5
Роза сидела в гостиной. Неяркое августовское солнце прорывалось сквозь густую пелену серебристых облаков, освещая своим светом комнату, в которой царил идеальный порядок. Мэдди оккупировала стул возле обеденного стола и с головой ушла в обустройство кукольного домика. Что было непросто, ибо технические инновации в виде игрушечного телевизора предстояло совместить с бытом и жизнью обитателей домика, все еще пребывавших в девятнадцатом столетии. Роза наслаждалась тишиной и покоем, предвкушая ту бурю и даже ураган, которыми ознаменуется ее неминуемая встреча с Ричардом. Муж наверняка уже взял ее след или сделает это не сегодня, так завтра, отец скрывается где-то в горах, но он для нее был чем-то смутным, полузабытым и нереальным. Фрейзер тоже пока скорее мираж, но она все же сделала еще один шаг для того, чтобы приблизить встречу с ним.
По зрелом размышлении Роза решила не тянуть с поездкой к отцу и не дожидаться Шоны. Что мешает ей нанести ему короткий визит самостоятельно? Нельзя же терять целый день, драгоценный день, с учетом того, что Ричард, надо полагать, дышит ей в затылок, да и какой смысл отсиживаться в гостинице. В присутствии Шоны она всегда испытывала странное чувство, будто смотрится в зеркало и видит там своего двойника, но уже в истинном свете – словом, видит себя без прикрас. А это не всегда приятно. Во всяком случае, Розе сейчас категорически не хотелось лицезреть свою жизнь такой, какая она есть на самом деле. С другой стороны, Шона была единственным человеком в ее жизни, который ни разу ей не солгал. Ни в чем! Она всегда говорила с ней без обиняков, не боялась нелицеприятных формулировок и не щадила чувств Розы. И если Шона говорила ей, что она сделала что-то не так, слишком увлеклась или поступила необдуманно, значит, так оно и есть. Вот почему, решила Роза, в момент первой встречи с отцом лучше обойтись без увеличительных стекол, которыми станет буравить все происходящее ее подруга.
Случайная встреча с Шоной спустя несколько лет после замужества во многом перевернула жизнь Розы и заставила по-новому взглянуть на свой брак. Словно пелена спала с ее глаз, и она впервые увидела себя со стороны.
Розе на тот момент было уже двадцать три года, замужняя женщина с пятилетним стажем. Она возвращалась домой из супермаркета и почти у дома носом к носу столкнулась с Шоной. Та бодро шагала по улице, и первое, что бросилось в глаза, что она чересчур легко одета для такой морозной погоды, какая стояла в тот день, – какой-то тоненький хлопчатобумажный пиджачок. А второе – это то, что Шона беременна. Сильно беременна, можно сказать, вот-вот родит.
В первый момент Розу охватила паника, и она, по своему обыкновению, опустила голову, надеясь проскользнуть мимо бывшей подруги незамеченной. Не то чтобы она боялась заговорить с Шоной, просто ей нечего было рассказать о себе.
– Роза! Детка! Неужели это ты? – легко коснулась рукой ее плеча Шона. – Вот так встреча, черт меня дери! А я все думала-гадала, куда ты запропастилась после того, как ушла из кафе. Исчезла в мгновение ока! Что случилось? Только что была рядом, глядь! – а ее уже и след простыл.
Шона горячо обняла ее за плечи и долго трясла в объятиях, едва не задушив. Когда она разомкнула кольцо, Роза тихо пролепетала:
– Привет, Шона! Рада тебя видеть! Ты совсем не изменилась! Разве что живот.
– Чертовски забавно – быть беременной! – рассмеялась Шона и любовно погладила себя по животу. – Просто чудо! Я, кстати, не планировала обзаводиться детишками, но тут подвернулся один тип… Ой, Роза! Супермужик! Меня просто обожает! Не сомневаюсь, из него получится прекрасный отец. Ах, я так счастлива, Роза!
Шона рассмеялась заливистым смехом и снова начала тискать Розу. Радость, переполнявшая молодую женщину, была столь велика, что Роза невольно почувствовала, как волна этой радости прокатилась по ее телу. Непривычное чувство!
– Ну, а что ты? Я тебе и рта не дала пока раскрыть. Где ты? Что ты?
– Я? Я вышла замуж, уже пять лет как, – Роза натянуто улыбнулась, словно пытаясь подстроиться под ликующее настроение бывшей подруги. Впрочем, это состояние ей было понятно. Она сама испытала его, правда, всего один раз, в тот день, когда она стала женой Ричарда. Тогда ей казалось, что она встретила человека, которому хочет всецело принадлежать, которому будет нужна, который будет лелеять и холить ее всю жизнь. И вот сейчас, увидев откровенно счастливую Шону, Роза поняла, что давно не испытывает того радостного возбуждения, каким сопровождалось начало ее супружеской жизни.
– Ты?! Замужем? Невероятно! Выскочила замуж в восемнадцать лет! – затараторила Шона весело. – Хотя… хотя это все лучше, чем валяться в какой-нибудь канаве бездыханным трупом. Мы же все так и подумали, что этот гад ползучий, который все время вился вокруг тебя, он в конце концов тебя укокошил. К примеру, зарезал.
– Какой гад? – непонимающе улыбнулась Роза, не догадываясь, о ком говорит Шона.
– Странный субъект такой. Он еще, помнится, неделями отирался возле тебя. И видок у него был… Хоть сейчас фотку помещай в разделе «Криминальная хроника». Он еще все куда-то приглашал тебя после работы. Брр! Как вспомню его физиономию, так вздрогну! Мурашки по коже!
– Этот… гад ползучий, – дошло наконец до Розы. Ей и в голову не могло прийти, что ее красавец муж, респектабельный джентльмен, врач, может вызывать у кого-то столь неприятные ассоциации. Она выдавила из себя жалкий смешок. – Этот гад ползучий, как ты его называешь, и стал моим мужем. И представь себе, я очень счастлива!
– Да ты что! – охнула Шона и смущенно хихикнула, прикрыв рот рукой, но смех все равно вырвался между растопыренными пальцами. – Прости, подруга! Ей-богу, не хотела тебя обидеть. Но этот тип… Выйти замуж за человека, у которого внешность серийного убийцы!.. Этот жуткий прилипчивый взгляд… Дождевик до самого пола… Чем не прикид для убийцы?
Шона явно над ней подтрунивала, и Роза не нашла в себе сил возражать ей. Слишком она была рада их встрече – а говорить о том, кто стал ее мужем, ей сейчас не хотелось.
– Все ты вечно преувеличиваешь! Никакой он не серийный убийца! – вяло отбрыкнулась она. – Да, он высокий, смуглый, темноволосый, темноглазый, красивый. Любит стильно одеться… Что в том предосудительного? А еще он – врач!
– Серьезно? Рада за тебя! – широко улыбнулась Шона, не сразу придя в себя от столь оглушительной новости. – Самое главное в жизни – это встретить своего мужчину, правда? Если честно, то раньше я мало верила во всю эту чепуху под названием «любовь». Мои родители, к примеру, ненавидели друг друга всю свою жизнь. Да и твои тоже разбежались в разные стороны. А потом сама влюбилась без памяти. Райан – вот он мой сказочный рыцарь в сверкающих доспехах. Так ты по-прежнему живешь в родительском доме? Я бы не смогла, зная о том, что моя мать добровольно свела счеты с жизнью. Мне бы в каждом углу мерещился ее дух. Однако, если честно, то сейчас я умираю «пи-пи». Этот маленький негодник просто танцует на моем мочевом пузыре. Можно зайти к тебе?
Роза мгновенно мысленно высчитала, сколько еще остается времени до того момента, как Ричард вернется с работы домой, и оглянулась назад. Безупречный газон перед домом, аккуратно подстриженная живая изгородь вокруг, все очень пристойно, и никаких духов в кустах. Да и в самом доме тоже. После смерти матери в нем всегда было пусто и одиноко, даже если в доме кто-то бывал. Но сейчас это дом Ричарда, их с Ричардом дом! И присутствие мужа в доме чувствуется повсюду и во всем. Всегда, даже когда его нет.
