Самое главное, думал Гуров, набирая номер Киры, это не напугать девушку. Она и так после покушения на Иванчука и его смерти на ее собственных руках находится в подавленном состоянии, а тут опять он. Хотя девушка она стойкая, и психика у нее, как он убедился, гибкая и прочная. Вчера он посмотрел на Киру из окна машины. Внешне она не выглядела как человек, недавно перенесший сильнейший шок и нервное потрясение. Даже улыбалась какой-то подруге и ручкой ей махала. И в машину свою села ловко, завела и очень профессионально сорвала ее с места, вливаясь в уличный плотный поток. Правда, спустя несколько секунд следом не менее энергично тронулась еще одна машина. Номера Гуров не успел разглядеть. Серая «Хонда». Могло быть совпадением, а могло и не быть. Тогда сыщик и решил позвонить Кире и поговорить с ней.

– Але! Лев Иванович! – не дав открыть ему рта, отозвалась девушка, как только в трубке прекратились длинные гудки. – Я уж думала, что вы совсем пропали, забыли меня.

– Давайте увидимся, – нейтрально предложил Гуров, не вдаваясь в подробности.

– Давайте. Я рада вам. Где вы хотите? В кафе? Или пригласите меня куда-нибудь?

– Можно я приеду к вам на работу?

– Ну, это скучно, но раз вы так хотите…

– А может, я прямо сейчас и приеду?

– Да, конечно!

Подъехав к салону красоты, Гуров попросил остановить машину за квартал и дальше пошел пешком. Шел он неторопливо, присматривался к припаркованным машинам. Ему хотелось проверить, случайность была вчера с тронувшейся следом за Кирой серой «Хондой» или за ней кто-то следил. Вчерашней машины он не нашел, признаков скрытого наблюдения за салоном красоты тоже не заметил. Может, и совпадение, решил сыщик и вошел в салон, сразу окунувшись с головой в приятные запахи, которыми было наполнено помещение.

Здесь пахло сразу всем: и шампунями с бальзамами, и горячими фенами, и какими-то ароматными масками. Женское царство. Мир иллюзий, хорошего настроения и омолаживающего превращения. Администратор, молодая приятная женщина с профессиональной улыбкой актрисы, увидев Гурова, кивнула ему как старому знакомому:

– Вы Лев Иванович? Проходите, пожалуйста, Кира вас ждет.

Скажите, какая предупредительность, усмехнулся про себя сыщик и свернул направо, где за ажурной стенкой из живых цветов в вазочках и кашпо виднелась дверь кабинета управляющей салоном. Кабинет у Киры был небольшой, но весь какой-то светлый, а свободные стены были увешаны дипломами, благодарственными письмами и какими-то сертификатами в рамочках.

Кира выпорхнула из кресла и на секунду прижалась щекой к его щеке. Гуров еле сдержался, чтобы не отстраниться. Такое проявление сердечности начинало смущать и даже раздражать.

– Ни чай, ни кофе предлагать не надо, – усаживаясь в свободное кресло, сказал он. – Я сугубо по делу.

– Ну ладно, а я думала, что вы в гости, – грустно улыбнулась девушка. – Шучу, суровый полковник. А то подумаете еще, что соблазняю вас. Просто у меня душа такая открытая для всех. Отчего и страдаю.

– Кира, вы как вообще? – спросил Гуров. – Успокоились немного? Все-таки переживания на вашу долю выпали нешуточные.

– Да нормально все, Лев Иванович, – снова улыбнулась Кира, и снова в ее улыбке просквозила грусть. – Жизнь идет, цветы растут, деревья зеленеют.

– Цветы отцвели, деревья пожелтели, на улице осень.

– А я стараюсь о ней не думать как о поре увядания. Цветы должны цвести прежде всего в душе, и там же должны зеленеть кроны деревьев. И солнышку не мешало бы там же светить и греть. Так о чем вы хотели поговорить?

– Я хотел узнать, как вы себя чувствуете. И если с вами все хорошо, тогда уж можно и поговорить. Скажите, с вами за эти дни никто не связывался из окружения Александра Андреевича?

