– Мы приглашаем вас на ужин! – с ходу объявила Дженни, стоило Розе снова переступить порог гостиницы.

– На ужин? – нерешительно переспросила она. – Вы уверены?

Конечно, это было любезно со стороны Дженни, щедрый акт гостеприимства, но в глубине души Роза была уверена, что за приглашением скрывается неуемное любопытство хозяйки, вознамерившейся выяснить у постоялицы всю правду о ней – таким странным образом вдруг отыскавшейся дочери Джона Джейкобза, местной достопримечательности.

– Да, мамочка! Мы уверены! – Мэдди высунулась из-за спины Дженни. На ней был большой, не по размеру, кухонный фартук. – Мы сейчас как раз делаем клецки на ужин. А я даже не знала, что это такое. Но они выглядят очень вкусно.

– Вот бедняжка! Ни разу в жизни не попробовать настоящие клецки! – посетовала Дженни, возвращаясь назад на кухню. И Мэдди хвостиком посеменила за ней.

– Как вы провели время? Все в порядке? – Роза пошла следом за ними, мельком заглянув по пути в распахнутую дверь гостиной. Стеклянная витрина была открыта, а кукольный домик успел перекочевать на стол. Все двери в домике тоже были раскрыты. Внутри мерцали слабые огоньки. И было видно, что Мэдди с величайшей осторожностью рассадила крохотных обитателей домика вокруг обеденного стола в столовой. Стол был сервирован к ужину.

– Молодец! – одобрила увиденное Дженни и поспешила к кухонному столу. Роза молча поплелась следом. – Ваша Мэдди щебечет без умолку. И что думает, то и говорит. Одобряю это качество в людях. Люблю открытых и честных людей.

– Да уж! Открытости и честности ей не занимать! – согласилась с хозяйкой Роза, вспомнив, сколько раз простодушие дочери – качество всех детей – ставило их обеих в крайне неловкое положение. Но Мэдди как-то по-особенному была прямодушна – а если помножить это на ее наблюдательность, то в высказываниях и наблюдениях, которые она спешила сообщить в лицо тому, с кем беседовала, не всегда содержались лестные отзывы. Она без тени раздумий толстого назовет толстяком, низкорослого – коротышкой, а даме без тени сомнения сообщит, что та, по ее мнению, плохо или неподобающе одета. В возрасте двух или четырех лет такие откровения от ребенка воспринимались как вполне безобидные шутки, но сейчас Мэдди уже семь, а потому все чаще ее комментарии вызывают у посторонних людей не столько смех, сколько раздражение и обиду.

– Тебе понравилось играть с кукольным домиком? – спросила у дочери Роза, приобняв ее за плечи.

Мэдди стояла на табуретке, старательно смешивая муку с маслом, и, по своему обыкновению, постаралась увернуться от объятий.

– Да! – отвечала она коротко. – Они теперь как раз ужинают, а потом пойдут смотреть телевизор. Правда, пока у нас еще нет телевизора. Но Дженни сказала, что Брайан вернется с работы и смастерит мне телевизор.

– Может быть, не стоит одолевать человека своими фантазиями?

– Сделает-сделает! – подала голос Дженни. – Уж если я попрошу его о таком одолжении… За тридцать лет супружеской жизни Брайан научился хорошо разбираться в том, что ему пойдет на пользу, а что – во вред.

– Соскучилась по мне? Волновалась, где я?

– Нет! – чистосердечно призналась Мэдди. – Когда мне интересно, я не волнуюсь. А мне было интересно. И с Дженни мне нравится быть. Она говорит без умолку, и большая командирка, но все равно очень милая. Я ей рассказала все про папу!

– Правда? – растерянно пробормотала в ответ Роза, не зная, что и сказать.

– Ну, что я говорила? – Дженни отвернулась от плиты, где обжаривала в сковородке кусочки мяса. – Что на уме, то и на языке!

Интересно, что рассказала ей Мэдди, подумала Роза. О тех последних нескольких минутах перед тем, как они бросили все и подались в бега? Едва ли! Роза успела заметить за дочерью одну особенность. Все, что ее огорчало сильнее всего, она тут же старательно вычеркивала из своей памяти, делала вид, что ничего и не было вовсе. Да и если бы Дженни узнала правду, она бы не удержалась и за эти минуты успела бы поставить Розу в известность о том, что она в курсе всех ее проблем.

– Ну, как вам мой Тед? – спросила у нее Дженни.

– Он очень… активный молодой человек, – запнулась Роза в поисках подходящего слова, с помощью которого можно было бы описать ее впечатления.

– Уж такой балаболка! Кого хочешь, уболтает! – умиленно проговорила Дженни и сверкнула взглядом на Розу. – Горе чубатое! Дожил до двадцати четырех лет, а ни работы нет приличной, ни подружки настоящей. И что с ним будет дальше, ума не приложу. А все потому, что он у нас – красавчик. В этом вся беда. Мой старший, тот пошел в отца, и никаких проблем по жизни! Хейли, та у нас девочка что надо, точная копия меня в молодости. Но у нее и голова на плечах, это тоже от меня! А вот Тед, понятия не имею, в кого он такой удался! Мечтатель, романтик, все ждет какой-то неземной любви. Корчит из себя мачо, но душа-то у него чувствительная, нежная. Такой он вот, мой Тед. Хотя, конечно, и разболтался изрядно, работая в баре. Да еще эти постоянные концерты с его ансамблем…

– А что такое «девочка что надо»? – не преминула уточнить Мэдди.

– Это значит красавица! Такая, как ты! – рассмеялась в ответ Дженни и мазнула мукой по кончику ее носа. Мэдди тут же стала энергично вытирать нос.

– Но я совсем не считаю вас… – начала было Мэдди.