– Разумеется, – нерешительно промямлила она, заранее зная, как взбеленится Ричард, когда узнает, что к ним заходил посторонний человек.
– Ты – моя спасительница! А еще не откажусь от чашечки чаю! – продолжала весело щебетать Шона. – Что-то я слегка замерзла. Из кафе меня уволили. Живот уже не позволяет вертеться между столиками с прежней сноровкой. Вот меня и выставили вон. Я, правда, заикнулась хозяину насчет своих прав. А он начал загибать мне в ответ о том, когда я в последний раз платила налоги. В чем-то он, конечно, прав! Райан обещал купить мне пальто по размеру. Я тут присмотрела одно подходящее. Класс!
Шона тараторила без умолку, плетясь за Розой по садовой дорожке в направлении к дому.
– Если честно, Шона, то я не вполне уверена, что… – Роза мельком взглянула на свои часики. Скоро пять. Через час вернется Ричард. Ему нужно приготовить скотч, желательно две порции, потом ужин. Он целый день вел прием пациентов: бесконечные жалобы на всякие мелкие хвори, капризы старых дам, как всегда, бурный скандал со своей строптивой секретаршей, которая, видите ли, втемяшила себе в голову, что она сама может судить о том, кому из пациентов нужно оказывать скорую медицинскую помощь в первую очередь. Между прочим, Роза уже давно просила мужа взять на эту работу ее. Словом, после такого насыщенного трудового дня едва ли Ричард придет в восторг, застав в доме гостью. Его нервируют пустые разговоры, смех… Они вообще никого и никогда к себе не приглашают.
– Ой, Роза! Поспеши! Еще немного, и я в штаны напущу! Умираю, как хочу!
– Хорошо! И чашечку чаю на скорую руку! – уступила Роза. – Но только очень на скорую, потому что мне надо снова отлучиться по делам.
Роза открыла парадную дверь и положила ключи на телефонный столик со столешницей из дымчатого стекла. Столик, как и все остальное в доме, выбирал Ричард. И почему ей вдруг взбрело в голову солгать, подумала она с недоумением. Наверное, именно в тот момент она впервые поняла, что не все с ее браком в порядке, что ее супружеская жизнь совсем даже не такая, как у большинства нормальных людей. Ибо она прекрасно знала, что стоит Ричарду узнать, что ее навещала старая подруга, и он неминуемо придет в бешенство, даже если и не застанет Шону на момент своего возвращения домой.
– Туалет там, за лестницей, – махнула она рукой, а сама побежала на кухню ставить чайник. На ужин она планировала свиные отбивные и картофельное пюре с зеленым горошком в качестве гарнира. Пока Шона будет пить чай, она как раз успеет начистить картошки и не выбьется из графика. Главное, чтобы Шона ушла до шести вечера.
– Мне, пожалуйста, два кусочка сахару! – подала голос Шона, появляясь из туалета.
Роза торопливо водрузила перед ней чайник со слабо заваренным чаем.
– Детишками пока не обзавелись? – поинтересовалась Шона, оглядывая вылизанную до блеска кухню.
– Пока нет. Какое-то время решили пожить для себя, – ответила Роза, машинально повторив слова Ричарда, которыми он всегда отвечал ей на аналогичный вопрос.
– А я вот не могу дождаться, когда стану мамой! – воскликнула Шона и весело сморщила носик. – Это будет просто здорово! Правда, у меня пока не все складывается по части квартиры. Занимаюсь поиском, про Райана благоразумно умалчиваю. Одной мне ведь проще подыскать себе жилье. Все это, конечно, нервирует, но что делать? И куда ни ткнись, везде эти наглые поляки лезут впереди тебя! Как будто я не плачу налоги и не имею права на съемное жилье! Кое-что я все же плачу… иногда! – снова улыбнулась во весь рот Шона.
Но в этот момент Роза вдруг заметила, какой усталый вид у подруги. Узкая полоска угасающего света (на дворе опускались ранние зимние сумерки) безжалостно высветила глубокие тени под ее глазами и тяжелые складки в уголках губ. Шона показалась ей гораздо старше своих двадцати с небольшим лет.
– Но ничего! Райан все как-нибудь разрулит! Я знаю, он сумеет!
Улыбка снова озарила ее лицо, и Роза тоже улыбнулась. Она извлекла из ящика кухонного стола картофелечистку и начала чистить картофель.
– А ты просто образцовая маленькая женушка! Жаришь-варишь! – Шона кивнула на овощи. – Нигде не работаешь?
– Нет! – ответила Роза и слегка поежилась. Почему ей так неловко признаваться подруге, что она превратилась в обычную домохозяйку? Вот уже несколько месяцев она пристает к Ричарду с одной и той же просьбой: найти ей хотя бы временную работу или работу с неполным рабочим днем. Но всякий раз, когда она начинает этот разговор, Ричард отмахивается от нее со словами: «А зачем тебе работать? Не вижу в этом необходимости!»
– Повезло тебе! – завистливо вздохнула Шона. – А мне вот сразу же после родов придется снова искать работу. Одних доходов Райана нам будет маловато. Еще вопрос, возьмут ли меня назад, на старое место! Кто хочет нанимать мамаш с грудными младенцами на руках! Тем более что я в свое время дала хозяину от ворот поворот. А то он стал больно руки распускать. Помнишь, как он зазвал меня в кабинет, якобы проверить, по форме ли я одета, и давай лапать? Ты же меня и спасла! Как раз вовремя вошла в кабинет, слава богу.
Роза прекрасно помнила, что мистер Харлей действительно неровно дышал на таких аппетитных девочек, как Шона, и всегда норовил погладить ненароком их или потрогать за то место, за которое ему трогать не полагалось. Поскольку сама она была худая, как щепка, и прозрачная, что, казалось, светится, то все ухаживания за Розой у хозяина свелись к тому, что однажды он просто прошелся по ее спине, пересчитав все позвонки, после чего полностью утратил всякий интерес к ее персоне.
– Что ж, мне пора! Я пока живу у мамы… пока квартира подходящая не подвернется. А она все еще может устроить мне нагоняй, если я не вернусь домой к пятичасовому чаю. Спасибо, что дала мне возможность облегчиться.
– Пустяки! – ответила Роза, тайком облегченно вздыхая. Кажется, успела уложиться. Ричард должен появиться еще только через десять минут. Хватит времени, чтобы помыть кружку Шоны и навести порядок после ее ухода так, словно никого и не было.
– А знаешь, нам надо обязательно встретиться в ближайшие же дни! – предложила Шона. – Посидим где-нибудь за чашечкой чая, поболтаем, посмеемся.
– Отличная мысль! Обязательно встретимся! – поддержала идею Роза, отлично понимая, что, скорее всего, она больше никогда не увидит Шону.
– Тогда я запишу твой номер телефона! – Шона внезапно стала прямо посреди холла. От неожиданности Роза даже уткнулась ей в спину. – Минуточку! Дай-ка мне ручку!
– Ручку? – растерянно повторила Роза, сжимаясь от ужаса. Драгоценные десять минут таяли на глазах. Она вернулась и взяла ручку, которую Ричард всегда держал рядом с телефоном.
– А листок бумаги? – улыбнулась Шона ее непонятливости. – У тебя какой-то потерянный вид! Что-нибудь не так?
– Прости, я сейчас! – воскликнула Роза, взглянув на блокнот для записи, лежавший рядом с телефоном. Но если она вырвет из него хотя бы страничку, муж сразу же заметит это и потребует у нее отчета, зачем и почему ей понадобился листок. Она опрометью ринулась в туалет и оторвала кусок туалетной бумаги.
– Совсем сбрендила! – вздохнула подруга. И стала с удовольствием наблюдать, как Роза пытается что-то нацарапать на туалетной бумаге. Но Роза написала на клочке бумаги не номер своего домашнего телефона, а номер телефона химчистки, который пришел ей на ум. В этот момент больше всего на свете ей хотелось, чтобы Шона побыстрее вымелась из дома и чтобы больше она ее никогда не видела.