– Нет, – отрицательно помотала головой Кира и, отвернувшись, стала смотреть в окно.

Гуров видел, как чуть подергивается ее горло, она явно пыталась сдержать слезы. Да, вся ее бравада, весь этот флирт – лишь маска, лишь игра, которая помогает уйти от реальности, прикрыть в памяти весь тот ужас, который она недавно пережила. Кира быстро справилась с собой и заговорила непривычно глухим голосом:

– Вот так и бывает в жизни, Лев Иванович. Когда Саша был жив, мне и ручки целовали, и восторгались, и комплименты делали. А когда его не стало, все сразу позабыли про меня, как будто меня и не было. А, да что там говорить!

– И даже Макаров не позвонил ни разу и не зашел?

– Он всегда меня сторонился. Презирал, наверное. А может, просто у него голова все время забита была другим.

– Кира, у меня к вам есть одна просьба или вопрос. Мы уже довольно далеко продвинулись в расследовании этого дела. Пока не спрашивайте меня ни о чем, я потом сам все расскажу, когда закончится это дело. Я хотел спросить, Александр Андреевич у вас дома ничего не хранил?

– Вообще-то, он иногда работал на моем ноутбуке, когда бывал у меня. Почту просматривал, писал кому-то, может, это были и документы какие-то… не знаю, я же не заглядывала ему через плечо. А-а, он у меня фотоаппарат забыл!

– Кира, поедем к вам домой, – попросил Гуров. – Это может быть очень важно.

– Хорошо, – кивнула девушка. – Думаете, там что-то может быть, что прольет свет на причину покушения на него?

– Думаю, Кира, именно об этом и думаю.

Гуров сел в машину Киры и позвонил шоферу служебной машины, чтобы тот ехал за ними следом, назвав адрес Соломатиной.

– Знаете, Кира, я хотел сказать еще вот что, – заговорил Лев, когда они отъехали от салона красоты. – Если к вам придут люди и будут просить какие-то материалы, какие-то записи, какие-то электронные носители, ведите себя так, как подскажет ваш внутренний голос. Можно позвонить сразу мне, чтобы я разобрался с этими людьми, но если вы посчитаете, что мне не стоит о них знать, то я пойму. Только помните, пожалуйста, что эти люди, скорее всего, преступники, что на их руках уже много крови только по этому делу, которым я сейчас занимаюсь. А сколько еще они принесли людям горя. Так что вам решать, остановить их или пусть гуляют.

– Как вы интересно меня перед выбором ставите, Лев Иванович, – улыбнулась Кира. – Вроде и выбор предлагаете, но в то же время и выбора у меня нет.

– Он есть всегда, – тихо ответил сыщик, глядя в окно. – Поверьте мне на слово.

Больше до самого дома Киры они не разговаривали. Гуров размышлял о том, как сложится жизнь Киры, как она поведет себя теперь с бывшими подельниками своего любовника, если те придут. Они могут потребовать от нее многого, включая и ее салон красоты, посчитав его долгом Иванчука перед ними. Эти люди получают наслаждение, ломая других людей. И не дай бог слабому оказаться с ними на узкой дорожке.

Он вышел из машины, бросив быстрый взгляд по сторонам. Ничего, вызывающего тревогу. Обычный двор обычной московской девятиэтажки. Старый, добрый, заросший сиренью двор. Открыв магнитным ключом дверь, Кира вошла в подъезд первой. Лифт ушел только что и теперь жужжал где-то на верхних этажах. Она быстро взбежала по лестнице, заставляя Гурова двигаться так же ловко. Не хотелось ему упасть в глазах девушки и предложить подождать лифт. Хотя свою физическую форму он держал и спортивные четверги в управлении никогда не пропускал.

Внезапно Лев замер и схватил Киру за локоть.

– Спокойно, девочка, спокойно, – прошептал он громко, глядя на неплотно прикрытую дверь. – Дома кто-то должен быть? Родственники, знакомые?