– Он действительно очень красив! – поспешила Роза перебить дочь, наперед уловив, что готово сорваться с ее губ. Пусть уж лучше Дженни думает, что ее сын произвел на нее неизгладимое впечатление, ей не жалко, а матери Теда должно быть приятно.

– Тогда вы – не первая замужняя женщина, с которой он попытается закрутить роман! – Дженни поджала губы, и трудно было понять по выражению ее лица, гордится ли она любовными похождениями сына или осуждает его поведение как недостойное. – Если бы Брайан в свое время не прикрыл Теда грудью, то Иан Уилкинз пристрелил бы его из дробовика, как собаку. Брайан целых пятнадцать минут неподвижно стоял живым щитом между ними. А Уилкинз все это время грозился кастрировать парня. Ну и разговоров потом было! Ни о чем другом в деревне так не судачили!

– Не думаю, что я в его вкусе, – дипломатично ответила Роза, слишком поздно спохватившись. Оказывается, мать, души не чающая в своем чаде, абсолютно уверена, что перед чарами ее сына не может устоять ни одна женщина, если она, конечно, женщина. А уж отвергнуть его ухаживания – это и вовсе верх безмозглости.

– О, большинство женщин ему по вкусу! – сдержанно отреагировала Дженни. Она явно почувствовала себя обиженной за сына, который не произвел должного впечатления на постоялицу. – А вот и для вас работенка! Почистите мне вот эти яблоки. Хочу сварганить на скорую руку яблочный пирог.

– А я хочу поскорее познакомиться с Тедом! – подала голос Мэдди. – Он меня очень заинтересовал.

Желание Мэдди исполнилось быстро, ибо Тед, безо всякого приглашения, явился к ним на ужин. И прямо с порога одарил Розу ослепительной улыбкой.

– А для меня свободное местечко найдется? – сунулся он к Дженни, которая как раз раскладывала по тарелкам рагу из говядины и мясные клецки. – Покормишь сыночка, мамочка?

– Покормлю-покормлю! Чем обязаны такой честью, а? – обиженно вскинула подбородок мать. – Давненько ты не являлся к нам на ужин. И нате вам, пожалуйста! Мимо проходил? Но у нас все же не забегаловка какая-нибудь, а приличное место.

– И тем не менее, мамочка, у вас прежде всего постоялый двор, где людям предлагают кров и стол. Вот я и решил заглянуть по пути и поздороваться с любимой матерью. Что же здесь плохого?

Тед обхватил мать за шею и поцеловал в щеку. Дженни весело хихикнула, словно девочка.

– Будет тебе со своими ласками! – попыталась она остудить пыл сына. – Садись за стол и веди себя, как подобает в присутствии гостей. С Розой ты уже знаком. А это ее дочь Мэдди.

– Привет! – улыбнулся Тед девочке.

Мэдди зыркнула на него внимательным взглядом из-под челки, но промолчала, видно посчитав, что приветствие можно оставить без ответа.

Что совсем не обескуражило Теда. Он снова широко улыбнулся Розе, которая сидела как раз напротив, и та не удержалась от ответной улыбки. Тед был таким же, как и в момент их знакомства в баре: улыбчивым, раскованным, готовым шутить. Улыбка пряталась в уголках его губ, и глаза тоже смеялись. Может быть, он втайне надсмехается над ней, подумала Роза, над ее вызывающим нарядом, явно не по возрасту. И инстинктивно поправила вырез топика, чтобы прикрыть голое плечо. Вот уже много лет ее ни капельки не волновало, что думают о ней люди, тем более мужчины. Она была абсолютно уверена, что никто о ней ничего не думает. Во всяком случае, не думают как о самостоятельном существе. Для всех окружающих она просто жена доктора, или мама странноватой девочки, или милая обходительная девушка с ресепшен в клинике мужа.

Но сейчас все иначе! Она бросила все, отряхнула с себя весь этот ужас, бежала прочь, притворившись, как и ее дочь, что на самом деле ничего не было. И вдруг выясняется, что она и понятия не имеет о том, как ее воспринимают другие мужчины. Интересно, какой ее увидел Фрейзер? И что он подумает о ней, когда она снова предстанет перед ним? Сорвалась с места и примчалась на встречу к чужому человеку ни с того ни с сего. Наверное, он решит, что она сошла с ума. И будет прав! Да еще и припомнит, что в момент их первой встречи она тоже показалась ему несколько странноватой, с кучей комплексов и навязчивых идей.

Роза вдруг остро почувствовала свое одиночество. Она взглянула на дочь. Мэдди старательно пережевывала рагу, изредка бросая хмурые взгляды на Теда. Как она могла так обойтись с собственной дочерью? Вырвать ребенка из родного дома и притащить в такую глушь! Ради чего? Зачем? Поддавшись сиюминутному порыву, и только. Вот уж правда! Вожжа под хвост попала. Нет, это не она! Та, прежняя Роза, так бы не поступила. Она всегда поступала благоразумно, делала только то, что для дочери будет самым лучшим, самым безопасным, самым правильным. Ни одно из этих условий не соблюдено. Нельзя и дальше продолжать делать вид, что ничего страшного не случилось. Последствия ее шага не заставят себя ждать. Прошло больше суток, как она не видела Ричарда. А он ее. Наверняка он успел обратиться в полицию, написал заявление об ее исчезновении. Скоро, совсем скоро прежний кошмар вернется, этот ужасный мир догонит ее и погребет под своей тяжестью. Ее отыщут и заставят хорошенько подумать над тем, что она натворила.

– Как дела на работе, сынок? – поинтересовался у Теда Брайан, всецело поглощенный трансформацией спичечного коробка в игрушечный телевизор, для чего в дело пошли серебристая фольга и черный маркер. – Слышал, в Кесвике приглашают людей на сезонную работу? Сбор урожая.

