Гуров приехал на Житную, когда Крячко уже привез туда Киру. Девушка снова умудрилась поразить опытного сыщика. Она смогла взять себя в руки, собраться и сейчас сидела на стуле в кабинете прямая, сосредоточенная, с припухшими от слез глазами. При этом смотрела не на Крячко, который начал ее допрашивать, а в окно, на крыши высоток Большой Якиманки. Глядя на нее, Лев подумал: а может, она и не любила Иванчука, может, просто разыгрывала к нему чувства, чтобы воспользоваться его расположением, получать дорогие подарки. Но ведь она так плакала там, на берегу. А может, плакала не столько от горя, что погиб любимый мужчина, сколько от страха? Или потому, что со смертью Иванчука в один момент рухнула вся ее роскошная жизнь?

Нет, к роскошной жизни она не тянулась, это Гуров понял давно, чуть ли не в день их знакомства с Кирой. Да и подаренный ей Иванчуком салон красоты приносил девушке хороший доход, позволявший не зависеть от него финансово. Неужели она такая сильная? Вначале знакомства она показалась сыщику чуть легкомысленной и беззаботной. Плохо он Киру узнал, не разобрался в ней. Наверное, потому, что и не старался. Так, мимолетное знакомство в парке, шутливая дружба. Он и не относился к своей новой знакомой серьезно. А жизнь вдруг преподнесла сюрприз.

– Как вы, Кира? – спросил Лев, подходя к ней и кладя руку на ее плечо.

Кира подняла глаза на сыщика, улыбнулась одними губами, борясь со спазмами лица, чтобы снова не расплакаться, и ответила:

– Вы хотели со мной поговорить. Я могу. Мне уже лучше. Я просто там, на берегу… не сдержалась.

– Я вызвал «Скорую помощь», – вмешался Крячко. – Они сделали укол, но в целом Кира и сама молодец. Мужественная девушка.

– Просто теперь надо учиться жить без него, – ровным голосом проговорила девушка. – Я действительно любила Сашу.

– Кира, почему вы мне позвонили, а не Александр? – спросил Гуров после того, как Крячко пересказал ему всю историю нападения на Иванчука, которую он уже успел услышать от Киры.

– Он был против. Понимаете, он думал, что нам удастся спрятаться, а потом организовал бы охрану. Я позвонила, когда его ранили. И телефон он в машине выронил, когда мы ее бросили. Знаете, Лев Иванович, мне показалось, что Саша не верил в реальность происходящего, не верил, что его могут заказать, что это происходит с ним.

– Понятно. Значит, поэтому он поехал прятаться в безлюдное место, вместо того чтобы ехать в полицию.

– Не знаю, – покачала головой Кира. – Может быть, он думал, что убийцы могут ждать его в любом месте, в котором он часто бывал, или что какое-то место может быть заминировано. Я плохо помню, я сама была перепугана до крайности. Но что-то такое он мне говорил. Кажется, говорил.

– Кира, давайте еще раз напряжемся и вы попытаетесь вспомнить по каким-то обрывкам фраз, по разговорам, которые могли услышать мельком, по каким-то незначительным признакам, чем все-таки занимался Иванчук. В чем был его бизнес?

Кира Соломатина могла знать много интересного, если бы была любопытна от природы. Гурову удалось установить еще три дня назад, что Александр Андреевич Иванчук владел коммерческой недвижимостью в Москве, около десятка самых разных по размеру и функционалу зданий и сооружений, которые он сдавал в аренду. Кроме того, у него была доля в нескольких довольно крупных торговых центрах, что тоже приносило ощутимый доход. Никакого офиса Иванчук не имел, да и работников почти не было. Были женщина-бухгалтер, которая вела несколько фирм, и свой представитель на каждом объекте недвижимости, сдаваемом Иванчуком в аренду. И каждый представитель сам нанимал слесаря, электрика для обслуживания и мелкого ремонта своего хозяйства. Для крупных и дорогих работ нанимали специализированные фирмы.

– Да я и не знаю, – пожала Кира плечами, комкая в руках мокрую бумажную салфетку. – Мы никогда не говорили об этом. Ну, бизнес и бизнес. Вроде бы он недвижимостью занимался. А вот продает или строит, я не знаю… Нет, наверное, не строит. Это было бы заметно. Я даже не знаю, кто его знакомые. Так-то по именам и фамилиям знаю, а кто чем занимается… не в курсе. Но все при деньгах, ухоженные. Это заметно и по машинам, и по одежде.

– Ну, назовите нам этих знакомых, – попросил Гуров.

– Вы думаете, что кто-то из его друзей… мог?

– Ну что вы, – улыбнулся Лев. – Нет у нас оснований подозревать кого-то из них. Просто мы ведь должны узнать, чем занимался Александр, наверняка причина покушения на него лежит в его профессиональной деятельности. Это же обычное дело.

– Да, – кивнула Кира, – я читала. В детективах.

– Ну, например, с кем Александр Андреевич чаще всего общался по делам. Не просто трепался по телефону, не смеялся при встрече, вспоминая, как один другому в детстве к велосипеду кошку привязал. А именно серьезно что-то обсуждали. Кому Александр Андреевич, может быть, указания давал или отчитывал за недостатки в работе.

