– Раздери меня на части! В этой дыре бывает лето? – то были первые слова, которые услышала Роза от подруги, вылезающей из ярко-сиреневой «Ниссан-микро», которая вот уже лет десять, как являлась предметом гордости для матери Шоны и счастьем всей ее жизни. – Ты бы хоть сказала кому из местных, что на дворе еще только август, а не ноябрь!

Роза заулыбалась, узнавая повадку подруги шумно возвестить о своем присутствии. Радость встречи переполняла ее. Нет, все же здорово, что Шона приехала! От одной только мысли, что отныне она будет рядом – не важно, надолго ли, – у нее в один миг поднялось настроение. Они стиснули друг дружку в объятиях.

– Здравствуйте, Шона! – церемонно поздоровалась с ней Мэдди. – А где ваши мальчики?

– Остались с бабушкой! – лаконично и без выражения ответила Шона, внимательно разглядывая Розу, и девочка разочарованно отвернулась от взрослых. – Когда я, после долгих усилий, уломала-таки маму отпустить меня на пару деньков к тебе, она вдруг сама вызвалась побыть с детьми, – сказала она для Розы.

– А я думала, приедет Тайлер. Мне нравится Тайлер, когда он играет в игры, в которые мне тоже хочется играть. А вот Эрона я не люблю. Совсем не люблю! И даже не скучаю по нему.

– Но он все равно передает тебе горячий привет! – рассмеялась Шона без всяких обид.

Шона была одной из немногих знакомых Розы, в обществе которой можно было не волноваться за поведение Мэдди. Ее совершенно не задевали колкие замечания девочки, которые другие взрослые встречали с недовольными лицами. Дескать, ребенок абсолютно не воспитан, и, конечно, в первую очередь в этом повинна мать, которая так и не научила дочь, о чем можно, а о чем нельзя говорить вслух, дабы ненароком никого не обидеть.

– Мама просто в ужас пришла, услышав, что я задумала тащить с собой детей на север, – продолжила Шона, доставая из багажника вещи. – Она ведь до сих пор уверена, что в здешних горах водятся каннибалы и тролли. А потому, заявила она мне категорически, мальчикам лучше остаться дома. Ну, а я и не против сорваться с поводка хоть на несколько денечков! Итак, я готова вручить себя первому встречному! Шучу-шучу!

– Очень хорошо, что пока только шутите! – На пороге гостиницы возникла Дженни. Как всегда, она пробормотала свою реплику якобы себе под нос, но так, чтобы ее услышали все.

– Это кто такая? – крякнула Шона, мотнув головой в сторону Дженни и дергая на себя битком набитую дорожную сумку, одну из двух взятых с собой. Она свалила вещи на землю, одной рукой обняла подругу за плечи, а другой извлекла из кармана джинсовой куртки пачку сигарет и ловким движением профессионала вставила сигарету себе в рот. – Обслуживает туристов, что ли?

– Это – Дженни. Она… она здесь хозяйка.

Роза испуганно взглянула на Дженни, которая и не думала приглушить спецэффекты в своем поведении, сменив их на что-то более подходящее к случаю и благопристойное. А Дженни не пыталась скрыть недовольство. Всем своим видом женщина выражала крайнюю степень возмущения: облик Шоны ее настораживал. Поведение приводило в недоумение. А возмущаться, по правде говоря, было чему. Мало того, что Шона выпрыгнула из машины в белых джинсах, столь туго обтянувших ее ягодицы, что Роза невольно задалась вопросом, как же подруга умудрилась натянуть эти штаны на себя, так они были еще и приспущены до предела, открывая часть упругого живота, покрытого красивым шоколадным загаром. Верх был не менее провоцирующим. Бледно-розовый топик с глубоким V-образным вырезом не прятал, в сущности, ничего, и не требовалось особой фантазии, чтобы догадаться, что скрыто под ним – якобы скрыто. Что ж, в этом вся Шона. Ее фирменный стиль одежды и поведения – вся как на острие булавки.

Самое смешное и немного нелепое заключалось в том, что, несмотря на откровенные наряды и толпы мужчин, пожирающих эти наряды и их обладательницу жадными взглядами, сексуальный опыт Шоны был довольно скуден. Это Роза знала наверняка. Пожалуй, он был вполне сопоставим с ее собственным. В списке любовных похождений Шоны значилась лишь коротенькая и не очень удачная интрижка со старшим сыном соседа, когда ей едва исполнилось пятнадцать лет. Парень днями болтался в кафе, где подружки трудились официантками, и был по уши влюблен в Шону. Чего нельзя было сказать о ней самой. А потом в ее жизни появился Райан. Его любовные похождения и постоянные измены не помешали тому, что Шона прикипела к нему всем сердцем и не смотрела в сторону других мужчин. И когда у Райана появился ребенок на стороне, она все равно прощала ему все и продолжала любить его.

И все же, когда впервые видишь Шону, складывается такое впечатление, будто перед тобой возникла живая Мэй Уэст, скандальный секс-символ американской эстрады начала двадцатого века, благополучно доковылявшая до века двадцать первого. Те же невообразимо откровенные декольте и разрезы, такие же огромные серьги-обручи, покачивающиеся в ушах. Словом, все напоказ, все громко, все эпатирует.

– В гостинице курить воспрещается! – проскрипела Дженни, царапнув взглядом сигарету у Шоны во рту. – Как и распитие горячительных напитков. И прочие увеселительные мероприятия.

– Увеселительные мероприятия? – недоуменно вскинула брови Шона и сделала глубокую затяжку, после чего выбросила сигарету, постаравшись, чтобы та попала прямиком в желоб сточной канавы и там погасла. – О чем вы толкуете, дорогая моя? Нам сейчас совсем не до веселья!

– Как хорошо, что ты приехала! – воскликнула Роза радостным тоном, подхватывая вещи подруги и старательно прижимая носком туфли все еще продолжавший дымить окурок. – Давай, я отведу тебя в твою комнату.