– С работой все в порядке, папа! На прошлой неделе у нас в баре был девичник. Так от поклонниц отбоя не было. Я даже испугался. Решил, что они порвут меня в клочья, – Тед весело рассмеялся и полной грудью вдохнул в себя вкусные ароматы, исходившие из тарелки, которую Дженни поставила перед ним. – И потом, ты же знаешь, ну не привык я к физической работе! Ты только взгляни на мои руки! Помяни мое слово, в один прекрасный день эти руки заработают всем нам целое состояние.

– Как это? – полюбопытствовала Мэдди. Она осторожно попробовала клецку кончиком языка, а потом так же осторожно переложила ее на приставную тарелку.

– Как?! При помощи моей музыки! – широко улыбнулся девочке Тед. – Вот увидишь, моя песня покорит весь мир.

– Какая песня? Про что она?

– Под словом «песня» я подразумеваю много песен, точнее, все мои песни, вместе взятые.

– Напой хотя бы одну!

– Мэдди! – одернула Роза дочь, зная, как та может вцепиться зубами в то, что показалось ей интересным. – Оставь Теда в покое!

– А что я такого сказала? – надулась девочка. – Если он собирается покорить весь мир своими песнями, то они должны быть не просто хорошими, а очень хорошими, вот я и…

– А что вы, девчонки, делаете завтра? – перебил ее Тед.

Роза посмотрела на дочь, но та встретила ее взгляд в упор.

– Что мы завтра будем делать? – спросила она у матери, занервничав.

– Ничего определенного пока сказать не могу, – ответила дочери Роза. – У меня еще есть тут кое-какие дела, а потом… – она запнулась, не зная, что предложить на потом. Что изменится в ее жизни после встречи с отцом? Или даже после встречи с Фрейзером? Сейчас самое важное – не это, а то, что действительно произойдет потом и как они с Мэдди станут жить дальше. Но пока Роза отчаянно гнала от себя эти мысли, страшась подумать о будущем.

– Я могу познакомить вас с окрестными пейзажами, показать наши достопримечательности. У меня во второй половине дня работы в баре почти нет, так что я свободен. Можем пойти в горы, полюбоваться тамошними красотами.

– Я не люблю ходить пешком! – сообщила Мэдди.

Тед понимающе кивнул.

– Знаю, что ты имеешь в виду. Но поверь мне! Отправиться в горы – это совсем не то же самое, что пойти в школу или сходить с мамой в магазин. Ты словно поднимаешься к облакам, понимаешь? Тебе это понравится. Смотреть с такой высоты вниз! Дух захватывает. А все люди кажутся такими маленькими-маленькими, словно насекомые.

– Все маленькое мне нравится, – согласилась девочка. – И на облака я люблю смотреть.

– Вот и договорились! Зайду за вами сразу же после ленча, – договорил он уже Розе, кивком давая понять, что согласие от самого главного путешественника получено.

А Роза так и осталась сидеть в растерянности, не понимая, почему этот странный молодой человек так горит желанием потратить свое личное время на то, чтобы развлекать замужнюю женщину и ее дочь. А что, если эту идею ему подбросила Дженни? Решила использовать сына в качестве секретного оружия для сбора всей нужной ей информации.

– Я сам займусь провизией для пикника, – продолжал Тед. – Сэкономлю вам время, а заодно избавлю от тех кулинарных изысков, которыми потчует вас здесь мама. Ужас!

Он весело подмигнул матери и тут же получил от нее за свое нахальство: та больно ущипнула его за руку.

– Брайан! Утихомирь его хоть ты! – возопила Дженни. – Скажи свое веское слово!

Брайан поставил перед Мэдди крошечный телевизор, ну, совсем как настоящий, чем привел девочку в неописуемый восторг.

– Какого слова ты от меня ждешь, женщина? – незлобиво огрызнулся он. – Поздно, моя дорогая! Это твоя вина, что он вырос у нас таким, каким вырос. Ты же всю жизнь с ним носилась, как курица с яйцом, вот он и возомнил себя центром вселенной.

– А что такого я сделал? – стал бурно возмущаться Тед. – Предлагаю свои дружеские услуги, только и всего!

– Меня волнуют не столько твои услуги, сколько причины, по которым ты их предлагаешь! – разошлась Дженни и набросилась на мужа: – Если бы ты был настоящим мужчиной, хозяином в доме, он бы не был таким неуправляемым.

Брайан лишь весело хохотнул в ответ и всецело сосредоточился на ужине. Судя по всему, он ничуть не обиделся на жену за ее колкую реплику.

– Чтоб ты знала, мать, только настоящий мужчина и мог тебя вытерпеть вот уже тридцать с лишним лет. Спроси кого угодно в нашей деревне, и любой тебе подтвердит, что я не просто настоящий мужчина, а настоящий герой!

– Вот как ты заговорил, голубь мой сизокрылый! – рассмеялась в ответ Дженни, но было видно, что последние слова мужа ее немного задели. – И что ты хочешь этим сказать?

– То, что тебе чертовски подвезло, что я согласился на тебе жениться много лет тому назад. Вот! – Брайан одарил жену любящей улыбкой. – Старая квохтуха, вот ты кто! И вечно всем недовольна!

– Вот это, про кво… квот… квох… квохтуху… подходит ей больше, чем «девочка что надо», – подала голос Мэдди. Кажется, ей доставляло удовольствие наблюдать за веселой семейной перебранкой, в которой за каждой шуткой и острым словцом скрывались теплота и любовь всех членов семьи друг к другу. Ни она, ни ее мать не привыкли к таким уютным пикировкам у себя дома. У них обидное слово, сказанное вслух, таким и оставалось: обидным и ранящим. А уж язвительные комментарии отца всегда были не только жестокими, но и беспощадными, нацеленными на то, чтобы сделать человеку побольнее.