– Спасибо! – проговорила Шона достаточно любезным тоном, беря бумажку, даже не взглянув на записанный номер. – Странная ты какая-то, ей-богу! Ну, тогда до встречи!
– До свидания! – ответила Роза, распахивая входную дверь.
Но было поздно. По садовой дорожке шел Ричард. При виде Шоны лицо его недовольно скривилось. То было мимолетное проявление чувств, но Роза успела заметить все.
– Приветствую вас! – проговорил он. – Кто это у нас тут?
– Это Шона! – ответила Роза, заметно нервничая. – Я когда-то работала вместе с ней в кафе. Вот встретились случайно на улице, а ей понадобилось срочно в туалет. Вот я и пригласила ее к нам… на минутку.
– Я уже ухожу! – подала голос Шона, заметив нервозность Розы.
– О, зачем же торопиться? – любезным тоном проговорил Ричард. – Оставайтесь с нами на ужин! Полистайте пока телевизионные программы. Может быть, найдете что-нибудь интересное посмотреть. – Ричард улыбнулся, но улыбка получилась недоброй.
– Господи! Да я уже ухожу! – нахмурилась Шона, кое-как протиснувшись мимо Ричарда, ибо он не соизволил отступить в сторону, чтобы дать ей дорогу. Она вскинула вверх клочок туалетной бумаги и помахала им Розе. – Я тебе позвоню, ладно? Встретимся, поболтаем!
Роза ничего не ответила. Она прикрыла за собой парадную дверь и заторопилась на кухню. Сунула грязную чашку в раковину и принялась чистить картошку.
– Ты сегодня раньше обычного, – проговорила она, не оборачиваясь, когда Ричард вошел в кухню со своим аперитивом.
– Да! Вот надеялся немного побыть в тишине, отдохнуть, расслабиться, а вместо этого застаю полный дом народу.
– Едва ли одна Шона способна создать эффект столпотворения, – тихо обронила Роза. Она аккуратно разрезала картофель на четвертинки и бросала их в кастрюльку с холодной водой. – Да она и пробыла здесь всего лишь пару минут, не больше.
– За пару минут с чашкой чаю не управишься! – хмыкнул в ответ Ричард и, достав чашку из раковины, подержал ее в руках как улику.
– Хорошо! Пусть пять минут! Какая разница, в конце концов? – миролюбивым тоном отозвалась Роза и приготовилась резать очередную картофелину. Но Ричард был настроен иначе. Он схватил ее за руку и развернул от стола. Она почувствовала острую боль, ударившись спиной о край плиты.
– Ты мне врешь… А я сыт по горло выжившими из ума старушенциями, чумазыми детьми, всякими тунеядцами и лодырями. Изо дня в день я терплю весь этот сброд, и ради чего, спрашивается? Ради того, чтобы иметь семейный очаг, дом, в котором приветливая жена, способная создать мужу атмосферу домашнего уюта и покоя хотя бы на пару часов. И что я вижу вместо этого?.. Так что разница есть, и большая разница, Роза.
Он схватил кастрюлю с водой и плавающей в ней картошкой и с силой швырнул ее в противоположную стену. Послышался скрежет металла, а на полу образовалась лужа воды. Кусочки картофеля разлетелись в разные стороны по всей кухне. Роза негромко вскрикнула, но не пошевелилась, зная, что ей лучше остаться стоять на прежнем месте. Не дай бог задеть сейчас мужа! Тот залпом осушил свой стакан. Грудь его нервно вздымалась от возбуждения, но когда он снова заговорил, голос звучал почти ласково. Нежно звучал!
– Вот видишь, как ты способна вывести меня из себя?
– Прости! – едва слышно прошептала Роза. – Больше такого не повторится.
– Вот и чудненько! Хорошая девочка! – Ричард наклонился к ней и поцеловал в щеку. – А теперь снова принимайся чистить картошку. Имей в виду, я умираю с голоду.
Роза не стала отключать свой мобильник на тот случай, если вдруг станет звонить Шона и интересоваться, где она. Но Шона в это время все еще возилась со своими детьми. А потом еще предстояли хлопоты с машиной, на которую наложили штрафные санкции. Довольно трудное мероприятие, так как полиция задержала маму за сильное превышение скорости. Та вместе со своим новым возлюбленным, сидящим рядом, мчалась куда-то, очертя голову и не обращая внимания на предупреждающие знаки.
Роза совсем не удивилась, получив очередное сообщение от Ричарда. Установленный им срок ультиматума давно миновал, но никаких решительных действий с его стороны пока не последовало. Явно его убивает тот факт, что жена вне его досягаемости, что он полностью утратил контроль над ней и даже не знает, где она и что делает. А ведь самое ужасное для него в том и заключалось! Он не терпел, когда терял власть, пусть даже временно, над тем, что принадлежит ему. Вначале Роза хотела стереть сообщение, не читая, но потом передумала. Она приблизительно догадывалась, что он мог написать ей, но все же проверить не мешает. Короткое сообщение, вполне цивилизованное, но только в иных обстоятельствах: «Я еду за тобой».
В том, что рано или поздно муж отыщет ее, Роза ни секунды не сомневалась. Вопрос в другом! Сколько времени у нее еще в запасе, пока он примчится за ней сюда? Что ж, в любом случае откладывать встречу с отцом более не стоит.
– Мэдди! – окликнула она дочь. Та весело болтала о чем-то с обитателями кукольного домика, говоря от их имени на разные голоса.
– Что? – отозвалась Мэдди, переходя на свой обычный голос.
– Мне нужно отлучиться на пару часиков. Побудешь с Дженни, если она согласится присмотреть за тобой?
Дочь сосредоточенно обдумывала вопрос, потом повернулась к ней лицом и слегка кивнула головой.
– Ты собираешься навестить своего папу, да?
– Да! Встреча будет непростой, я полагаю, учитывая, сколько лет мы не виделись. Думаю, нам есть о чем поговорить. Если разговор вообще получится. В любом случае тебе лучше при этом не присутствовать. Так что, прошу тебя, останься пока здесь, ладно?
Мэдди смотрела на мать долгим незамутненным взглядом человека, которому известно нечто такое, о чем та даже не догадывается.
– А что будет, когда сюда приедет папа? – спросила она вдруг, и выражение ее лица стало озабоченным и испуганным.
– Я думаю, мы с ним обстоятельно побеседуем обо всем.
– А потом?
По всей вероятности, ответ матери не удовлетворил девочку, она ждала большей определенности. Роза растерялась, не зная, что сказать.
– Если честно, то я и сама не знаю, – призналась она. – Но одно я знаю точно. Мы с тобой всегда будем вместе.
Мэдди снова погрузилась в долгое молчание, внимательно наблюдая за матерью со своего стула. Розе показалось, что она уже готова сказать ей что-то в ответ, но дочь лишь развернулась к ней спиной и снова занялась кукольным домиком.
– Хорошо! Я подожду тебя здесь! – буркнула она через плечо.
Роза села в машину. Интересно, сколько у нее еще в запасе топлива? Хватит ли на дорогу туда и обратно? Но в этот момент мимо нее проехал большой грузовик и перегородил выезд.
– Что вы дела… – начала она и увидела на водительском месте улыбающегося во весь рот Теда. Что привело ее в еще большее замешательство. Не может же она опускаться до ссоры с хозяйским сыном.
– Доброе утро! – высунулся тот из кабинки. – Куда держим путь?
– Еду на встречу с отцом, если это вас так волнует! – ответила она нелюбезным тоном, чувствуя, что нервы ее напряжены до предела. Все сошлось воедино: очередная угрожающая эсэмэска от Ричарда, Мэдди, которую она бросает на чужих людей в гостинице, предстоящая встреча с отцом, а тут еще этот! – А вам непременно надо все знать? Или у вас тут так принято? Лучше освободите дорогу, пожалуйста…
Улыбка сбежала с лица Теда.