– Никогда еще не ездила за рулем на такие расстояния! – докладывала Шона, поднимаясь вслед за Розой по лестнице. Следом, дыша им в затылки, тащились Мэдди и Дженни. – Пришлось перехватить у мамы кругленькую сумму на дорогу, и, представляешь, почти все деньги ушли на бензин. Вполне возможно, мне придется драпать из гостиницы ночью, пока хозяева не расчухаются.

– У нас оплата вперед! – поспешила сообщить Дженни ей в спину, купившись на беспардонную шутку Шоны, к немалому ее удовольствию.

– Не волнуйтесь, Дженни! Все будет в порядке! – поторопилась успокоить хозяйку Роза и открыла дверь в комнату, расположенную рядом с ее номером. – Это у нашей Шоны шутки такие, ведь так, Шона?

– О, да! Меня хлебом не корми, дай пошутить! – согласилась с ней Шона, неожиданно одарив хозяйку подкупающе милой улыбкой.

Шона редко кому улыбается с такой теплотой. Как странно, что они с ней сдружились когда-то. Интересно, что побудило Шону выбрать ее в качестве своей закадычной подруги? Еще в те далекие времена, когда они вместе начинали работать в кафе. Внятного ответа на сей вопрос у Розы не было до сих пор. Они такие разные! И никогда не были тем, что называется родственными душами. Но при этом их всегда, пусть и неосознанно, тянуло друг к другу. Вполне возможно, за всей бравадой Шоны, ее диктаторскими замашками и привычкой верховодить всегда и везде, за ее острым язычком и неподражаемым чувством юмора, что всегда делало ее душой любой компании, – за всем этим блеском и шумом скрывались те же комплексы, которыми была снедаема худенькая девочка-подросток по имени Роза. Да еще и сирота в придачу. Но Роза никогда не лезла к подруге в душу с расспросами на тему, почему и как та выбрала ее в подруги. И зависимость от Шоны ее никогда не тяготила. Шона была единственным человеком на свете, кто мог трезво взглянуть на вещи и убедить ее в том, что пусть она совершила очередной промах, но отнюдь не сошла с ума. Сама же Роза не рисковала с ответными поучениями или наставлениями, дабы не омрачать их многолетнюю дружбу.

– Дженни первая увидела вас в окошко, – с готовностью доложила Шоне Мэдди, устраиваясь на ее кровати, пока та распаковывала вещи и раскладывала их в шкафу. – И сказала, что вид у вас, как у женщины сомнительного поведения. Сомнительное поведение – это какое? Вы в чем-нибудь сомневаетесь? В чем?

– Мэдди! – набросилась на дочь Роза, зайдясь от негодования и не найдя слов, чтобы выразить свои чувства. И вместе с тем ей было смешно.

Шона весело улыбнулась Дженни.

– Завтрак с восьми утра до половины девятого! – проинформировала та, ничуть не смутившись. – Заказы я не принимаю. Кофе тоже не варю! – Дженни явно пыталась дать понять новой постоялице, что своими штучками та ее не заарканит для услужения сверх положенного и принятого в их гостинице. – И вообще, я говорю то, что думаю. Уж такой у меня характер. А не нравится, так вы знаете, что в таких случаях надо делать.

– Давайте, я лучше приготовлю нам всем по чашечке хорошего чаю! – попыталась Роза купировать набирающий обороты скандал. – Вы не против, Дженни?

– Мне надо отлучиться на какое-то время, – ответила та неопределенно. – Но к ужину я управлюсь. Приглашаю вас на ужин, Роза! И ее, конечно, тоже! – Дженни отпустила небрежный кивок в сторону Шоны.

– Вот здорово! – Шона бурно обрадовалась. – Большое спасибо! Обязательно воспользуюсь вашим приглашением. И чем нас собираются потчевать? Жареных цыплят из Кентукки, пожалуй, здесь мне не дождаться. Что ж, пусть будет бараний рубец с потрохами, верх кулинарного искусства шотландцев. Если не ошибаюсь, они называют это блюдо «хаггис». Ну или что-то подобное… малосъедобное…

– Хорошо-хорошо! С этим мы потом разберемся! – бросилась окорачивать Роза расходившуюся подругу, вытолкав Дженни за дверь, пока словесная пикировка не вышла за границы локальной.

– Зачем ты ее подначиваешь? Ты и правда как с поводка сорвалась, – попеняла она подруге, прислушиваясь к тому, как хозяйка тяжело ступает по лестнице, вкладывая в каждый шаг протест против такого раскованного поведения, какое демонстрирует приезжая штучка. – Разве можно вести себя так вызывающе? Ты же не психопатка какая-то!

– Уж в этом меня точно не заподозришь! – беспечно пожала плечами Шона и взглянула на Мэдди. Девочка была всецело поглощена изучением содержимого ее косметички. Редкая удача! А вот у Розы никогда не было подобных вещей. Не то чтобы Мэдди нравились все эти тени или помады, но просто она очень любила сортировать и классифицировать вещи. Вот и сейчас все многочисленные тюбики с помадой были извлечены на кровать и разложены в строгом соответствии с их цветовой гаммой. Потом наступила очередь теней. – Знаешь, мне просто доставляет удовольствие разыгрывать людей. Точнее, подыгрывать им. А потому я предстаю перед ними в том облике, в каком они хотят меня видеть. Редко какой человек попытается понять тебя до конца. Это всегда непросто. Сомнительное поведение? Извольте… С двойным сиропом…

– А я вот тебя вижу такой, какая ты есть на самом деле! И поверь мне, никаких усилий с моей стороны. Просто смотрю и вижу!