Роза наблюдала за всем происходящим и думала про себя, что, как ни странно, ее дочь чувствует себя в этой чужой ей семье, как у себя дома. Она моментально влилась в быт этого дома и думать забыла о любимой книжке, которая весь день провалялась нечитаной на кровати в их комнате. Да и у Мишки, хоть она и притащила его с собой на ужин, был какой-то неприкаянный вид. Он сидел на софе, позаброшенный-позабытый, и таращился в телевизор невидящими глазами.

– К сожалению, – прервала Роза нежный супружеский поцелуй хозяев, – к сожалению, завтра я буду занята.

– Что означает от ворот поворот, парень! – весело похлопал сына по плечу Брайан.

– Не совсем так! – поторопилась внести ясность Роза. – Просто вы не должны забывать, что у меня были особые причины приехать сюда, и пока я еще не знаю, сколько времени мне потребуется, чтобы… урегулировать свои дела.

– Вы сказали это таким тоном, будто времени в запасе у вас уже нет. Что-то вас подгоняет, да? – Тед слегка наклонил голову и с любопытством смотрел на нее.

– Боюсь, что так! А потому завтра я займусь тем, ради чего приехала. Поеду и навещу отца.

Конечно, Роза изрядно лукавила. Ведь она приехала в Милтуэйт отнюдь не ради встречи с отцом. Она примчалась сюда в поисках привидения, сказочного идеала, который на поверку может оказаться совсем не таким, каким она его себе рисовала в воображении. И от всех ее глупых фантазий, от ее каждодневных мечтаний о Фрейзере может не остаться и следа при соприкосновении с реальностью. С другой стороны, ее отец – это живой, вполне реальный человек, и нельзя сделать вид, что его не существует в природе. Хотя, если начистоту, встречаться с ним Розе категорически не хотелось. Но при всем том встреча с отцом, несмотря на то, что она наверняка будет очень непростой и болезненной для обоих, представлялась ей менее пугающей, чем гипотетическая встреча с Фрейзером. Последняя могла бы в одночасье разбить вдребезги все ее иллюзии и мечты, которые она лелеяла столько лет. Словом, прибыв на место, Роза поняла, что к встрече с Фрейзером она пока еще не готова.

Роза оставила Мэдди сидящей на полу кабинки душевой, слегка разомлевшей под струями теплой воды, льющейся сверху. При этом она еще умудрялась и вести разговор со своим Мишкой, который безропотно дожидался ее в безопасности, примостившись на раковине. Роза оставила дверь в ванную открытой, а сама уселась на кровать и включила наконец сотовый. И он тут же издал недовольный гудок и отрывистый сигнал, уведомляющий о поступлении очередной эсэмэски. А следом она услышала свой голос, записанный в память телефона. Голос сообщал, что абонент временно недоступен. Роза почувствовала неприятную пустоту в желудке и приступила к разбору почты.

Первое сообщение муж отправил ей сразу же после того, как она затолкала Мэдди в машину и они уехали. Он говорил спокойно и даже извиняющимся тоном, голос звучал ласково и рассудительно. Как всегда, он упрекнул ее в том, что она чересчур драматизирует ситуацию, что поступки ее не обдуманы, что действует она спонтанно и даже иррационально и что, скорее всего, она просто устала, слишком много хлопочет по дому и ей нужна помощница.

– Возвращайся домой, дорогая! – нежно пел ей в самое ухо Ричард. – Все образуется, вот увидишь! Только позволь мне и дальше заботиться о тебе. Мы сумеем разобраться со всем.

Роза стерла сообщение и стала слушать следующее, а потом еще одно, и еще. В общей сложности их накопилось более двадцати, и с каждым новым голос звучал все суше и напряженнее, в нем отчетливо прорывались нотки раздражения, а потом и откровенная злость. Роза прослушивала их лишь частично (она хорошо знала, что Ричард станет говорить дальше) и тут же удаляла записи. Все аргументы мужа, все его приемчики запугивания и устрашения она за годы замужества успела выучить наизусть. Она привыкла подлаживаться под мужа, уступать ему во всем, сглаживать острые углы, утихомиривать первые приступы его ярости. Причем набор ее средств был весьма ограничен: безропотно соглашаться с каждым словом супруга, молча кивать в знак согласия, мило улыбаться и держать рот на замке. Молчать и слушать! Но сегодня он просто орал в трубку, а ее не было рядом с ним, и ему не на ком было разрядить свою злость. Пожалуй, чтобы представить себе в полной мере, что чувствует Ричард сейчас, в данную минуту, стоит послушать самое последнее сообщение, которое он скинул ей на мобильник в семь часов двадцать две минуты вечера, как раз в то самое время, когда они ужинали. Наверняка в нем Ричард предстанет перед ней во всей своей красе!

– Ты достала меня, Роза! – услышала она в трубке. Голос был тяжелым, в нем клокотала ярость. – Видит бог, я пытался и еще раз пытался смириться со всеми твоими… с твоей глупостью, но на сей раз дело зашло слишком далеко. Ты не имеешь права – вот так вот просто хватать ребенка и исчезать неизвестно куда. Тебе придется ответить за содеянное. Все знают, что ты не в себе, все знают, какой ты неуравновешенный и легко возбудимый человек. У Мэдди тоже очень ранимая психика. Позволь заявить тебе откровенно: у меня есть серьезные сомнения по поводу того, можешь ли ты и впредь исполнять материнские обязанности. Предупреждаю! Если ты не ответишь на мои звонки, я буду вынужден обратиться в полицию, а в случае необходимости, и в службу социальной опеки. И поверь мне, Роза! Я все равно найду тебя, а когда найду, то сделаю все от меня зависящее, чтобы ты никогда больше не увидела Мэдди. Я жду от тебя внятного ответа до полудня завтрашнего дня. Если ты не перезвонишь мне, что ж, я умываю руки! Игра зашла слишком далеко, Роза!