– Да пожалуйста! Я и не знал, что это такой секрет! – воскликнул он обиженно.
– Секрет не секрет, но это моя частная жизнь! Я имею на нее право? Или перед всеми должна отчитываться? – проворчала Роза и снова полезла в свою машину. – Тем более что я в состоянии управиться со своими делами и без посторонней помощи! – Она включила двигатель, он заработал и тут же заглох. Значит, бензобак пуст. – Черт-черт-черт! – Она со всего размаху ударила ребром ладони по рулю и закрыла в отчаянии глаза. Получается, что без помощи Теда ей одной не управиться. Она слегка опустила ветровое стекло и громко просигналила Теду, который уже собирался отъехать, освобождая ей дорогу.
Тед удивленно вскинул брови и высунулся в окно.
– Что стряслось?
Роза подавила тяжелый вздох.
– У вас есть запасная канистра с бензином? У меня закончилось топливо.
– Собственно, я не имею намерения встревать в вашу частную…
– Послушайте, вы! У вас есть бензин или нет? Если нет, то скажите, где находится ближайшая автозаправка. Я схожу и куплю канистру.
– Это несколько миль отсюда. Но я могу подбросить, если хотите. А хотите, отвезу вас к отцу и подожду, пока вы с ним поговорите, а бензин купим на обратном пути.
– Ну уж нет! – вспылила Роза. Великодушный жест Теда она восприняла как унижение после своих заявлений нелюдимой гордячки – да чего там, сказать откровенно, она просто хамски нагрубила ему. А он в ответ предлагает ей помощь. Чудно. – Но в любом случае, спасибо! – постаралась она выправить ситуацию. – Послушайте! А почему вы все время пытаетесь проявить ко мне участие?
Тед уставился на нее ошарашенным взглядом.
– А по-вашему, лучше бросить вас стоять посреди дороги, а самому уехать? Насчет того, что я якобы проявляю участие к вам, ответа у меня нет. Зато я скажу вам другое. Времени у меня в обрез, так что думайте поскорее. Хотите – подброшу, нет – всего хорошего!
– Простите меня! – искренне покаялась Роза. Вечная ее недоверчивость к людям, постоянно ей что-то мерещится. Она лихорадочно соображала, что делать, чувствуя, как свело желудок от дурных предчувствий и как сильно бьется сердце в груди. Если она не поедет к отцу сейчас, когда внутренне подготовилась, то, возможно, во второй раз не соберется. И уже никогда. И потом, может быть, это совсем неплохо, что в поездке ее будет сопровождать посторонний человек, который поможет ей, если потребуется. Тед, это видно, горит желанием от чистого сердца помочь ей, так почему бы и нет? С другой стороны, она еще никогда в жизни не сталкивалась с подобным отношением к себе. Что-то есть в этом подозрительное, размышляла она, хотя никаких оснований подозревать Теда в чем-то предосудительном у нее не было. А все Ричард! Это он сделал ее такой недоверчивой по отношению к людям, это он лишил ее всякого общения, изолировал от всех и вся. Вот и сейчас! Человек бескорыстно вызывается ей помочь, а она с места в карьер отвергает его предложение. Зачем? – Простите меня! – снова повторила Роза. – Я такая задерганная в последние дни, что готова сорвать свое дурное настроение на первом встречном. Конечно, хочу! Большое спасибо!
В ответ Роза была вознаграждена самой ослепительной улыбкой, на которую нельзя было отреагировать иначе, как улыбнуться самой.
– Но вы даете мне слово, что идея предложить мне помощь родилась не в голове вашей матушки? Не хотелось бы обнаружить, что вы работаете под прикрытием, как самый настоящий шпион.
– Быстро же вы разобрались в моей матери! – весело хохотнул Тед. – Пять минут, и готов словесный портрет. – Он выскочил из грузовика и, обойдя кабинку спереди, распахнул вторую дверцу, после чего подал Розе руку, помог ей взобраться на высокую подножку и сесть на пассажирское место рядом с водителем. – Хотя если вы пообщаетесь с ней подольше и узнаете ее получше, то, уверяю вас, вы тоже поймете, что она не так уж плоха, как кажется. Мама из тех, кто громко лает, но не кусается. Да, любит пошуметь, это правда! Но правда и то, что она всегда готова прийти на помощь другим. Наверное, эта вечная тяга помогать людям у меня от нее.
– Зачем бармену такой большой грузовик? – перевела разговор на другое Роза, наблюдая за тем, как парень лихо запрыгнул в кабинку и уселся рядом с ней. Ее тронуло его нежное отношение к матери: Тед говорил о ней открыто, но с такой любовью, и это было здорово.
– А это не машина бармена! – самодовольно усмехнулся Тед. – Это машина рок-звезды.
На какое-то время Роза отключилась от жизнерадостной болтовни Теда и перестала его слушать. Тем более что он говорил главным образом о себе. Они миновали деревню и покатили по дороге, ведущей в горы. Роза приехала в Милтуэйт глубокой ночью, весь вчерашний день провела, не выбираясь за пределы деревни, а потому открывшиеся взору пейзажи поразили ее величием. Даже в такой пасмурный, но теплый день, какой выдался сегодня, когда небо было затянуто серыми облаками, а воздух давил влажной тяжестью, живописные красоты Озерного края с взметнувшимися ввысь вершинами гор и широкими долинами внизу не могли не восхищать. Здешние пейзажи разительно отличались от тех, к которым она привыкла, живя в Кенте с его умеренным климатом и полным отсутствием перепадов во всем. Открытые ровные пространства, постепенно сползающие к морю. Здесь же все было другим. Первозданная дикость природы завораживала. Такое впечатление, будто какой-то разъяренный циклоп недавно пронесся по этим землям в поисках некой очень важной для него вещи, которую он потерял: все разворотил вокруг, оставив после себя груды щебня, огромных валунов и устремленных к небу скал, по которым стремительно неслись вниз пенящиеся, бурлящие потоки воды. На пути к дому отца озер не было, но все равно Роза была впечатлена увиденным. Она молча созерцала пейзажи, проносящиеся мимо, размышляя о том, что понимает отца, который решил обосноваться в этих местах. Дикая первозданность здешней природы, ее холодная величественная красота как нельзя лучше соответствовали его упрямому характеру.
Тед свернул с дороги и въехал в широкий немощеный двор с чавкающей под ногами грязью. В дальнем углу двора темнел огромный амбар. Дверь в него была раскрыта и подперта снаружи палкой. Слева, примостившись на самом выступе скалы, стоял небольшой домик, сложенный из камня «на сухую», то есть без всякого цементирующего раствора. Со стороны дом казался заброшенным и пустым. А прямо за ним виднелся старый сад, такой же неухоженный, как все остальное в этой неряшливой, убогой усадьбе, вполне оправдывающей свое название «Грозовой дом».
Роза молча вылезла из грузовика, не взглянув на Теда. Все ее внимание было приковано к дому, вжавшемуся в землю, словно приготовившаяся к прыжку лягушка. Его темный силуэт четко проступал на фоне затянутого облаками грозового неба. Он был похож на форпост, грозно предупреждающий случайных путников о своеволии и необузданности здешней погоды. Да, пожалуй, именно в таком жилище и мог обитать ее отец, подумала Роза. Хотя что она о нем знает, чтобы судить о его вкусах и пристрастиях? Чувство неловкости не покидало ее. Вот она стоит на ступеньках крыльца отцовского дома и почти готова к встрече с человеком, которого не видела столько лет. Как странно! Неужели ее отец, высоченный крепкий мужчина, может ютиться в таком крохотном коттедже? И тем не менее он здесь и даже не подозревает, кто к нему приехал. Сейчас она переступит порог, и после этого жизнь ее отца станет другой, лучше ли, хуже ли, но она уже не будет прежней.