– Ну, я как-то при таких разговорах не присутствовала. Если он меня куда-то вывозил в компании, то это были сугубо увеселительные выезды. На шашлыки, в стрелковый клуб, в загородный конный клуб. Там о делах не разговаривают.

– И все же. Постарайтесь припомнить.

Кира замолчала, глядя куда-то в угол комнаты. Вот она шевельнула бровями – кажется, кого-то вспомнила – и снова заговорила:

– Вот, например, Лев Иванович. – Есть у него друг один, Макаров. Я всегда думала, что он его заместитель по каким-то вопросам, а потом решила, что нет. С заместителем он даже на отдыхе о делах говорил бы, правда же?

– А почему вы решили, что Макаров – заместитель Александра Андреевича?

– А Макаров как-то еще летом рассказывал Саше, как идет подготовка к каким-то соревнованиям, и Саша его за что-то отчитал.

– Как зовут этого Макарова, как его найти?

– Зовут его Вячеслав Алексеевич. Высокий такой, худощавый. У него еще нога 46-го размера. Лапищи такие. Он у Саши в телефоне был забит в контактах. Это я помню, видела, как он набирал его. А так… кажется, у него машина всегда стоит возле офисного центра «Мир». Это возле «Аптекарского огорода», знаете?

– Да, знаю. А какая у него машина, номера помните?

– «Ауди» серебристая. Нет, номеров не знаю.

– Хорошо, еще кого можете вспомнить?

– Еще Николай Волжаков, ресторатор. У него два ресторана… может, и больше. Они все называются «Волжанка». Он еще кичится своими рыбными блюдами. С Волжаковым Саша как-то спорил об обеспечении питания, я краем уха слышала. Даже не знаю, общее дело какое-то у них было или просто что-то постороннее. А-а! Жигалов еще, Боря! Вот с кем Сашка чуть не поссорился из-за меня. Боря – директор спорткомплекса. Я к нему на фитнес записалась, он меня сам позвал, говорил, что тренеры у него суперкласса. А Сашка, когда узнал, наорал на него. Я еще удивилась, что Борька все это проглотил, как будто виноват в чем-то. Я у Саши спросила, а он только отмахнулся, а потом сам записал меня ближе к дому на фитнес. Борьку я больше не видела.

– Подождите, Кира! Что за спорткомплекс?

– В районе Телецентра. Спорткомплекс «Заря».

Еще час Гуров пытался выудить из памяти Киры фамилии, имена, темы разговоров, намеки, впечатления. Он исписал заметками три листа бумаги, пока не понял, что больше девушка в самом деле ничего не знает. И когда Кира поднялась и, попрощавшись, двинулась к двери, Лев, взяв Крячко за рукав, попросил:

– Отвези ее, Станислав. По дороге поболтай, покрутись вокруг ее отношений с Иванчуком. Может, смена собеседника принесет плоды. А когда отвезешь Киру, займись розыском Макарова. Он сейчас для нас очень важный свидетель.

Сегодня следователь Ходулин встретил Гурова иначе. Сразу стало понятно, что он получил распоряжение от руководства и теперь чувствовал себя немного неуютно оттого, что сразу не оценил ситуации и важности прихода к нему полковника из МВД. Старший лейтенант явно стыдился своего наивно-мальчишеского поведения во время прошлого разговора.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – с наигранной бодростью в голосе вытянулся следователь, когда Гуров вошел в кабинет.

Второй следователь, молодая темноволосая девушка, вскинула глаза на вошедшего мужчину в гражданском костюме, перевела взгляд на коллегу и буквально бегом покинула кабинет. Ходулин ее явно предупредил о приходе важного гостя. А еще, наверное, о своем участии в расследовании «преступления века», которое он сам выудил среди рутинного потока дел. Разглядел, так сказать, проявил интуицию и профессионализм. Гуров понимал, что, по сути, Ходулин прав, он в самом деле разглядел и помог задержать это дело в своих руках, иначе бы многое просто не зафиксировалось в материалах следствия.

– Так, Игорь Сергеевич, – заговорил Лев, подняв для значительности указательный палец. – Времени у меня мало, поэтому давай сразу к делу. Сегодня ты получишь распоряжение и будешь вести дело Лобачева, а также другие, которые придется с ним объединять.

– Что, есть уже и другие? – вставил следователь, немного ошарашенный тем, что, по его мнению, ведется такая грандиозная работа, а он по этому делу ничего не знает.

– Будут, – заверил сыщик. – Мы сейчас разворошим такое змеиное гнездо, что самому страшно становится! Шучу. Просто это неизбежно, когда убирают свидетеля, за этим всегда стоит более серьезное преступление. Понимаешь, даже отъявленные негодяи не стремятся убивать всех и всякого. Ну, может, только маньяки. Убийство, а это понимает каждый преступник, – мера крайняя, она всегда тянет за собой шлейф непредвиденных обстоятельств. И раз на нее пошли, значит, дела обстоят намного серьезнее, чем стоит жизнь одного человека.

– Не факт, что Лобачева убили, – попытался вставить Ходулин. – Я не смог установить этого, а свидетели дают весьма размытые показания.

– И замечательно, Игорь Сергеевич, – с улыбкой заявил Гуров. – Ты не представляешь, как я буду рад, если действительно окажется, что нет никакого убийства, нет никакого криминала. Но пока нам придется исходить из того, что криминал, возможно, присутствует. Давай о свидетелях. Что у тебя на них есть?

