– А мне нужен паспорт? – озаботилась Мэдди, не успели они усесться в машину Фрейзера. Тот явился за ними на следующий день в восемь часов утра. Бог знает, в какое время пришлось ему подняться, чтобы успеть приехать за ними в такой ранний час. Известие о том, что случилось с Джоном, встревожило его не на шутку.

– Если нужно, я немедленно приглашу специалиста! – заявил он прямо с порога, входя в дом. Потом взял стул и уселся напротив Джона. Тот, по своему обыкновению, бросил на него небрежно-саркастический взгляд, что наверняка свидетельствовало о том, что ему уже гораздо лучше.

– Пустяки! – отмахнулся Джон. – Старые болячки! Разыгрался артрит, а я забыл своевременно принять свои таблетки, только и всего. А сегодня я в полном порядке. Роза ночевала у меня. А завтра они с Мэдди переберутся в Грозовой дом. Возможно, они поселятся здесь навсегда. На мое счастье!

– Вот как? – Фрейзер лучезарно улыбнулся Розе. – Отличная новость! Во всяком случае, сейчас уж точно кто-то будет отвечать на телефонные звонки!

– А кто вам сказал, что я собираюсь подключать телефон? Нет и еще раз нет! – сварливо бросил Джон и угрожающе приподнял брови. – Куда это вы вознамерились везти мою дочь сегодня? И с какой стати?

– О! Видите ли! – смутился Фрейзер, словно подросток, впервые представший перед разгневанным отцом своей девчонки. – Я хотел… решил показать ей свою галерею, совершить небольшое однодневное путешествие, так сказать. Заодно у Розы появится возможность взглянуть и на некоторые ваши полотна. Кстати, вы тоже можете к нам присоединиться. Я ведь уже столько раз предлагал вам…

– Да уж лучше выколоть себе глаза каким-нибудь ржавым гвоздем, чем оказаться рядом с этим рассадником коммерческих поделок! – Джон скривил губы, всем своим видом выражая брезгливый скепсис. Но Розе показалось, что он усмехнулся исподтишка. Впрочем, полной уверенности в том у нее не было.

– Папа! Если ты не сможешь обойтись без посторонней помощи, мы никуда не поедем! – обернулась она к отцу.

– Глупости! Управлюсь я прекрасно и без вас! Побуду хоть немного в тишине. Ведь скоро покоя мне не будет ни днем ни ночью, что, не так? К тому же и Тильда обещала заглянуть в течение дня.

Роза заметила, каким напряженным стал взгляд Фрейзера, обращенный в ее сторону. По-видимому, он попытался уловить ее реакцию на известие, что Тильда все еще присутствует в жизни отца. Следовательно, он был в курсе этой тайны. Какие у них еще есть общие секреты от нее? Пока у Розы просто не было времени, чтобы обстоятельно обдумать все, что связано с жизнью отца. Прошлую ночь она кое-как перемучилась на узенькой кровати вместе с Мэдди, не решаясь остаться внизу. А вдруг ночью отцу понадобится ее помощь? Мэдди, уютно устроившись на ее груди, отключилась в считаные секунды, а Роза еще долго лежала без сна, перебирая в памяти все события минувшего дня. Тильда, жена ее отца, его друг, по его словам. Но только ли друг? Короткой встрече с ней недостаточно, чтобы делать какие-то выводы. Если бы с Тильдой не было связано все то, что тянулось за ней из прошлого, то Роза сказала бы, что, открыв дверь дома, увидела перед собой встревоженное лицо пожилой дамы, доброй и участливой. Ничего общего с разрушительницей чужих семейных очагов, какой осталась в ее памяти та прежняя Тильда.

Следовательно, сейчас ей надо пересматривать и свое отношение к этой женщине. Быть может, придется переосмыслить прошлое, иначе она не сможет снова полюбить отца по-настоящему. Конечно, никто не собирается оправдывать его. Отец во многом повинен в том, что случилось с ней и с ее матерью. Он в немалой степени исковеркал жизнь и своей жене, и дочери. И все же необходимо признать, что он ничуть не хуже прочих смертных. Ведь при желании пороки можно отыскать в каждом. Как известно, кто без греха… Когда-нибудь и Мэдди придется проделать такой же тяжкий труд, чтобы найти пути сближения уже со своим отцом. И тогда Роза постарается прийти дочери на помощь, сделать все от нее зависящее, чтобы такое сближение состоялось. Альтернативы просто нет.

– И вот что еще имейте в виду, Фрейзер! Никаких заигрываний с моей дочерью, слышите? – мрачно пригрозил Джон. – Ничего такого, что я посчитал бы недостойным.

– Да как вам могло прийти такое в голову?! Я никогда и помыслить себе… – начал Фрейзер обиженно, но вовремя спохватился, поняв, что Джон просто шутит, и тоже закончил шуткой: – Только с согласия самой Розы!

Роза рассмеялась и потом, уже сидя в машине, улыбалась всю дорогу.

– Тебе паспорт не нужен! – успокоил девочку Фрейзер. – Во всяком случае, сегодня. Кто знает, может быть, через пару лет пограничный контроль и ужесточится, и тогда вас, англичан, начнут пускать в Шотландию только по паспортам. Но пока этого нет, можно курсировать туда и обратно всем сэсанэкам совершенно свободно.

– А кто такие сэсанэки? – живо спросила Мэдди.

– Это такое грубое словцо, которым шотландцы презрительно обзывают всех англичан, – объяснил Фрейзер и с улыбкой посмотрел на Розу, которая тоже с трудом сдерживала улыбку, отвернувшись к ветровому стеклу.

– Но разве это хорошо – обзываться? Это невежливо! – возмутилась с наскоком Мэдди. – Правда, мама?

В салоне повисло молчание. Взрослым не хотелось затевать серьезные разговоры, равно как и отшучиваться в ответ на вполне резонный вопрос ребенка, и Фрейзер уже покаялся в душе, что ляпнул словцо не подумав, на волне хорошего, почти дурашливого настроения, в какое его привело это чудесное утро и перспектива не менее чудесного дня, и потому он вместо ответа круто развернул разговор:

– А давайте играть в угадайку!

Бедняга Фрейзер! С угадайкой у него получилось как раз из огня да в полымя! Прожив столько лет на белом свете, он еще не успел узнать, что это такое – сойтись в интеллектуальном поединке с ребенком. Впрочем, дорога впереди была долгая, и он надеялся, что окончательно посрамлен не будет.

Часа через два, вымотанный от умственного напряжения, Фрейзер остановил машину возле картинной галереи Макклеода на Куин-стрит. Роза выглянула в окошко и увидела внушительных размеров четырехэтажное здание из серого камня в стиле, характерном для эпохи Регентства, с красивой нарядной террасой по центру. Прямо напротив музея, на противоположной стороне улицы, за изысканной чугунной оградой раскинулся живописный парк. Фрейзер вышел первым, обошел машину, открыл дверцу и помог выйти Розе, затем подхватил из салона Мэдди и поставил ее на тротуар.

– О, здесь настоящая заграница! – с восторгом поделилась первыми впечатлениями Мэдди, с интересом разглядывая здание музея. – А лохнесское чудовище обитает где-то неподалеку отсюда? Мне надо говорить по-шотландски, чтобы меня тут понимали? Меня не арестуют за то, что я англичанка? – сыпала она вопросами.