У Розы перехватило горло и стало трудно дышать. Она уничтожила запись и бездумно уставилась на мобильник, который соизволил наконец замолчать, удобно устроившись на ее раскрытой ладони. Вот так всегда Ричард одерживал над ней верх. Постоянно внушал ей, что она дурочка, идиотка, что у нее расшатанные нервы и она реагирует на все чересчур эмоционально. Что у нее иррациональное мышление и потому она все воспринимает в искаженном свете. Но в последнее время он все чаще стал заводить речь о том, что у нее возникли серьезные проблемы с психикой, что ее скудный умишко не выдерживает нагрузок и трещит по швам, что она вообще теряет себя как личность и потихоньку сходит с ума. И во всем этом нет ничего удивительного. Ведь ее отец был алкоголиком, мать покончила жизнь самоубийством. Наследственность есть наследственность, и гены еще никто не отменял. И это при том, что он, Ричард, приложил столько усилий, чтобы уберечь ее от подобной развязки.

– Я знаю, ты видишь во мне врага! – заявил ей муж в тот последний роковой вечер. – Но как ты не поймешь, Роза, что ты сама есть самый худший враг себе же? Кто тебя защитит, кроме меня? Ты же понятия не имеешь, что такое жизнь и как это – выживать одной.

А что, если Ричард прав? Что она здесь делает? Пытается спрятаться за открыткой с репродукцией с картины отца? Любовно гладит подпись на ее обороте, которая не более чем пустая формальность, любезное выражение благодарности и только. Все обман, напрасные иллюзии… Может, она действительно пошла в свою мать? Но просто раньше не замечала этого сходства. Любой посторонний человек наверняка займет в их семейном конфликте сторону Ричарда. Любой здравомыслящий человек! И это пугает более всего. Ричард – уважаемый врач, квалификацию которого никто не ставит под сомнение. Ясное дело, он сумеет осуществить свои угрозы, у него для этого хватит и сил, и влияния, и связей. Да весь мир ополчится против нее и бросится поддерживать ее мужа. И все же есть в этом мире один-единственный человек, который знает всю правду.

Роза снова заглянула в ванную комнату. Мэдди по-прежнему весело распевала песенки, блаженствуя под струями теплой воды. И тогда она снова вернулась в комнату и торопливо набрала номер телефона единственного человека на свете, которого она могла назвать своей настоящей подругой. Она позвонила Шоне.

– Наконец-то! Объявилась, беглянка! – обрушилась на нее Шона вместо приветствия. – А я уж решила, что он до тебя добрался. И посадил на цепь в каком-нибудь подземелье. Ну, как ты, детка? Я сто раз пыталась тебе дозвониться и сто раз слышала в ответ, что абонент временно недоступен. А потом пошли сообщения, что твой почтовый ящик переполнен. По-видимому, посланиями от него.

– А как ты узнала, что я уехала?

У Розы не было намерения удирать к подруге, а потому она ей даже не позвонила. Они вообще очень редко перезванивались или обменивались эсэмэсками, предпочитая общаться напрямую, лицом к лицу.

– Он приходил ко мне сегодня утром, искал тебя. Такой вежливый, ласковый. Хоть ты его к ране прикладывай! «Я волнуюсь только за Мэдди. Роза уже несколько недель пребывает в неадекватном состоянии. Остается только предполагать, на что она способна и что может сотворить». И так далее, в том же духе, его обычная болтовня. Я сказала ему, что не видела тебя несколько месяцев и понятия не имею, где ты и что с тобой.

Роза и не помнила, когда ее дружба с Шоной начала обрастать завесой таинственности и секретности. Они обе тщательно скрывали свои дружеские отношения от всех, Роза – от мужа, Шона – от своих любовников, видимо, полагая, что это единственный способ сохранить их с Розой дружбу. Ричард всегда был настроен категорически против всяких дружб. Он не хотел, чтобы у Розы были друзья. Что до приятеля Шоны, с кем у нее на тот момент была связь, то он ненавидел Розу лютой ненавистью за то, что она якобы поспособствовала разрыву их отношений с Шоной. Шона часто шутила, говоря, что дружить с Розой – это все равно, что иметь тайного любовника, но при этом никакого секса.

– Следовательно, ты решилась? И что же стало той последней каплей, которая переполнила чашу твоего терпения и ты ушла от него? Что он выкинул на сей раз?

– Он… – начала Роза и закрыла глаза. И перед ее внутренним взором вихрем закрутились события того вечера. Но все это было так ужасно, так больно, что ей не хотелось ничего вспоминать и тем более пересказывать свои впечатления.

– Я просто больше не могла его слушать и слышать. Схватила ключи от машины, взяла в охапку Мэдди и уехала. Кажется, он даже побежал за нами, выскочил на улицу, но я смутно помню, что там было. Словом, я уехала и… и теперь вот думаю, что мне делать дальше.

И снова перед ней разверзлась бездна неизвестности. Какое будущее ей уготовано? Она почувствовала леденящий ужас при одной только мысли о будущем, и у нее больно заныло сердце. Ведь у нее нет никаких реальных планов, никаких зацепок, ничего! Разве что на ближайшие несколько часов.

– Правильно сделала, что бросила его и уехала. Давно пора! – бодро отозвалась Шона.

