и присутствует во мне в малой доле. Мое настоящее имя Демьян Невзоров, и я давно покинул скамью училища. По долгу службы вынужден был скрывать свой истинный облик. И я не сказал еще одного».
Точка в конце предложения казалась жирнее положенного.
«Я — вэйн. Только Единый знает, как я сожалею сейчас, что так и не собрался с духом сказать это тебе раньше. Все верно. Это меня ты видела в своем видении. Но ошиблась в одном — я не вызывал изнаня. Я обследовал вэйграмму, желая понять, кто ее создал. Сейчас я с большой долей вероятности могу утверждать, что огненная фигура вызова — дело рук небезызвестного нам обоим Зарая Климыча Канабаева, начальника таможни. Что для меня самого есть большая неожиданность — ведь он не вэйн. Увы, как бы мне ни хотелось, я не могу его трогать, пока мои люди не прощупают его вэйсвязи и мы не узнаем, кто за ним стоит. Им нужен этот драконов оберег твоего отца. Поэтому ты в серьезной опасности. Сейчас каждый твой шаг подобен шагу над бездной, Тиса».
Девушка прикрыла рот рукой, пытаясь осмыслить прочитанное.
«А теперь выслушай меня очень внимательно. От того, как точно ты выполнишь мои указания, зависит твоя жизнь и жизнь твоего отца. В корешке книги ты найдешь пузырек с пилюлями. Выпей все. Это „хамелеон“, он позволит тебе миновать незамеченной проходную. Запомни, ты не должна никому смотреть в глаза, иначе тебя распознают. В твоем распоряжении будет ровно сорок минут, чтобы покинуть часть и найти одного человека. Ты его знаешь — недавно он говорил со „змеей“. Я оставил ему подробное предписание. Он скажет тебе, как действовать дальше».
Наклонный почерк к концу и вовсе расплясался.
«Сделай это незамедлительно, Тиса. Никому не говори о своих намерениях. Я же выкручусь, мои друзья по оружию уже близко. Как только смогу, я тебя найду. Беги сейчас же!»
Строчка оборвалась, и девушка глубоко втянула в себя воздух и с шумом выдохнула. Она прочитала письмо еще раз и еще. Затем прощупала корешок книги и, раскрыв до упора фолиант, поймала в ладонь скользкий стеклянный флакончик с тремя сиреневыми капсулами внутри.
Послышались торопливые шаги, и Тиса быстро спрятала склянку и записку в карман. Она посмотрела в щелку меж книжных рядов. В дверь кабинета постучал солдат.
— Чего тебе? — выглянул Зарай Климыч.
— Разрешите доложить, ваше благородие, — отчеканил постовой. — Ландус Зовальский спрашивает вас. Сказал, что вы его ждете.
— Эм. Да, пусть зайдет.
Солдатик кивнул и поторопился исполнить приказ.
Если написанное в письме — правда, тогда ей стоит опасаться таможенника. Человека, которому, как ей раньше казалось, она могла доверять. Этот факт с трудом укладывался в голове. Из-за низкого роста аптекаря в просвете книжных полок видна была только подпрыгивающая макушка с реденькими завитками волос.
— Ты принес? — спросил Климыч.
— Конечно. Нет ничего, что бы не мог достать Зовальский, — довольно произнес аптекарь. — Все для вас, как говорится. Особенно когда исправно платят звонкой монетой.
Мужчины исчезли в кабинете, но, слава Единому, не закрыли плотно дверь, и звуки продолжали доноситься. Тиса на цыпочках подкралась к кабинету и прислушалась.
— Вот, прошу взглянуть, дражайший начальник, — говорил Ландус. — Припас, так сказать, для себя, но раз такому достопочтимому мужу надо, так и своего отдать не жалко.
— Почему такой осадок? Он не пропал?
— Что вы! Наисвежайший, зуб золотой даю.
— Ладно, беру.
— О, Зарай Климыч, вы знаете, что вы всегда мой самый долгожданный покупатель! Люблю, когда не торгуются. Кстати, агрессин вам еще не нужен? А то у меня вторая бутыль стоит целехонька.
— Нет. Ты помнишь, о чем я тебя просил? Прикуси язык, Ландус. Иначе я выберу другого поставщика.