– Н-нет, – отрицательно покачала она головой, не в силах оторвать взгляд от открытой двери. – Это что, воры ко мне влезли? У меня же дверь железная. И два замка… Лев Иванович!

– Ну, любая дверь, она больше от честного человека защищает, – попытался пошутить Гуров. – Идите вниз, скажите водителю, чтобы он вызвал наряд с кинологом. С собакой.

– А вы?

– А я здесь. Идите же! Быстрее!

Прислушавшись к шагам девушки, которые уже затихали внизу, сыщик подошел к двери. В квартире явно кто-то был. Голосов он не слышал, но движения различал вполне ясно. Шаги, сдвинули стул, шелест материи, наверное, гардины или одежды, со стуком кто-то поставил на стол стакан или чашку. Вот смеху будет, подумал Лев, если внутри родственница Киры, о которой она забыла. Родственница! А шаги-то мужские.

Хорошо, что он сегодня захватил пистолет, как чувствовал. Сунув руку под пиджак, он вытащил из кобуры оружие. Большой палец лег на флажок предохранителя и сдвинул его вниз, следом с тихим щелчком отошла назад собачка затвора. Держа пистолет перед своим лицом дулом вверх, Гуров стал медленно открывать дверь, весь превратившись в слух. В прихожей никого, но в квартире-студии зона прихожей – условность, как и зона кухни.

Открывая дверь, он почти сразу понял, что делает это напрасно и что теперь уже поздно сокрушаться и рассуждать. Часть пространства у входной двери была отгорожена от общей комнаты легкой перегородкой с полочками, на которых стояли горшочки с цветами, совсем как в салоне красоты у Киры. И из комнаты было сейчас хорошо видно, что открывается входная дверь. Попытка Гурова заглянуть в квартиру и попытаться понять, сколько там человек и чем они заняты, завершилась тем, что на него уставились две пары настороженных глаз.

Понимая, что попал в безвыходную ситуацию, что за дверью стоять и ждать больше нельзя, Лев рывком распахнул дверь и влетел в квартиру:

– Всем стоять! Не двигаться! Полиция!

Двое молодых мужчин были уголовниками, что сразу бросилось сыщику в глаза. И взгляды, и выражение лиц, и обилие наколок на руках, на пальцах. Слабая надежда, что это просто квартирные воры, еще теплилась в груди Гурова. Сейчас начнут канючить, чтобы отпустил, будут рассказывать, что квартира была открыта, а они перепутали ее с квартирой друга, что они не грабители, а решили пошутить над другом… И все это до поры до времени, пока не поймут, что он один.

В квартире намечался небольшой беспорядок, но, видимо, обыск эти ребята только начали. И, видимо, они не очень хорошо знали, что искать. Ноутбук открыт, но выключен, а сумка для него уж приготовлена, стенка раскрыта, вытащены книги, дамские журналы, и все это растрепано, разбросано. Все-таки они ищут записи, информацию, а не золото и деньги, решил Гуров, когда боковым зрением уловил резкое движение.

Он успел понять, что в квартире находится еще и третий человек, когда отпрыгивал в сторону и разворачивался всем телом навстречу опасности. Простенький маневр, и реакция у сыщика была все еще очень и очень хорошая. Шанса у нападавшего не было бы ни единого, если бы кто-то из непрошеных гостей не уронил в проходе и не разлил какой-то женский гель. Ноги Гурова разъехались, и тело полетело на перегородку из живых цветов. Удержаться на ногах он уже не мог, и это было очевидно всем в комнате, настолько нелепо он летел на пол, хватаясь рукой за перегородку. Все трое бросились к выходу, перепрыгивая с ловкостью антилоп, через ноги еще падавшего на пол сыщика, третий схватил со стола ноутбук, вырвав из него сетевой шнур и швырнув в Гурова блоком питания, когда тот поднял пистолет на уровень глаз. Он попытался одновременно увернуться и выстрелить. Грохот выстрела разорвал тишину комнаты и хлестнул по барабанным перепонкам. Блок питания вскользь ударил сыщика по голове выше уха, и из его глаз брызнул целый сноп искр. Схватившись за голову и пытаясь развернуться лицом к двери и снова прицелиться, он понял, что все же попал в ногу последнего преступника, тот уронил ноутбук и, страшно хромая, скрылся за дверью.