– Предлагаю начать знакомство с городом с чашечки чаю с пирожным! – Фрейзер взял Мэдди за руку и повел к парадному входу. – Не бойся! Здесь тебя никто и никогда не арестует! Обещаю! Должен признаться, мой юный друг, что еще никогда мне не доводилось участвовать в столь же изнурительном интеллектуальном марафоне, какой ты мне устроила. Ты самый настоящий эксперт по угадайкам! И такие сложные задавала вопросы!

– Ну, не совсем еще эксперт! – скромно потупилась Мэдди, хотя, признаться, ни капельки не сомневалась, что так оно и есть. – Просто я люблю описывать любой предмет очень точно. Потому и получается, что мои вопросы сложные.

– Я бы никогда не додумался описать облако как нечто голубовато-зеленоватое с вкраплениями розового, начинающееся на «о»! – великодушно расписался в собственной профнепригодности по части живописи Фрейзер. Мэдди всю дорогу донимала его каверзными вопросами, требуя угадать тот или иной предмет по ее описанию, а описания ее были замысловатые, особенные и несли на себе отпечаток ее художественной натуры. И задавала она вопросы азартно, напропалую давая волю фантазии.

Роза с улыбкой вслушивалась в их разговор. Хорошо, что у Мэдди появился еще один друг из числа взрослых. Сейчас задача номер один, в который раз подумала она про себя, чтобы ее дочь обзавелась еще и друзьями-сверстниками, чтобы дети наконец поняли ее и приняли в свой круг.

– Это потому, что вы отвлекаетесь, а не думаете о том, о чем вас спрашивают! – с важным видом поучала тем временем Фрейзера Мэдди, доверчиво держа его за руку, когда они вошли в здание. – А я ведь вас предупреждала! Предупреждала же? Надо внимательно слушать вопрос! Внимательно-внимательно! А еще надо просто представить себе этот предмет, и вы сразу его угадаете.

Легко сказать – представить себе предмет! Из вороха образов, в каком купается воображение Мэдди, выловить единственно нужный – дело не просто нелегкое, а почти безнадежное. Фрейзер предпочел промолчать и просто ей улыбнулся, в очередной раз восхитившись этим чудесным ребенком и его необыкновенным даром.

На входе их приветствовала лучезарной улыбкой красивая рыжеволосая девушка. Она приветливо поздоровалась с Розой и Мэдди. Что-то екнуло у Розы внутри. Неужели эта рыжеволосая красавица, брызжущая энергией и молодостью, и есть Сесилия? К счастью, выяснилось, что юную красавицу зовут Тамар, что она – студентка, изучает живопись и подрабатывает в музее неполный рабочий день, зарабатывая средства на свое обучение. По всему чувствовалось, что девушка без ума от своего работодателя. Разговаривая с ним, она все время кокетливо хлопала длинными ресницам, хихикала, с радостью вызвалась организовать им чай и пирожные. Но Фрейзер остался глух ко всем ее восхищенным взглядам и заигрываниям. Пожалуй, он даже не обратил на них внимания. Наверное, подумала Роза, в его сердце есть место только для одной Сесилии.

– Ну что ж, пойдемте, я познакомлю вас со своей коллекцией, – предложил им Фрейзер, отослав Тамар. – Мэдди! Мне будет интересно знать твое мнение о моих последних приобретениях и новинках, выставленных в зале. Как ты думаешь, какие из них принесут мне деньги, а какие мне будет жаль возвращать художнику?

Роза и Фрейзер слегка замешкались, пропуская Мэдди вперед. С замиранием сердца Мэдди первой ступила в огромный зал. По всей видимости, когда-то на этом месте располагались четыре или даже все пять комнат. Фрейзер не упустил момента сообщить им, скольких трудов и средств ему стоило переоборудовать помещение под главный экспозиционный зал, рядом с которым располагалось несколько выставочных залов размером поменьше.

– Впечатляет! – заметила Роза вполголоса. Внушительные размеры зала невольно заставляли переходить на уважительные полутона в разговоре. – Вы уже были владельцем этой галереи, когда приезжали ко мне?

– Мой Бог! Конечно же, нет! – покачал головой Фрейзер. – Я в то время был нищим, беден как церковная мышь. Но старался держать планку! Мне хотелось произвести на вас должное впечатление. Я ведь прекрасно понимал, что вы не станете вступать в разговоры с каким-то обшарпанным оборванцем. Само собой, и в то бедное для себя время я не был совсем-то уж оборванцем, но все же… Я только-только начал раскручивать собственный бизнес. А до этого многие годы работал на других людей, приобретал опыт.

Роза остановилась подле дочери. Мэдди уткнулась носом в живописное полотно – огромная пурпурная клякса. Но что-то же привлекло ее внимание к этой картине! Мэдди разглядывала изображение с живым интересом. Взгляд ее был восторженным и пытливым. А Розе интересна была дочь в этот момент, то, что творилось в ее голове и в душе, а не собственно художественное творение… Акт величайшей значимости для человека пробуждения в нем понимания смысла изобразительного искусства, отражение реальной жизни в образах, красках и линиях, чередовании графических и колористических ритмов, тайна интерпретации… Вот что происходило сейчас с ее дочерью. От истоков изобразительного искусства – первых наскальных рисунков и украшений одежды самых первых людей – искусство пришло к абстрактному изображению смысла, все усложняя художественный язык и расширяя границы интерпретации… Как понимает такое искусство маленький человек в непосредственном своем восприятии? Что чувствует сейчас Мэдди? Роза знала, что не надо тревожить и отвлекать ребенка, когда он углублен в себя и своими силами постигает то, что сотворил для него кто-то другой, – и это тоже общение, обогащающий живой диалог, возможно, самый главный среди многих таких сближений и самый ценный для созидательных сил человеческого характера и склада натуры. Она отвела взгляд от Мэдди, чтобы ее не спугнуть, и придвинулась ближе к Фрейзеру, подхватывая нить их разговора.

– Не скрою, вы произвели на меня тогда сильное впечатление! – негромким голосом призналась Роза и бросила на Фрейзера застенчивый взгляд. – Вы даже не представляете себе, какое хорошее!

– Правда? – несколько растерялся Фрейзер. – А я все эти годы мучился, терзался… Готов был со свету сжить себя, что, должно быть, показался вам тогда бесцеремонным и навязчивым со своими расспросами… Разбередил вам душу, расстроил вас… А все из-за того, что хотел раздобыть картины Джона и заработать немного денег! – Он поймал ее взгляд. – Ах, если бы вы знали, Роза, сколь о многом мне хотелось поговорить с вами в тот день. В вас было что-то такое… притягательное… Да-да! Не смейтесь! Именно так. Притягательное! Возможно, вы сочтете меня безумцем, но признаюсь: мне так не хотелось уходить от вас. Просто не хотелось, и все! Вы словно привязали меня к себе – искренностью, простотой, готовностью понять… всем этим вместе. Что удивительно, ибо видел я вас впервые… Впрочем, что проку ворошить прошлое? Как часто мы сокрушаемся о том, что чего-то не сказали, чего-то не сделали, упустили счастливую возможность…

Фрейзер оборвал себя на полуслове и отвел глаза, а Роза, поддавшись внезапному порыву, вдруг взяла его за руку и стиснула его пальцы.

