– Здравствуйте, Анна Васильевна, моя фамилия Гуров. Это я вам звонил.

Женщина, открывшая им с Крячко дверь, посмотрела на гостей внимательно, вежливо кивнула и пропустила в квартиру. Гуров сразу отметил, что жена погибшего спортсмена Лобачева не выглядела убитой горем. Да, в глазах печаль, даже тоска, но взгляд живой. Для дела это хорошо, но вот как расценивать взаимоотношения между бывшими супругами? Насколько женщина будет откровенна в беседе? Конечно, они разошлись уже несколько лет назад, многое перегорело, но смерть всегда смерть для простого человека, который не видит ее по роду своей работы каждый день.

А вообще-то в ее глазах даже какое-то подобие надежды, подумал Гуров, проходя в маленькую, но очень чистенькую и опрятную гостиную одинокой женщины. Что она надеется услышать от нас? Или до нее дошли слухи, что Олега могли убить, что он умер не от сердечного приступа? Хотя какие тут слухи? Если она женщина неглупая, то и по элементарным вопросам следователя могла догадаться, куда он клонит. И сам факт расследования тоже для нее подсказка, что со смертью ее бывшего мужа не все так просто.

– Простите, напомните мне, как вас зовут, – попросила женщина, приглашая сыщиков присесть.

– Меня зовут Лев Иванович. А это мой коллега, полковник Крячко. Станислав Васильевич.

– Почти тезки, – вежливо улыбнулся Крячко. – По отчеству.

– Да, – ответила женщина улыбкой, которая снова исчезла с ее лица, сменившись напряженным выражением. – Скажите мне, а то я уж не знаю, что и думать. Как умер мой муж?..

– Странно, вы уже столько лет в разводе, – мягко произнес Гуров, – а все называете Олега Андреевича своим мужем.

– Ну, бывший муж, – мгновенно поджала губы женщина.

– Не поправляйтесь, ведь это вырвалось у вас не случайно. Наверное, теперь сомневаетесь, а стоило ли разводиться, не поспешили ли тогда, правда?

– Так заметно? Да, глупо все вышло. Я не смогла тогда простить, он не стал бороться за семью. В итоге два одиноких человека, которые… все еще любят друг друга. Любили. Скажите, вы подозреваете, что… с Олегом что-то случилось, что это не был сердечный приступ?

– Мы как раз и пришли с вами об этом поговорить, – сказал Крячко. – Только вот хотели убедиться, как вы к этому разговору отнесетесь, Анна Васильевна. Сможете ли?

– Да, я сильная, – вздохнула она. – Вы не смотрите, что маленькая и хрупкая. Это все наркотики, да? Допинг? Это из-за них Олег умер?

– Экспертиза ничего особенного не нашла в крови, – развел руками Гуров, – но на момент вскрытия вопрос так не стоял и подозрений особых не было. А теперь появились основания сомневаться и подозревать, что вашего мужа отравили.

– А-а! – Лобачева прикрыла рот руками, пытаясь заглушить невольно вырвавшийся возглас. – Да как же так? Это что же за люди такие?! Как их только земля носит?! Кому это нужно было?

– Мы тоже очень хотим узнать. Если имело место преступление, то обязательно надо найти тех, кто это сделал. А для этого надо попытаться понять, кому ваш Олег мешал, для кого или для чего он был угрозой.

– Он, наверное, ввязался в какой-то криминал, – опустив голову, тихо проговорила Анна Васильевна. – У него, конечно, приличная военная пенсия, он работал инструктором, тренировал там кого-то. За это тоже платили, но он на мою операцию столько денег отвалил, страшно вспомнить. Откуда у него такие деньги, вы знаете? Может, он кредит взял и не смог отдать? Теперь, говорят, какие-то коллекторы появились, страшный беспредел творится.

– Ну-ну, – широко улыбнулся Лев. – Не слушайте вы эти сплетни. Нет никакого беспредела. Просто иногда случается, как и всегда было, что кто-то решил закон нарушить. Это все журналисты раздувают единичные случаи как ситуацию по всей стране.

– Откуда же он деньги тогда взял на мое лечение?

– Заработал, Анна Васильевна, – ответил Крячко. – Не совсем правильным способом, но он просто больше ничего не умел, кроме как драться. Ваш муж участвовал в подпольных поединках за деньги. Платили там за победы очень хорошо.