Место ушиба на голове ломило нестерпимо. Морщась и зажимая голову, Лев с трудом поднялся на ноги. Хорошо, хоть ноутбук отбить удалось. Только вот есть в нем что-то ценное или нет? Бросил его третий преступник от страха или из-за ненадобности и бесполезности? И унесли они хоть что-то из квартиры или нет? Надо же, как неприятно получилось!

Выйдя на лестничную клетку, Гуров увидел бегущего к нему снизу водителя дежурной машины.

– Я вызвал, Лев Иванович! – торопливо заговорил тот. – Что случилось? Вы ранены?

– Нормально все, – проворчал Лев и покосился на приоткрывающиеся двери соседних квартир. Люди начали высовывать головы и переглядываться.

– В квартиру проникли посторонние. Трое. Они только что выбежали и скрылись. Ты что, не встретил их на лестнице?

– Нет, после того как вы вошли в подъезд с девушкой, из него никто не выходил.

– Черт! – взорвался Гуров и толкнул водителя вниз. – Бегом на улицу! Наблюдать, если из подъезда или из окон первого и второго этажа попытаются выбраться трое мужчин в возрасте около 30 лет. Один ранен в ногу.

С этими словами он бросился вверх. Лифт стоял, на нем они не уехали. И только теперь Лев расслышал торопливые шаги наверху. Затихающие. Что-то скрипнуло. Задыхаясь от напряжения и слабости после удара по голове, сыщик добежал до девятого этажа. Точно, дверь открыта, навесного замка нет. Они ушли через технический этаж. Видимо, это у них было предусмотрено. И в подъезд попасть тоже могли через технический этаж.

Засовывая пистолет в кобуру под плечом, Гуров достал телефон. Теперь самому надо докладывать и вызывать оперативно-следственную группу. А заодно и приметы преступников для всех мобильных групп, работников патрульно-постовой службы полиции, для экипажей ДПС. Эти трое должны где-то появиться, один ведь ранен. Хотя сейчас они наверняка уже садятся в машину.

Крячко приехал на место происшествия через пятнадцать минут с двумя патрульными машинами ДПС «на хвосте». Он бросил свою машину, кажется, даже не вытащив ключа из замка зажигания, и кинулся к машине «Скорой помощи», в которой на носилках лежал Гуров и ему обрабатывали рану на голове. Офицеры ДПС выскочили из своих машин, бросились за Крячко, но уже без недавнего энтузиазма, понимая, что происходит что-то не совсем стандартное.

– Лева! – сунул голову в машину «Скорой помощи» Станислав, но врач решительно преградила ему дорогу:

– Не надо вам сюда, у нас все стерильно, дайте человеку рану обработать!

– Все-все, ухожу! – заверил Крячко, немного успокаиваясь. – Я уж думал, тут все так страшно…

Договорить он не успел, потому что к нему подошли сразу трое инспекторов ДПС и потребовали предъявить документы. Вздохнув, Стас повернулся к суровым блюстителям и полез за удостоверением.

– Прошу прощения, ребята, уголовный розыск. Спешил сюда, на место преступления. Вон и напарник мой пострадал.

– Ты чего лихачишь? – тихо спросил Гуров в потолок, когда офицеры ушли.

– Когда узнал, что тебя по голове саданули, тут же помчался сюда. Ты же знаешь, я езжу аккуратно, даже когда быстро.

– Кто тебе наплел про меня? – с неудовольствием проговорил Гуров и зашипел, когда ему стали ставить скобки на рассеченную кожу. – Тоже мне, невидаль.

– Невидаль! Ты вон еле говоришь. Доктор, у него сотрясение мозга есть?