Шона невзлюбила Ричарда с первой минуты, с самой первой их встречи. Это случилось более четырнадцати лет тому назад, когда они с Розой еще совсем молоденькими девчонками подрабатывали официантками в известном на весь город кафе-мороженом «Марли». Шона, строптивая, дерзкая, острая на язык, с бьющей через край сексуальностью, и Роза, полная ее противоположность, эдакая Прекрасная дама, словно сошедшая с готических фресок. Всегда тиха, всегда задумчива и при этом могущая одним только укоризненным взглядом любого обратить в камень. Трудно сказать, что свело их вместе. Худенькая бледненькая Роза проворно сновала в безукоризненно чистой униформе между столиками, а рядом полногрудая, пышущая здоровьем Шона. Пуговички на груди всегда расстегнуты до рискованного уровня, что стопроцентно сулило дополнительные чаевые от разомлевших от восторга папаш, явившихся в кафе вместе с чадами. Да, они – Шона и Роза – во всем были разными, и тем не менее стали неразлучными подругами. Они всегда были рядом и могли поддержать друга просто улыбкой, особенно когда ее меньше всего ждешь.

По мере взросления Розы Шона стала приобщать ее к настоящей жизни, которая бурлила вокруг. Нельзя же навек замыкаться в четырех стенах и коротать бессонные ночи одной в огромном пустом доме. Путешествия, учеба в университете, мальчики, веселье… Да весь мир лежит у их ног. Главное – научиться правильно пользоваться теми возможностями, которые у них есть. Шона твердила и твердила подруге, что та должна жить полной жизнью, не оглядываясь в прошлое. Что было, то было. Семейные неприятности и беды – в прошлом, а сейчас перед ней прекрасное будущее. Но как назло, на этом этапе перевоспитания Роза познакомилась с Ричардом и влюбилась в него без памяти. И за пару месяцев все было решено: Роза бросила работу в кафе и вышла замуж. Муж с самого начала стал возводить семейный очаг только для них двоих. И Роза принадлежит только ему и никому более. Первые годы супружества она с радостью соглашалась на все его условия и требования. Ей и в самом деле хотелось жить только для Ричарда и лишь для него одного. Он говорит, что им еще рано заводить детей, значит, так и надо, потребовал, чтобы она сидела дома, и она бросила работу. Ричард полностью подчинил молодую жену своей воле. Она была подотчетна ему во всем: что надеть, что сказать, что подумать. Ему известны были малейшие ее переживания и мысли, а она охотно шла у него на поводу, безропотно исполняя любую его прихоть.

Неудивительно, что они с Шоной потеряли друг друга из виду и не встречались несколько лет. А потом случайно столкнулись в городе и страшно обрадовались встрече. Видно, их встреча была предрешена свыше. И обе были благодарны этому знаку судьбы. Жизнь изрядно потрепала каждую, и к моменту их новой встречи былые подруги успели понять, что жизнь диктует свои условия, а совсем не наоборот, как это казалось им в ранней юности.

– Твой муженек горит желанием услышать твой голосок. Видно, будет уговаривать вернуться домой и снова стать его маленькой послушной женушкой.

– Так оно и есть! – согласилась с ней Роза. Все же недаром они с Шоной подруги! Женщины понимают друг друга с полуслова.

– И где же ты прячешься, золотце? – каким-то неуверенным голосом спросила Шона – пожалуй, она не горела желанием знать это.

Что ж, ее сомнения и опасения можно понять. Достаточно послушать сообщения, оставленные ей Ричардом, из них видно, на что он способен. Да и его угрозы никак не назовешь отвлеченной абстракцией: они вполне конкретны и осязаемы. До сих пор все происходящее с ней напоминало Розе сон: побег из дома, марш-бросок на другой конец страны, и вдруг все начинает складываться каким-то чудесным образом, независимо от нее. Она почти одновременно находит и отца, и мужчину своей мечты по имени Фрейзер. Дочь, вопреки всем ее страхам, моментально сходится с незнакомыми людьми и чувствует себя в чужом доме, словно рыба в воде. Такое впечатление, что стоило ей оторваться от Ричарда, и ее жизнь тут же стала налаживаться сама собой. Но так ведь не бывает! И все отнюдь не так уж благостно, как кажется на первый взгляд. И годы супружеской жизни, их тоже не сбросишь со счетов одним взмахом руки. Да и она не сможет делать вид, что этих лет не было в ее жизни. Нет, в реальной жизни все намного страшнее. Ричард идет за ней по пятам, и когда он найдет ее (а он обязательно найдет!), трудно представить себе, что он с ней сделает. Но одно Роза знала наверняка: он не поскупится на месть.

– Если я скажу тебе, где скрываюсь, ты решишь, что я совсем спятила, – проговорила она в трубку.

– Если верить твоему драгоценному муженьку, это твой уже подтвержденный диагноз. Так все же, где ты? Надеюсь, удрала куда-нибудь туда, где не выдают преступников и правонарушителей обратно. Тебе там хорошо?

– Я в Милтуэйте! – прошептала Роза и зябко поежилась.

– Милтуэйт… это где-то около… Черт! Роза! Ты все же не утихомирилась! Ищешь того, кто отправил тебе эту чертову открытку! – Роза молча слушала поток брани, изливаемой на нее Шоной, пока та живописала ей в нецензурных выражениях, что же она натворила.

– Да, я понимаю! Согласна! – вяло отреагировала она на филиппику. – Но надо же мне было куда-то поехать. А Милтуэйт – единственное место, которое в тот момент пришло мне на ум. И от дома далеко.

– Нет! Ты только ее послушай! Но почему не Лондон? Не Лидс? Или Нью-Йорк? – вопила Шона. – Какого черта именно Милтуэйт? Все еще бредишь своим идеальным героем? Как его там зовут, не помню! Думаешь, он сидит на лавочке в своем деревенском палисаднике и ждет не дождется, когда ты свалишься ему на голову?

– Представь себе, – Роза слегка прикусила нижнюю губу, – ты недалека от истины.

– Чушь собачья! Ты не в себе!

– Можешь называть это, как тебе будет угодно. Но он часто наезжает в Милтуэйт… встречается с моим отцом, который живет тут же… неподалеку, в горах.