– Ну, ты – это совсем другое дело! Ты – это ты! Ты же у нас ненормальная, и это почти официальный диагноз, – Шона метнула быстрый взгляд в сторону Мэдди и взяла с кровати тюбик с ярко-розовой помадой. – Ступай в ванную комнату! – протянула она тюбик девочке. – Накрась губы! По-моему, это то, что тебе сейчас надо! Твой тон. Уверена, ты будешь просто красавицей!

– Да? – с подозрением уставилась на тюбик Мэдди. – Разве вы забыли, что я еще маленькая? И не хочу, чтобы меня обзывали уличной девкой.

– Ах, заноза ты эдакая! – возмутилась Шона. – Если ты маленькая, так и веди себя, как подобает маленькой девочке! Иди, размалюй себе губки, да не жалей помады!

Мэдди, все еще обуреваемая сомнениями, послушно удалилась в ванную комнату с помадой в руке. Шона плотно прикрыла за ней дверь.

– Твой гад ползучий направо и налево распространяет слухи, что ты помешалась… тронулась умом, – быстро, почти скороговоркой заговорила вдруг Шона совсем иным, серьезным тоном. – Дескать, убежала из дома, забрала с собой дочь, и он очень серьезно переживает за твое нынешнее состояние. А еще, говорит, в последнее время ты постоянно возвращалась в разговорах с ним к теме самоубийства твоей матери.

– Чтооо?! – опешила Роза, округлив глаза. – Он смеет утверждать, что я хочу покончить жизнь самоубийством?

– Ну, так, в лоб, он, конечно, не говорит. Все обтекаемые фразочки, недомолвки, долгие паузы. По принципу: догадайтесь, мол, сами. Мама слышала, как об этом рассуждала Иветта Пэйтель, а той, в свою очередь, наболтала медсестра из клиники, Маргарет. Наверняка «исповедовался» перед ней, жаловался на свою тяжелую судьбу. Дескать, каких трудов стоило ему хранить эту ужасную семейную тайну столько лет, и чтоб никто не догадался. А еще, как он переживает за Мэдди и за ее безопасность. Ночей не спит!

– Но это же все ложь! Дикая ложь от самого первого и до последнего слова! – в ужасе воскликнула Роза. Она хорошо знала Ричарда, знала, как искусно он умеет притворяться, втираться в доверие. Лицедей! В этом ему воистину нет равных. Лицемер! – Никогда! Слышишь, никогда я не помышляла о самоубийстве! Напротив! Именно желанием спасти свою жизнь и жизнь своего ребенка и продиктовано мое решение уйти из дома. Он что, успел обратиться в полицию? Или в социальные службы?

– Этого я не знаю! – ответила Шона, заметив, как Роза переменилась в лице. – Но даже если б и так! Уверена, полиция не станет торопиться с объявлением тебя в национальный розыск. И фотографии твои не будут показывать по телевизору в криминальных хрониках. Полиция относится к семейным неурядицам с достаточной осторожностью, поверь мне! Они привыкли к тому, что в пылу злости разъяренные супруги могут обвинить друг друга в чем угодно. Взять, к примеру, нас с Райаном. Сколько раз соседи вызывали нам полицию, и не упомнишь. И лишь только пару раз полицейские отнеслись к нам со всей серьезностью. И при этом они все равно вынуждены были заручиться нашим обоюдным согласием, прежде чем переходить к дальнейшим действиям. Насколько я понимаю, социальные службы ведут себя с не меньшей осторожностью, чем полиция. А потому они тоже не станут зря сотрясать воздух по первому требованию одной из сторон или принимать какие-то карательные меры, даже если твой муженек сильно расстарается и поднимет несусветный шум. Так что у тебя еще есть в запасе какое-то время, чтобы собраться с силами и приготовиться к отражению атаки. Вот потом и начнешь переживать по-настоящему. А так, если честно, то повторю еще раз! Моя подруга Роза – ненормальная! Ринуться в поисках какого-то типа на другой конец страны! И все из-за того, что он, видите ли, соизволил прислать ей открытку. Да, ты – ненормальная! Но совсем не в том смысле, как это понимает твой муж.

– Но ты ведь никому не говорила, что я здесь? – спросила у нее Роза с затаенной тревогой.

– Конечно, нет! – ответила Шона, не очень, впрочем, уверенно. – Разве что маме. Но мне пришлось ей все рассказать, иначе бы она меня просто не отпустила. И денег бы не дала. И машину. Но мама будет держать рот на замке. Клянусь! Ты же знаешь, как она тебе благодарна за ту помощь, которую ты оказала в свое время мне и моим мальчишкам. Она тебя не выдаст! Головой ручаюсь!

– Очень на это надеюсь! – напряженно ответила Роза, мысленно прикидывая, на какие еще каверзы способен Ричард, чтобы настроить против нее весь белый свет. И ведь люди, скорее всего, поверят ему и тоже будут считать, что у нее проблемы с психикой и что на нее нельзя полагаться ни в чем. Да, Ричард сумеет убедить кого угодно и в чем угодно.

– Не расстраивайся ты так! – бросилась успокаивать ее Шона, обняв за плечи. Она привлекла Розу к себе и поцеловала в щеку, а потом решительно вскинула подбородок. – Кого нам бояться в этой дыре? Мы же забрались к самому черту на кулички! Какой дурак додумается искать нас в такой глуши? Так что, подруга, предлагаю для начала расслабиться и ударить по сексу на свежем воздухе. Говорят, в деревне такие вещи всегда делаются на природе.

– Тебя послушать, так у тебя на уме один только секс! – сокрушенно покачала головой Роза. – Одного не возьму в толк! Почему ты все время косишь под гулящую красотку, хотя на самом деле ты и близко не стояла с подобными женщинами. Уж я-то это знаю! Да ты в душе романтическая особа! Таких сентиментальных барышень еще поискать! Все еще веришь в хеппи-энд!