Смелее! Стучи в дверь! – приказала себе мысленно Роза. – И не смей принимать его «нет» в качестве устраивающего тебя ответа. Он твой отец. Отец! Не забывай об этом. Впрочем, вполне возможно, он с радостью распахнет тебе навстречу руки, и тогда все действительно будет хорошо.
Дверного звонка не было, и Роза принялась барабанить кулаком в дверь. Подождала несколько минут, никакого ответа, и снова начала стучать. Между тем пошел дождь. Струи падали на нее, казалось, горизонтально, а сильный порывистый ветер превращал их в острые иглы, которые больно вонзались в лицо. Роза сделала глубокий вдох, словно пытаясь согреть себя изнутри, оглянулась на Теда – тот молча наблюдал за ней из кабинки грузовика. Неужели ничего не вышло? Неужели придется возвращаться домой ни с чем? Ни радостного воссоединения отца и дочери, ни всплеска былых родственных чувств?.. Но должно же что-то произойти! Она точно знала – должно. Тем более сейчас, когда Ричард вот-вот примчится за ней, вопьется в нее железной хваткой и потащит назад, в прежнюю жизнь – или… Или не потащит и будет что-то другое? Но что? В любом случае она не может сидеть сложа руки и бесцельно ждать, когда муж свалится ей на голову. И она заколотила в дверь с удвоенной силой, будто за этой дверью ее ждало спасение.
В доме было по-прежнему тихо. Что ж… Видимо, она обманулась, приняла желаемое за действительное. А действительность состояла в том, что здесь ее никто не ждал, и Роза приготовилась сойти с крыльца. Ветхий козырек немного защищал от дождя, но смысла и дальше топтаться перед закрытой дверью не было. Она повернулась и сделала шаг вперед, но в этот момент дверь слегка приотворилась, в образовавшуюся щель хлынул узкий прямоугольник электрического света и пробил плотную завесу дождя.
– Какого черта ломиться в запертую дверь? – услышала она за спиной грубый мужской голос.
Она выпрямилась и круто развернулась, вскинув подбородок и приготовившись посмотреть хозяину дома в глаза. В этом седом взлохмаченном старике трудно, почти невозможно было признать ее прежнего отца. Но в том, что это был ее отец, Роза не усомнилась ни на секунду. Конечно, он сильно постарел. Стал меньше, как-то весь съежился и поник. Куда подевались те жизненные силы, что били в нем ключом в молодые годы? Куда исчезли стать и мощь красивого темноволосого мужчины, каким запомнился ей отец по детским впечатлениям? Перед ней стоял дряхлый старик, маленький, сморщенный, согбенный и худой до прозрачности. Какой-то усохший. Лицо изборождено морщинами. Разве что длинные волосы – теперь седые – по-прежнему ниспадали на воротник. Наверное, Роза разглядывала отца до неприличия долго, не в силах оторваться от родного лица, которое когда-то она так любила. И вдруг она поняла, что и отец рассматривает ее – не менее пристально, очень внимательно, и она опустила голову, словно хотела спрятать лицо, не желая, чтобы в нем обнаружились неумолимые следы времени. Глупость, конечно! Дурацкий женский инстинкт. Какие следы, если в последний раз отец видел ее еще ребенком?
– Вы вторглись в частные владения, – глуховато проговорил человек, открывший ей дверь, ее отец, но в его голосе теперь не было ни досады, ни раздражения. Скорее, затаенное потрясение от неожиданной встречи.
– Ты меня узнал? – спросила она, все еще пытаясь отыскать в лице хозяина дома черты того человека, который одарил ее когда-то прощальным поцелуем в лоб, а потом ушел. Навсегда. – Я – Роза, твоя дочь.
Не сводя с нее глаз, Джон Джейкобз приоткрыл дверь чуть пошире. Что он пытался разглядеть в тусклом свете? Дождь усилился, струи воды хлестали сверху сквозь щели в прохудившемся козырьке. Лицо старика было сосредоточенно хмурым, но больше никаких эмоций на нем не проступало, и Роза вдруг ужаснулась: да помнит ли вообще этот старик, что у него когда-то была дочь?
– Конечно, узнал! – ответил он ей, нарушив молчание, и голос его звучал подозрительно ровно, безжизненно.
– Привет, папа! – проговорила она, словно они расстались совсем недавно. – Вот ты где… Вот я тебя и нашла!
Как-то нелепо прозвучали ее слова. Можно подумать, что они с отцом все это время играли в прятки: он прятался, а она искала. Но других слов у Розы не нашлось. Отец плотно поджал губы, все еще продолжая разглядывать дочь, стоя в растворе полуоткрытой двери. И Роза поняла, что сейчас он решает для себя непростой вопрос: впускать ее в дом или нет.
Но вот решение, кажется, принято. Джон Джейкобз делает шаг в сторону и широко распахивает перед нею дверь, пропуская ее вперед. Она бросает через плечо мимолетный взгляд на грузовик Теда и переступает порог дома.
В полной растерянности она начинает озираться по сторонам. Похоже, жилая комната совмещает в себе сразу все функции: кухня-столовая-спальня. Пол вымощен каменными плитами, от которых веет почти зимним холодом. Какая-то полуразвалившаяся старенькая софа, прикрытая таким же ветхим пропыленным пледом, примостилась возле холодного камина. Не глядя на отца, Роза сбросила с себя насквозь промокший плащ и откинула с лица мокрые волосы.
– Я могу попросить у тебя сухое полотенце?
Джон, который по-прежнему продолжал топтаться у порога, подавил тяжелый вздох, с громким стуком закрыл дверь, неопределенно пожал плечами и стал шарить глазами по комнате. После чего пересек двумя шагами свое неухоженное жилище и поднял с табуретки грязное посудное полотенце, такое же неопрятное и рваное, как и все остальное в этом доме, и молча протянул его Розе. Роза поискала глазами более подходящую ветошь. Под руки ей попалась какая-то перемазанная краской тряпица, зато целая. Она взяла тряпку и прошлась ею несколько раз по волосам, чтобы впитать хотя бы часть влаги.
– Итак, – проговорила она нарочито громко, расчесывая пальцами влажные волосы, свои длинные светлые волосы: и цвет, и манера лохматить их – все осталось прежним, как в далеком детстве, и сконфуженно умолкла, не зная, чем закончить начатую фразу. – Понимаю, для тебя встреча со мной – это самое настоящее потрясение. Для меня, впрочем, тоже.
Джон хотел было что-то сказать, но, видимо, передумал и слепо уставился в противоположную стенку, окрашенную белой краской, на которой болтался старый керамический рукомойник. Чего-то ждал? Рассчитывал, что если сумеет молчать долго, да еще при этом и не смотреть на дочь, то она возьмет и исчезнет, растворится в воздухе, подобно страшному ночному кошмару… Он повернулся спиной к ней.
– Ну, как ты тут? – адресовала Роза вопрос молчащей спине. Ничего другого спросить у отца она сейчас не могла – не придумала. Да и о чем она должна спросить в первую очередь? Какими словами начать разговор? Я должна быть сильной, мысленно приказала она себе, проявить выдержку, не сдаваться. Пустые слова. Что значит быть сильной? И не сдаваться – чему?.. Однако голос ее прозвучал громко и четко. Надо же как-то выбираться из этой нелепейшей, надо еще раз признать, ситуации.
Плечи Джона напряженно поникли. Такое впечатление, что он готов выдавить ее из дома одним усилием воли. Роза прикусила нижнюю губу, словно пытаясь физической болью заглушить страх и отчаяние, которые охватили ее вопреки приказанию самой себе быть сильной и не сдаваться. Кажется, отец вполне недвусмысленно давал ей понять, что предпочитает, чтобы она исчезла из его жизни так же внезапно, как и появилась в этом его заброшенном доме. Наверное, живи она все эти годы какой-то другой жизнью, она бы дрогнула. Сдалась бы! Развернулась бы и ушла навсегда. Но ее проблемы требовали разрешения. А с другой стороны, если бы у нее была другая жизнь, в которой по-прежнему были бы и отец, и мать, и она бы не выскочила замуж восемнадцати лет за первого, кто предложил ей руку и сердце, она, конечно же, не стояла бы сейчас тут, мокрая и авантюрно-решительная. Догадывается ли ее отец, что не кто иной, как он, положил начало целой цепи необратимых событий, которые и привели ее странным образом к этим дверям в этот ненастный дождливый день. Что ж, пора разбираться не с самой причиной, а с ее следствием.