– Нет сотрясения, – буркнула доктор, заклеивая пластырями лоб Гурова. – Можете забирать своего героя.

Лев принял сидячее положение, покрутил головой, потрогал ее, но врач поймала его за руку и попросила не трогать травмированное место во избежание занесения инфекции. Опершись на плечо друга, он спустился из машины на асфальт и поискал глазами Киру Соломатину. Девушка одиноко сидела на лавочке возле своего подъезда, а неподалеку толпились жильцы, боязливо посматривающие на нее. Подойти никто не решался, но слухов о случившемся было, видимо, достаточно. Тем более что оперативники уже начали поквартирный обход.

– Пойдем к ней, – предложил Гуров. – Она опять пострадала. А я еще в ее квартире и стрелял. Черт знает, куда пуля попала, кажется, стенку санузла пробила или все же в прихожую вылетела и осталась в кирпичной стене возле входной двери. Хуже, если в санузел угодила. Мог трубы пробить.

Кира подняла глаза на подходивших мужчин и жалобно улыбнулась. Эта сильная девушка сейчас выглядела как брошенный котенок. Судя по глазам, сил выглядеть храброй и уверенной в себе у нее уже не оставалось. Ни мужа, ни друга хорошего, теперь уже и ни любовника. Некому успокоить, голову к груди прижать и погладить по волосам.

– Как вы, Лев Иванович? – спросила она, глядя на присаживающегося рядом Гурова.

– Нормально, – ответил сыщик. – Зато я ваш ноутбук спас. Кстати, это его деталью мне по голове и врезали. Ну, ничего, страшного ничего не произошло. Мы найдем их быстро.

– Мне страшно, Лев Иванович. Они же могут прийти еще раз.

– Нет, Кира, не бойтесь, больше не придут. Они теперь поняли, что полиция все знает о записях Александра Андреевича, так что нет никакого смысла приходить.

– Я все равно боюсь, – прошептала Кира.

– Ей надо пожить пока в другом месте, – предложил Крячко. – А еще лучше, и на работе оставить за себя помощницу, и вообще отдохнуть от всего.

Река была тихой, как будто нарисованной. И звезды отражались в ней своими любопытными глазами, чуть помигивая. Костер давно прогорел и даже перестал дымить, из котелка еще вкусно пахло ухой, подернувшейся жидкой пленкой. Все как положено: рыбалка на вечерней зорьке по тихой воде, когда рыба играет, потом костерок, разделка рыбы. И самое главное – волшебство варки настоящей ухи. Как водится, у каждого рыбака рецепт немного свой и, конечно, самый лучший.

Майор Колесников служил в этом районе участковым уже больше тридцати лет. И давно уже по выслуге должен был бы уйти на пенсию, но не хотело начальство отпускать Ивана Мефодьевича. Уж больно население на участке любило своего участкового. Домашние скандалы он улаживал одним своим присутствием. Начнет говорить и стыдить, люди сами обниматься лезут. И друг с другом, а часто и с участковыми. Говорят, пьянок и бытовых преступлений на его участке меньше потому, что люди не хотят Мефодича, как его называли на участке, расстраивать. Но майор не был таким уж добряком и увальнем, как могло показаться. На его счету чуть ли не десяток лично им задержанных вооруженных преступников. Два ранения: одно пулевое, второе ножевое. И наград, не за выслугу или в честь дня полиции, а именно за успехи в службе и подвиги, у Колесникова больше, чем у любого полицейского в районе.

Но самой главной для себя наградой он считает красавицу дочку, которую ему родила вторая жена, уже в возрасте, когда у других внуки рождаются. Первая жена у Колесникова была бездетной, болела долго. Так и умерла, не оставив мужу ребенка. Второй раз участковый женился поздно, когда невмоготу стало в четырех стенах по вечерам. И навалилось счастье на него, как говорили у них в деревне, как с неба насыпало. Городская девушка, врач, приехавшая в их район по программе поддержки молодых специалистов, полюбила Ивана. А через год родила ему дочку. Да какая красавица получилась! Вот уже двадцать лет ненаглядной Настеньке. И замуж этим летом отдали. За хорошего парня. Молодой лейтенант Коля только окончил юридический институт МВД. Статный, высокий, умный, выдержанный. Он сразу понравился Колесникову. Особенно тем, что прислушивался к слову опытных сотрудников, что не переставал учиться, несмотря на свой диплом о высшем образовании. Да и в семью Колесниковых вошел легко и просто. А летом пристрастился к рыбалке. Это уже тестя заслуга. Благо времени у Ивана Мефодьевича теперь на эти занятия много. Все-таки ушел он на заслуженный отдых.

