Глава десятая
Ветер высоко поднимал серую сухую пыль, гнал ее навстречу танкам. Мелкий песок противно скрипел на зубах, забивал рот и горло, лез в нос. Приходилось закрывать лицо платком – почти как в пустыне.
«Пустыня и есть», – мрачно подумал генерал Манштейн, разглядывая скудный пейзаж. Пески и солончаки, растительности почти никакой. Вдоль всего побережья – плоская равнина с белыми озерцами высохшей соли.
Море зимой, во время штормов, заливает низкий берег, а весной отступает. Горячее крымское солнце быстро испаряет небольшие озерца, на их месте образовывались рыжевато-серые солончаки с редкой осокой и чахлыми клочками травы. Конечно, если уж быть точным, не совсем, как в Сахаре, но тоже достаточно уныло и безжизненно…
Генерал приказал остановиться и поднес к глазам бинокль. Куда хватало взгляда (точнее – цейсовской оптики) – одна и та же картина: сухая земля, песок и солончаки. Солнце, несмотря на утренний час, уже изрядно припекало, танковая броня нагрелась, Манштейн с неудовольствием подумал, что днем в этой закупоренной консервной банке станет совсем невмоготу.
Впрочем, немецкому офицеру жаловаться не положено – он должен стойко переносить все тяготы армейской службы, особенно во время войны. В конце концов, бывало и похуже… Например, зимой, когда в декабре температура падала до минус двадцати градусов (и это в Крыму!). Танк за ночь превращался в застывшую груду металла, ни завести, ни сдвинуться с места. Да, климат в России – не сахар, с этим приходится считаться.
Но размышлять было некогда, следовало действовать – наступать на Керчь. Но с этим были проблемы: несмотря на явный успех, разгромить советские армии пока не удавалось, потери же (в том числе в технике) с каждым днем увеличивались…
Прекрасно спланированная и тщательно подготовленная операция завязла в советской обороне, как танк – в зыбких песках. Или, если учесть русские реалии, как сани в глубоком снегу…
Поэтому сегодня генерал Манштейн решил лично выяснить, что происходит на месте прорыва, и лично прибыл в район Арма-Эли. Для этого выбрал Pz.III – хороший, подвижный танк, может, если что, идти и по зыбкой почве. Конечно, в привычной «четверке» было бы и комфортнее, и удобнее, но у командирских панцеров отсутствовало орудие – лишь макет на его месте. Из вооружения же были только пулеметы, а этого слишком мало для обороны, учитывая нынешнюю ситуацию…
А она была непростая, выбить русских из Арма-Эли с наскока не вышло (столько машин и людей потеряли!), из-за чего пришлось временно приостановить наступление на левом фланге. Нельзя идти вперед, если в тылу находится сильный и опасный противник… 22-я панцерная дивизия, охватывая две советские армии, повернула на север, к Азовскому морю, но ввиду реальной угрозы удара в спину, приходилось все время тормозить и оглядываться назад. С этим надо что-то делать…
…Машину командующего армией, как обычно, сопровождали две «двойки». Ну и, само собой, «ганомаг» с охраной. Мало ли что! Отдельные группы большевиков все еще встречаются в степи, и у них могут быть пушки и даже танки…
Генерал собирался выяснить обстановку у Арма-Эли, где моторизованной бригаде полковника фон Гроддека (теперь – Раду Корне) удалось прорвать русскую оборону и довольно глубоко зайти в тыл 51-й армии. Надо нанести последний, решающий удар, пока русские не отошли к Турецкому валу и не закрепились на нем. Тогда выбить их будет гораздо труднее. А обороняться русские умеют: зароются в землю по самые макушки и сидят намертво.
Можно, конечно, рискнуть, послать танковую группу в атаку на Ленинское, где штаб Крымского фронта. Разгромить, внести еще больший хаос в управление, уничтожить, если получится, командный состав… Очень было бы кстати! Да и вообще – глубокий танковый удар в тыл противника приносит, как правило, очень хорошие результаты.