– Вот, я приготовил список, который вы просили. – Следователь открыл сейф и достал тонкую пластиковую папку. – Здесь четверо свидетелей, показания которых меня заинтересовали и заставили насторожиться.

– Я потом почитаю, что ты там написал, а сейчас хочу, чтобы ты озвучил информацию на каждого, их показания и свое мнение относительно этих показаний.

– Хорошо, товарищ полковник. Во-первых, Боровский. Это бывший спортсмен-самбист. Он знаком с Лобачевым по состязаниям. Встречались на первенстве России пару раз. Практически больше не встречались, дружбы не поддерживали. Незадолго до смерти Лобачева они встретились в супермаркете. Боровский слышал разговор Лобачева по телефону, тот кому-то резко ответил, что он за честную борьбу и не намерен подыгрывать. Когда Боровский спросил, о чем идет речь и не продолжает ли Лобачев выступать, тот сказал, что ерунда это все, мол, не бери в голову, и перевел разговор на нейтральные бытовые темы.

– Боровский тоже спортсмен?

– Он инвалид. У него серьезное повреждение позвоночника, и любые физические нагрузки ему противопоказаны. Он давно не имеет к большому спорту отношения. Работает методистом детских спортивных секций в городском Комитете спорта.

– Хорошо. Дальше кто?

– Фролов. – Следователь немного смутился и покрутил головой. – Это сосед Лобачева по квартире. Вообще-то именно он нашел тело. Увидел, что дверь не заперта, вошел, стал звать. Потом поднял шум, и другие жильцы вызвали полицию.

– Хм, алкаш, говоришь? Эта категория склонна преувеличивать, мягко говоря, и видеть больше, чем есть на самом деле, но и замечают иногда больше других. Ведь алкашей мало кто принимает всерьез. И что поведал Фролов?

– Фролов рассказал, что видел Лобачева поздно вечером у своего подъезда с каким-то мужчиной. По свидетельству Фролова, мужчина долго ждал Лобачева, а когда тот приехал, у них состоялся разговор на повышенных тонах. Мужчина что-то требовал от Лобачева.

– Я сейчас боюсь даже спросить, а Фролов может назвать дату этой встречи, время, описать, как выглядел незнакомец, и передать их разговор, хотя бы в деталях?

– Понимаю ваши сомнения, товарищ полковник, – развел руками Ходулин. – Эти показания сами по себе ничего для следствия не значат и ценности не представляют. Но вот вместе с другими – это уже весомое дополнение и подтверждение слов Фролова. Хотя бы в пределах факта, что такая встреча и такой разговор имели место. На Лобачева давили. И давили сильно.

– Ладно, поехали дальше. Кто еще свидетельствует?

– Еще некто Артур Синицын, проживающий в соседнем доме. Они с Лобачевым соседи по автостоянке. У них машины стоят почти рядом. Синицын говорит, что они часто забирали машины в одно и то же время и по обыкновению обменивались несколькими фразами. На тему, какая автомойка лучше, почему у Синицына бортовой компьютер часто барахлит и тому подобное.

– Лобачев ему рассказал о своих проблемах?

– Нет, конечно. Синицын слышал разговор Лобачева с кем-то по телефону. Он по смыслу догадался, что Лобачев кому-то отказывает и они с собеседником злятся друг на друга.

– Не факт, что это имеет отношение к делу. Он мог звонить обувщику, который затягивал исполнение заказа или неаккуратно прошил рант ботинка. Кстати, о телефоне Лобачева. Распечатку заказывали у оператора сотовой связи?

– Да, за последний месяц, – как-то уныло ответил следователь. – Вы не представляете, сколько он делал звонков. Четыре!

– Всего? Может, у него был еще один телефон или аппарат с двумя симками? И кому он звонил четыре раза?

– Бывшей жене в Раменское. Она подтвердила. Кстати, она и на похоронах была. А второй симки мне найти у Лобачева не удалось. Я делал запросы местным операторам: Лобачев не покупал сим-карт, кроме той, что была в его телефоне.

– И я так понимаю, что с женой Лобачев не ругался по телефону? Или ты не проверял этот факт?

– Проверял, – с ноткой ехидства ответил следователь. – У нее проблемы с сердцем, и Лобачев помогал ей деньгами и связями в медицинском мире. Общался он с ней, исключительно справляясь о здоровье и давая советы по лекарствам и врачам. Кстати, в его телефоне нет места под вторую сим-карту. А другого телефона в его вещах в квартире мы не нашли.

– Хорошо, проверим, с кем еще Лобачев разговаривал с этой сим-карты, – сделал себе пометку Гуров. – Возникает ощущение, что он купил ее исключительно для того, чтобы звонить жене, и другая у него была для более широкого общения. Еще вопрос: ты опросил свидетелей, которые видели, как Лобачев по телефону с кем-то ругается и что это именно тот аппарат, который вы нашли после его смерти?

– Нет, – нахмурился Ходулин. – Надо действительно проверить. Я займусь этим.

– Дальше, – закончив писать, велел Гуров, – про следующего рассказывай.

– Четвертый – Олег Димов. Раньше они были друзьями. Еще в молодости. Вместе занимались в секции самбо, часто виделись, когда Лобачев уже в армии служил. Потом, как он мне рассказал, как-то они потеряли друг друга. Случайно встретились за пару дней до смерти Лобачева в спорткомплексе.