– Надо же во что-то верить! – философски ответила Шона, словно оправдываясь. – Иначе что с нами будет? А что касается секса… Не ты ли пытаешься уговорить меня завязать с Райаном? А коли так, то должна же я оглядеться по сторонам, поискать ему замену… Чем черт не шутит? А вдруг я выйду замуж за фермера? Стану печь ему пироги и стряпать всякую фигню, а он за это будет ублажать меня по полной программе.

Роза весело рассмеялась.

– Ты не представляешь себе, как я была бы рада увидеть тебя в таком качестве!

– Что ж! Никогда не знаешь, чем закончится та или иная интрижка, которая может начаться где угодно. Например, на той же автостоянке! – весело хихикнула в ответ Шона, ковырнув Розу под ребро.

– Что бывает на автостоянке? – не преминула поинтересоваться Мэдди, неожиданно возникнув из ванной комнаты с жирно размалеванным помадой ртом.

– Людей штрафуют, если они не заплатят за свое место, – быстро нашлась Роза.

– А теперь полюбуйся на себя в зеркале! – Шона подсунула Мэдди зеркальце. Та взглянула на себя и засмеялась. – Ну и скажи мне честно, чем мы сейчас с тобой не пара? Держись за тетю Шону, детка! И тогда нигде не пропадешь! Я научу тебя всяким стильным штучкам, поверь мне!

Роза взглянула на свою полураздетую подругу, полностью вошедшую в образ развязной секс-бомбы – ничего общего с ее реальной сутью, – и энергично тряхнула головой в знак несогласия.

– Только через мой труп!

Не успели они появиться в столовой, как на Розу насела Дженни.

– Расскажите же нам, как прошла ваша встреча с отцом. Я пыталась дозвониться до Теда, но тот не отвечает на мои звонки. Вот щенок!

Роза подавила тяжелый вздох и бросила взгляд на дочь. Мэдди тоже сгорала от нетерпения узнать все подробности встречи матери с ее дедушкой, которого она никогда не видела. Впрочем, когда Роза вернулась в гостиницу, слегка навеселе после двух порций виски, то не обнаружила, что Мэдди сильно по ней соскучилась. Выражение лица Мэдди свидетельствовало, что ей не очень понравилось, что мама оторвала ее от кукольного домика. Такие минуты отчуждения случались между ними довольно часто. И всякий раз Роза невольно задавалась вопросом, а любит ли ее Мэдди. И может ли она любить вообще? Вполне возможно, ее привязанность к матери или к отцу носит чисто ситуативный характер. А в случае чего их обоих с успехом может заменить ее любимый Мишка, или новый свитер, или что-то еще. Вот и сейчас ее дочь все время льнет к Дженни, в их общении столько теплоты и приязни, что Роза невольно испытала укол ревности. С ней Мэдди редко когда держится так свободно и раскованно. Что же до нее самой, то она не просто любит дочь, она обожает ее и молит Бога лишь об одном – чтобы в один прекрасный день дочь сказала ей, что тоже любит ее.

– Встреча прошла так, как я и предполагала! – коротко ответила она Дженни. – Конечно, отец был потрясен моим появлением. Но он мне совсем не обрадовался. Скорее, напротив! Почти что злился. И хотел, чтобы я немедленно покинула его дом и отбыла восвояси.

– Я его понимаю! – глубокомысленно заметила Мэдди, осторожно подцепляя вилкой зеленый горошек с тарелки. – Когда ты пригласила к нам эту противную Белинду Моррис и заставляла меня играть с ней, я тоже ужас как злилась!

Белинда Моррис была дочерью их соседей. Ричард прикладывал немало усилий, чтобы его дочь ничем не отличалась от других девочек ее возраста, а потому всячески поощрял дружбу Мэдди и Белинды. А все последствия этой «дружбы» приходилось расхлебывать Розе. Так, однажды Мэдди обозвала Белинду «противной маленькой дурочкой», и это в присутствии ее матери. В другой раз она заявила, что у девочки «ужасно глупое лицо». Приходилось извиняться, а что было делать?

– Ужасно! – сочувственно вздохнула Дженни. – Трудно представить такое! – Она посмотрела на мужа, но тот углубился в газету. – Брайан! Ты слышишь меня? С этим надо что-то делать!

– Ты полагаешь, мы должны вмешаться? – вполне искренне изумился тот. – Чем я могу помочь?

– Поезжай к старому хрычу и потолкуй с ним по-мужски! Разве ты позволил бы кому-нибудь так третировать Хейли, как он третировал Розу?

– Да, но Хейли – моя дочь!

– А Роза – его дочь! – отрезала Дженни, четко давая понять своей второй половине, что дальнейшие препирательства неуместны.

– Не надо никому никуда ездить! – бросилась на подмогу Брайану Роза. Можно только представить себе, сколько раз бедняге доводилось участвовать во всевозможных миротворческих операциях, затеваемых его женой, причем всегда на очень шатких основаниях. – Мы договорились, что завтра я снова к нему приеду и он ответит на все мои вопросы. Поэтому сейчас мне главное – это продумать, о чем я хочу его спросить. Вопросов-то у меня уйма, но захочу ли я услышать на них ответы? Очень в том сомневаюсь! Если начистоту, мне совсем не хочется туда ехать.

– Вы должны спросить у него о завещании, – подсказала ей Дженни.

– Скажи ему, что я готова переломать ему ноги за все то зло, которое он причинил тебе, – вставила словечко Шона. – Только спроси, с какой ноги мне лучше начать, с правой или с левой.

– Спроси у него, почему я его ни разу не видела, – подала голос Мэдди с таким видом, будто ее совсем не интересует то, о чем говорят взрослые. Однако именно ее вопрос попал в цель и стал самым насущным из всех других вариантов, предложенных за столом.

– Я поеду с тобой. В случае чего, буду выполнять функцию телохранителя, – вызвалась Шона.

– Мама, возьми меня! – снова вмешалась в разговор Мэдди. – Он ведь мой дедушка!