– Ну, Коля, давай по последней. – Широкий и массивный Колесников расправил полы армейской плащ-палатки, обнаружив под ней признаки солидного зрелого брюшка.

Николай поднялся со складного стульчика и, пошарив в вещах, нашел початую бутылку водки. Он, как и тесть, не особенно любил выпить, но рыбалка, чисто мужские посиделки вот так вечером – это совсем другое, это не шумная мужская выпивка, это единение родственных мужских душ. В такие минуты чувствуешь, что и водка над тобой не особенно властна, и опьянение по-настоящему не наступает. Накатывает какое-то приятное, добротное успокоение, ощущение понимания смысла бытия и своего места в безграничной вселенной. Выпить рюмочку-другую с близким человеком – это вам не пьянка.

– Тут на пару раз хватит, – хмыкнул в темноте Николай, усаживаясь рядом с тестем.

– А нам спешить некуда, – улыбнулся Иван Мефодьевич. – Ночь, рыбалка, хороший разговор и благостность какая-то. Покемарим, а на зорьке еще окуньков наловим. Давай, Коля, за то выпьем, чтобы семья у тебя была крепкая, надежная, как корма у авианосца, чтобы с Настенкой прожили вы большую и хорошую жизнь.

– Давай, батя! – кивнул Воротников и опрокинул в рот содержимое пластикового стаканчика. Прижал руку к носу… выдохнул и полез искать на расстеленном полотенце огурчик. – Я вот вам, если честно, завидую.

– Не надо завидовать, Коля, – вздохнул Колесников. – Чужая жизнь, она всегда непонятна, а поверхностно судить не стоит. Моя первая ведь несчастная была женщина, так и сгорела. Так чему уж завидовать? А вот Марину я встретил, это от Бога подарок просто. За все мои переживания и всю мою боль. И Настю тоже небо послало. Не надо завидовать. Вы живите так, чтобы покой на душе был у каждого, и чтобы домой вечером хотелось вернуться. А нам бы внуков дождаться, а то что за пенсия, что за старость, когда карапузы под ногами не бегают и дедом тебя не зовут.

– Не сейчас, батя. Насте учиться надо, профессию получать, для того чтобы детей заводить, база должна быть крепкая. Фундамент семьи.

– Фундамент семьи, парень, это…

Колесников не договорил, замерев с повернутой в сторону моста головой. Новый мост протянулся через реку в их поселке недавно. Был он не широк и в стороне от больших трасс. Местного значения дорога, такой же и мостик. Правда, машины по нему ездили теперь часто, но только днем. А по вечерам поселок как будто вымирал. Поэтому у властей и не дошли руки поставить на мосту освещение. И сейчас старый участковый увидел, как на мост въехала легковая автомашина. Въехала и сразу потушила ближний свет фар. По задним фонарям было видно, как она катится к середине моста. Вот мигнули стоп-сигналы – машина остановилась, подфарники вообще погасли. Опытный полицейский сразу подумал о том, что эти люди ведут себя как-то странно.

– Чего, батя? – спросил Воротников и тоже посмотрел на мост.

– Что за мутная машина, – тихо произнес майор. – Там узко, если встречная поедет, могут быть проблемы. Зацепятся. Там же знак стоит, а они додумались останавливаться. Точно пьяные или обкуренные.

– Может, просто дураки? Дебилов сегодня развелось ох как много, – вздохнул Николай.

– Смотри!