– Он дрался? – Лобачева удивленно посмотрела на гостей, потом удивление на ее лице сменилось пониманием: – Хотя как раз это на него больше всего похоже. Он всегда был мужиком, в самом хорошем смысле этого слова. Это про него говорится: «Мужик сказал, мужик сделал»!

– Мы подозреваем, Анна Васильевна, что вашего мужа убили именно из-за его подпольных боев, – добавил Гуров. – Очень опасно ввязываться в такие сомнительные мероприятия. Там крутятся большие деньги, там делаются ставки на огромные суммы. И бойцов часто заставляют в угоду организаторам проигрывать. Мы предполагаем, что Олег отказался проигрывать из чувства гордости. И в силу природной честности.

На глаза женщины навернулись слезы. Сыщики переглянулись. Да, жестоко вести такие разговоры сейчас с женой погибшего человека, но выхода иного нет. Люди гибнут, исчезают, а преступники все еще на свободе и чувствуют себя безнаказанно.

Лобачева справилась с собой быстро. Наверное, ей было стыдно перед двумя посторонними людьми, которые пришли к ней за помощью, а не смотреть, как она ревет.

– Простите, что доставляем вам боль, Анна Васильевна, – мягко взял ее за локоть Лев, – но нам нужно найти преступников, найти тех, кто эти бои организовывал. А уж потом понять, кто и зачем мог убить вашего мужа. Преступники не должны ходить по нашим улицам, они должны сидеть в местах весьма отдаленных и валить лес.

– Да, да… вы правы, простите. Но я чем могу вам помочь?

– У нас к вам несколько вопросов, – объяснил Крячко, выходя из кухни со стаканом воды для Лобачевой. – Возможно, ваши ответы помогут нам выйти на преступников, дадут какую-нибудь подсказку.

Она с благодарностью кивнула и с жадностью припала к стакану, проливая влагу на подбородок. Затем подняла глаза на сыщиков и решительно произнесла:

– Я готова. Спрашивайте.

– Сколько мобильников было у вашего мужа?

– Два. Я ему всегда советовала купить один под две сим-карты и не таскаться с кучей аппаратов в кармане.

– Часто он при вас звонил?

– Нет… не помню, кажется, не звонил. Да и бывал он у меня не так долго. Час, может, два, потом убегал.

– А ему кто-нибудь звонил, когда он у вас бывал?

– Тоже редко. Мне вообще казалось, что ему два телефона и не нужно, но он не разговаривал со мной на эту тему. Когда ему звонили, Олег старался отходить от меня в сторону или вообще выходить из комнаты, но не убегал сразу. Так что кое-что я слышала, да он и не делал тайны из своих разговоров. Женщины у него не было, это я точно знаю. В основном ему звонил Слава Макаров. Они с ним часто что-то обсуждали, какие-то проекты.

– Соревнования?

– Н-нет, – задумалась Лобачева, – не знаю, но мне кажется, что это к спорту отношения не имело. Они что-то про зрелищность говорили, про то, что напитки должны быть в банках, а не в стеклянных бутылках. Это слышала. Потом что-то про музыку говорили. Я думала, что они занимаются какими-то поставками, снабжением. Бизнес у них такой.

– А Славу Макарова вы знаете? – спросил Крячко, подсев ближе к женщине.

– Знаю, но видела его всего пару раз. Олег познакомил нас, когда из больницы меня забирал. Слава на своей машине отвозил меня домой, Олегу еще нельзя было за руль садиться после аварии. А потом как-то на улице встретились случайно, когда мы с Олегом в «Макдоналдс» заходили.

– А может, Олег по телефону не с ним разговаривал? – задал вопрос Гуров. – Мало ли на свете Вячеславов или людей по фамилии Макаров. Вы как поняли, что это именно тот Макаров?

– Олег его Славяном называл. Я еще в больнице обратила на это внимание. И по телефону тоже. А что… вы Макарова в чем-то подозреваете?

– Почему сразу подозреваем? Мы ищем людей, с кем Олег был близок, его друзей, кто бы мог помочь нам информацией, кто знал бы о его жизни, работе, увлечениях. Вы вот мало о последних годах Олега знаете, он же вам почти ничего не рассказывал.

– Не рассказывал, – покачала головой Анна Васильевна.

– Вы не подскажете, где нам Макарова можно найти? – спросил Крячко нейтральным голосом и при этом рассеянно посмотрел в потолок.

– Я не знаю даже, где он работает, не то что его адрес. Может, в спорткомплексе «Заря», когда там соревнования проходят. Он любитель посмотреть, как я поняла.