В первую минуту Роза пришла в ужас от самой этой идеи. Но в следующее мгновение подумала, что, пожалуй, это будет наилучшим вариантом из всех. Почему бы не попытаться подъехать к отцу с помощью Мэдди? Ребенок позволит снять излишнее напряжение, разрядит обстановку, и они обойдутся без ненужных перепалок. Присутствие Мэдди превратит их приезд в своеобразный визит вежливости, и только. Да и отцу будет проще разговаривать с ней. Увидев внучку, он поймет, что она явилась к нему вовсе не для выяснения отношений и не станет осыпать его обвинениями в присутствии ребенка. Конечно, Мэдди тоже не сахар, и с ней сильно не расслабишься. Да и с чужими людьми она идет на контакт очень трудно, но почему-то Роза инстинктивно почувствовала, что необщительность Мэдди как нельзя лучше придется отцу по нраву.

– Хорошая мысль, Мэдди! Ты поедешь со мной.

Мэдди взглянула на нее отрешенным взглядом человека, успевшего позабыть, о чем идет речь, и неопределенно хмыкнула.

– Познакомишься с дедушкой.

– Как интерееесно… – протянула Мэдди вполголоса, обращаясь к Брайану.

А может быть, это и хорошо, что ее дочь может так искусно абстрагироваться от окружающего мира, подумала Роза. В реальной жизни столько всяких неприятностей, потрясений, коллизий, но все эти бури бушуют где-то высоко над головой девочки, не задевая ее внутреннего спокойствия. Мэдди пугают только те страхи, которые рождаются в ее голове, всякие там духи, привидения, гоблины. А вот реальная жизнь, такая, как она есть, без прикрас, напугала дочь только единожды – в ту ночь, когда они спасались бегством. Наверное, в тот момент кокон, в котором она благополучно просуществовала семь лет, был безвозвратно уничтожен.

– Я тоже хочу поехать! – Шона положила себе на тарелку вторую порцию пирога с цыпленком, что не ускользнуло от зоркого глаза Дженни, сердце которой не растаяло даже после хвалебной реплики Шоны. – Вкуснотища! Классный пирог получился, подруга!

– Тогда мы запугаем его окончательно. Полагаю, для начала хватит нас двоих, – рассудительно ответила Роза.

– Что значит, запугаем? Я, по-твоему, похожа на пугало? – рассмеялась Шона, несколько уязвленная. – И что мне прикажешь делать, пока вы будете развлекаться знакомством?

Но Роза не успела ответить – на пороге появился Тед. У него были мокрые волосы, на старенькой кожаной куртке поблескивали капли дождя.

– Спасибо тебе, Господи, что ты услышал меня и послал мне это утешение! – громко возопила Шона при виде парня, даже не моргнув глазом, когда Роза исподтишка ткнула ее локтем в бок.

– Приветствую всех! – Тед кивнул Шоне и какую-то долю секунды молча обозревал все пиршество ее плоти, доступное его взору, потом улыбнулся Розе и взглянул на мать.

– Вот привез вам пропуск за кулисы на завтрашнее выступление, – обратил он сообщение к Розе.

– Фу-ты ну-ты! – весело фыркнул Брайан. – Вот не подозревал, что у вас в пабе и кулисы имеются.

– Кулисы не кулисы, а уютное местечко для особо важных гостей точно есть! – Тед снова улыбнулся Розе. – Так вы придете?

– Дело в том, что я еще… – растерялась Роза, больше всего она боялась, что в разговор вмешается Шона и начнет просить Дженни посидеть с Мэдди.

Но ее опередил Тед.

– Мамочка! Ты же присмотришь за девочкой, правда? А Рози придет к нам на концерт.

– Рози?! Ну и ну! – хихикнула Шона. – Ты собираешься на их вечеринку, Рози?

– Присмотрю-присмотрю! – милостиво пообещала Дженни и улыбнулась Мэдди. – Мы ведь с тобой отлично ладим, моя птичка, верно? И я снова с удовольствием послушаю все, что ты захочешь рассказать мне об этих древних египтянах.

– Хорошо! – легко согласилась Мэдди. – А потом я устрою тебе тест. Задам двадцать вопросов и поставлю оценки за ответы, – пообещала она к ужасу Дженни, отразившемуся на ее лице.

– Может быть, лучше посмотрим какое-нибудь кино? – робко предложила она запасной вариант.

– Нет, лучше тест! – Мэдди была непреклонна. – Но… я бы тоже хотела сходить на ваше выступление! – она переключилась на Теда. – Особенно если вы собираетесь исполнять свою песню.

– Какую песню, детка? – рассеянно спросил Тед.

– Ну, ту самую, которая перевернет весь мир. Это будет так интересно… Я еще никогда такого не видела…

– Знаешь, что? Я лучше привезу тебе диск! – выдвинул альтернативу Тед и снова посмотрел на Розу. – Так вы придете?

– Обязательно придем! – заверила его Шона, выхватывая из рук Теда контрамарку и выжидательно взглянув на него, когда же он даст вторую. Он нехотя протянул ей второй пригласительный билет. – Кстати, спешу вас уведомить, так, на всякий случай, что я неровно дышу на всех ударников.

Как только дыхание Мэдди стало ровным, что свидетельствовало о том, что дочка уснула, Роза украдкой пробралась в соседний номер. Шона наливала красное вино в стаканчик для зубных щеток.

– Вот! – воскликнула она, протягивая стаканчик Розе. – Пей! А я прямо из бутылки. Не беспокойся! Я тебе тоже подолью потом.

– Дженни категорически запрещает распитие спиртных напитков в номерах! – испуганно прошептала Роза, но взяла стакан и даже отхлебнула кисловатой на вкус жидкости. – Она вообще очень строгая! Хорошо хоть, спать разрешает…

– Да пошла она! – добродушно выругалась Шона. – Вино я купила на заправке, по пути сюда. Решила, что не помешает пропустить по паре стаканчиков, чтобы развязать языки.