– Послушай! – вдруг подал голос Джон. Он говорил отрывисто, а голос был хриплым и чуть осипшим: обычно так говорят люди, отвыкшие разговаривать вслух. Взгляд отца все еще буравил стену с висящим на ней рукомойником. – Что мы можем сказать друг другу сегодня? Мы с тобой чужие люди, Роза. Понимаю! Ты хочешь о многом спросить меня и получить ответы, ты нервничаешь, негодуешь, а все это напрасно… Ничто уже не изменится ни в твоей, ни в моей жизни даже после того, как я расскажу тебе все о себе. Все миновало, все в прошлом! Я не хочу налаживать сердечные узы ни с кем. В моей теперешней жизни нет места дочери, которую я потерял много лет тому назад. Да она мне, по большому счету, и не нужна. Поэтому все наши с тобой разговоры – бессмыслица, пустая трата времени. Понимаешь меня?
– Видишь ли, я хочу, чтобы ты знал: я оказалась в здешних местах совсем не потому, что разыскивала тебя, – заговорила Роза после короткой паузы. Неожиданно ей показалось важным, чтобы отец знал, что с ней произошло. Голос ее тоже звучал ровно, бесстрастно, никакого взрыва эмоций, чего она так опасалась, готовясь к встрече. Полное самообладание и контроль над собой, что удивляло. Откуда такая выдержка? – Но в какой-то мере, да! Я оказалась в Милтуэйте из-за тебя. Точнее, вот из-за этого! – Она протянула отцу открытку с репродукцией его картины, он мельком взглянул на нее, но в руки не взял. – Я оставила мужа, так вышло. И мне нужно было куда-то уехать. В тот момент мне почему-то вспомнился Милтуэйт. Я вовсе не знала, что ты обитаешь в этих краях, пока не приехала сюда. Понадобилось два дня, чтобы я наконец отважилась на этот визит. И вот я здесь, смотрю на тебя… – Роза замолчала, внимательно изучая постаревшее лицо старика, тщетно пытаясь обнаружить в нем черты того человека, которого она когда-то не просто любила, а обожала. – Это правда! Я тебя совсем не знаю. И ты не знаешь меня. И все эти разговоры тебе абсолютно не нужны. Понимаю! Но я думаю, что есть некая причина, по которой я нашла тебя, есть некий знак свыше, и он должен помочь мне, подсказать что-то правильное. И потом, отец, тебе не кажется, что за тобой эээ… должок? Ты мне многое должен, о чем и сам не догадываешься.
Какое-то время Джон молча разглядывал дочь. Глубокая морщина залегла между бровей, но вот он повернулся и склонил голову в знак согласия, но остался стоять, где стоял. В полумраке, царящем в доме, трудно было распознать выражение его лица. Черты расплывались и смазывались. Роза отметила про себя, что отец все в тех же очках, что и в молодости: круглые стекла в простой металлической оправе. Она помнила, что отец всегда очень дорожил своими любимыми вещами, привык беречь их. Некоторые вещи и вовсе становились для него чем-то вроде талисманов. Вот и эти очки… Их когда-то носил ее дед, отец Джона. Роза смутно помнила деда. Вдруг всплыли полузабытые детские воспоминания: она сидит у него на коленях, лето, они в саду, и вокруг них море цветов. Вот, подумал она сейчас с желчью, очки-то отец сберег, а семью бросил, не соизволив даже оглянуться назад.
– Ты не можешь остаться здесь, – неожиданно проронил отец.
– Я вовсе не хочу оставаться у тебя! – подхватила Роза. – И я ничего не жду от тебя. Совсем ничего! То есть, может быть, на что-то я и надеялась, но лишь до минуты, пока тебя не увидела. Но сейчас я точно знаю: никакого трогательного воссоединения отца с дочерью не будет. Никаких объятий, слез радости или проявления прочих нежных чувств. Никакой любви! Впрочем, я совсем не уверена, что все это мне нужно. Ты ушел, и моя жизнь после твоего ухода резко переменилась. И я хочу разобраться, понять, почему так случилось. А еще я хочу познакомить тебя с твоей внучкой, хочу, чтобы ты узнал, как я жила все эти годы. Понимаю, тебе это может быть безразлично. Ты не обязан любить меня и как-то участвовать в моей жизни. Но выслушать меня и ответить на мои вопросы ты должен. В конце концов, это – такая малость в сопоставлении со всем остальным.
Роза говорила и поражалась собственному самообладанию. Наверное, сказывалась школа Ричарда. Это он научил ее так реагировать на любую невыносимую боль. Просто отключаться, обнулять эмоции, обесточивать нервные окончания. Что бы ни случилось, ничто не должно вывести ее из себя или, тем более, причинить ей боль.
Старик молчал, но Роза, приободренная своей железной выдержкой, заполнила образовавшуюся паузу бытовыми разговорами. Жестокость отца ее и в самом деле не слишком задела – сказать, что совсем не задела, будет неправдой.
– Не возражаешь, если я приготовлю себе чашку чаю? – она непринужденно подошла к плите, на которой стоял старый закопченный чайник. – Тебе заварить?
– Роза! – тихо начал отец. – Нельзя сваливаться человеку на голову вот так, ни с того ни с сего! И нельзя силой навязываться другому, как это делаешь сейчас ты. Повторяю, я не хочу никаких контактов с тобой.
– Зато я хочу! – с нажимом проговорила Роза, крепко вцепившись в ручку чайника и сдерживая поток гневных слов, готовых вырваться из нее. Внутри у нее все кипело от возмущения, но она не имеет права срываться сейчас, в самый последний момент пребывания в этом доме. – Папа! Ты нас бросил, когда мне было всего девять лет, и с тех пор я никогда и ни о чем тебя не просила. Вот разве что чашку чаю сейчас!
Джон осторожно взял чайник из ее одеревенелых рук и стал наполнять его водой из старенького крана, в котором что-то сипело и хлопало.
– С чего ты решила, – бросил он устало, – что разговор со мной что-то изменит в твоей жизни?
– Он поможет мне многое понять! – ответила Роза тихо, но твердо. – Мне давно пора разобраться со всем, что произошло в моей жизни после того, как ты нас оставил. Раньше я думала, что смогу забыть, просто вычеркну все из памяти и заживу так, словно ничего не было. Но у меня не получилось. Мой брак оказался неудачным, моя дочь… она тоже не совсем обычный ребенок. И вся моя жизнь, она пошла наперекосяк, и…
– И во всем этом ты склонна винить меня, – усмехнулся отец, но без тени упрека.
– Не знаю! – честно призналась Роза. – Не думаю, что я имею право на обвинение. Просто… просто мне хочется понять, почему моя жизнь сложилась так, как сложилась. Мне многое в ней не нравится. Да что там – почти все! И пока у меня есть один-единственный шанс изменить ее. Я убежала из дома, ведомая глупыми детскими фантазиями, и вдруг… обнаружила здесь тебя. Не скажу – обрела… Обнаружила. Не знаю, что будет со мною завтра, но знаю одно: наша встреча – это не простая случайность. Она что-то значит! Или, во всяком случае, я обязана сделать так, чтобы она что-то значила.
Джон чиркнул спичкой, поджег газовую конфорку и поставил на нее чайник. Ярко вспыхнула голубоватая змейка под донышком чайника, и он тоненько зашипел, нагреваясь. Отец повернул к ней лицо.
– Что бы ты хотела перво-наперво узнать обо мне? Живу я один. Работаю в одиночестве. Не веду никаких разговоров. Не привык общаться с маленькими детьми. Завязал со спиртным. Вот уже скоро три года, как не беру в рот ни капли. Я вполне доволен своим одиночеством, тем более зная, что сейчас могу обойтись и без горячительных напитков. Но главное – я могу работать. И не хочу, чтобы кто-то взял и сломал привычный ритм моей жизни.