Оба рыбака с берега реки хорошо видели, как на фоне звездного неба двигались фигуры на мосту. Вот они, кажется, открыли багажник машины. Трое что-то делали, копошились там. Потом вытащили какой-то мешок или что-то темное, перевалили через ограждение моста и сбросили в воду.

– Етическая сила! – срывая с плеч плащ-палатку и путаясь в ее полах, воскликнул Колесников. – Ты знаешь, на что это похоже, Коля? Так трупы в реку сбрасывают. Черт! Дуй на мост, там кто-нибудь из местных поедет, ты останавливай любой ценой, хоть на проезжую часть перед ними ложись. Или у двора, может, кого увидишь на улице. Зови, веревку ищи или трос буксировочный. И спускайся, может, не унесло течением. А я на перехват.

– Батя, а если это бандиты? – В запале Николай схватил тестя за рукав.

– Да меня тут все знают с сопливого детства. И местные, и приезжие. Я хоть номер запомню, на рожи их погляжу. Я же не буду сразу орать «стой, руки вверх!». Закурить спрошу. Дуй, Коля, живее, пока мешок течением не уволокло. А может, просто мусор какой сбросили…

Лейтенант Воротников поправил куртку, привычно провел рукой по застегнутому карману, в котором лежало служебное удостоверение, и побежал вдоль берега, пригибаясь под низко спускавшимися к воде ветками ив. Мост недалеко, только берег в этом месте заросший весь, да и бежать в резиновых сапогах неудобно, крутятся они на ногах, несмотря на портянки и шерстяные носки. Но зато ноги сухие. Николай пару раз оступился, соскользнув в воду, ободрал руку о кору вяза, но быстро выбрался на ровное место и прибавил шагу. Машина, как и предполагал тесть, задом съехала с моста и, развернувшись, пошла по дороге в сторону трассы. Сейчас она обогнет лесок, и Иван Мефодьевич ее там перехватит. Там узко, больно-то не разгонишься.

Николай забежал на мост, когда навстречу ему из поселка выскочил мотоцикл с коляской. Кто-то из местных вез огромный ворох сена, возвышавшийся выше головы мотоциклиста. Николай вышел на середину и стал активно махать руками, останавливая мужчину на мотоцикле. Мотоцикл вильнул в сторону, задел передним колесом бордюр тротуара и, дернувшись, заглох.

– Ты, бляха-муха… – И мужик выдал такое витиеватое ругательство, что Николай даже не решился его сразу перебивать. – Я ж теперь не заведу коня своего, у меня аккумулятор совсем сдох. Теперь толкай меня… – Снова ночной воздух наполнили лихие эпитеты.

– Мужик, стой! – наконец осадил его Воротников, доставая удостоверение. – Я участковый, из Алексеевского. Мне помощь твоя нужна.

– Че, довезти, что ли? Я туда не доеду, да и сено растеряю по дороге. Туда ведь…

– Нет, преступление здесь совершено! – рубанул Воротников, сразу осадив мужика. – Веревка есть? Только что неизвестные что-то в реку сбросили. Возможно, что человеческое тело. Мне спуститься надо, пока его не унесло течением. Понимаешь?

– Да тут… – сдвинул кепку на затылок мужик. – Ну, если только мою копну развязывать. Эх, собирать потом… Ладно, потерпят мои кролики! Давай развязывать, валим ее на тротуар, оттуда легче собрать будет, а то на проезжей части колесами враз разметут до конца моста.

Пока они развязывали веревку, опутывавшую копну сена на мотоцикле, Воротников несколько раз опробовал веревку на прочность. Ему показалось, что хоть и старая, но вполне его 85 килограммов выдержит. А не выдержит, так до берега и доплыть можно. Вода еще не смертельно ледяная. Дело важнее.

– Саныч, ты че? – вдруг раздался мужской голос. – Сеном торговать тут собрался?

Воротников выглянул из-за мотоцикла и увидел, что около них остановились двое парней и девушка, державшая обоих под руки. Сзади эту троицу нагоняла еще одна пара.