Русские не любят, когда возникает опасность окружения, начинают беспорядочно отступать, а некоторые – даже просто бежать, увлекая за собой всех остальных. Паника – очень заразное явление! Она как пожар в сухом лесу: возникает внезапно, распространяется быстро, а погасить ее – трудно. Появление же в тылу немецких танков лишит советских солдат мужества и стойкости… Но не слишком ли рискованна эта операция?
Хотя, с другой стороны, к авантюрам ему не привыкать. Накануне Французской кампании он лично предложил фюреру смелый план – ударить по противнику через Арденнские горы, в обход знаменитой линии Мажино. Французы ждут нас со стороны Бельгии и подготовили мощную оборону, а мы пройдем через Арденны! Преодолеем горные перевалы, захватим с ходу мосты через Маас и, не дожидаясь пехоты, ускоренным маршем двинемся к Ла-Маншу, отрезая северную группировку союзных войск от центральной части Франции… Очень неожиданный удар!
Большинство генералов, в том числе и начальник Генерального штаба Сухопутных войск Франц Гальдер, решительно возражали против этого плана, но Гитлеру он неожиданно понравился. И фюрер дал «добро» на его осуществление.
План «Гельб» блестяще удался: всего через пять недель Франция капитулировала, британский экспедиционный корпус едва успел убраться из Дюнкера, бросив почти все танки и тяжелое вооружение. За эту победу фюрер наградил его Рыцарским крестом Железного креста… Высокая честь! Теперь тоже можно рискнуть…
Но Манштейн решил подстраховаться – от этих русских можно ожидать всего! В том числе и безумных, самоубийственных, лишенных всякого смысла контратак, которые тем не менее заставляют тормозить и терять драгоценное время. И победа давалась весьма дорогой ценой…
Манштейн приказал радисту вызвать полковника Раду Корне. Через пару минут связь была установлена. Генерал выслушал доклад и удовлетворенно кивнул – все нормально, никаких неожиданностей нет. Хотя некоторые трудности имеются…
Румынские рошиори дошли до кургана СюрукОба и попытались с ходу захватить его, но 72-я кавалерийская казачья дивизия нанесла ответный удар, причем очень чувствительный. Советские конники смело бросились в контратаку, началась жестокая рубка. Дрались с рошиори насмерть, не жалея ни себя, ни их. Полковнику Корне пришлось отвести эскадроны назад…
Досадная неудача! И помочь он ничем не может – танки нужны здесь, у Арма-Эли, чтобы, наконец, покончить с упрямой русской бригадой. «Пора, наверное, ввести в бой 190-й дивизион, – решил командующий. – Штурмовые орудия сломают сопротивление…»
11-я армия совсем недавно, буквально перед самым наступлением, получила новые StuG.III с длинноствольными 75-мм орудиями. Манштейн очень надеялся на них – могли разрушить любое укрепление и помочь пехоте преодолеть оборону.
Низкие, приземистые, с толстой броней, «штуги» хорошо также дрались с Т-34 и даже с КВ, пробивая прочную броню (конечно, с близкого расстояния). «Пусть самоходки и разберутся с русскими танками, раз уж панцеры не могут!» – решил Манштейн.
Он берег «штуги» для решающего прорыва. В некотором смысле Манштейн являлся их «папой»: в 1935 году направил генералу фон Беку (тогда начальнику Генерального штаба Сухопутных войск) докладную записку, в которой обосновал введение штурмовых самоходных орудий.
Он сам как пехотный командир прекрасно понимал их необходимость. Еще во время Первой мировой войны. Можно сказать, на своей шкуре испытал! Манштейн знал, как трудно бывает подавить маленькие, но хорошо укрепленные и отлично замаскированные пулеметные гнезда противника.
Пока артиллеристы выкатят на позиции свои неповоротливые полковые орудия, пока пристреляются, пока накроют цель… А его солдаты в это время лежат под смертельным огнем и несут большие потери. Всего две-три огневые точки противника были способны затормозить наступление целого пехотного батальона!