– Одного вы не можете знать, Фрейзер! – заговорила она едва слышно, почувствовав странное воодушевление. То ли этот пристальный взгляд его бирюзовых глаз так подействовал на нее, то ли тембр голоса, а скорее интонация, с какой он говорил сейчас. То ли наступил наконец тот момент, когда ей захотелось рассказать ему всю правду. – Те несколько минут, которые вы беседовали со мной, помогли мне пережить все последующие годы, выжить в том аду, в какой превратилось мое супружество. Я не переставала думать о вас, вспоминать, какой вы, как смотрели на меня, как разговаривали… И каждый раз, думая о вас, я становилась немного сильнее. Вы и не догадываетесь, что причина, по которой я…

– А вот и ты, дорогая! – Фрейзер неожиданно резким движением высвободил свои пальцы из руки Розы и повернулся к высокой, стройной, безупречно сложенной блондинке – цвет ее волос был натуральный. Она шла по залу к ним навстречу в безукоризненно сидящих на ней белых хлопчатых брючках и коротенькой кружевной блузочке, открывающей взору все, что можно открыть. Великолепное тело, вынуждена была признать Роза. Такое не стыдно и продемонстрировать прилюдно. Более того, оно само просится на показ.

– Приятный сюрприз, Сесилия! – Фрейзер подошел поздороваться и был застигнут врасплох ее полноценным поцелуем в губы. – Не ожидал тебя увидеть сегодня. У тебя было запланировано какое-то мероприятие…

– Да! Деловой ленч с представителями прессы! – Сесилия одарила ослепительной улыбкой вначале Розу, потом Мэдди. – Я туда и собираюсь прямо сейчас. Но ты ведь сегодня умчался из дому ни свет ни заря! Проснулась, а тебя рядом нет. Я уже соскучилась! Вот и заскочила по пути, чтобы поздороваться. А уже потом все остальное… Буду старательно делать вид, что мне очень интересны нудные многочасовые разговоры всех этих зануд! Будто у них есть что сказать больше того, что знаю я! – Сесилия весело подмигнула Мэдди, и та улыбнулась ей.

– Я вас очень хорошо понимаю! – воскликнула Мэдди обрадованно. Наконец-то она встретила родственную душу. – Все, кого я знаю, тоже гораздо менее интересные люди, чем я.

– Вот ужас, правда? – проговорила Сесилия сочувственным тоном и тепло улыбнулась девочке. – Так познакомь же наконец меня со своими гостями, дорогой!

Она бросила вопросительный взгляд на Фрейзера, и Роза вмиг догадалась, что тот ни словом не посвятил Сесилию в свои планы познакомить их с Эдинбургом сегодня.

– Разумеется! Роза Джейкобз! Прошу любить и жаловать! – представил он Розу несколько церемонно. Сесилия ухватила ее руку и сжала в крепком рукопожатии. – Роза – дочь Джона Джейкобза. Она гостит сейчас у отца. Вот захотела взглянуть на мою галерею. А поскольку Джон обеспечивает более шестидесяти процентов моей годовой прибыли, то я правильно рассудил, что любое желание моего клиента – закон.

– Ах, Роза! Я так рада! – проговорила Сесилия медоточивым голосом и, к немалому удивлению Розы, заключила ее в объятия, словно старую закадычную подружку. – Очень рада познакомиться с вами! Я всегда ломала себе голову над тем, каково это быть сыном или дочерью гения. А ведь ваш отец, несомненно, самый настоящий гений. Представляю, как это было непросто взрослеть в тени гения. Да, быть дочерью гения требует не меньших творческих усилий, чем быть художником, вы не находите?

Роза отвела глаза в сторону.

– Затрудняюсь с ответом. Мы с отцом не общались более двадцати лет.

– Простите! – воскликнула Сесилия обескураженно. – Вечно я ляпну что-нибудь эдакое! Умею встревать в то, что меня не касается. Порой я подумываю, уж не обзавестись ли мне своей собственной пиар-компанией. Думаю, дела у меня пошли бы совсем неплохо. Но надеюсь, теперь у вас с отцом все наладилось. Я, знаете ли, склонна к мелодрамам. Обожаю истории со счастливым концом.

– Я тоже люблю счастливые развязки, – призналась Роза, чувствуя себя полностью раздавленной присутствием этой блистательной представительницы прекрасного пола. Конечно, ее наряд чересчур вызывающий и ведет она себя с пониманием своего превосходства. Но все же она очень, очень мила и обходительна. А главное – настоящая красавица.

– Когда-нибудь, – Сесилия нежно обвила Фрейзера рукой за талию и притянула к себе, – и у нас с тобой случится счастливая развязка. Уверена в этом! А как ведет себя ваш отец, когда пребывает в хорошем расположении духа? – снова обратилась она к Розе. – Помнится, меня он напугал до полусмерти.

– Вы видели моего отца? – удивилась Роза.

– Всего один лишь раз. Фрейзер однажды взял меня с собой. Помнится, Джон тогда разыграл перед нами целый спектакль, чтобы вывести меня из себя!

Сесилия рассмеялась, и ее смех рассыпался серебристыми колокольчиками по залу – хоть беги собирай их в хрустальную чашу и украшай ею вход в галерею.

– Зря старался! Кто я такая, в конце концов? Но я определенно ему не понравилась!

– Не уверена, что отцу вообще кто-то нравится, – осторожно заметила Роза, в глубине души испытывая прилив благодарности к отцу за то, что тот сумел поставить на место эту щебечущую пташку. Ей-то самой это никак не под силу. Но вот если бы ей предоставили право выбора, то, пожалуй, она бы предпочла маленькую забитую Розу, а не ослепительную и как-то уж чересчур уверенную в себе Сесилию.

– Однако же мне пора! Впереди столько скучнейших часов! С завистью оставляю вас наедине с прекрасным! – Сесилия снова обняла Розу изящным движением. – Очень рада была познакомиться с вами, Роза! Проследите, чтобы Фрейзер не обижал вас. А ты, дорогой, сумеешь управиться к ужину? Я как раз собираюсь сегодня приготовить свой любимый стир-фрай. Обожаю китайскую кухню!

– Я… видишь ли… думаю… я вряд ли успею, – виновато ответил ей Фрейзер. – Мне надо отвезти Розу и Мэдди домой. Так что вернусь я ближе к полуночи, раньше не выйдет.

Он наклонился и поцеловал Сесилию в макушку.

– Буду с нетерпением ждать твоего возвращения! – воскликнула она и добавила не без кокетства: – По этому случаю я даже надену свою любимую пижаму.

– Так на вас вот уже прямо сейчас надета пижама! – глубокомысленно заметила Мэдди. Видимо, она уже несколько минут обдумывала этот вопрос. Но Сесилия не услышала ее слов. Тряхнув волосами, она понесла свое совершенное великолепие через зал, и каблучки ее звонко выстукивали по паркету песенку победительницы.

– Итак, наконец-то я увидела вашу Сесилию, Фрейзер! – проговорила Роза, все еще слыша перестук каблучков. – Она очаровательна!

– Это правда! – согласился с ней Фрейзер, провожая девушку взглядом до тех пор, пока за ней не захлопнулась дверь. – Пожалуй, я ничем не заслужил такой красоты.