– Даже если этот «кто-то» – твоя дочь? – спросила Роза. Голос ее прозвучал неожиданно жалобно, ей вспомнился вдруг поцелуй отца, как он прижал ее к себе, уходя от них навсегда.
– Даже ты! – кивнул он.
Роза на миг зажмурилась, как от пощечины. Теперь его слова больно задели ее. И обнулить эмоции не получилось. Она даже не попыталась, словно в этом было бы какое-то святотатство. Она должна была испить чашу этих страданий до дна. Наверное, он заметил, как она переменилась в лице, и это подействовало на него сильнее всех ее слов. Выражение его лица вдруг тоже неуловимо изменилось, будто он впервые узнал в этой незнакомой женщине свою родную дочь.
– Ладно! Тогда приезжай завтра! – отрывисто сказал он. – Постараюсь ответить на все твои вопросы, если для тебя это так важно. Но заранее предупреждаю! Едва ли тебе понравится то, что ты от меня услышишь. А сейчас мне надо работать. И не забудь запереть дверь, когда закончишь пить чай.
И это все? Какое-то время Роза оцепенело стояла посреди комнаты. Ей было видно в окно, как отец шаткой походкой пересек двор и скрылся в амбаре. Она готова была вот-вот расплакаться от обиды, ожидала какого-то взрыва чувств, но ничего не последовало. Она не ощутила ни большой горечи, ни смертельной боли, почти ничего… Но какая-то неведомая сила удерживала ее в этой комнате. Она словно вросла в пол, не в состоянии двинуться с места. Все было похоже на сон. Неужели это и в самом деле случилось с нею?
Но вот дверь со скрипом опять распахнулась, и наваждение исчезло. Роза увидела Теда. Тот топтался на крыльце, не решаясь переступить порог.
– Вот! Решил взглянуть, не пристукнул ли он вас тут топориком или еще чем!.. – забалаганил он с ходу, но голос его был встревоженным. Тед несмело просунулся в комнату. – С вами все в порядке? Вы белая как полотно. Чистое привидение, видели бы вы себя со стороны.
– Наверное, так оно и есть! – вяло отшутилась Роза. – Не знаю, как назвать то, что здесь только что было. Но меньше всего это напоминает счастливую встречу отца и дочери.
– Хотите чего-нибудь выпить? – неожиданно предложил Тед. – Давайте заедем в паб, и я приготовлю для вас порцию отличного солодового напитка.
Роза приготовилась сказать свое традиционное «нет, спасибо», как отвечала всегда, когда ей предлагали спиртное, но в последний момент передумала. А, собственно, почему нет? И почему она всегда отказывается? Боится дурной наследственности по линии отца-алкоголика? Или из-за мужа? Или потому, что не хочется? Получается, она не знает, почему всякий раз говорит «Нет!». Пора понять, отчего так происходит. А вдруг ей понравится выпивка? И повод есть начать пробовать. Такой тяжелый, такой странный день выдался сегодня…
– Да, спасибо! Я не против! – бодро согласилась она на предложение Теда, идя вслед за ним к грузовику.
– Но вы ведь с самого начала предполагали, что гладко все не получится, – напомнил Тед, включив скорость и лихо справляясь с ухабами и выбоинами на дороге. В Милтуэйт они вернулись, заехав предварительно на заправочную станцию. – То есть я хочу сказать, что налаживать отношения всегда непросто. А уж тем более с таким человеком, как ваш отец. Всем известен его несносный характер.
Роза слабо улыбнулась. Хорошо, что у этого парня есть свой простой взгляд на проблемы, которые ей кажутся почти неразрешимыми.
– Пожалуй, вы правы!
Оставшуюся часть пути они ехали молча. И только в пабе, когда они пристроились у стойки бара, ловя на себе любопытные взгляды Олби, Тед вдруг спросил у нее:
– Так вы ушли от мужа, да? – упершись подбородком в скрещенные пальцы рук, он посмотрел на нее в упор – она почти физически ощутила взгляд его темных глаз на своей коже. – Лопнуло терпение? Или другая причина?
– Похоже на то! – согласилась с ним Роза. – Назовем это кризисом среднего возраста, который выпадает на долю многих супружеских пар.
– Можно и никак не называть! – милостиво разрешил Тед. – Ну и видок у вас был! Уж не знаю, что у вас там стряслось, с вашим отцом, но выпивка вам сейчас не помешает.
– Это правда! – чистосердечно призналась Роза. – Вот только к чему она может привести? Отец пьяница, мама тоже выпивала. Наверное, во мне проснулась наследственная тяга к алкоголю.
– Ничего подобного! Вы уж поверьте мне! – Склонив голову набок, Тед окинул ее изучающим взглядом. – Знаете, за то время, пока я работаю в баре, я тут на таких пропойц насмотрелся! Иной дня не может прожить без бутылки. У них совсем другой взгляд, и ведут они себя иначе. Я в два счета распознаю пьяницу, даже если он одет прилично и ведет себя пристойно. Вы совсем не такая. Зато я вижу другое. Вам сейчас очень непросто. Полоса в жизни такая. Я бы сказал, дело дрянь. Просто я вас чувствую, как самого себя. И мне вас очень и очень жаль. Простите за откровенность.
– Не стоит меня жалеть! – покачала головой Роза. – Да мне и не нужна ничья жалость! Я ведь наконец-то обрела свободу. Да, наверное, со стороны я похожа на бродягу, которого гроза застала в чистом поле. Но уверяю вас! Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой сильной и самостоятельной, как сейчас.
– Вы полагаете, это нормально? – усмехнулся Тед, и в его взгляде Роза прочитала сомнение, будто он видел и понимал что-то такое, чего не видит и не понимает она.
Роза тоже улыбнулась. С каждым новым глотком виски их беседа приобретала все более оживленный характер, и она вдруг почувствовала себя легко и непринужденно. Почти празднично.
– А вам не кажется, что это не по-товарищески – сомневаться в моих силах. Или я, по-вашему, слишком старая и побитая жизнью тетка, чтобы драться за свое будущее? – она подметила про себя, что немного кокетничает. И это было даже приятно.
– Ну вы и сказали! Ничего подобного! – Тед придвинулся к ней поближе. – Говорю же вам, вы просто звезда!
Роза издала короткий смешок и с удовольствием вдохнула аромат виски. И раскашлялась. Видно, эфирные масла попали ей не в то горло. Или это было предостережение – не увлекаться.
– Ах, Тед! – проговорила она, откашлявшись, с грустной улыбкой. – Вы еще такой молодой! Такой наивный… Зачем этот странный интерес к моей персоне? Я вас не понимаю. Но сегодня вы меня изрядно повеселили, и за это вам большое спасибо.
– Рад был угодить! – улыбнулся Тед, отхлебнув из стакана. – А интересуюсь я вами потому, что вы – очень интересная женщина. Только и всего. У нас в деревне такие редко встречаются. Вы кажетесь мне похожей на тех роковых красавиц, которых показывают в кино. Опасные и таинственные соблазнительницы.
– О, господи! Час от часу не легче! – расхохоталась она. – Соблазнительница… Ну надо же! Ну вы и придумали! Роковые красотки, и я в их числе… – зашлась в новом приступе смеха Роза, чувствуя во всем теле невероятную легкость, вот-вот полетит… И вдруг подумала: интересно, а как сложилась бы ее жизнь, если бы в свое время она встретила на своем пути не Ричарда, а вот такого веселого и озорного парня, как Тед? Наверное, тогда бы все в ее жизни было иначе. Как, должно быть, приятно жить с человеком, с которым можно вот так посмеяться, наболтать ему кучу глупостей, которому можно посмотреть в глаза без страха быть понятой как-то не так… Уж такой мужчина сумел бы сделать ее жизнь по-человечески нормальной. А больше ей ничего и не надо. И она сказала, еще посмеиваясь: – Но я уже слишком взрослая женщина и на такие приманки не покупаюсь.