Вот и нужна пушка, которая могла бы сама двигаться вслед за солдатами и поддерживать их огнем. А также отражать контрудары противника.
Докладную записку в германском Генеральном штабе одобрили, деньги выделили, но создание штурмовой артиллерии происходило очень медленно. Многие военачальники сомневались в ее необходимости. И прежде всего – «гений танковых атак» Гейнц Гудериан. Мастер блицкрига считал, что ни к чему тратить огромные деньги на производство тихоходных и довольно неуклюжих штурмовых орудий, гораздо разумнее вложить их в создание быстрых, подвижных панцерных дивизий.
Внезапные танковые прорывы, клинья, глубокие охваты – вот будущее армии! А ползущие вслед за медлительной пехотой штурмовые орудия – это вчерашний день, отголосок прошлой, позиционной войны. К победе в новой кампании приведут лишь стремительные рывки и танковые удары!
Однако первые же испытания штурмовых орудий показали правоту Манштейна: и командиры, и простые солдаты высоко оценили возможность «штуг». Штурмовые орудия теперь имелись в каждой немецкой армии, в том числе и в его собственной.
Пора бросить их в бой. А в качестве пехотной поддержки дадим 170-ю дивизию, которую снимем с левого фланга и перебросим сюда. Здесь, на южном фланге, она гораздо нужнее, чем на северном, у Азовского моря. Батареи StuG.III поддержат пехотные батальоны и нанесут решающий удар. И тогда русские точно отступят!
* * *
Решение было принято, и генерал Манштейн приказал поворачивать обратно – долго оставаться опасно. Совсем рядом, всего в десятке километров – русская бригада. Вдруг появится какой-нибудь советский танк?
И ведь накликал: в знойном мареве возник хорошо знакомый силуэт – КВ. Манштейн нахмурился: грозный противник, с ним даже всей его бронегруппе не справиться. Надо срочно отходить…
Pz.III резко взял влево и попытался уйти от встречи с бронированным гигантом. Одновременно наперерез КВ бросились обе «двоечки» – отвлечь внимание на себя. Остановить мощный «Ворошилов» они, конечно же, не могли, но вот задержать на какое-то время… Ценой собственной гибели. Надо, чтобы танк с командующим армией успел отойти на безопасное расстояние.
КВ заметил панцер-группу, изменил направление движения и пошел прямо на Pz.III. На «двоечек» он даже не взглянул – мелюзга, не тот противник…
Манштейн посмотрел в наблюдательный перископ – «Ворошилов» выглядел как-то странно, что-то в нем было неправильно… Но что? И в это время русский колосс выстрелил. Тяжелый взрыв отбросил одну из «двоечек» в сторону, ее даже развернуло боком. А следующий выстрел снес с нее башню… Спастись экипажу не удалось. Да и не смог бы при всем желании – после такого фугаса!
Генерал понял, что его удивило: калибр орудия. Это не обычная русская танковая «трехдюймовка», а что-то гораздо крупнее. Значит, перед ним – какой-то усиленный «Ворошилов». Наверняка и броня у этого монстра значительно толще… Проверим!
Манштейн приказал заряжающему Отто Штиффелю приготовить бронебойный снаряд. Наводчик Пауль Рипель припал к прицелу, затем крикнул: «Готово!»
– Огонь! – отдал команду Манштейн.
Танковая пушка рявкнула, бронебойная болванка понеслась навстречу советскому монстру. Удар! Снаряд угодил точно в лоб, но на КВ это не произвело никакого впечатления – он продолжал спокойно идти вперед. Как будто не почувствовал удара…
Манштейну стало немного не по себе: с таким непробиваемым гигантом он прежде никогда не сталкивался. Новая модель КВ? Очень может быть… Но думать было некогда, надо убираться как можно скорее. Речь уже шла о спасении…
Вторая «двоечка» погибла так же, как и первая – взорвалась от прямого попадания. Опять же – никто не уцелел… Pz.III Манштейна улепетывал во все лопатки, с тыла его героически прикрывал бронетранспортер «ганомаг», готовый пожертвовать собой ради спасения командующего армией.