– Из чего следует, что ты меня собираешься допрашивать?

– Именно! Так что пей, подруга!

Роза вспомнила то приятное ощущение, какое она испытала после двух порций виски в пабе, и, покорно сделав два больших глотка, осушила стакан до дна и тут же протянула его Шоне, чтобы та добавила.

– Вот так да! – восхитилась ее прытью Шона. – И куда же подевалась наша скромница?

– Так она же убежала! Разве ты не слышала? – весело хихикнула Роза. – Ну, давай! Начинай сыпать своими вопросами! Наверное, первый из них – это кто такой Тед и откуда он свалился на мою голову?

– Угадала! Этот вопрос значится в моем списке под номером один. Так откуда на тебя свалился этот красавчик? – Глаза Шоны вспыхнули плотоядным блеском. – Хорош, чертов парень! Хотя ты для него несколько старовата.

– Это сын Дженни. Все время заигрывает со мной, но, по-моему, больше прикидывается. А вообще-то хороший, сердечный молодой человек, всегда готовый прийти на помощь. Мне кажется, он вообразил себе, что это его долг и обязанность – поднимать мне настроение. Вот он и веселит меня, как может.

– Как он может, я пока еще не знаю, – улыбнулась в ответ Шона. Невооруженным глазом было видно, что ухаживания Теда за Розой развеселили ее и придали хорошего настроения. – Но зато вижу другое. Он действительно сгорает от желания, чтобы ты поприсутствовала на его концерте, просто из кожи вон лезет, благослови его Господь! Такой маленький надоедливый щенок с влажным носом и виляющим хвостиком. Вечно путается у всех под ногами. Впрочем, вполне возможно, у него виляет не только хвостик.

– Шона! – возмущенно воскликнула Роза, но не удержалась, хихикнула. – Я, между прочим, тоже кое-что успела подметить. Стоило Теду войти в комнату, как он тут же впился взглядом в твои сиськи. Сама понимаешь, тут я тебе не соперница. Так что, приготовься! В ближайший день-два он наверняка переключит внимание на тебя.

– Так он же косит под мачо, твой Тед! А они все запрограммированы на женские сиськи. Впрочем, думаю, и сам всевышний не устоял бы, увидев мою восхитительную грудь! Она у меня и в самом деле роскошная.

– Не богохульствуй! Иначе нас покарают свыше ударом молнии, – одернула подругу Роза и снова хихикнула. Судя по всему, вино уже ударило ей в голову. Именно такого эффекта и добивалась Шона, всей душой желая, чтобы Роза расслабилась и хотя бы на час-другой отключилась от мрачных мыслей.

– Никто нас не будет карать! Бог, он ведь тоже мужчина, – глубокомысленно заметила Шона, снова наполнив вином Розин стакан.

– В любом случае, – начала Роза и со страхом взглянула на потолок, откуда, предположительно, на их головы неминуемо должна была обрушиться кара небесная, – Тед очень мил. А из того, что ты мне рассказала о делах домашних, я понимаю, что времени у меня в обрез. Так почему бы и не посмеяться немного? Кстати, такое со мной случается впервые в жизни. Представляешь? Подростком я никогда не ходила ни на дискотеки, ни на вечеринки, не целовалась с мальчиками, не пробовала спиртного и не сооружала у себя на голове безумные ирокезы.

– Знаю! – Шона энергично тряхнула головой в знак согласия. – Я тоже считаю, что тебе нужно обязательно сходить на его выступление. Уверена, повеселишься на славу! Распустишь кудри и тряхнешь стариной. Дашь, так сказать, волю чувствам. Лови момент, детка! Спеши, догоняй свою утраченную юность! А потом можешь смело послать его ко всем чертям! Но только после этого!

– Ни за что! – искренне возмутилась Роза. – Так приличные люди не поступают. И вообще, не об этом речь!

– Ну, поступай, как знаешь! Только смотри! Упечет тебя твой благоверный в психушку или за решетку, тогда…

– И все равно я не собираюсь идти в разгул! – проговорила Роза совсем трезвым голосом. Она понимала, что Шона шутит, и все равно, кто его знает, что там будет. Вполне возможно, Ричарду и правда удастся упечь ее либо в один казенный дом, либо в другой. Такой вариант развития событий исключать нельзя. Обычно ее мужу всегда удавалось добиться того, чего он хочет. А коль скоро ее присутствие начало его тяготить, то он найдет способ избавиться от надоевшей жены. – В любом случае я ни за что не соглашусь на случайный секс, да еще с парнем, который много моложе меня! – Розу даже передернуло от такой перспективы. – Я вообще не люблю секс!

– Чудачка! – воскликнула Шона и отхлебнула из бутылки. – Ты не любишь секс со своим гадом, это понятно! Он же мерзок! Подонок, вот он кто! А секс с нормальным мужчиной – это совсем другое! Такой мужчина не станет кусать твои соски! Поверь мне! Секс – это приятно.

Роза молча отвернулась, чтобы скрыть приступ накатившей вдруг тошноты. Такие приступы с ней случались постоянно, стоило кому-то в ее присутствии заговорить о сексе. И как ей объяснить Шоне, что сама мысль, что какой-то посторонний мужчина, пусть даже Фрейзер, начнет трогать ее, ужасала. Розе захотелось немедленно все бросить и бежать, бежать без оглядки, спрятаться где-нибудь в горах и никогда не возвращаться назад.

– Пойми! Я приехала в Милтуэйт в поисках Фрейзера, – напомнила она Шоне. – Не отца я искала! И уж точно не искала я встречи с Тедом. Мне нужен один только Фрейзер, и никто другой!

– А что, если он никогда не приедет сюда? – Шона замолчала, выжидательно склонив голову набок. – То есть я хочу сказать, что когда-нибудь он, вполне возможно, и объявится в здешних краях, и вы даже встретитесь… Но вдруг он окажется совсем не таким, каким ты его запомнила по первой встрече? Прошли ведь годы. Вдруг он растолстел, облысел? Сделался скрягой? Да мало ли что еще?