— Не извольте сомневаться, мил сударь. Могила! Будут вешать, и тогда ничего не скажу, клянусь покоем матушки. Спросите любого. Зовальский еще никого никогда не подводил.
Шаги стали приближаться, и Тиса нырнула за ближайший стеллаж. Ландус просеменил к выходу из библиотеки. А Климыч огляделся и лишь тогда захлопнул дверь. Войнова выдохнула и, улучив момент, покинула свое убежище.
В ее комнате стоял холод — перед уходом забыла захлопнуть окно.
— Это правда! Зарай… Это он! — девушка прошла к тумбочке и взяла кружку. На дне виднелась мутная масса и крупинки песка. Это не Агапов настой, и как раньше не догадалась? Агрессин. Вот что она вчера выпила. Тиса положила ладонь на лоб и простонала: — Как глупо было не распознать снадобье…
И все же стало немного легче от мысли, что она выдала Трихона солдатам не по собственной воле, а под действием зелья. «Нет. Уже не Трихона, — поправил ее безжалостный здравый смысл, — а вэйна. Шкалуш — морок. Всего лишь личина. Роль, которую исправно играл колдун». Но и называть его тем чужим именем девушка еще не могла.
Тиса достала из кармана стеклянный пузырек. Посмотрела на просвет пилюли. Снова прочитала письмо. Странно. Почему, он пишет об отце, словно тот жив? Ведь письмо написано уже после того, как…
Пока она думала, что-то коснулось ее ноги, и девушка с визгом подскочила с кровати.
— Тиса Лазаровна, это я. Не бойтесь, — из-под кровати на нее глядела пара черных блестящих глаз.
— Рич, ты?
— А о каком снадобье вы говорили? — полюбопытствовал ребенок, выбираясь из укрытия.
Мальчишка встал на обе ноги и старательно отряхнул коленки от пыли.
— Ты стоишь, — поразилась Тиса, пропустив вопрос мимо ушей. — Где твой костыль?
Мальчишка радостно хихикнул:
— Моя нога выздоровела, Тиса Лазаровна! Я теперь могу бегать и прыгать! — мальчишка запрыгал до двери и обратно. — Смотрите!
Рич допрыгал до нее и в порыве чувств обнял за талию.
— Я рада, — прошептала она, сморгнув подступившую к глазам влагу, — очень рада за тебя, Рич. Но как это случилось?
— Трихон вылечил меня. Оказывается, он вэйн. Правда здорово?!
Девушка кивнула, закусив губу.
— Он сказал, что серебро разрушило мою… оклюнцию, омлюдию, м-м, я не помню слово, — признался мальчик. — Вылечить меня можно было только по-колдовски.
Счастливые глаза сияли как тысяча свечей.
— Значит, ты не был у друга все это время?
— Нет, — засмеялся он. — Я был в башне.
— Не понимаю. В какой башне? — нахмурилась Войнова.
— Гартовой, — Рич снова воодушевился. — Там так здорово, Тиса Лазаровна! И столько интересных штуковин! Вы бы видели «звездный ход»! Лазар Митрич мне показывал, как движется солнце и луна.
— Что?
Тисе показалось, что она в дурном сне и безумство уже настигает ее. Видимо, это отразилось на ее лице.
— Ой, вы ж не знаете еще, — Рич свел бровки на переносице. — Капитан Лазар живой. И дядька Кубач. Они сейчас в башне…
Мальчишка продолжал говорить, а Тиса пошатнулась и чуть не упала.
— Что с вами? — всполошился он. — Вам плохо?
Войнова села на кровать, не чувствуя биения сердца.
— Это правда? — хрипло спросила. — Рич, ты не шутишь?
— Даю слово, Тиса Лазаровна. Он жив. Честно! Только раненый. Но он уже немного встает, вот тут у него повязки, — мальчик показал на горло и грудь.
— Но как это возможно? — не понимала девушка. — Я же своими глазами видела…
— Колдовство, — произнес Рич так, словно ему приходится объяснять очевидную истину.
Тиса накрыла ладонями лицо — слезы неудержимо текли из ее глаз. Мальчишка не на шутку растерялся, не зная, что делать, и девушке пришлось быстро взять себя в руки. Но радость, густо смешанная с тревогой, не сразу отпустила ее. Отец жив! Он жив, и она не одна на белом свете — мысль эта возвращала ее саму к жизни.