– Неужели этот изверг успел накачать тебя антидепрессантами, что ты и в самом деле бредишь?.. – Шона не особенно стеснялась в выражениях.

Но Роза совсем не боялась ее грубых выпадов. Она прекрасно знала характер подруги. Знала она и другое. Несмотря на всю вспыльчивость и внешнюю грубость, Шона – единственный человек на всем белом свете, который действительно переживает за нее по-настоящему. Вот такая она, Шона: жесткая и нетерпимая, добрая и нежная. Трудно найти более преданную, более заботливую и отзывчивую подругу. Впрочем, все эти качества непросто разглядеть в ней в те моменты, когда она дает волю чувствам.

– Ты уверена, что ты в Милтуэйте? А не таращишься безумным взглядом на эту свою злосчастную открытку в дамском туалете на какой-нибудь автостоянке? У тебя часом не галлюцинации?

– Понимаю, со стороны все выглядит, как самое настоящее безумие, – невольно улыбнулась Роза. – Да это и есть какое-то сумасшествие. Ведь я приехала сюда… Впрочем, я сама не знаю, зачем я явилась в Милтуэйт. Просто захотела быть здесь. И представляешь? Они оба тут. И Фрейзер, и мой отец!

– Так не бывает! Ну или только в романах и сериалах. Очень это все подозрительно! – недоверчиво вздохнула Шона. – Как ты не понимаешь, детка, что лишь усугубила всю ситуацию? Этот твой Фрейзер… он ведь понятия не имеет, кто ты. И еще не известно, как он воспримет твои эээ… экзотические выходки, когда вы с ним встретитесь. Вполне возможно, тоже примет тебя за сумасшедшую. Что касается твоего папаши, что ж, мы обе прекрасно знаем, что он за тип! Старый гондон! И это еще самое деликатное из ругательств, какие можно отпустить по его адресу. Помню-помню! Ты измором вынудила меня обещать, что я больше не буду ругаться, как извозчик. Но как еще можно сказать о человеке, который сам вычеркнул тебя из своей жизни? Навсегда! А ты готова броситься к нему на грудь! Сама подумай – ну чем он сумеет помочь тебе в твоих нынешних обстоятельствах? – Шона кипела негодованием. – Ты сбежала от мужа, фактически – его бросила. Тебе нужно обрести опору, найти защиту, чтобы устоять на ногах в предстоящей схватке. Ушла, решила начать все с чистого листа. Прекрасно! Так начинай! Беги от своего прошлого! А ты вместо того, чтобы бежать, тянешься к нему всеми фибрами своей души.

– Но куда же мне, по-твоему, деться? – В глубине души Роза знала, что Шона права. Впрочем, едва ли она способна понять ее до конца. Да, в свое время подруга стала единственным человеком, которому она доверила свою тайну: рассказала об открытке, о Фрейзере, о том, какое глубокое впечатление произвела на нее их короткая встреча, но даже Шоне Роза не рискнула открыться полностью. Шона не знает, что с той самой встречи Фрейзер все время живет в ее сердце, не проходит и дня, чтобы она не думала о нем, не вспоминала, не тешила себя фантазиями. Однако эти переживания были слишком глубокими, слишком интимными, чтобы рассказывать о них кому бы то ни было, даже Шоне. Поделись она с подругой начистоту, и та точно посчитала бы ее «слегка не того». – К тебе я ехать не могу. Близких и родных у меня нет. Друзей тоже. Остается Ричард. У меня есть немного денег, про этот мой счет Ричард ничего не знает. На первое время хватит. Вот и получается, что моя семья здесь, хотя я нашла ее волей случая. Поверь мне, я тоже не горю желанием встречаться с отцом. Но, видно, сама судьба распорядилась так. Некий знак свыше… И не просто знак, а транспарант, на котором огромными буквами начертано: «Ступай туда!» И как я могу проигнорировать этот призыв?

– Ты не справишься со всем в одиночку! Ты слишком слабенькая.

– Вот-вот! То же самое твердит мне и Ричард! – сокрушенно вздохнула Роза. Она ожидала большей моральной поддержки от Шоны. – Поверь мне, Шона! Я не сошла с ума. Уж я-то хорошо представляю себе, что это такое. Но со мной все иначе. Ты не была в моей шкуре, тебе не понять, что я чувствую. Мне нужно увидеть Фрейзера! Я должна обязательно встретиться с ним, а потом я буду решать, что делать дальше. И не думай! Я не жду радостных объятий при встрече и не собираюсь припасть в экстазе к его груди. Но я должна увидеть его! Я хочу знать, что значила наша встреча для него. И если она значила для него то же, что и для меня, то, даже если он забыл меня, переехал куда-то в другое место и прочее, я буду знать, что все, что я чувствую, было на самом деле, что это реальность, а не мои детские сны. Я нутром чувствую, что моя жизнь не должна замыкаться только на Ричарде, что в этой жизни есть что-то и помимо него.

– Да уж… Даже Ганнибал Лектер из этого ужастика «Охота на людей», и тот лучше твоего Ричарда! – горько пробубнила в трубку Шона.

– А что у тебя? – решила проигнорировать Роза последнюю реплику. Хватит о Ричарде.

На другом конце провода установилась тишина, что могло означать только одно: Райан снова вернулся в жизнь Шоны.

– Чего он хочет на сей раз? – спросила Роза, предчувствуя нехорошее.

Главное отличие между Розой и Шоной заключалось в том, что Роза уже давно не любила Ричарда, если вообще любила его когда-нибудь. А Шона все еще продолжала любить своего Райана, несмотря на все те гадости, которые он ей постоянно делал.

– Хочет, чтобы я к нему вернулась, – тихо вздохнула Шона. – Просит дать ему еще один шанс. Чтобы мы зажили вместе с мальчиками одной семьей.