– Это вы пока так говорите! – Тед медленно растянул губы в улыбке. – Пока! А когда покатаетесь на моей тачке, заговорите совсем по-другому.
– Ой, да не пойду я кататься на вашей тачке! – вздохнула Роза. – Хватит с меня этой выпивки…
– Обязательно пойдете, прокатитесь! Гарантирую! Еще один вечер в пабе или в обществе моей матери, и дело будет сделано.
– Выбор, однако, не велик! – улыбнулась Роза.
– Вот и я о том! – весело хохотнул Тед, весьма довольный собой.
– Но сейчас мне пора к Мэдди! – Роза подвинула свой пустой стакан через прилавок в его сторону. Какое счастье, подумала она, что ей больше не хочется выпивать. – Спасибо, Тед, что подбросили меня к отцу.
– Всегда к вашим услугам! Я закину вам канистру с бензином позднее.
Роза встала и пошла к выходу, чувствуя на себе пристальный взгляд Теда. Это было, как ни странно, приятно. И когда же в последний раз мужчина смотрел ей вслед? Тем более так? Память немедленно вернула ее в прошлое.
Роза отчетливо помнила тот день и час, когда Ричард впервые обратил на нее внимание.
Ей было почти восемнадцать, но после смерти матери она вела крайне замкнутый образ жизни, можно сказать, не жила, а существовала сама по себе. Она всегда старалась держаться в тени, голова опущена, глаза в землю, клиентов обслуживала проворно, но незаметно, не привлекая к себе излишнего внимания. Для всех она была просто Розой, расторопной официанткой, славной, спокойной девушкой, не очень красивой, ничем не выделяющейся на фоне остальных девочек. Словом, ничего особенного! И лишь Шона упорно пыталась расшевелить ее, продолжала таскать на все субботние вечеринки, хотя подруги очень скоро забывали о ней и даже могли собраться и уйти домой без нее, позабыв, что она пришла в клуб вместе с ними. Так продолжалось какое-то время, а потом в ее жизни появился Ричард. Можно сказать, встреча с ним стала самым счастливым событием в печальной череде последних лет. Да, Роза была самой обыкновенной девушкой, ничего сверхвыдающегося, но она была свободна. О, это пьянящее чувство свободы, которое бывает в семнадцать лет, когда только-только начинается пора девичьего цветения. Сердце чего-то ждет, душа как на взлете, но ожидания были спрятаны в ней глубоко-глубоко, но – были, конечно же, были, ждали своего часа…
И вот Ричард заметил ее, посмотрел на нее пристальным взглядом, выделил из всех остальных, и в то же мгновение Роза поняла, что ей нравится, как он смотрит на нее. Более того, ей хочется, чтобы этот человек и далее любовался ею, разговаривал, прикасался к ней.
После окончания вечерней смены в тот самый первый день их встречи Роза обнаружила, что Ричард дожидается ее на улице неподалеку от кафе. В первую минуту она решила сделать вид, что не узнала его, и быстро проскользнуть мимо, но не успела.
– Добрый вечер! – подошел он к ней первым. – Наверное, смешно прозвучит, если я приглашу вас полакомиться где-нибудь мороженым.
Он улыбнулся ей такой теплой и сердечной улыбкой, что жар пробежал по всему ее телу, словно она хлебнула изрядную порцию виски.
– Ой, не говорите мне о мороженом! – улыбнулась Роза, отбрасывая с лица волосы и остановив на нем несмелый взгляд. Молодой человек был явно старше ее, лет около тридцати. Строгий деловой костюм, аккуратная стрижка, совсем не похож на завсегдатаев кафе-мороженого. Парни, с кем тусовалась Шона и ее подружки, те в сравнении с ним были просто мальчишками. А тут взрослый, вполне респектабельный молодой человек.
– Я врач. Приехал в ваш город на собеседование по поводу работы. Есть вакансия терапевта в здешней клинике. Но пока я плохо ориентируюсь в местных реалиях. Если мое назначение состоится и я перееду сюда работать, было бы здорово, если бы кто-нибудь рассказал мне и показал, где у вас можно выпить чашечку хорошего чая. – Он опять улыбнулся ей.
Роза смущенно переминалась с ноги на ногу, потом испуганно оглянулась назад, не заметил ли кто из ее товарок, что она разговаривает с незнакомым мужчиной, который специально дожидался ее после работы. Не то чтобы она стала возражать против того, чтобы он проводил ее до дому. Просто она слабо представляла себе, как это – прогуливаться с молодым человеком по вечерним улицам, и о чем они станут разговаривать с ним.
– Прошу простить меня, если я вас задерживаю! – смущенно улыбнулся начинающий доктор. Его смущение умилило Розу. – Ведь вас наверняка дожидается где-нибудь приятель, этакий атлет спортивного роста или боксер с могучим торсом. Я прав?
– Нет! Вы ошибаетесь! – невольно рассмеялась она и сама удивилась тому, что может смеяться. – У меня нет никакого приятеля.
– Не может быть! – удивился молодой человек, впившись в нее долгим пристальным взглядом. – Вы так очаровательны!
– Наше кафе-мороженое – не единственное в этом городе, – поспешила Роза перевести разговор на другое, чувствуя пожар во всем теле. – Хороший чай подают в кафе, в котором обычно завтракают все таксисты.
– Вы покажете мне, где это? – живо спросил ее собеседник и протянул руку. – Между прочим, меня зовут Ричард.
– Конечно, покажу! – Роза пожала протянутую ей руку, чувствуя, как горячие сильные пальцы обхватили ее ладонь. Это было приятное ощущение, и ей вдруг стало понятно, что ее жизнь еще совсем не кончена. Более того, она только-только начинается. – А меня зовут Роза.
Они медленно пошли в сторону ее дома. Шли и всю дорогу разговаривали, разговаривали и никак не могли наговориться. Луна медленно плыла в ночном небе, освещая им путь.
– Снимаете квартиру? – поинтересовался он, когда они подошли к большому угрюмому зданию.
– Нет. Раньше этот дом принадлежал моей маме. Но мои родители оба умерли, – проговорила Роза извиняющимся тоном, словно ей было неловко, что все в ее жизни не так, как «у людей». Вот и родителей у нее нет, и живет она одна. Наверняка все эти подробности могут не понравиться такому благовоспитанному человеку, как ее новый знакомый. Ричард.
– Бедняжка! – сочувственно вздохнул Ричард. – Надо же! Жить одной в такой махине! На вашем месте я бы продал этот дом и купил бы что-то другое. Начал бы, так сказать, жизнь с чистого листа.
Роза смутилась.
– Боюсь, я не знаю, с какой стороны приступить к такому сложному и ответственному делу. Да и мне еще нет восемнадцати, и я пока не имею права заключать имущественные сделки.
Ричард удивленно вскинул брови, и Роза каким-то шестым чувством догадалась, что возрастной вопрос очень важен для них обоих.
– Да, – повторила она. – Мне еще только семнадцать, – и зачем-то добавила: – Восемнадцать будет в октябре.
– А мне двадцать восемь! Это важно?
– Не для меня, – прошептала Роза.
– Можно мне поцеловать вас, Роза? – спросил он у нее так тихо, что она едва расслышала.
Она сделала глубокий вдох, явственно уловив тонкий аромат роз из сада. Мама любила розы, и их было много у них в саду. А сейчас как раз началась пора их цветения.
– Но я еще никогда… я даже не знаю, как это делать. Я не умею целоваться.
– Вам и не надо ничего делать! – прошептал он нежно, осторожно обнимая ее.
Роза замерла. Вокруг них благоухали розы, а Ричард целовал ее – так нежно, так трепетно, так ласково… Она стояла с опущенными руками, не осмеливаясь вздохнуть, почти паря над землей. А его губы касались ее губ, и с каждым новым прикосновением она чувствовала, как в нее вливается жизнь.