– В каком? – машинально спросил Гуров.

– Э-э… – помедлил Ходулин, заглянув в текст своей справки, – спорткомплекс «Заря». Это где-то на проспекте Мира. Там были то ли районные, то ли городские соревнования самбистов…

– Тебе в связи с этим делом не встречалась фамилия Жигалов?

– Жигалов? Точно не встречалась, а он…

– А фамилия Макаров?

– Да, фамилия Макаров встречалась. Один из друзей или приятелей Лобачева. Он приезжал на квартиру погибшего, я его допрашивал.

– Как его звали, этого Макарова?

– А-а, Вячеслав Алексеевич.

Генерал Орлов смотрел на сыщиков, чуть прищурившись, переводил взгляд с Гурова на Крячко и не перебивал вопросами. Это говорило о глубокой сосредоточенности и высокой оценке важности информации. Он, наконец, понял, что дело может оказаться далеко не шуточным.

– Ситуация, ребята, почти комическая, – недовольно заявил Орлов, когда Гуров закончил свой рассказ. – Подозрений много, очень много догадок, все они довольно серьезные, но у нас нет ни одного, пусть косвенного, но доказательства.

– Эксгумация, – тихо сказал Крячко.

– А кто ее разрешит? – еще больше нахмурился генерал. – С чем я пойду за санкцией? С тем, что мне и моим сотрудникам так кажется? Или что старому алкашу Фролову спьяну что-то почудилось? Меня же первого отправят на медкомиссию выяснять, «белочки» мне не мерещатся ли.

– Позволь, Петр, – возмутился Гуров, – а как же сведения, полученные от киллера? Он же вполне определенно заявил, что Иванчук занимался подпольными боями.

– Мертвый киллер, – ответил Орлов. – К сожалению, он мертв. И Иванчук мертв. И тупая любовница, которая ни черта не знает о своем мужике. Или прикидывается, чего, кстати, я тоже не исключаю. Жить хочет, вот и прикидывается.

– Она не тупая, – упрямо возразил Гуров. – Своеобразная, в некоторых вопросах легкомысленная, но не тупая. У нее вполне приличный и развивающийся бизнес, которым она руководит сама. Нет, Петр, ты не прав насчет Киры. И потом, мне кажется, что не мы одни идем по какому-то следу. Макаров-то пропал.

– Он может водку пить в загородном клубе с бабой.

– Макаров – серьезный деловой человек, – ответил Крячко. – У него хорошая семья, он никогда не изменял своей жене, да и к женщинам у него отсутствует нездоровая тяга. И он никогда без причин не исчезал так надолго. Командировки, отпуск, но без предупреждения – никогда. Макаров – первый помощник у Иванчука в его бизнесе, курировал все его объекты недвижимости, сдаваемые в аренду.

– Черт вас подери, сыщики, – вздохнул Орлов, поднялся из кресла и стал ходить по кабинету от окна к столу и обратно, заложив руки за спину. – Я-то знаю, что вы правы. Я хорошо знаю, что такое интуиция и совпадение незначительных фактов, которое часто указывает на виновность. Гораздо чаще, чем прямые улики, которые потом рассыпаются в пыль.

– Поэт, – улыбнулся Крячко и толкнул Гурова локтем.

– А знаете, что рушит все ваши старательно выстроенные схемы? – продолжал Орлов. – Спортивная, так сказать, специальность Лобачева. Кто мне говорил, что он только самбист и не более? Хороший самбист, инструктор у силовиков в прошлом, но самбист. А что такое поединок самбистов? Вы ведь не первый день на свете живете, знаете, что это красиво и интересно только для специалистов! Не платят деньги за такое шоу, богатому зрителю подавай зрелищность. А ваш Лобачев никогда не занимался другими единоборствами. Не вяжется…

– Будем искать Макарова, – упрямо проговорил Лев. – Будем допрашивать этих четверых свидетелей, искать вторую сим-карту Лобачева, на кого бы она ни была оформлена, или второй его телефон, обязательно побеседуем с его женой. Работы много, результат будет.

– Думайте, ребята, думайте. – Орлов снова уселся в свое кресло за столом и опустился подбородком на кулаки. – Где-то тут есть зацепка, есть какая-то мелочь, которая позволит ухватить кончик ниточки. Мы ходим вокруг отгадки и никак не ухватим ее.

Димова Гуров встретил на Воробьевых горах, где подопечные тренера совершали пробежку перед тренировкой. Никто из троих опрошенных сыщиками свидетелей из списка следователя ничего толком сказать не мог, кроме того, что разговор Лобачев в их присутствии вел на повышенных тонах и был явно раздражен. А Фролов заявил, что Лобачев со своим собеседником чуть не подрались, хотя на первом допросе об этом не было сказано ни слова.

Самое примечательное, что все трое свидетелей, знавшие Лобачева не первый день, считали его крайне уравновешенным человеком. И Синицын, и Боровский, например, высказались, что не представляют ситуации, когда бы, по их мнению, Лобачев мог выйти из себя. И этот разговор, который бывший спортсмен вел в их присутствии по телефону, остался в их памяти. Это многое объясняло. Кто-то, сумевший вывести Лобачева из себя разговором, явно обсуждал с ним не цену баклажанов в соседнем супермаркете.