Но этого не понадобилось: «Ворошилов» вдруг остановился, а потом начал пятиться назад. И через минуту русский исполин покинул поле боя… Это при том, что ни одной пробоины (даже серьезной царапины, заметил Манштейн) на нем не оказалось. Странно…
Впрочем, пустое это дело – пытаться понять логику русских солдат. Они живут и воюют по каким-то своим, особым правилам: то бегут всей толпой, бросая оружие, танки, артиллерию, то засядут в каком-нибудь разбитом доте (а то и просто в крестьянской избе) и сражаются до конца. Пока их не уничтожат… И на все предложения сдаться отвечают одинаково – очередью. Отстреливаются, пока не кончатся патроны, а последней гранатой взрывают себя и тех немецких солдат, кто окажется поблизости. Фанатики, одним словом…
Через некоторое время русский гигант скрылся из вида. Манштейн вытер пот со лба и приказал механику-водителю остановиться. Панцер, подняв облако пыли, замер неподвижно. Генерал высунулся из люка, посмотрел в бинокль: до «Ворошилова» уже достаточно далеко, опасаться нечего.
Примерно в километре от него догорали две «двоечки» – итог встречи со «сталинским исполином» (так Манштейн окрестил про себя новый КВ). Да, новый русский танк действовал весьма эффективно, повезло, что был всего один. А если бы несколько? Удалось бы вырваться? Скорее всего нет. Зажали бы в клещи и расстреляли, как в тире. И даже 50-мм броня Pz.III не спасла бы – от такого мощного удара машина просто развалилась бы.
Настроение у командующего армией окончательно испортилось: во-первых, сам чуть не погиб, причем глупо, нарвавшись на случайную (по-видимому) русскую машину, во-вторых, оказалось, что против нового «Ворошилова» ни один немецкий панцер драться на равных не сможет. Пожалуй, даже Pz.IV… А если у большевиков таких машин много? Скажем, их сейчас переправляют с Тамани для помощи Крымскому фронту… Что тогда?
Ответ, впрочем, был ясен: вся операция «Охота на дроф» окажется под вопросом. Причем очень большим… Вся надежда только на StuG.III: низкие, приземистые самоходки с отличными 75-мм орудиями смогут (дай Бог!) незаметно подобраться к русскому монстру и влепить ему бронебойный в корму или бок. Не может же он быть таким непробиваемым со всех сторон!
Над всем этим следовало подумать. И еще озаботить армейскую разведку – пусть попытается выяснить, что это за новая машина. Сколько их, каковы основные характеристики? И было бы здорово раздобыть хоть одну в качестве трофея. Тогда бы точно знали, с чем имеем дело…
С этими невеселыми мыслями генерал Манштейн приказал идти назад, в штаб армии.
* * *
– Давай, Иван! – приказал майор Дымов. – Пора тебе…
КВ-9 остановился – немцы далеко, можно приступать к выполнению плана. Иван ловко выскользнул из машины и спрыгнул на землю. Выглядел он несколько странно – вся форма сильно испачкана, будто бы ночевал в степи, спал прямо на земле. Ни дать ни взять – типичный «отступенец» из тех, кто бежит, не оглядываясь…
Такой непрезентабельный вид был нужен для успешного выполнения задуманной операции по освобождению Верочки и других советских пленных. Маскарад дополнял легенду: он – вестовой из штаба 51-й армии, получил приказ доставить пакет в 56-ю танковую бригаду. Но грузовик, в котором он ехал, попал под бомбежку. Взрывом выбросило из кузова и сильно оглушило. Долго валялся без сознания…
А когда очнулся, выяснилось, что остался один – грузовик сгорел, водитель погиб, рядом никого нет. Долго не мог сообразить, в какую сторону идти. Побрел наугад… Вышел на позиции какой-то стрелковой роты, был вынужден присоединиться к отражению атаки. Отстреливался больше часа, а когда закончились патроны, отступал вместе со всеми.