– Ты же знаешь, этого не будет никогда, – проговорила Роза медленно, тщательно подбирая слова, чтобы Шона услышала и поняла ее наконец. – После того что случилось в последний раз… Он никогда не изменится, Шо!

– Он говорит, ему так одиноко… – в голосе Шоны засквозило сочувствие. Куда подевались жесткие слова и интонации? Теперь ее голосок журчал ласково, словно весенний ручеек. Во всем, что касается Райана, пытаться переубедить Шону было бессмысленно. Она устремлялась к нему, словно бабочка к огню, которая видит впереди только свет, не осознавая опасности и неминуемой гибели. – Да… ему одиноко… он чувствует себя брошенным всеми. А я… я тоже по нему скучаю. И потом, может быть, он уже отгулял свое. Утихомирился…

И не утихомирился, и не утихомирится, подумала про себя Роза. Только не такой человек, как Райан. Вот так всегда! Не может же она бросить все и ринуться на помощь подруге, чтобы выцарапать ее из рук этого негодяя. Но ведь есть же какой-то способ сделать так, чтобы Шона не наступала на одни и те же грабли столько раз подряд. Только вот словами здесь ничего не решишь. Уж сколько правильных слов говорила подруге Роза, а что толку? Остается лишь последнее средство, к которому можно прибегнуть, зная о том, как Шона искренне преданна ей.

– Послушай, Шона! – вдруг неожиданно для себя предложила Роза: – Приезжай сюда, ко мне! Пожалуйста!

– Ты думаешь, о чем говоришь! – опешила Шона. – Что ты несешь?

– То и несу! Приезжай! Ты же сама только что сказала, что я слабенькая. Ммм? И что одной мне не справиться. И тут ты права на все сто. Ты нужна мне, Шона! Очень нужна. И даже если ты мне не веришь, все равно, приезжай. У тебя будет время обдумать и свое будущее тоже. Забирай с собой мальчишек, и в путь! Давай спрячемся на какое-то время от всех. Я постараюсь, уже, наверное, в сотый раз, прочистить тебе мозги, а ты проследишь за тем, чтобы я не повела себя, как последняя дурочка, с Фрейзером и моим отцом.

– Детка! Я не могу вот так просто взять и исчезнуть, как это сделала ты! – возразила ей Шона, но, судя по всему, безрассудное на первый взгляд предложение зацепило ее. Это ведь так похоже на все безумные похождения ее молодости. – Люди начнут спрашивать, где я, что я…

– Что ж, как хочешь! – устало бросила Роза.

– Пойми меня правильно! Мама, потом моя работа, и Райан…

– Да плевать на тебя хотел твой Райан! – не выдержала Роза и взорвалась, с удовольствием назвав вещи своими именами. – Да, он хочет тебя! В постели! Возможно, даже любит тебя, но очень по-своему… Эгоистично. А во всем остальном ему нет до тебя дела. Если бы это было иначе, он бы не водил хороводы с другими женщинами и не наплодил бы еще четверых детей, разбросанных по всему Кенту. Ты прекрасно знаешь: к тебе он возвращается только тогда, когда ему нужно зализать свои раны и где-то отсидеться месяц-другой. Разве не так? В чем я не права?

Уф. Наконец-то. Вот она и высказала все про этого Райана, что у нее накипело. И она не допустит, чтобы Шона снова и снова покупалась на сладостные посулы этого гадкого ловеласа. Только не в этот раз! Она сказала то, что давно лежало у нее на душе, но все равно чувствовала себя немного лицемеркой. Потому что хорошо знала, что никогда и никому, даже Шоне, она не сможет рассказать о том, что сделал с ней Ричард. Слишком страшна эта правда. Но сейчас речь не о ней, Розе. Надо спасать Шону.

– Согласна! Наверное, со стороны все так и видится, но ты не знаешь, – Шона замолчала, видимо еще раз прокручивая мысленно то, что только что сказала ей Роза. – Но кто знает, как это бывает между двумя людьми, кроме них самих, верно? Все так сложно, так запутано… Знаешь, у меня полное раздвоение личности. Одной своей половиной я знаю, что делать. Зато другая моя половинка требует того, чего ей хочется, и думать о последствиях не желает.

– Ах, Шона! Приезжай ко мне, пожалуйста! – взмолилась Роза. – Приезжай и побудь рядом со мной хотя бы пару деньков. Я не стану звонить Ричарду. Не хочу снова впускать его в свое сознание. Конечно, он меня отыщет. Но это случится, какие уж тут сомнения! Однако не завтра. Так что у нас с тобой будет время на короткую передышку. Давай насладимся краткосрочным отдыхом, только ты и я, а потом снова вернемся каждая к своим проблемам. Здесь, право, очень хорошо. В гостинице полно свободных комнат. Я пока здесь единственная постоялица. Мы с Мэдди. Но я сейчас же, после нашего разговора, пойду и зарезервирую номер и для тебя. Приезжай и прочисти мне мозги, накачай своей волей и решимостью, чтобы я могла достойно встретиться лицом к лицу с Ричардом. А я в свою очередь постараюсь помочь тебе справиться с наваждением по имени Райан. И в твоем присутствии моя потенциальная встреча с Фрейзером тоже не превратится в некое падение метеорита прямо на чью-то голову. С тобой он не воспримет меня как охотника, явившегося сюда, чтобы специально устроить ему западню.

– Хорошо! – едва слышно прошелестела Шона, так тихо, что Роза едва расслышала ее. – Хорошо! Я возьму на время машину мамы и завтра же приеду к тебе. Но учти! Я делаю это только ради тебя! Я знаю, что нужна тебе, ты, вечный нытик и неудачник! А сейчас рассказывай, как мне наилучшим образом отыскать эту дыру под названием Милтуэйт.