Крячко возлагал на беседу с Димовым большие надежды, полагая, что друг детства расскажет о Лобачеве много интересного и полезного, но соглашался, что Лобачев, как человек скрытный и уравновешенный, не станет старому приятелю рассказывать о себе все и вываливать на него свои беды. У Лобачева была совершенно иная жизненная закалка.

Димов, в спортивном костюме и тонкой трикотажной шапочке, подгонял своих подопечных энергичными возгласами и взмахами рук. Невысокий, коренастый, он выглядел человеком очень подвижным, пластичным, и при взгляде на него со стороны невольно возникало ощущение, что этот человек в каждую секунду готов отразить нападение, что любая нога, на которую в данный момент перенесен центр тяжести его сильного тела, готова разогнуться как пружина.

– Вы – Димов? – спросил Гуров, подходя к тренеру.

– А вы из МВД? – Тренер оглядел гостя с ног до головы цепким оценивающим взглядом и кивнул. – Буквально полминуты подождите, я ребятам дам задание и буду в вашем распоряжении.

Сыщик отошел в сторону и уселся на пустую лавку, с наслаждением подставив лицо осеннему, но еще такому теплому солнцу. Димов подозвал парней, что-то стал им объяснять, активно жестикулируя и показывая на дорожки вдоль аллеи. Потом погрозил пальцем, и его парни побежали заниматься на склоне. Как понял Гуров, тренировать ноги на лестнице, взбегая по ней снизу вверх разными способами, включая и прыжки то на одной, то на другой ноге.

– Ну, я – ваш, – подходя, сказал Димов и сел рядом с сыщиком.

– Моя фамилия Гуров, я из Главного управления уголовного розыска МВД.

– Ух ты, – усмехнулся тренер, – серьезная контора. Лев Иванович, кажется? Вы мне так по телефону представились. Ну и чем я могу вам помочь?

– Нам нужна ваша помощь, Олег Сергеевич, и как специалиста по самбо, и как друга детства Олега Лобачева, вашего тезки.

– Лобачева? – переспросил тренер. – Да, нас в молодости звали «два Олега». Хороший он был парень, сильный. Стержень в нем был, а это в людях редкость. Иногда смотришь на человека и видишь, что вроде бы сильный, и характер у него есть, и напористость, и в жизни добивается многого, а вот стержня в нем нет. Легко его сбить с пути истинного. Кто на взятках горит, кто просто с криминалом связывается. А потом глупые люди придумывают поговорки, что в нашей стране нельзя зарекаться ни от сумы, ни от тюрьмы. А ведь свою жизнь каждый человек делает сам.

– Полностью с вами согласен, – кивнул Гуров. – Так считают только глупые люди. И ваш друг Олег Лобачев, видимо, сам сделал свою жизнь. Но вряд ли он планировал подобный финал.

Димов замолчал. Он смотрел на своих подопечных, и по его лицу нельзя было понять, о чем он сейчас думает. О спортсменах, с которыми проводил занятия, об умершем друге детства, которого некоторые считают погибшим, или о чем-то еще? Димов ведь давал показания следователю, он знал, что с ним хочет встретиться и поговорить высокопоставленный офицер из МВД. И он не был удивлен, не отказался от встречи, не стал допытываться, а что это за интерес к нему у полиции, да еще на таком высоком уровне.

Гурову не давала покоя логическая связка или простое совпадение: Иванчук – директор спорткомплекса «Заря» – Жигалов – встреча Димова и Лобачева именно в «Заре» – угрозы Лобачеву – убийство Иванчука – смерть или убийство Лобачева. А ведь Димов готов идти на контакт, подумал он. И готов потому, что от него никто не требует подписываться под своими словами на бумаге. И рассказать хочется, и мешает что-то?

– Олег Сергеевич, – снова заговорил Лев. – Давайте говорить открыто. Беда уже случилась, самое худшее уже произошло – человек ушел из жизни намного раньше назначенного ему свыше срока.

– Что мы знаем о сроках, нам отпущенных? – отозвался Димов. – Может быть, как раз столько и отмерено.

– И вы верите в то, что сейчас говорите? – возмутился Гуров. – Вы, человек, полный сил, занятый самым прекрасным делом на этом свете – воспитанием учеников, передачей своего мастерства, своего таланта. Или вы считаете, что Лобачеву было уже пора заканчивать земной путь, что он уже передал все, что мог, своим ученикам, отдал все долги этому миру? Или вмешалась какая-то черная сила, которая просто перечеркнула ему дорогу, сведя его в могилу?

– Вы меня как будто агитируете, – поморщился Димов.

– Не столько агитирую, сколько просто тороплю. У меня мало времени, но я вижу, что вы готовы мне кое-что рассказать. И нет смысла играть в какие-то игры с «подводками». Олег Сергеевич, во что ввязался Лобачев? Вы ведь знаете, что ему угрожали. Кто, почему, что от него хотели?

– Я думаю, что Олег связался с подпольными боями, – тихо сказал Димов.

– В смысле организации подпольных боев или участия в них?

– Участия, конечно, – зло ответил Димов. – Таких мастеров еще поискать. Вот его и нашли. И ведь знали, на что бить, знали, что ему деньги нужны.