Роза слегка откашлялась, не зная, что сказать, но она постаралась взять себя в руки и ничем не выдать своих расстроенных чувств. Хорошие манеры прежде всего! Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что сегодня между нею и Фрейзером что-то произошло. А потом явилась эта неземной красоты райская птица и все испортила. А ведь неожиданно наступил такой момент близости, когда она могла говорить ему все, что захотела бы, и он бы с радостью внимал каждому ее слову. Вполне возможно, в тот момент они оба чувствовали одинаково. Но это счастливое мгновение улетучилось, и его не вернуть. Особенно сейчас, когда она своими глазами увидела, какие женщины нравятся Фрейзеру. Да между ней и Сесилией нет ни малейшего сходства. Ни в чем! Разве может такая вот замухрышка, как она, Роза, приглянуться такому мужчине, как Фрейзер?

– И куда держим путь? – бодрым голосом – о, чего он ей стоил! – спросила она у Фрейзера.

Они решили устроить нечто вроде пикника посреди галереи. Расстелили прямо на полу плед и, усевшись на него, пили чай и лакомились пирожными. Такая идея чаепития привела Мэдди в неописуемый восторг. За разговорами Роза изо всех сил старалась не думать о внезапном появлении в галерее Сесилии, но удавалось ей это плохо.

Ах, какое бы это было неземное счастье, если бы Фрейзер сумел взглянуть на нее другими глазами и понять, что он тоже любит ее. Какой бы счастливой и наполненной была бы вся их дальнейшая жизнь. Странно, но сейчас сама мысль о возможности такого развития события совсем не казалась Розе абсурдной. Столько лет она лелеяла свою мечту о прекрасном принце, рисовала его себе в воображении всякий раз, когда читала на ночь сказки Мэдди, которую, впрочем, совершенно не интересовали всякие принцы и принцессы. Можно сказать, что она сама, своими руками, построила себе сказочный мир, которого на самом деле нет. А она продолжает смотреть на все вокруг сквозь розовые очки. Разве не по зову собственного сердца ринулась она в Милтуэйт, вырвалась из той темницы, в которой столько лет держал ее взаперти Ричард? Да, безрассудный поступок, быть может. Но зато он помог ей обрести отца и родной дом. И это для нее сейчас самое главное. А то, что Фрейзеру она не совсем безразлична… Хорошо бы ей навсегда выбросить из головы мысль, что она влюблена в него по уши, а прекрасную подружку его… ненавидит! Вот тогда бы она действительно обрела настоящего хорошего друга. А хорошие друзья, много хороших друзей, ей сейчас нужны как воздух. Эти мысли уже привычно кругами вертелись у нее в голове, поворачиваясь новыми гранями и оттенками смысла. И словно была среди них одна какая-то главная, но пока незаметная, не сформулированная и не прочувствованная, которую она для себя пока еще не открыла, и потому думает об одном и том же, развивая цепь рассуждения так и эдак. Ей вспомнился мальчик Кай из сказки Андерсена «Снежная королева», которую они с Мэгги недавно читали, и как он складывал из льдинок слово «вечность», а оно у него не получалось. Так и она сейчас пытается сложить свою жизнь во что-то понятное и упорядоченное…

Пора, пора взрослеть, делаться взрослой, самостоятельной женщиной, такой матерью, какая нужна Мэдди. Ведь ее дочь заслужила, чтобы рядом с ней была по-настоящему любящая мать. А еще она сама должна попытаться стать образцовой дочерью для человека, который тоже старательно делает все, что может, чтобы снова стать ей отцом. И, конечно, пора прекращать эти поцелуи под луной со всякими темпераментными молодыми людьми.

Роза подавила еще один вздох, слушая, как Мэдди терзает Фрейзера вопросами по поводу полотен, развешенных по стенам выставочного зала. Тед! А что Тед? Ведь она же с самого начала знала, что не любит Теда. Он сам проявил инициативу. Все случилось так неожиданно, так спонтанно… Конечно, стыдно очертя голову бросаться в такие безумства, особенно с учетом того, что в ее жизни сейчас появился Фрейзер. Нет, больше никаких поцелуев с Тедом! Пусть этот запрет станет для нее своеобразным тестом на право называться взрослой женщиной. Ведь можно же, в конце концов, жить, вести нормальный образ жизни и не будучи влюбленной в кого-то, разве что в самой-самой глубине сердца…

– Пошли за мной! – сказал Фрейзер, поднимаясь с пола и протягивая Розе руку. – До недавнего времени я держал этот зал запертым. Но специально для вас я открою его.

На сей раз Роза предпочла не воспользоваться рукой Фрейзера. Существует определенная грань во взаимоотношениях даже очень близких друзей, и ее не стоит переступать. Она медленно пошла за ним по галерее в сторону запертой двери в дальнем конце зала.

– Сейчас я покажу вам одно из немногих полотен Джона Джейкобза, которое я не продал авансом, как обычно это делаю с его картинами. Мы ведь как с ним сотрудничаем? Джон еще не успел нарисовать, а я уже успел продать его полотно. Но это я оставил себе! – Фрейзер взялся за дверную ручку. – Он закончил эту картину за несколько недель до того, как вы приехали в Милтуэйт. Думаю, она вам понравится. Что до Джона, то он ее ненавидит. Он порывался сжечь ее во дворе, но, к счастью, я оказался рядом. Я стал уговаривать его, сказал, что нельзя жечь живые деньги, что разозлило его еще больше. Но мне удалось уломать старика и сохранить картину. А недавно… недавно мне предложили за нее пятизначную цифру, и я продал полотно.

Фрейзер распахнул дверь в продолговатую комнату, залитую ярким люминесцентным светом. В дальнем углу зала висело огромное полотно, запечатлевшее пейзаж из окрестностей Грозового дома – Розе эти виды природы стали уже привычными, и она их сразу узнала. Но узнаваемыми были не все детали спрятанного здесь полотна. Очень многое в картине было додумано необузданной фантазией художника. И от этого весь пейзаж казался по-особенному таинственным и немного волшебным. Роза обнаружила в нем некое сюрреалистическое начало. На минуту ей показалось, что она очутилась внутри тех фантазий и образов, которые роятся в голове живописца и часть из которых он выплеснул на этот холст.

– Прекрасная картина! – проговорила она, поглощенная созерцанием. – Не понимаю, что вызвало его… отчуждение от того, что он написал здесь.

– Как интересно – оранжевый свет на небе! – услышала она за спиной голос Мэдди. – Дедушка так здорово разбирается в цвете! Он написал целую книгу про цвет, представляете?

– Взгляните сюда! – Фрейзер поманил Розу подойти ближе к полотну, не рискуя более брать ее за руку – он отлично понял ее демонстрацию и все, что в ней содержалось из области ее собственных чувств и того, что теперь она о нем думает.

На самой вершине скалы художник запечатлел крохотную фигурку ребенка. Ребенок сидел, сжавшись и обхватив руками колени, и задумчиво смотрел куда-то вдаль. Роза впилась взглядом в это изображение и долго смотрела. Слезы выступили у нее на глазах при мысли, о чем думал отец, когда рисовал ребенка. Да, он попытался сотворить своеобразную репродукцию, воссоздать в миниатюре образ своей дочери, своей Дорогой Розы. Это она одиноко сидит на вершине горы, крохотное беззащитное существо, затерянное в космосе. Такой увидел свою дочь внутренним зрением Джон и запечатлел ее на холсте одинокой и потерянной.