– Ну, это мы попробуем, – немного разочарованно протянул Крячко.

– А вы позвоните ему! – вдруг предложила Анна.

Гуров хотел сказать, что они уже пробовали набирать номер мобильного телефона Макарова и что тот не отвечает, но в последний момент решил промолчать. Лобачева встала, подошла к «горке» у противоположной стены, вытащила из ящика тонкую пластиковую папку и вернулась к сыщикам. В папке лежали квитанции, паспорт, конверт с медицинским полисом. Она выудила из документов сложенный вчетверо листок бумаги и осторожно развернула его:

– Это записка Олега мне. Он написал ее, когда не дождался меня. А в следующий раз она лежала на столе, а ему надо было что-то записать, и он чиркнул на ней что-то ручкой. Он тогда с Макаровым говорил, и, как я поняла, Вячеслав ему свой номер телефона продиктовал. Кажется, у него новая симка появилась, вот он Олегу и сообщил.

Крячко посмотрел на листок и украдкой кивнул Гурову. Такого номера у них не было. Неужели тайный номер, которым Макаров пользовался только в узком кругу?..

Гуров распорядился создать пять подвижных групп, в составе трех человек: старший – один из оперативников МУРа и с ним двое омоновцев. Город поделили на четыре сектора, и каждый из них патрулировала группа на машине, находящаяся постоянно на связи. Пятая группа патрулировала зону внутри Садового кольца. Техники ждали, когда с номера, который дала Анна Лобачева, кто-то позвонит. Стоит аппарату выйти на связь, его тут же начнут пеленговать, и ближайшая группа бросится по указанному адресу. Гуров хотел выдержать паузу хотя бы в несколько часов. Если результата не будет, придется звонить самим на указанный номер.

Но Макаров, если номер принадлежит ему и если данный телефон у него с собой, мог просто не ответить, испугаться. Что-то подсказывало Гурову, что Вячеслав Макаров прячется, что он чего-то или кого-то опасается. Его фотографии, данные его паспорта и банковских карточек были разосланы. Стоило ему появиться в аэропорту, на вокзале, попытаться снять с карточки деньги через терминал, сигнал сразу бы поступил в МВД. Хотя надо было иметь в виду и то, что Макарова могло уже и не быть в живых.

Телефон завибрировал и стал мелодично позвякивать на полочке у изголовья. Гуров, не открывая глаз, нашарил его. На часах было без десяти четыре часа утра. Маша что-то беззлобно во сне прошептала и повернулась на другой бок. На экране высветился номер дежурного МВД.

– Да, слушаю, – отозвался Лев, шлепая босыми ногами по полу и выходя на кухню.

– Товарищ полковник, прошу прощения. Номер Макарова работал четыре минуты. Это за МКАДом, район Расторгуево. Группа, патрулирующая юго-восточную часть города, направлена туда. Это старший лейтенант Мартынов из МУРа и с ним двое бойцов из ОМОНа.

– Понял, молодцы… – похвалил Гуров, прикидывая расстояние от своего дома.

– Крячко уже выехал за вами, товарищ полковник.

– Два раза молодцы! Я одеваюсь и жду его внизу.

А вот это уже кое-что, думал он, лихорадочно ища в выдвижном ящике чистые носки. Обидно будет, если это не Макаров. Мало ли что, могли телефон украсть, он мог его потерять, и теперь кто-то пользуется. Это вообще мог быть номер не Макарова. Но ехать в любом случае надо. Нельзя упускать такой шанс. Вот и конец ниточки показался. Осторожно надо, не оборвать, не упустить.

Крячко уже ждал, когда Лев спустился к подъезду. Пожав напарнику руку, он начал рассказывать, выводя машину на проспект. Гуров слушал, посматривая на часы. Складывалась следующая картина. Сигнал работающего телефона зафиксировали в Восточном Бирюлеве. Сигнал двигался в сторону МКАД и остановился в поселке Расторгуево. Потом он исчез. Дежурный позвонил сразу, как только появился сигнал у технарей на экране. С момента его исчезновения прошло пятнадцать минут.

Взяв у Крячко рацию, Гуров вызвал оперативника, который сейчас с омоновцами двигался в сторону Расторгуева.

– Мартынов! Это полковник Гуров. Где находитесь?

– Проехали Герценский парк, пересекаем МКАД, съезжаем на трассу М4.