– Подождите! Лобачев был самбистом. Он, кроме самбо, как я понял, других видов единоборства не знал или, по крайней мере, не выступал в этой области никогда и никого не учил, никого не тренировал.

– Да, он самбист, а почему вас это удивляет? – Димов, наконец, перестал наблюдать за своими воспитанниками и посмотрел на полковника, повернувшись к нему всем телом.

– Проблема подпольных боев с участием мастеров единоборств существует давно. Там всегда крутились большие деньги. Мы постепенно избавили Москву от этих ночных кровавых игрищ для услады извращенных потребностей некоторых наших состоятельных граждан. Эти мероприятия всегда были зрелищными, потому что в них принимали участие либо мастера восточных единоборств, либо это были бои без правил. Но самбо! Это ведь не такой уж зрелищный вид спорта. Два спортсмена ходят кругами друг возле друга, производят захваты… на каждые десять – один более или менее удачный. И бросок. Не думаю, что за это зрелище будут платить деньги.

– Правильно, все правильно, – нехорошо усмехнулся Димов. – Только вы забываете, что кроме спортивного самбо существует еще и боевое самбо.

– Да я не забываю, – пожал плечами Лев. – Боевое самбо, конечно…

– Вы не поняли, что там происходит на самом деле, – перебил его Димов. – Не очень зрелищно, когда выходят два самбиста, даже два профессионала. Зрелищно, когда самбист выходит против бойца, владеющего другим видом единоборств. И тогда ставки взлетают до небес. А еще выше они взлетают, когда против самбиста выходит вооруженный противник. Ведь самбо – это что? Самооборона без оружия! Вот здесь и показывают класс. А если еще и не ограничивать участников…

– В смысле? Вы хотите сказать, что бой проходит в полный контакт? До какого финала? Со смертельным исходом?

– Почему сразу смертельным? До момента, когда один из противников уже не сможет вести бой. Только учтите, товарищ полковник, что показаний на этот счет я официально вам не дам. Олега жалко, но он сам виноват. Я его отговаривал, я предлагал поднять всех наших знакомых и собрать денег на лечение его жены. Он отказался. Гордый, не хотел унижаться и показаться слабаком, который берет деньги, большие деньги у других.

– Хорошо, не буду просить вас об официальных показаниях, – согласился Гуров. – Помогите нам схватить за руку организаторов, и вы уже сделаете смерть вашего друга не такой бесполезной для общества.

– Дело в том, что я представления не имею, где эти бои проводятся, и не знаю, как вы возьмете за руку организаторов. Хотя хозяин всей этой системы мне уже известен.

– Кто? – Гуров не сдержал волнения в голосе, настолько это признание Димова было для него неожиданным.

– Есть у нас такой деятель в городе. Недвижимостью занимается, еще какой-то фигней. Не знаю точно какой, но денег у него много. Думаю, по вашим каналам вы его быстро найдете по фамилии. Его фамилия Иванчук Александр Андреевич.

Гуров вздохнул и откинулся на спинку лавки. Вот так. Кажется, что ты уже ухватил конец ниточки, уже вот-вот потянешь, и начнет распутываться весь клубочек, но тут ниточка раз – и в руке у тебя оторванный конец, а клубок снова весь перепутанный, и снова надо начинать искать новый кончик нитки.

– Не знаете такого? – уловил изменение в настроении сыщика Димов.

– Знаю. Позавчера этого Иванчука застрелил киллер из снайперской винтовки на северо-западе Москвы.

– Та-ак, – прищурился тренер. – Все, значит, еще интереснее, да? Круто!

– Слушайте, Олег Сергеевич, а Лобачев ведь при вас по телефону разговаривал? Можете вспомнить, о чем шел разговор, может, какие-то характерные слова или выражения уловили? Может, догадались, с кем в тот день Лобачев разговаривал по телефону?

– С этим Иванчуком он разговаривал.

– Иванчук Лобачеву угрожал?

– Нет, что вы! Наоборот, он уговаривал его выступить на арене и победить. Я думаю, есть люди, которые заплатили бы ему за поражение. Тотализатор, сами понимаете. Там игры идут крупные. А Олег всегда был честным бойцом. Рожу бы начистил за такое предложение. Ему частенько не хватало гибкости в этой жизни.

– Ясно. А что с его бывшей женой? Он продолжал поддерживать с ней отношения? Почему они развелись?

– Давняя история. Аня ушла от него пять лет назад, не смогла простить измены. А потом у нее начались проблемы со здоровьем. Последствия травмы позвоночника. Они с Олегом когда-то сильно разбились на машине. У него обошлось, а жена повредила позвоночник. Она лежала в больнице, вроде бы операция помогла, а два года назад началось. Ну, Олег посчитал, что он виноват в той аварии, что Аня из-за него пострадала. Короче, нужны были серьезные средства на операцию в Германии. Думаю, если бы не болезнь Ани, он бы с играми не стал связываться.

– Его жене будут делать операцию?

– Уже сделали. Четыре месяца назад она вернулась. Кажется, все хорошо, но нужен период реабилитации. Процедуры, специальные упражнения, уколы какие-то специфические. Вот Олег и продолжал зарабатывать.