– Это я! – тихо прошептала Роза. Мэдди подбежала к ней и стала рядом, пытаясь разглядеть микроскопическую фигурку на фоне такого огромного полотна. Ее сразу и не заметишь. Если только кто-то намеренно укажет. – Он нарисовал меня.

– Но может быть, и меня! – тут же возразила Мэдди ревниво. – Эта девочка очень похожа на меня!

Роза повернулась к Фрейзеру.

– Значит, он все же думал обо мне еще до нашей с ним встречи. Он не был ко мне равнодушен. Он действительно испытывает ко мне какие-то чувства.

– Не сомневаюсь в том ни на минуту! – Фрейзер полуобнял ее за плечи, и Роза почувствовала, как напряглось все ее тело. – Я так счастлив, что вы успели увидеть эту картину. Совсем скоро она отправится в Техас. Вот вам самое главное, самое вещественное доказательство того, в чем ваш отец никогда не сможет убедить вас на словах. Он переживал, все эти годы он переживал, что потерял вас… И он всегда думал о вас.

– Спасибо вам! – растроганным голосом прошептала Роза, и слезы покатились по ее лицу. Она даже позволила Фрейзеру дружески погладить ее по спине. – Если бы вы знали, как много это для меня значит!

– О, если бы вы знали, как много это значит для меня! – воскликнул Фрейзер. – Как я счастлив, что смог хоть как-то утешить вас после стольких лет…

Он осторожно смахнул кончиком пальца слезу с ее щеки. Мэдди с удивлением глядела на взрослых. Ее мама и Фрейзер обнимаются, мама плачет, но и улыбается… Что это с ними? Странные они какие-то…

– А вы случайно не влюбились в мою маму? – спросила она у Фрейзера, потеребив его за край одежды.

В гостиницу они вернулись очень поздно. Это их последняя ночь здесь. Завтра они со всеми своими скромными пожитками переезжают в Грозовой дом. Остаток дня они провели в экскурсиях. Фрейзер знакомил Мэдди с сокровищами Национальной галереи, потом они покатались по Эдинбургу. Очень красивый город! Они вдоволь полюбовались его достопримечательностями, после чего отужинали в знаменитом ресторане «Витчери», где их столик обслужили в одно мгновение. Наверняка Фрейзер договорился обо всем заранее. Потом он загрузил путешественниц в свою «Ауди», и они тронулись в обратный путь. На сей раз, по обоюдному соглашению с Мэдди, договорились обойтись без игры в Угадайку.

– Я переживаю, что вы столько времени провели сегодня за рулем! – Роза бросила взгляд на уставшее лицо Фрейзера, когда он притормозил машину у входа в гостиницу. Да, вид усталый, но все равно очень красив! – Вдруг вы заснете прямо на ходу? Я потом себе этого век не прощу! Вы ведь весь день только тем и занимались, что возили нас с Мэдди то туда, то обратно.

– Наверное, вы правы! – нехотя признался Фрейзер. – Я действительно несколько подустал. Но Сесилия убьет меня, если я не явлюсь домой нынче же. Хотя, с другой стороны, лучше вернуться попозже, но живым, чем вовремя, но в виде трупа. Так я полагаю! – Он откинулся на спинку сиденья и с улыбкой посмотрел на Розу. Но выражение его лица осталось непроницаемым. – Пожалуй, я соглашусь с вами. Главное – уметь вовремя остановиться.

– Если она станет вас убивать, – подала голос Мэдди, просунув головку между двумя передними сиденьями, – мы вызовем полицию.

– Поедете к отцу? – осторожно поинтересовалась у него Роза. Ей не хотелось, чтобы он уезжал. Но какое она имеет право его задерживать?

– Возможен и такой вариант! – Фрейзер снова посмотрел на нее, потом перевел взгляд на здание гостиницы. Он явно что-то придумал, вот только что? Трудно было догадаться по выражению его лица. – А что, если я сниму номер на одну ночь в вашей гостинице? Сможем поговорить еще немного и даже пропустить по маленькой рюмочке, пока наша юная художница будет спать в своей постели. Как вам мое предложение?

Роза понимала, что не должна давать волю чувствам. И не время сейчас разыгрываться ее богатому воображению. И все же факт остается фактом. Фрейзер предпочел еще какое-то время провести в ее обществе, а не мчаться очертя голову к своей драгоценной Сесилии. После того как он показал ей картину отца, между ними снова установилась та особая душевная близость, которая исключает всякое притворство. Конечно, дружба дружбой со всеми ее правилами игры. Но так трудно делать вид, что она испытывает к нему исключительно дружеские чувства. Ведь она же любит его. Любит!

Как замечательно провести еще каких-то полчаса в обществе Фрейзера, пусть даже под неусыпным оком строгой Дженни. Такие мелочи совсем не испортят ей настроения, подумала Роза. К тому же Дженни должна быть ей благодарна за то, что она раздобыла еще одного постояльца. Роза знала, что Дженни очень расстроилась, когда узнала, что завтра они с Мэдди съезжают от нее. Но, судя по всему, ее огорчила не только потеря дохода.

Разумеется, Дженни обрадовалась появлению нового постояльца. И разумеется, она сгорала от любопытства, желая всеми правдами и неправдами побыстрее разузнать, что Фрейзер собирается у них делать и почему решил провести ночь под одной крышей с Розой. Брайану было поручено заселить гостя в одноместный номер на другом этаже.

– И попрошу, никаких мне кувырканий в постели! – строго предупредила Фрейзера Дженни, приготовившись сопровождать Мэдди наверх. – У нас подобные шалости не поощряются!

Девочка, что называется, валилась с ног от усталости, хотя и была безмерно счастлива. Столько впечатлений за один день! Она безропотно последовала за Дженни по лестнице, бубня себе под нос:

– А я вот еще покувыркаюсь немного на кровати, а потом повалюсь животиком вниз и сразу же усну!

Уладив формальности, Брайан пожелал им доброй ночи и удалился к себе, даже не потрудившись воспользоваться дежурной формулой вежливости, что у него-де сегодня выдался очень тяжелый день. Они же могут сидеть в гостиной столько, сколько им заблагорассудится. Не успела закрыться дверь за хозяином, как до Розы и Фрейзера донеслись возбужденные голоса с лестницы. Похоже, Брайан изо всех сил убеждал жену не вламываться в гостиную и не находить себе поводы там присутствовать, разыгрывая из себя ответственную дуэнью при юной воспитаннице. Хотя Роза и не рассчитывала на какой-то романтический поворот в предстоящем разговоре с Фрейзером, все равно, она была благодарна Брайану за то, что тот сумел удержать жену от непрошеного вторжения. Свои уговоры, сделанные тихим мягким голосом, Брайан сопроводил хорошим, звонким шлепком по заднице. На что Дженни весело хихикнула и послушно взяла курс к себе в спальню.

– Хотите вина? – спросила Роза. – У меня в номере есть бутылка. Шона оставила. Вино марочное, правда, пролежало почти сутки в гараже. Но все равно, неплохое…

– Спасибо! С удовольствием промочу горло! – поблагодарил ее Фрейзер и всецело сосредоточился на рассматривании кукольного домика Дженни. – Замечательная штуковина!