Долго шел по степной пыльной дороге, снова угодил под бомбежку, со страху рванул в степь, поскольку по опыту уже знал – больше шансов уцелеть. За одиночным бойцом немецкие летчики точно гоняться не станут. Вот и оказался здесь. Где наши, где немцы – не знает, в каком направлении идти – тоже…
Первая часть плана, разработанного капитаном Вальцевым, заключалась в том, что Иван должен был сдаться в плен и попасть в лагерь в Дальних Камышах. Там разведать обстановку и выяснить, где находятся пленные советские медики, в том числе и Верочка. Вторая часть плана заключалась в неожиданном налете на лагерь.
Они ударят под утро, в самый «сонный» час, разгонят охрану, перебьют тех, кто вздумает оказывать сопротивление. Иван же должен как-то выбраться из лагеря и сообщить им, где врачи. Искать будет некогда, успех операции полностью зависит от быстроты действий. Налетели, постреляли, напугали, разогнали, освободили. И сразу же назад – чтобы быстрее быть в Арма-Эли. Захватим с собой Верочку и других медиков, а также тех бойцов и командиров, кто сможет присоединиться…
Миша Стрелков хотел сам отправиться на задание, но капитан Вальцев отрицательно покачал головой: не пойдет, типаж не тот! По тебе сразу видно, что командир. И говоришь ты по-городскому, слишком грамотно. Вряд ли немцы поверят, что ты добровольно сдался в плен. Отправят куда-нибудь дальше для перепроверки…
А вот Иван – самое то, у него отлично выйдет сыграть роль простого деревенского парня, до смерти напуганного войной. Таких, как он, в Красной армии – каждый второй, внимания не привлечет. А это важно – чтобы все разузнать по-тихому.
Меньшов против задания не возражал – раз надо… Противно, конечно, изображать труса, но что делать… Ради общего блага можно и потерпеть. Оставил документы у капитана Вальцева – якобы потерял во время боя и бегства. Спорол знаки отличия, превратившись из старшего сержанта в обычного рядового. Так достовернее…
Ивану вручили полевую сумку с фальшивыми «приказами» для 56-й бригады и повезли на КВ-9 к линии фронта. Решили высадить поближе к передовой, чтобы долго не блуждал и в самом деле не потерялся.
Планировали провести первую часть операции тихо, но внезапно наскочили на немецкую танковую группу. Пришлось драться. Две немецкие «двойки» сожгли, думали заодно подбить и «троечку» с бронетранспортером, но майор Дымов приказал: «Отходим!» Постреляли – и хватит, не стоит привлекать к себе внимание. У нас другие задачи…
Высадили Ивана – тот легко спрыгнул на землю и махнул рукой на прощание. До встречи! Затем закинул винтовку за плечи, поправил планшет на боку и пошел в сторону фронта. Сдаваться…
Ох, мерзко все это, но что делать! Задание есть задание. Немцы недалеко, главное – при встрече достоверно изобразить напуганного до смерти красноармейца. Можно даже жалобно заныть: «Не убивайте, сдаюсь!» Затем бросить винтовку и поднять руки…
Оперативная сводка Советского Информбюро за 12 мая 1942 года
Утреннее сообщение 12 мая
В течение ночи на 12 мая на фронте чего-либо существенного не произошло.
Вечернее сообщение 12 мая
В течение 12 мая на Керченском полуострове продолжались упорные бои с противником. На других участках фронта ничего существенного не произошло.
По уточненным данным, за 10 мая уничтожено не 38 немецких самолетов, как об этом сообщалось ранее, а 60 немецких самолетов.
За 11 мая уничтожено 42 немецких самолета. Наши потери – 16 самолетов.
За 11 мая частями нашей авиации уничтожено или повреждено 4 немецких танка, 25 автомашин с войсками и боеприпасами, 3 полевых орудия и гаубичная батарея, 18 минометов, 14 зенитно-пулеметных точек, взорвано 2 склада с боеприпасами, потоплена шхуна с горючим, разбит железнодорожный состав и 2 паровоза, рассеяны и частью уничтожены эскадрон всадников и до 3 рот пехоты противника.