В Красногорске, вошедшем недавно в состав Москвы в связи с расширением границ столицы, Гуров и Крячко проторчали все утро. Внезапная проверка работы отделения уголовного розыска, провести которую их отправил Орлов, была вызвана назревающим скандалом, связанным с избиением оперативниками в кабинете подозреваемого. Задержанный, якобы не выдержав побоев, выбросился из окна второго этажа и с черепно-мозговой травмой был отправлен в больницу. Сразу же поднялась волна негодования, и сразу стали всплывать сведения о том, что в этом отделении рукоприкладство всегда было нормой. И были нормой обвинения в несовершенных преступлениях.

Сыщики уже выезжали из Красногорска, когда у Крячко, сидевшего за рулем, зазвонил мобильник. Станислав взглянул на номер абонента, неопределенно хмыкнул и припарковал машину у обочины.

– Дежурка ГИБДД, – прокомментировал он, прикладывая телефон к уху. – Слушаю, полковник Крячко. Это точно? Спасибо, ребята! Еще раз уточните место… До нашего приезда ничего не трогать, мы будем очень скоро.

– Что там? – не выдержал Гуров, глядя на встревоженное лицо друга.

– Ты не поверишь, Лева, – разворачивая машину, процедил сквозь зубы Крячко. – Макаров нашелся. И главное, совсем недалеко отсюда, на Новорижском шоссе.

– Они его по нашей ориентировке остановили?

– Хуже. Он разбился на машине, причем насмерть.

– Это уже не тривиально, Станислав, – вздохнул Гуров. – Опять смерть? Совпадение?

Два экипажа ДПС ждали представителей из МВД между поселками Михалково и Новоархангельское. Машина в кювете стояла на колесах, но вся передняя ее часть была разбита. Гуров вышел, показал служебное удостоверение и спустился по невысокому откосу. С трудом угадывалось, что это была «Ауди». Крячко спустился к напарнику и деловито осмотрелся по сторонам.

– Это второй поворот на Михалково, – сказал он. – До Новорижского шоссе метров двести. И свернул он сюда именно с той стороны, иначе бы машина лежала сейчас по другую сторону от дорожного полотна.

– Станислав, тебе ничего странным не кажется? – спросил Гуров.

– Следов аварии нет, – тут же ответил Крячко. – Как машина катилась, видно, вон следы на рыхлой земле и трава вся смята, а во что он так воткнулся, что аж мотор под днище ушел, непонятно.

– И на асфальте нет следов битого стекла, разлитого масла или антифриза, – хмуро проворчал Гуров и пошел наверх к офицерам ГИБДД.

Со стороны Москвы уже летел микроавтобус с включенной сиреной и проблесковыми маячками. Наверное, криминалисты и следователь. Один из капитанов представился командиром роты ГИБДД. Гуров взял его за локоть и отвел в сторону.

– Когда обнаружена машина, у вас зафиксировано?

– Так точно, товарищ полковник. Час назад сообщил вон тот экипаж, виноват, экипаж лейтенанта Воронкова. Они сообщили в дежурную часть, мы бросили им в помощь еще два экипажа, чтобы помогли оцепить местность и сохранить следы аварии. Потом в дежурной части сказали, что был запрос из вашего Главка по поводу машины этого Макарова. Мы пробили по номерам – его машина. Но тело без экспертов не трогали.

– Ваше мнение? Что ваш опыт подсказывает, товарищ капитан?

– Нет следов столкновения с другим транспортным средством. Обычно на асфальте остается много осколков фар. При такой аварии обычно получают повреждения системы охлаждения двигателя, картер и бензопровод. Вытекает до двух-трех десятков литров различных жидкостей. Кроме этого, на асфальте всегда остаются следы колес, по которым можно определить тормозной путь, а значит, и рассчитать скорость автомобиля, зафиксировать траекторию движения.

– Эта дорога не так уж и загружена, – заметил Гуров. – Пока мы с вами здесь разговариваем, проехало едва ли три машины. Вы полагаете, что разбитую машину из проезжающих водителей никто не видел?

– Вообще-то экипажу Воронкова о машине сообщили как раз граждане, – непонимающе посмотрел на полковника командир роты.

– Как вы думаете, эта, так сказать, «авария» произошла недавно или все же в темное время суток?

– Думаю, что недавно, – неуверенно ответил капитан, глядя на чистый, без каких бы то ни было следов аварии, асфальт. – Если бы ночью… нам бы раньше сообщили. Не все же такие бездушные, есть и нормальные люди, которые обязательно остановятся, попытаются понять, не нужна ли помощь.

– Значит, экипаж Воронкова здесь сегодня был из ваших офицеров первый и единственный?

– Да. – Капитан снова замялся, что-то прикидывая в голове. – Из наших больше никто не проезжал. А почему вы спрашиваете?

– Потом, капитан, потом, – остановил командира роты Гуров и пошел к экспертам, приступившим к работе. Женщина с чемоданчиком отправилась к машине, а двое офицеров занялись следами на грунте.

– Одним словом, мутное тут что-то, – подошел к напарнику Крячко.

– И я не верю в пришельцев из космоса, – проворчал Гуров. – Он в небе с НЛО столкнулся и сюда упал?

– А я уже догадываюсь, что тут произошло, – хмыкнул Станислав.

– Я тоже, – кивнул Лев, потом показал на эксперта, который подзывал их жестом: – Пошли, у них что-то есть.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – широко улыбнулся старший эксперт. – Давно не работали с вами.