– Ничего он не растолстел! – обиделась за Фрейзера Роза. Его образ так четко запечатлелся в ее памяти, что она просто не представляла его себе иным. – В любом случае в скором времени у меня будет возможность убедиться в этом самой. По словам Олби, хозяина здешнего бара, он почти каждую неделю наведывается в Милтуэйт, как бы контролирует моего отца, чтобы тот не сорвался и не начал пить сызнова. Ну, а если он не приедет, тогда я сама отправлюсь к нему в Эдинбург.

– И там узнаешь, что он счастливо женат, что у него пятеро детей и собака. Или другой вариант: счастливый брак, пять собак и хобби по вечерам – компьютерные игры из серии «Подземелье тайн». Представь себе, дорогая, что оба мои сценария развития событий представляются мне гораздо более реалистичными, чем твои детские фантазии.

– Понимаю! – согласилась с ней Роза, хотя на самом деле ничего она не понимала и понимать не хотела. И еще никогда в жизни не была так далека от реальности. Да и зачем ей эта реальность? Ведь если она ошибается в отношении Фрейзера, тогда всему конец! Она просто не знает, что делать дальше…

– Да, я понимаю! – снова повторила она и добавила срывающимся голосом: – Ах, ничего я не понимаю! Конечно, ерунда какая-то! Десять минут общения с незнакомым мужчиной… семь лет тому назад… А получается, что это стало… самым волнующим событием в моей жизни. Впрочем, что можно говорить о моей жизни? Была ли она у меня? Сама все видела!

– Да, видела! И точно знаю, что, если бы не твой подонок-отец и не твой подонок-муж, ты бы не стала лелеять и беречь в памяти эти десять минут как самые драгоценные мгновения своей жизни. В действительности они ничего не значат. Ни-че-го! Но не стану тебя более огорчать. На сегодня тебе и так хватило. Но об одном прошу! Не строй никаких иллюзий! Иначе новые огорчения не заставят себя ждать.

– А что твой Райан? – Роза небрежно откинулась на кровать, пожалуй, чересчур поспешно, явно желая сменить тему. Волосы рассыпались по подушке и закрыли ее лицо.

– Я же тебе говорила! Зовет меня обратно! Вот обдумываю, что делать.

– Он зовет тебя, и ты уже почти готова согласиться! Так кто из нас двоих безумнее? Я, со своими глупыми фантазиями и поисками Фрейзера по всей стране, или ты? Крысолов поманил своей дудочкой, и ты уже готова бежать за ним вслед! – воскликнула Роза разгневанным тоном и, стремительно перевернувшись, снова уселась на матрасе. – Как ты не понимаешь, Шона? Райан обманывает тебя! Его не переделаешь. Горбатого, как ты знаешь, исправит только могила. И что в нем находят другие женщины? По-моему, у него все на лице написано!

– Что ты имеешь в виду? – Шона недовольно толкнула бедром Розу.

Та неопределенно пожала плечами, видно, не в силах найти такие слова, которые заставили бы подругу прислушаться и одуматься.

– Шона! Ты – такая яркая, такая умная и сильная женщина. Как же ты не видишь очевидного? Ну, сойдетесь вы с ним снова, и что дальше? Только новые порции унижений и обид. Твой Райан никогда не повзрослеет!

Какое-то время Шона молча вертела в руках пустую бутылку. Волосы упали ей на глаза, и Роза отчаянно пыталась поймать выражение ее взгляда. Неужели ее слова так и не дошли до нее?

– Говорит, что на сей раз все у нас будет по-другому. Что он изменился, – промямлила она наконец.

– О, боже! Дай мне силы! – тяжело вздохнула Роза и, заложив руки за голову, снова откинулась на подушки. – Слушай себя, а не его!

– А я и слушаю! – вспыхнула Шона. – Я знаю Райана! Знаю, как никто! И я не дура, в конце концов! Прекрасно понимаю, на что иду и чем это может обернуться. Но скажи, кто, кроме меня, может дать ему этот второй шанс начать все сначала? Никто!

– По-твоему, он его заслуживает? – воскликнула Роза, не скрывая своего раздражения.

– Да! Заслуживает! Потому что он не такое исчадие ада, как твой гад ползучий. Он не такой! Он… он просто дурак.

– Что не мешает тебе любить его! – язвительно проговорила Роза, смягчая интонации. Криками и угрозами делу не поможешь! Шона упряма, и силой от нее ничего не добьешься. Она осторожно тронула подругу за руку. – Шона! Моя дорогая, моя прекрасная, моя храбрая, мужественная и несгибаемая Шона! Я знаю, что больше всего на свете ты боишься остаться одной. Но вокруг тебя тысячи мужчин, и все они в тысячу раз лучше твоего Райана!

– Только не для меня! – едва слышно проронила Шона. Одинокая слезинка выкатилась из глаз и побежала по щеке. – Понимаю! Звучит ужасно. И едва ли кто-нибудь в состоянии понять меня. Но я скучаю по Райану. Мне его страшно не хватает. Не хватает его защиты. Он, как никто, умеет оградить тебя от всех проблем окружающего мира. И если бы такие настроения случались у меня лишь изредка… Так нет же! Я постоянно думаю о нем. Ты не представляешь, каким он может быть нежным и внимательным, когда у нас все хорошо. А уж в постели… Он обращается со мной с такой нежностью, с такой любовью… Ах, как он умеет ласкать! И потом, когда уже все кончено, обовьет меня руками, своими сильными, крепкими руками, и держит в объятиях, боясь отпустить меня, словно я какая-то драгоценная вещь. В такие мгновения понимаешь, что я для него – единственная женщина на свете, самая любимая, самая желанная… Это такое… такое… – Шона запнулась в поисках нужного слова. – Одно я знаю наверняка! Ни с каким другим мужчиной я никогда не испытаю подобного наслаждения. Просто не смогу!