– Будьте на связи, ждите нас. К дому, в районе которого исчез сигнал, не приближаться, себя не обнаруживать. Только наблюдать. Как поняли?

– Понял, товарищ полковник. К дому не приближаться, ждать вас и наблюдать.

Через несколько минут Крячко выехал на эстакаду. На платном участке М4 было свободнее, чем на городском проспекте, и он снова увеличил скорость. В стороне осталось Булатниково, потом появился указатель поворота на Видное.

– Вон они, – показал Станислав вперед, где под деревьями стоял черный неприметный «Опель».

– Мартынов, какой дом? – спросил Гуров по рации.

– Вон тот коттедж, с коричневой черепицей. Никакого движения не наблюдается.

В окнах света не было, но за высоким забором не просматривались окна первого этажа. Откуда-то справа вдруг появился мужчина в кожаной куртке и сдвинутой на затылок кепке. Он подошел к железной двери возле ворот, поискал глазами кнопку звонка и стал нажимать на нее. Гуров приказал всем приготовиться и ждать его приказа.

Мужчина постоял немного, нервно переступая ногами и опустив голову, потом прислушался и снова принялся давить на кнопку звонка.

– Товарищ полковник, а если это Макаров? – прошелестел в рации голос старшего лейтенанта.

– Мартынов, вы ориентировку на Макарова читали? – строго спросил Гуров, не сводя глаз со странного мужчины.

– Так точно, – виновато отозвался оперативник и замолчал.

Гуров и сам несколько раз примерил к незнакомцу описание Макарова. Нет, этот и близко не подходил к его образу. Даже если бы Макаров и старался походить на простого мужика-работягу, он не смог бы стать ниже ростом, не смог бы сделать себе худое лицо со впалыми щеками и чуть кривоватые ноги. Судя по фотографиям, которые попали к оперативникам, судя по описаниям, Макаров был человеком статным, высоким, солидным, с некоторым налетом сибаритства. Да и актер из него не ахти какой, как стало известно.

Мужчина отошел от ворот, приподнялся на цыпочках, пытаясь заглянуть во двор коттеджа, потом чертыхнулся, сплюнул и побрел куда-то вправо, откуда и появился.

– А давай-ка за ним, Станислав, – тронул Крячко за рукав Лев. – Только на малых оборотах.

Крячко завел двигатель машины и плавно покатился в ту сторону, где скрылся мужчина. Гуров еще раз передал Мартынову с его омоновцами, чтобы находились в машине и внимательно наблюдали за домом и улицей. Сплошная стена кустарника закончилась, и вот за деревьями в соседнем переулке показалась серая машина. На крыше красовался желтый плафон с шашечками, капот был поднят.

– Что-то не похоже, что он ждет пассажира, – заметил Крячко, быстро осматриваясь по сторонам. – Может, Макаров на нем приехал и не заплатил, а?

– Ты еще скажи, что он борсетку в машине забыл, – ответил Гуров с усмешкой. – Все, Станислав, давай разрабатывать этого типа, а то время уходит, как песок между пальцами. Подъезжай, все делаем неторопливо. Наша легенда пока – желание помочь одинокому водителю, застрявшему ночью в поселке.

– Ну, давай, – весело хмыкнул Крячко, поворачивая руль.

Мужчина выглянул из-за поднятого капота, внимательно посмотрел на подъезжающую машину и решительно вышел навстречу, держа перед собой испачканные руки. Гуров открыл дверь, поставил одну ногу на землю и осведомился ленивым голосом:

– Что, загораешь, приятель? Помощь нужна, а то уже утро скоро, а ты все торчишь?

– Да свечи! – проворчал мужчина. – Как назло. Ладно бы одна полетела, доехал бы потихоньку, так две напрочь сдохли, а одна через раз работает.

– Да, на одной свече далеко не уедешь, – выбираясь из машины, поддакнул Крячко. – Ну-ка, покажи.

– Да что показывать, вот они, черные, забрызгивает их, и все. У вас с собой, часом, нет комплектика хоть старых, а?

– Что ты, родной, – засмеялся Стас, осматривая вывернутые водителем свечи зажигания. – Да они у тебя все мокрые. Ты уверен, что в свечах дело?

– Хрен их знает! Я уже ни в чем не уверен. Мужики, выручайте! Я уж не прошу на буксире меня тащить. Дайте телефон, я эвакуатор вызову, да домой звякну, жена небось уже совсем с ума сошла.