– Здорово, Мельников! Что есть по существу?

– По существу, Лев Иванович, нас кто-то очень не уважает. Сплошное очковтирательство, полная имитация, дешевая подделка. И они даже не потрудились создать видимость реальной аварии. Непонятно.

– С этим потом, давай факты, – перебил эксперта Гуров.

– Факты говорят о следующем. На обочину свернула грузовая машина типа самосвала. Кузов имеет гидравлический привод опрокидывания его назад и вбок. В данном случае кузов опрокидывался вбок. Направление движения машины можно легко определить по следам протектора на рыхлом грунте и вырванной траве. Вот смотрите здесь, Лев Иванович.

– Ну-ну, – покивал сыщик. – Давай дальше.

– А дальше… – Эксперт достал из чемоданчика папку, лист бумаги и стал авторучкой быстро набрасывать схему. – Смотрите, вот угол. Прямой. Один катет – высота от земли до плоскости кузова, второй катет – расстояние от полоски мусора, как проекции края кузова на землю, до проекции вверх вон того большого повреждения грунта и травяного покрова в кювете. Видите, вон то, продолговатое.

– Так! И что? – с интересом посмотрел на схему Гуров.

– А дальше элементарный расчет из области почти школьной физики. Зная массу тела, в данном случае массу автомобиля «Ауди», можно легко подсчитать, на сколько далеко от борта машины упадет тело.

– А вон те пятна на земле и осколки – это следы вытекавших из машины жидкостей?

– Уверен, что так и есть. Мы возьмем образцы, но, кажется, все и так вполне очевидно. Нет следов аварии, зато есть следы сваливания машины в кювет.

– Действительно, Лева, – покачал головой Крячко, – что за дешевая подделка? Попытка понасмехаться над нами? Что-то тут не так. Что-то за этим есть.

– Да, – согласился Гуров. – Закона причинно-следственной связи в природе еще никто не отменял. Пошли, узнаем, что там медик скажет о теле.

Когда сыщики подошли, тело погибшего водителя изуродованной «Ауди» уже вытащили и положили на землю на пластиковый мешок. Лицо было разбито, практически размозжено в результате сильного удара. Гуров сразу отметил это и понял, что опознание по лицу невозможно. Совпадение? Эксперт, предупрежденная о том, что на месте происшествия присутствуют двое офицеров из центрального аппарата МВД, курирующего это дело, поднялась с корточек и заговорила:

– Удар был очень сильный, товарищ полковник. Множественное повреждение хрящевых и даже местами костной тканей лицевой части головы. Смерть наступила мгновенно.

– Я не вижу, чтобы сработала подушка безопасности, – кивнул на кабину разбитой машины Гуров. – У таких моделей даже в базовой комплектации как минимум водительская подушка должна быть.

– Ее там нет, – сказал один из офицеров ДПС. – Видимо, она когда-то уже срабатывала и на место использованной не установили новый блок.

– Или вытащили неиспользованный, – тихо произнес из-за спины Крячко.

– Скажите, а эти повреждения соответствуют удару о рулевую колонку или лобовое стекло? – поинтересовался Лев.

– В том-то и дело, – ответила эксперт, – что удара о лобовое стекло не было, как и удара о руль. Я тщательно осмотрела покрытие рулевого колеса и ничего на нем не нашла, кроме крови. Его просто измазали кровью. И на руле кровь не этого человека. Мне кажется, что он погиб не в этой машине и не здесь. С того момента, когда нашли машину, прошло полтора часа, ну пусть она еще час здесь пролежала. А смерть этого человека наступила примерно пять-шесть часов назад. Кровь погибшего уже свернулась, а на руле кровь более свежая.

– Может, и не человеческая даже, – снова подсказал сзади Крячко.

– Хорошо, готовьте ваше заключение и срочно отправляйте в Главное управление уголовного розыска на имя генерала Орлова. И пусть снимут отпечатки пальцев. Что-нибудь в карманах погибшего есть?

– Странно, товарищ полковник, но у него в карманах нет вообще ничего. Пусто. Даже нет сигарет, зажигалки, пресловутого носового платка или какой-то мелочи в виде медяков. Вообще ничего.

Гуров повернулся к Крячко. Напарники посмотрели друг другу в глаза и двинулись к машине Станислава. Когда они отошли за ограждающую ленту, Гуров спросил:

– Ну, ты теперь понял, в чем спектакль?

– Я уверен, что это не Макаров. Если кто-то хотел его убить и спрятать тело, то они не ограничились бы тем, что изуродовали его лицо. Они бы, естественно, постарались понадежнее спрятать и само тело. А его нам чуть ли не на подносе подсовывают. Нате, смотрите, вот вам попытка выдать кого-то за Макарова.

– Вообще-то, Станислав, я вижу тут два варианта. Либо нам пытаются сказать, что Макаров умер и не стоит его искать. Либо – смотрите, он жив, а это просто намек, что не ищите его. Вопрос, зачем нам от них такая информация?

– А если это он сам занялся инсценировкой собственной смерти? Может, его так зажали с криминалом, что он пошел ва-банк.

– Глупо как-то, Станислав, не находишь? Нелепая инсценировка.

– Абсолютно нелепая, – согласился Крячко. – Надо все бросать и искать настоящего Макарова.