Когда Роза вошла к себе в номер, Мэдди уже крепко спала. Рядом с ней лежал ее новый неизменный спутник – альбом для рисования. На открытой странице был достаточно сносно изображен портрет Фрейзера. Роза взяла альбом и стала пристально разглядывать портрет. Нос у юной художницы не получился, и слишком густые тени она нарисовала под глазами. В результате на портрете Фрейзер выглядел значительно старше своих лет. Но вот что поражало с первого же взгляда и не вызывало ни тени сомнения. Портрет был исполнен с огромной любовью. Следовательно, Мэдди тоже любит Фрейзера.

Роза достала из туалетной тумбочки бутылку вина и замерла на мгновение, погрузившись в раздумья. Быть может, сегодня и стоит вручить Фрейзеру тот подарок, который она привезла с собой. Она бережно хранила его целых семь лет, надеясь, что в один прекрасный день сможет вручить его.

Что ж, лучшего момента не придумаешь! Сейчас она покажет Фрейзеру то, что специально сберегла для него. Вот только не станет ли это финальной точкой в их отношениях? Чего ей категорически не хотелось. Впрочем, не она ли пообещала себе, что больше в ее жизни не будет мужчин, которым она не нужна, которые ее не хотят так, как ей бы хотелось? В том, что Фрейзер ее не хочет, сомневаться не приходилось. А значит, самое время перевернуть последнюю страницу в придуманном ею романе, забыть все свои фантазии и жить дальше. Строить с Фрейзером новые отношения, опираясь на взаимное доверие и дружбу. В том, что в их отношениях уже соседствует и то, и другое, Роза была уверена наверняка. И их сегодняшняя поездка в Эдинбург – лишнее тому подтверждение.

Потому что он показал себя как человек, который на самом деле, без всяких подсказок с ее стороны, глубоко постиг ее душу и счел необходимым отвезти ее в галерею и показать картину, которая, несмотря на многие иные точки сближения и понимания, станет для нее теперь истинной, решающей отправной точкой в налаживании трудных отношений с отцом. Она увидела эту картину – и слово «вечность», которое никак не давалось мальчику Каю, сложилось для нее! А Фрейзер продемонстрировал ей высшую степень дружеской приязни, какую он к ней питает. Так что теперь ее очередь показать ему, как сильно она доверяет ему. Сейчас она вручит ему эту драгоценную вещь!

Решение принято. Роза опустилась на колени и извлекла из-под кровати пакет, все еще замотанный в детское одеяльце. Она тесно прижала пакет к груди, словно баюкая ребенка, и прошептала слова прощания.

Вернувшись в гостиную, она застала Фрейзера за прежним занятием. Он снял стеклянный колпак с домика, распахнул дверцу и залез туда с головой, разглядывая обстановку игрушечной гостиной.

– Скорее всего, это оригинал! – проговорил он вполголоса, словно разговаривая сам с собой.

– Вы о чем? – не поняла Роза. – Об этом домике?

– Об акварели Джона Грасмера! – Фрейзер ткнул пальцем в крохотную картинку, которая висела на стене кукольного домика. Роза заглянула в комнату через его плечо. – Надо достать ее оттуда и изучить как следует. Картинка чертовски хороша для обычной копии. А художник провел много времени в здешних местах. Пожалуй, эта акварелька стоит как минимум несколько сотен фунтов! Спасибо вам, что уговорили меня остаться на ночлег!

Фрейзер поднял бокал с вином, который подала ему Роза, и, пригубив его, сделал трудно скрываемое усилие над собой, чтобы не скривиться.

– Не ваш уровень, да? – проницательно улыбнулась Роза, наблюдая за тем, как он устраивается в кресле.

– Признаться, вино… не самого лучшего качества, – отвечал он уклончиво, как истинный джентльмен. – Но что-то в нем есть… Впрочем, никакое вино не сравнится с удовольствием, которое может дать беседа с таким умным и приятным человеком, каким являетесь для меня вы. Я очень рад, что остался здесь! Мы так мало времени провели вместе и наедине и тем не менее, когда вас нет рядом… я тут же начинаю скучать без вас.

В комнате повисло неловкое молчание. Кажется, Фрейзер увлекся и сам почувствовал это. Видимо, не всегда джентльменские поступки проходят даром для джентльмена… Роза растерянно помолчала, не зная, как отреагировать на подобное признание, и благоразумно решила вернуться к своему намерению.

– Фрейзер! Я должна вам кое-что рассказать! – начала она и, нервно сплетя пальцы рук, прижала их к груди. – Наверное, все это прозвучит как чистое безумие, но все же сначала выслушайте меня! – Роза подняла пакет, приставленный к стенке серванта, и положила его Фрейзеру на колени. А сама опустилась на пол рядом. В комнате царил приятный полумрак, создавая атмосферу особого доверия и близости. Фрейзер зачарованно следил за каждым ее движением. Было видно, что чувства переполняют его, но он не в силах вымолвить ни слова.

– Я слушаю вас! – проронил он наконец пересохшим от волнения голосом. Каждое слово далось ему с большим трудом. – Люблю слушать всякие интригующие истории! – неловко попытался он перевести весь разговор в шутку.

– В тот день, когда вы пришли ко мне, – продолжила она, сделав глубокий вдох, – вы, помнится, разыскивали картину, на которой отец запечатлел меня еще ребенком. Вы тогда все правильно поняли. В нашем доме и тогда не было лада.

Роза опять замолчала. Как же трудно сказать все словами! Надо успокоиться, приказала она себе. Ведь она так долго ждала того момента, когда сможет рассказать Фрейзеру все, и вот этот момент наступил, а она боится, как никогда. А ведь обещала же сама себе перестать бояться, отбросить прочь все свои глупые страхи. Ее долгое-долгое путешествие близится сейчас к своему завершению. Осталось сделать всего лишь несколько шагов.

– Я страшно боялась. Нет, не так!.. Я была в ужасе! Ведь мой муж мог вернуться домой в любой момент и застать вас со мной. Вы даже представить себе не можете, в какое бы он впал бешенство. Он разрешал мне беседовать с посторонними людьми только в его присутствии. А уж про мужчин и говорить не приходится! Уже тогда, в первые годы нашего супружества, он старался держать меня все время взаперти и постоянно внушал мне, что без него я не способна сделать и шагу, что я вообще пустое место, никудышное и не приспособленное к жизни создание. Короче говоря, даже для того, чтобы просто дышать, мне требовалось его согласие. Нет, в те годы он меня не бил, не занимался рукоприкладством. Это случилось много позже. Но ему удавалась запугать меня до полусмерти и не прикасаясь ко мне физически. Но самое главное – он стал контролировать весь ход моих мыслей. И представьте себе, поначалу я ему верила. И доверяла. Вы знаете нашу семейную историю. Отец бросил нас с матерью. Мама так и не смогла оправиться после его ухода и со временем наложила на себя руки. И вот вы приехали… Я носила в тот момент ребенка и страшно боялась родить младенца и растить его в семье, где нет ни капли любви. И в доме, где нет ни проблеска надежды. Вполне возможно, я показалась вам тогда немного заторможенной и не очень дружелюбной. Но суть вы уловили верно, заподозрив что-то неладное. А в действительности я просто умирала от страха.