– Да тут такое дело, парни, – начал было мужик, но участковый остановил его и быстро объяснил, что здесь произошло.

Трое парней переглянулись, девушки тихо зажали ладошками рты, с ужасом глянув с моста вниз на чернеющую там воду.

Воротников стал спускаться, обвязавшись вдоль пояса веревкой. Трое парней страховали его, отпуская веревку постепенно, но не очень умело. Опускался Николай рывками, и веревка больно врезалась в бок. Когда до воды оставалось не больше метра, когда он уже почти касался ее ногами, Николай и увидел черный мешок. Каким-то чудом он зацепился то ли за топляк, то ли за арматуру, оставшуюся на дне возле одной из опор моста. Даже ночью было хорошо видно, как вода обтекает этот еле заметный черный бугор. Зацепился, но может ведь и сорваться.

– Э-э, мужики! – крикнул лейтенант. – Сколько там у вас веревки осталось? Метра три еще будет?

– Не, все, командир! Всю выбрали, еще с полметра вытравим, а там хоть бросай. Нашел чего?

– Нашел!

Пока Воротников размышлял, как лучше поступить, на мосту остановилась легковая автомашина. Обсудив ситуацию с помощниками участкового, водитель достал из багажника четырехметровый буксировочный трос. Пришлось еще немного повисеть, пока наверху связывали два конца. Через несколько минут Воротников опустился в ледяную октябрьскую воду и, загребая руками, поплыл к опоре моста, то и дело чувствуя под ногами дно или отдельные большие камни, может, даже бетонные блоки. Веревка почти натянулась, а он еще не доставал до мешка. Пришлось развязывать на себе веревочную петлю, захлестывать ее на кисти руки и снова тянуться. Наконец он ухватился за край мешка и потянул его на себя. Сантиметр за сантиметром, стуча зубами от холода, Николай тянул мешок к опоре, туда, где можно встать на дно ногами. Еще в воде он понял, что в мешке человеческое тело. Страха не было, был озноб от понимания того, что тесть оказался прав, он сразу понял, что происходит на мосту.

– Это, слышь, мужики! – Из-за опустившегося бокового стекла подъехавшей «копейки» высунулось небритое лицо. – В полицию надо бы звякнуть. Телефон есть у кого? А то у меня труба села.

– А в чем дело? – сурово спросил Воротников, стараясь не клацать зубами и натягивая на голое тело чужую куртку, чтобы согреться. – Я – участковый, лейтенант Воротников.

– А-а, – кивнул мужчина. – Ну, там за лесочком того, вашего майора убили. Я дружбана своего возле тела оставил, а сам сюда. Чтобы позвонить, сообщить.

– Что-о?! – Воротников замер на месте, так и не доведя застежку-молнию до подбородка.

Дрожь сразу прекратилась, как будто ее и не было. Тело бросило в жар, потом в холод. Лейтенант решительно обошел машину и открыл переднюю дверь. В голове пульсировала лишь одна мысль, что будет с Настей, когда узнает, как сказать об этом Марине Васильевне.

– Поехали, – процедил сквозь зубы Николай.

Тело Ивана Мефодьевича лежало на обочине ногами к проезжей части. Руки разбросаны так, как он, видимо, и падал. Большое сильное тело опрокинулось назад из-за одной только пули в сердце. Пятно крови хорошо было видно на свитере под распахнутой курткой. И было видно, как спокойно смотрит погибший в небо. Наверное, туда, подумалось Николаю, куда улетела его душа. К первой жене, к не родившемуся когда-то ребенку, туда, где он будет ждать свою Марину, когда придет ее черед. И оттуда он будет смотреть на всех людей, которых любил при жизни. Вот так уходят большие люди. До последнего на посту. И даже будучи на пенсии, он умер, выполняя служебный долг.

– Эй, лейтенант! – тронул Николая за рукав водитель «копейки». – Ты чего, знал его, что ли?

– Помолчи, – прошептал Воротников, опускаясь на колени перед тестем и закрывая ему пальцами глаза.