Сыщики переглянулись. Водитель недоуменно уставился на незнакомых мужчин, которые подъехали и сами предложили помощь, но ведут себя странно.

– А ваш телефон где? Дома оставили? – внимательно посмотрев на него, спросил Лев.

– Да он валяется на сиденье. Разрядился, а у меня зарядки нет, чтобы от прикуривателя его зарядить. Вы чего?

– А в ворота чего барабанил? – рассеянно проговорил Крячко, продолжая рассматривать свечи зажигания.

Кажется, мужик начал понимать, что к нему не случайно подошли двое незнакомцев, и, очевидно, предположил самое худшее.

– Я хозяина привез из Москвы, – стал торопливо объяснять он, – и подумал, может, даст позвонить. Что я тут торчу как дурак. Так что, дадите позвонить?

– Откуда ты его привез? – подходя вплотную, спросил Крячко. – С какого адреса в Москве?

– А вам зачем? – вдруг огрызнулся таксист. – Вы чего допытываетесь? Если так уж хочется узнать, идите и спросите у него сами. Если мы про всех своих клиентов будем рассказывать все: куда поехал, с кем поехал, то к нам в машины никто не захочет садиться.

– Захотят, – пообещал Крячко, доставая и показывая таксисту служебное удостоверение. – Мы вашей конторе рекламу сделаем.

– Ух ты! – набычился таксист, глянув в удостоверение. – Аж полковник полиции? Что-то вы темните. Сейчас такое удостоверение купить – это как два пальца об асфальт. Что-то я не слышал, чтобы полковники по ночам поселки подмосковные патрулировали. Для этого сержанты есть, лейтенанты на крайний случай.

– Знаток! – похвалил Крячко с нехорошей усмешкой. А Гуров направился к машине за рацией, чтобы подозвать старшего лейтенанта Мартынова с его омоновцами. За его спиной Станислав продолжал внушать таксисту: – Ты не выделывайся, дружок! А то ведь я уверен, что ты «таксуешь» без лицензии. Напомнить тебе, какие штрафы за такое нарушение полагаются?

К тому времени, когда подъехала машина с оперативником и омоновцами, Крячко таксиста «дожал», и тот, понурив голову, отвечал на его вопросы. Таксиста посадили в машину на заднее сиденье, чтобы со стороны его не было видно. Омоновцы тоже из машины не выходили. Один сел рядом с таксистом, на случай, если тот захочет сбежать. Мартынов наблюдал за домом и улицей.

– Я же сам по себе, – уныло рассказывал таксист. – Рации у меня нет, вызвать меня к клиенту никто не может. Но я знаю места, где ночью клиента всегда можно подобрать. Рестораны, ночные клубы, спорткомплексы, где есть ледовые площадки, чтобы там в ночной хоккей играть. Ну и другие места. Обычно я там кручусь, в глаза не лезу, чтобы с ДПС не разбираться. А клиента, который торопится, его же за версту видно. Вот и этого там «снял».

– Ты так и не сказал, где «снял», – напомнил Крячко, похлопав таксиста по плечу.

– Возле спорткомплекса «Заря», – пробурчал таксист, все еще не понимая, во что он вляпался.

Станислав поднял глаза на Гурова и улыбнулся с довольным видом. Слишком много совпадений и слишком часто это спортсооружение звучало из уст разных людей, которых они допрашивали по одному и тому же делу.

– Дальше давай, – поторопил таксиста Гуров. – Увидел клиента, потом что?

– Потом мне показалось, что он странный какой-то. Пару машин пропустил, не стал останавливать. Тут я понял, что повезло мне. Подъехал, он назвал этот адрес. Вот и все.

– Грамотный, детективов начитался, – усмехнулся Крячко. – Два первых такси пропустил, сел только в третье. Он кого-то боится.

– Мне тоже так показалось, – кивнул таксист. – Он частенько оборачивался, в зеркало на козырьке смотрел назад. Я не стал спрашивать, а он сам ничего не говорил. Так молча и доехали. А после МКАДа у меня движок начал дергать. Я сюда его довез и тут встал окончательно.

– Ну, понятно, – подвел итог Гуров и указал на омоновца, который сидел в машине рядом с таксистом. – Ты в форме, поэтому остаешься с ним. Остальные за мной.