– Ах, Роза! – Фрейзер наклонился к ней. – Я понял это! Я понял это с первой же минуты, как только заглянул в ваши глаза! Мне захотелось подхватить вас на руки и унести подальше от этих мест. Будто я какой-то сказочный рыцарь в сверкающих доспехах, который примчался спасать свою возлюбленную принцессу. Но моя принцесса оказалась замужней женщиной, к тому же в положении. И она жила в красивом доме, и муж у нее – уважаемый всеми врач. Наверное, я сошел с ума, подумал я. Не может быть, чтобы эта женщина была несчастлива! Но если бы вы попросили меня тогда о помощи, я бы помог вам без раздумий.

– Вы и помогли! Помогли, сами не догадываясь об этом. Вы были так добры, вы говорили со мной по-человечески, вы разглядели во мне что-то интересное и важное, признали мое право быть личностью со своей жизненной историей, со своим прошлым. Я… я страшно благодарна вам за тот час, который вы провели со мной. К сожалению, наша совместная жизнь с мужем становилась горше день ото дня. Но теперь, что бы Ричард ни толковал мне о моей тупости, никчемности и прочее, я всегда вспоминала вас, вспоминала вашу улыбку, то, как вы смотрели на меня, и я понимала, что муж лжет. А потом вы прислали мне открытку, и я хранила ее как талисман все эти годы. Я перечитывала ее сотни раз, и ваши слова давали мне силу жить. Хотите верьте, хотите нет, но с того дня, как я встретила вас, я стала крепнуть, у меня появились какие-то внутренние силы, которые наконец позволили мне осуществить главное – уйти от мужа. И тогда я пообещала себе, что в один прекрасный день я обязательно отыщу вас. И скажу все слова благодарности за то, что вы сделали для меня.

Роза погладила ладонью пакет.

– И вот этот момент наступил. Слава Богу!

Фрейзер слегка покачал головой. Наверное, он догадался, о чем она собирается сказать дальше, поняла Роза, и он не хочет слышать это признание.

– Ах, Роза! – воскликнул он растроганно. – Если бы я только знал, что дела обстоят именно так! Да я приехал бы за вами в тот же миг. Поверьте мне, я не переставал думать о вас все эти годы. Мысленно я все время был рядом с вами, мучился тревогой за вас, сокрушался, что так мало сумел сделать для вас. И потом, когда вы не ответили на мое письмо, в котором я сообщал вам, что мне удалось отыскать Джона… а я так надеялся на ответ. Но решил, что вы, должно быть, счастливы в своем браке или даже переехали куда-то на новое место. И я заставил себя поверить в это! Простить себе не могу подобного легкомыслия!

– Фрейзер! – перебила его Роза, зная, что еще немного – и ею снова завладеют прежние страхи и тогда она не сможет сказать ему все, что собиралась сказать. – Позвольте мне, пожалуйста, закончить свою историю.

– Простите! – воскликнул Фрейзер раскаянно. – Но чувства переполняют меня!

– Понимаю! – Роза вздохнула и как бросилась в холодную воду… – Я и сама испытываю схожие эмоции. Одно хочу, чтобы вы знали. Я приехала в Милтуэйт вовсе не в поисках отца. На тот момент я не знала, где он и что с ним. Я приехала сюда, потому что тот пейзаж, который изображен на открытке, он… он стал единственным связующим звеном между мною и вами. Я приехала в Милтуэйт искать вас. Чтобы поблагодарить и отдать вам вот это! – Роза кивнула на пакет. – В нашу первую встречу я не была честна с вами до конца. Не знаю, почему я утаила от вас всю правду. Наверное, потому, что это – единственная вещь, которая осталась у меня от отца. То немногое, что я сумела сберечь и от Ричарда. Я спрятала ее в куче хлама в бывшей папиной студии. Но сейчас она ваша!

Фрейзер нахмурился и молча наблюдал, как Роза осторожно распутывает бечевку у него на коленях, которой был перевязан пакет. Но когда он увидел, что оказалось внутри, то не сдержал в себе чувств – возглас изумления исторгся из его груди, и он жадным взглядом впился в изображенное на картине.

– Так вот она, «Моя дорогая Роза»! – прошептал он. – Все же вы сохранили оригинал! – Он бросил на нее восхищенный взгляд. – Если бы вы только знали, Роза, как долго я мечтал увидеть этот портрет своими глазами. Он прекрасен! Гораздо прекраснее, чем рисовался мне в воображении. Не думал, что доживу до такого счастливого мгновенья! – Роза увидела, как в его глазах блеснули слезы. – Спасибо вам, Роза! Огромное спасибо за то, что дали мне возможность увидеть это полотно! Держите!

– Оно ваше! – пролепетала Роза, растроганная наплывом его чувств. Надо же, как она ему угодила! – Это мой подарок вам, в знак благодарности за то, что вы спасли меня. Все эти годы… вы спасали меня, пусть вас и не было рядом. Да, вы спасли мне жизнь!

Кажется, Фрейзер потерял дар речи. Но вот он медленно поднялся с кресла и осторожно переложил картину на стол, а потом тоже опустился на пол и сел рядом с Розой.

– Я не могу принять от вас столь драгоценный дар, – проговорил он ласково. – Ведь этот портрет – больше чем просто произведение искусства. Он стал своеобразной нитью, которая соединяла вас с отцом все долгие годы разлуки. Вы не можете расстаться с этим портретом. Никогда! Ни ради денег, ни ради мужа, ни ради меня… Пожалуй, и сам Джон никогда бы не расстался с этой картиной. Я не имею никакого морального права принимать от вас такой подарок. Эта картина принадлежит только вам и Джону, и она должна навсегда остаться в вашей семье… Подождите! Сейчас я вам кое-что покажу! – Фрейзер сунул руку в карман и достал оттуда сложенный вчетверо листок бумаги.

Роза дрожащими пальцами развернула листок и издала негромкое восклицание. Это была копия с эскиза к портрету «Моя дорогая Роза». Тот самый листок, который семь лет тому назад Фрейзер предъявил ей, когда постучался в дверь ее дома.

– Видите? Вам совсем не нужно дарить мне целую картину. Все эти годы я ношу с собой «Мою дорогую Розу». Ваш образ навсегда запечатлен в моем сердце.

Роза потупилась, не зная, что сказать в ответ. В самых смелых фантазиях она и помыслить не могла, что Фрейзер питает к ней какие-то чувства, пусть лишь малую толику той любви, которую испытывает к нему она. Но вот он только что почти открыто признался ей в любви, а ей… ей сейчас хочется заткнуть уши и ничего не слышать.

– Но… но ведь это просто знак благодарности. Я не знала, как еще я могу отблагодарить вас. И я давно решила отдать вам картину!

– Понимаю! – Фрейзер обхватил ее лицо ладонями и внимательно смотрел на нее. – Мне понятен порыв вашей души. Но сознайтесь же, что в глубине ее вам тоже не хочется расставаться с картиной. И не надо! С меня хватит и того счастья, что я смог наконец увидеть ее. А уж то, что я снова встретил вас, это и вообще неописуемое счастье.