– Сможешь! – негромко сказала Роза. – Обязательно сможешь! И этот другой мужчина не будет похож на вращающиеся двери, в которые время от времени засасывает то тебя, то твоих детей. Пришел – ушел, потом снова пришел… Это не дело! Взгляни на меня. Я порвала с Ричардом. Решилась и сделала это. Сама еще до конца не верю. Да, еще предстоит сойтись с ним лицом к лицу, выдержать все те испытания, которые он наверняка мне готовит… Но если я смогла, ты тем более сможешь! Уже смогла. Просто нужно и дальше оставаться сильной самостоятельной женщиной.

– Я вот тут подумываю перекрасить волосы, – резко переключилась на другое Шона. И Роза поняла, что подруга не столько хочет сделать легкомысленный крен в сторону от тяжелого разговора, сколько просто отчаянно пытается найти наиболее удобный способ самозащиты. – Этот цвет мне тоже идет, но он мне уже поднадоел. Что посоветуешь? – Шона извлекла из сумки пакет с несколькими тюбиками краски для волос и, просмотрев их, остановила выбор на блондинке с золотистыми кудрями. – Вот, купила по пути сюда на автозаправке. Видишь меня в этом образе?

Роза взяла тюбик и принялась внимательно разглядывать златокудрую красавицу, уставившуюся на нее кокетливым взглядом через полуобнаженное плечо. Ее кудри разметало в разные стороны с нарочитой небрежностью, словно их и не касалась рука искусного парикмахера. Роза впервые подумала о том, что никогда в жизни ей и в голову не приходило делать что-то со своими волосами. С самого раннего детства она привыкла к одному и тому же образу: длинные шелковистые волосы насыщенного каштанового цвета, ниспадающие густой волной почти до самого пояса.

– Знаешь, что? Перекрась-ка лучше меня! – неожиданно вырвалась у нее самая дикая мысль из всех, что приходили ей в голову. Свою просьбу она произнесла почти шепотом, все еще не веря тому, что говорит.

– С ума сошла, да? – Шона развернулась на пуфике у туалетного столика и подалась к Розе, пытаясь понять по выражению ее лица, шутит она или говорит всерьез.

– А что здесь такого? – почувствовала Роза неожиданный прилив храбрости. Чему в немалой степени поспособствовало и выпитое вино. – Ты же совсем недавно училась на парикмахера. Умеешь управляться с чужими волосами. Вначале остриги меня, а потом покрась! Я тоже хочу стать ослепительной блондинкой. Почему бы и нет? Мужчины любят блондинок.

– Вот уж не ожидала от тебя! – только и выдохнула Шона. – Бритни Спирс в тоске спряталась в уголке! Но и мне, знаешь ли, не нужны проблемы на свою голову! Не могу же я просто взять и обкорнать тебя со всех сторон! Волосы-то ведь твои, а не мои!

– Вот именно, мои! – Слегка пошатываясь, Роза поднялась с кровати и шагнула к туалетному столику. Там лежала пухлая косметичка, из которой торчали парикмахерские ножницы, память о тех двух неделях, которые Шона отработала в дамском салоне. Она схватила ножницы и, угрожающе размахивая ими, словно волшебным мечом короля Артура, на тот случай, если подруга захочет вырвать их у нее, снова уселась на кровать и стала подпрыгивать на скрипучем матрасе. Шона смотрела на нее во все глаза, оцепенев от изумления, смешанного с ужасом. И пока она соображала, что делать, Роза лихо отхватила длинную прядь волос прямо посреди лба, оставив на голове какой-то огрызок высотой максимум в два дюйма.

– Вперед! – весело крикнула она и швырнула прядью прямо в Шону. – Теперь ты просто обязана постричь меня!

– Боже всемилостивый! – потрясенно выдохнула Шона. – Роза! Что ты натворила? Хорошо! Только не стриги ничего больше! Исправлять труднее, чем стричь! Будь по-твоему! Садись на стул и сиди смирно! Я же не могу стричь тебя в этой пляске…

Она поскорее взяла из рук Розы ножницы и приготовилась к экзекуции.

– У тебя мягкие, послушные волосы. Из них можно было бы сделать стильную короткую стрижку или сделать так называемую стрижку перьями с неравномерно филированными прядями. Но я не умею делать ни того, ни другого. Все, что я умею, – это сделать тебе обычную короткую стрижку. Радикально короткую, почти что ежик! Думаю, тебе пойдет!

– Так чего же мы ждем? Давай, действуй! – скомандовала Роза. – Вначале стрижка, потом окраска.

– Роза! Ты уверена, что действительно всего этого хочешь? А вдруг я все испорчу, и у нас получится сплошное недоразумение?

– Пусть! Но зато это буду уже не я! Понимаешь? – Роза схватила пустую бутылку и жадно допила те несколько капель, что еще оставались на самом дне. – Хочу навсегда завязать с той унылой, покорной, слезливой особой, которой я была все эти годы! Надоело быть вечной неудачницей! Если бы ты только знала, как мне хочется стать другой! Совсем другой! Прощай, Роза! Глупая, безмозглая мышка, сама, по своей воле, угодившая в мышеловку. Отныне я – это не она! Отныне я – сильная, опасная, хладнокровная и…

– Все! Крыша съехала окончательно! Клинический случай! Неужели этот гад ползучий и в самом деле говорит правду?! – громко рассмеялась Шона. – Хорошо! Приступаем к работе! А себе я куплю такую же краску на обратном пути домой.

Она усадила Розу на пуфик и велела открыть вторую бутылку, а сама взяла в руки ножницы.

– Вот теперь сиди и моли Бога, чтобы он сотворил нам чудо! И смотри мне! Не напусти в панталоны!