Отойдя к самому забору коттеджа, он остановился и распределил роли. Мартынова и второго омоновца отправил обойти вокруг коттеджа, чтобы убедиться, что там нет второго выхода, проверить, не горит ли свет в каком-нибудь окне, нет ли кого во дворе. А они с Крячко приникли к щелям в воротах, не забывая посматривать и по сторонам вдоль улицы. Не хотелось, чтобы все происходило при посторонних свидетелях.

– Что у тебя? – спросил Гуров. – Видишь что-нибудь?

– Двор, плиткой выложен въезд для машины, хотя машины нет. Деревья, «ночники» вдоль дорожки горят. Света в окне нет.

– У меня тоже. Деревья, газончик. Давай так, Станислав. Сейчас наши молодые сотрудники придут, одного пошлем через забор, чтобы дверь открыл, тихо входим и в дом. Правда, там входная дверь, скорее всего, заперта, но тут схитрим как-нибудь. Думаю, если начать барабанить в окно, он выйдет.

– А если испугается и замрет, как мышка?

– Не хотелось бы окно ломать, – поморщился Лев. – Это же нарушение закона. А у нас на Макарова ничего нет, кроме понимания, что он важный свидетель.

– А если в доме не он? Если у кого-то другого его телефон? Например, украли у него трубку. Я за то, чтобы выманить его из дома, кем бы он ни был, и взять «тепленьким».

– Нет, Станислав, – вздохнул Гуров. – И так тоже нельзя. Придется нам в крайнем случае ждать утра, потом вызывать местного участкового и проникать в дом с возможного согласия хозяина.

– Которого он может и не дать, – добавил Крячко.

И в это время неподалеку, где-то прямо по другую сторону коттеджа, громко вскрикнул человек, потом что-то тяжелое ударилось о рифленые листы металлического забора. Приказав напарнику оставаться у ворот, Гуров бросился вдоль забора на шум. Обежав участок, он увидел Мартынова, потиравшего плечо, и омоновца, сидевшего верхом на незнакомом мужчине в костюме и застегивающего на его заведенных за спину руках наручники.

– Что случилось? Кто это?

– Вон из той калиточки вышел, – морщась, показал в сторону старший лейтенант. – Я к ней ближе был и, когда звук шагов и отпираемого замка услышал, остановился. Позиция у меня неудобная была, он меня увидел и попытался захлопнуть дверь, ну… я помешал. Он меня огрел кулаком по плечу и деру, но… попался.

– Кто вы такие? – сдавленно попытался спросить поверженный на землю мужчина.

– Поднимите его, – велел Гуров.

То, что это Макаров, сыщик понял, когда тот еще лежал под здоровенным омоновцем и постанывал от боли и страха. Страхом от него веяло, как сквозняком, это ощущалось почти физически. Так бояться может только человек, который знает так много, что приходится опасаться за собственную жизнь. И эти знания придется из Макарова вытягивать.

– Здравствуйте, Вячеслав Алексеевич, – медленно проговорил Гуров, осматривая помятый костюм задержанного.

– Кто вы такие? – попытался вырваться мужчина, но сцепленные сзади наручниками руки не позволили даже пошевелить плечами.

– Мы? – спокойно переспросил Гуров и кивнул на омоновца, единственного, кто из них троих был в полицейской форме: – Полиция. Разве по форменной одежде не видно? Мартынов, предъяви ему свое удостоверение оперуполномоченного МУРа.

Пока старший лейтенант доставал красную книжечку и держал ее перед носом задержанного, Гуров быстро похлопал Макарова по карманам. Оружия или иных предметов, которые могли бы послужить в качестве оружия, он не нашел, но вот бумажник во внутреннем кармане был. Лев вытянул из него водительское удостоверение и окончательно убедился, что перед ним и в самом деле стоит Вячеслав Алексеевич Макаров.

– Чей это дом и почему вы здесь? – спросил он.

– Это… разве важно, чей он? – попытался ответить с вызовом Макаров, но получилось у него как-то инфантильно и даже смешно.

Дом фактически хозяина не имел, это подтвердилось к десяти утра. Одна из фирм, которой владел Иванчук, занималась тем, что ремонтировала и продавала коттеджи. Фактически, они покупали у хозяина строение, но не сразу переоформляли его. Сначала заканчивались все работы, потом находился новый хозяин, и только после этого происходило оформление.