Роза доверчиво прижалась щекой к его ладони, стараясь не смотреть ему в глаза. Неужели он сейчас испытывает ее на прочность, подумала она со страхом.

– Роза! – Фрейзер запнулся в поисках нужных слов. Или он просто не уверен в себе до конца, мелькнуло у нее. – Мне трудно говорить о своих чувствах к вам прямо сейчас. В какой-то момент мне уже казалось, что все в моей жизни наконец наладилось, появилась какая-то определенность и стабильность. Я был уверен, что понимаю то, что делаю, что уже сумел пережить все те глупости, которые вообразил себе после короткой встречи с одной женщиной много лет тому назад. Ее образ неотступно преследовал меня все последующие годы, но потом я решил, что все уже в прошлом. – Фрейзер бережно взял Розу за подбородок и развернул ее лицо к себе, заставив ее посмотреть ему в глаза. Сердце ее екнуло, когда она увидела выражение его глаз. – Но вот мы снова встретились, и все мгновенно вернулось на круги своя. И я снова вижу себя в вашем доме, вот я сижу за кухонным столом, смотрю на вас, любуюсь вами и понимаю, что, быть может, впервые в жизни я влюбился в женщину. Влюбился, как самый последний идиот, и ничего с этим не поделаешь! Пора мне признать очевидное, Роза! Я люблю вас! Я полюбил вас с самой первой минуты, как только увидел, я любил вас все эти годы. И я люблю вас сейчас!

Роза молча кивнула, не в силах произнести ни слова. Она чувствовала, как все внутри нее дрожит от счастья.

– Понимаю! Сейчас не самый подходящий момент для моих любовных излияний. У вас столько проблем… я все понимаю! Муж, отец, неопределенность во всем… Но я должен, должен был вам признаться! Ведь мои чувства к вам, они очевидны всем. Весь белый свет видит и понимает, что я люблю вас. Это понимают все, кроме вас. Даже Сесилия обо всем догадалась. А я так изощренно притворялся, ловчил… Мне не хотелось обижать ее. Но все! Я устал притворяться и дальше!

Фрейзер нехотя опустил свою руку и виновато улыбнулся.

– Пожалуйста, не подумайте, что я требую от вас чего-то взамен! Вы совсем не обязаны отвечать на мои излияния!

– Не обязана?! – Роза горячо впилась пальцами в его ладонь. – Ах, вы слепец! Неужели же вы не видите, что я тоже люблю вас? Не понимаете, что все эти годы я тоже мысленно сидела с вами на кухне и всматривалась в ваше лицо, вслушивалась в ваш голос. Я просто не могу поверить тому, что наши чувства друг к другу оказались взаимными. Ведь я же люблю вас, Фрейзер! И всегда любила только вас!

Всего лишь миг, краткий миг длилось оцепенение, а потом Фрейзер взял ее за руку и привлек к себе.

Ах, каким безмерно нежным и сладким был их первый поцелуй. Фрейзер касался ее губ с величайшей бережностью, его поцелуи были легки как дуновение ветерка, и объятий его Роза почти не чувствовала, но каждая клеточка ее тела трепетала от этих чувственных прикосновений. Спрессованные годами ожиданий желания прорвали плотину и разлились сладостными волнами по всему ее естеству. Куда подевались прежние страхи, неуверенность, сомнения? И ничего общего с теми беспечными экспериментами, которые она учинила, целуясь с Тедом. Сейчас Розу переполняло осознание того, что наконец-то она может поставить финальную точку в своих многолетних поисках. Она нашла то, что искала. Долгие годы она тешила себя сказочными фантазиями о любви к прекрасному принцу. Но сейчас она точно знала, что ее любовь к Фрейзеру – это не плод изголодавшегося по чувствам воображения, не детские мечты, а живая, полноценная реальность. И в этой реальности мужчина, которого она любит, гораздо прекраснее и совершеннее всех тех образов, какие она рисовала себе.

– Ты такая хрупкая, такая нежная, словно драгоценная статуэтка, – прошептал Фрейзер, задыхаясь от переполняющих его чувств. – Я боюсь ненароком сломать тебя.

– Думаю, я не сломаюсь, если ты поцелуешь меня еще раз, – прошептала Роза и прильнула к его груди. На сей раз его поцелуй был более смелым и откровенным.

Но вот Фрейзер оторвался от уст любимой.

– Не будем торопиться! Мы так долго ждали этого мгновенья!

– Ты передумал? – испугалась Роза, приготовившись к худшему.

– Бог мой! Конечно же, нет, Роза! Больше всего на свете я желал бы сейчас уложить тебя в свою постель. Но ты… тебе пришлось многое пережить в последние месяцы. А я… я целых восемь лет ждал того момента, когда смогу начать новую жизнь с тобой. Я не хочу искусственно торопить события. Мы должны все сделать правильно. Ведь у нас есть близкие люди, которые заслуживают, чтобы с ними обошлись достойно. Я имею в виду Сесилию, твоего отца, Мэдди. Но в первую очередь я думаю о тебе. Ты похожа на цветок, на дивную нежную розу, которую так легко сломать. Вот почему я не сделаю и шагу, пока не буду окончательно уверен в том, что этот шаг не причинит тебе вреда.

Фрейзер улыбнулся и снова заключил Розу в объятия, тесно прижал к себе и стал осторожно целовать ее волосы.

– Какое же это чудо – любить тебя и знать, что ты тоже любишь меня! Я начинаю почти панически бояться спугнуть свое неслыханное счастье. Все, моя дорогая Роза! Еще один прощальный поцелуй, я желаю тебе доброй ночи, и мы расходимся по своим комнатам. Едва ли я сегодня засну! Только подумать! Я влюбился в женщину, которую любил всегда. Какой уж тут сон? А прямо с утра я начну заниматься нашими делами… Чтобы как можно скорее мы могли соединить наши жизни навсегда.

– А что, если этому станет мешать Ричард? Он ведь полон желания отомстить мне, наказать за то, что я его бросила.

– Пусть попытается! Теперь у тебя есть я! Думаю, у него нет ни малейших шансов причинить тебе вред. Да и ты сама – сильная женщина, Роза! Просто ты не отдаешь себе в этом отчета. Подумай, сколько мужества тебе пришлось проявить, чтобы бросить все, сорваться с места и уехать так далеко от дома. Ты для него – грозный противник!

Фрейзер поднялся с пола и помог встать Розе.

– Спокойной ночи, Роза! – напутствовал он ее, преодолев первый лестничный пролет.

– Я счастлива! – молвила Роза, сделав шаг в направлении своей комнаты, и тут же нахмурилась. – Но я боюсь! Всякий раз, когда я чувствую себя счастливой, потом происходит что-то плохое.

– Но только не в этот раз! Клянусь всеми святыми! Спокойной ночи, любимая!

– Спокойной ночи, Фрейзер!

Когда она наконец улеглась в постель, наслаждаясь прохладой простыней, так приятно остужающих разгоряченное тело, она еще раз подумала о том, что невыразимо счастлива. И действительно, какое это счастье знать, что Фрейзер где-то совсем близко, всего лишь одним этажом ниже, а Мэдди тихо посапывает в кровати, лежа рядом с ней. Еще никогда в своей жизни Роза не была так счастлива. Наконец-то все в ее жизни обрело свою гармонию, и она может с уверенностью смотреть в будущее.