Этот коттедж был почти готов, так что ключи вполне спокойно находились в кармане Макарова, как заместителя Иванчука и лица, надзиравшего за выполнением работ. Так что его пребывание в коттедже было логичным и не имело никакой криминальной подоплеки. Но вот давать показания и объяснять, почему он живет не дома, а на строительном объекте, Макаров не спешил. Он мялся, возмущался, кряхтел, постанывал даже от боли в запястьях, но на откровенный разговор не шел. Гуров не спешил выкладывать все свои козыри и ограничивался пока лишь вопросами о том, кого и почему Макаров боится.

– Ну почему вы считаете, что я кого-то боюсь? – возмущался мужчина, сидя в кабинете Гурова на Житной. – Что вообще происходит? На каком основании меня арестовали?

– Кончайте, – не выдержал Крячко. – Вы же знаете, что вас никто не арестовывал, что арест – это совсем другое. Вас просто задержали.

– За что?

– Для чего, – поправил его Станислав. – Жизнь вашу спасти.

Лицо Макарова дернулось, но он все равно продолжал упрямо разыгрывать непонимание.

– Чего спасать ее? Чего вы всю ночь вокруг дома моего ходили, в ворота барабанили? Вам до меня какое дело?

– Ну вот что, Макаров, – решился Гуров, наконец, открыть карты. – Мы вас можем и выпустить, конечно. Нет проблем. Подпишете сейчас обязательство не покидать города и идите. Но вас еще следователь должен вызвать. Тут уж, извините, не наша епархия.

– А зачем… следователь? – то ли спросил, то ли испуганно проворчал Макаров.

– А вот это интересно, – заулыбался Крячко, садясь на край стола и покачивая ногой. – Смотрите, какая интересная ситуация складывается! Известному мастеру самбо, победителю российских чемпионатов, бывшему инструктору спецназа, знаменитому тренеру Олегу Лобачеву вдруг начинают угрожать какие-то люди. Что-то требовать и угрожать. Потом сам Иванчук беседует с ним на повышенных интонациях, надо сказать, беседует и тоже… не угрожает, нет, уговаривает победить в какой-то встрече. Видимо, на ковре. Интересно, правда, Вячеслав Алексеевич? Спортсмена, который и так привык бороться за победу в соревнованиях, вдруг уговаривают победить. Но уговоры оказались бесполезными, потому что кто-то очень ловко имитировал смерть Лобачева от сердечного приступа.

– Точнее, смерть-то настоящая, – поправил напарника Гуров, – а вот причина смерти оказалась искусственной. Кто-то убил Лобачева.

– Я-то здесь при чем, какие спортсмены, какие угрозы?

– А потом… – зловещим голосом продолжал Крячко, низко наклонившись и чуть ли не касаясь носом кончика носа Макарова, – потом началось самое неприятное. За смертью Лобачева последовала другая. Наемный убийца застрелил вашего шефа – Иванчука. Чуть-чуть мы со Львом Ивановичем не успели, минуты не хватило нам, чтобы спасти его. Почти на наших глазах совершилось убийство. И это еще не все!

– Идите сюда! – велел Гуров, развернув на столе ноутбук в сторону Макарова. – Смотрите, что было потом. Узнаете свою собственную машину?

На экране менялась фотография за фотографией. И на каждой снята в разных ракурсах разбитая машина Макарова, найденная на Новорижском шоссе.

– Это ваша машина, Макаров! И мы уже мысленно простились с вами, когда в кабине обнаружили труп. Мы думали, что это вы, но не сразу удалось понять, что это другой человек. Ему изуродовали до неузнаваемости лицо, посадили в вашу машину и сбросили ее в кювет. Смотрите на этого человека, смотрите! Это могло быть вашим телом, но вы пока живы! Вы хотите еще немного пожить? Или вас отпустить на все четыре стороны, и разбирайтесь сами с теми, кто машину угнал и труп в нее подсунул, кто убил вашего шефа Иванчука и вашего спортсмена Лобачева? Отпускать вас? Пойдете?

Макаров сидел на стуле, съежившись, наверное, чувствовал холодные пальцы смерти, которые пытались добраться до его горла. Ощущал физически, как близко она, как ходит кругами, как эти круги сужаются и скоро затянутся на его шее смертельной петлей. И вот он сдался. Сыщики смотрели с жалостью, как этот сильный, самоуверенный человек в течение нескольких часов на их глазах превращался в тряпку. Страх сделал свое дело. Вылезло из человека то, что заложено было, вся шелуха, приобретенная за время сложившейся жизни, сползла, и осталось нутро. Трусливенькое, жалкое.

– Это мог быть я… Господи, они же кого-то вместо меня убили!

– Знаете, что я думаю, Вячеслав Алексеевич, – сказал Гуров, – этого человека убили и в вашу машину сунули не по ошибке. Это предупреждение вам лично. Намек на то, что вы запросто сможете стать следующим трупом, если… Если что?

– Они убьют и меня… – шептал Макаров, тер лицо руками и трясся мелкой дрожью.

– Да хватит тебе! – встряхнул его за лацканы пиджака Крячко. – Что ты как баба! Как темные дела проворачивать, так храбрый был, а теперь в штаны наложил? Давай рассказывай все, и мы тебя защитим. Ты думаешь, кто-то рискнет тягаться с нами, с Главком уголовного розыска? Кишка тонка!

– Давайте, Макаров. – Гуров подсел на стуле ближе к мужчине. – Что там у вас за подпольные спортивные состязания по ночам? Где это все происходит? Рассказывайте!

– Да… – кивнул Макаров, – это подпольные бои. Мы подбирали участников так, чтобы было интересно смотреть на состязание. Или виды единоборств, или как вот с Лобачевым. Голые руки против холодного оружия. Очень эффектно.

– Против настоящего холодного оружия? – удивился Лев.

– Нет, конечно, имитация. Лобачев был хорошим мастером в боевом самбо. Он такие номера показывал, что зрители визжали от восторга.

– Кому нужна была его смерть?

– Я не знаю, – взмолился Макаров. – Я вам клянусь, что не знаю! Мое дело было общая организация, а уж подбором бойцов занимался сам Иванчук и кто-то из его друзей. Не мое это было дело. Я могу только предполагать, но все так неожиданно, это как снежный ком какой-то. Я все ждал, что прояснится, что получу от кого-то информацию, что все закончилось.

– Не спешите! – остановил Гуров словесный поток. – Вы сказали, что можете только предполагать. Что вы предполагали? Конкуренты наехали? У вас были конкуренты в этих делах? Может быть, споры какие-то, разногласия, неприятные предложения имели место? Нет?

– Я не знаю, – вымученно простонал Макаров. – Я занимался только мелким снабжением этих мероприятий, а всем остальным – Иванчук. Я даже не знаю, с кем он общался по этим делам.

– Где проводились бои?

– В спорткомплексе «Заря». Там когда-то в советские времена до реконструкции был детский тир для малокалиберного оружия. Его расчистили и устроили ринг со зрительскими местами. Звукоизоляция была хорошая, вход отдельный сделали.

– Директор «Зари» Жигалов в деле?

– Борис Николаевич? – Макаров вздохнул, но отнекиваться не стал. И так почти все уже рассказал. – На нем вся подготовка помещения, встреча гостей, напитки.

– После смерти Иванчука бои продолжались? – вставил свой вопрос Крячко.

– Нет, временно приостановили. Никто на себя контакт брать не хочет. А еще мы не знаем, кто эти бои прикрывал… простите, с вашей стороны. Такое ведь не особенно скроешь, слухи все равно идут. Надо же, чтобы ни местный участковый не приходил, ни оперативники из местного отела полиции.

– Ну что же. – Гуров встал и прошелся по кабинету. – Вам, Вячеслав Алексеевич, лучше посидеть пока у нас. Я думаю, что это и в ваших интересах. Говорить нам с вами еще есть о чем. Да и у следователя будет масса вопросов. Вы же не удивитесь, если окажется, что по этому поводу возбудят уголовное дело?

– Да, я понимаю, – опустив голову, вздохнул Макаров.

Гурову показалось даже, что вздохнул он с каким-то облегчением. Сколько можно прятаться? Вечно такое не может продолжаться. Или те найдут, или эти. Судя по решительным действиям неизвестных лиц, которые организовали убийство Иванчука, у Макарова не особенно много было шансов выжить самостоятельно. Тем более что он даже не понимал ситуации. А Гуров чувствовал, что как раз Макарова не хотели убивать, на него хотели надавить, хотели заставить играть в другие игры. В какие? Кто?

Крячко позвонил в дежурную часть и попросил увести Макарова назад в камеру. Скоро кончится время, на которое можно этого человека задерживать на законных основаниях. Значит, надо срочно принимать решение и начинать действовать активно. Вот они, кончики ниточек, за которые следует тянуть. Гуров набрал номер Орлова:

– Петр Николаевич, надо срочно переговорить по делу Иванчука. Кажется, мы разворошили змеиное гнездо.